Вряд ли Юлий Осипович сводит счеты, что называется, на смертном одре. По отзывам (даже Ленина), Мартова отличали честность и душевность. Чего стоит одна его сноска к характеристике Ленина:
«Элементов личного тщеславия в характере В. И. Ульянова я никогда не замечал».
А ведь это писал вождь революционного течения, разгромленного большевизмом; писал умирая
«Определенный тип политического вождя»диктатор. Он опирается на единомышленников, но его решения молниями прорезают Россию.
«Доля скромности»Юлий Осипович напишет, что Ленину была свойственна полемическая резкость, переходящая в грубость.
«Ленин не любил проигрывать и уступать даже в мелочах», напишет в своей книге воспоминаний А. К. Воронский.
Случай, о котором рассказывает Воронский, имел место на Пражской конференции в 1912 г.
Случилось, Ленин дважды подряд проиграл в шахматы. Он отказался играть в третий раз, торопливо поднялся со стула промолвил: «Ну, это не деломат за матом получать». Он был недоволен
«Еще до этого я слышала о некотором недовольстве И. В. Сталиным (недовольства, исходящего от Ленина. Ю. В.), писала М. И. Ульянова. Мне рассказывали, что, узнав о болезни Мартова, В. И. просил Сталина послать ему денег. «Чтобы я стал тратить деньги на врага рабочего дела! Ищите себе для этого другого секретаря», сказал ему Сталин. В. И. был очень расстроен этим, очень рассержен на Сталина»
«Главным недостатком государя императора явилась почти полная неспособность видеть вещи в их действительном состоянии, раздумывает Александр Васильевич. Этого качества он как бы оказался лишен от природы».
Александр Васильевич, как и все русское общество, был более чем наслышан о чрезвычайной религиозности царя и его семейства.
Однако это была не чрезвычайная религиозностьэто была вера. И она представлялась настолько глубокой и всеохватывающей, что органично лишала его иного взгляда на мир и события.
Бог для царя и его семейства являлся непосредственным строителем и участником всех человеческих дел, какими бы ничтожными они ни представлялись. Все в этом миреот гнева или милости Божьей. И война, и революция, в конечном итоге, это не чьи-то козни, это все та же Божья воля. Случайностей нет, есть гнев или милость Божья. Опасно, преступно полагаться на свой разум и свои силыони лишь орудие в руках Божьих. Каждый из нас слишком слаб, чтобы повелевать событиями. Мы крепки лишь Божьим промыслом.
Религия для царя и его близких являлась именно не набором догм, а живым, страстным общением с Богом, счастливым и великим действом: мы ничего не можем, мы только следуем за нашим Господом. Здесь, на земле, мы помазанники Божьи. Что угодно намугодно Богу, а стало быть, и народу.
Обо всем этом Александр Васильевич мог лишь догадываться. О самой же гибели государя императора и его семьи он вспоминал с горечью. Государь император проявил великое мужество: не отрекся от веры и убеждений даже в испытаниях. Никогда и нигде ни одним словом он не изменил своим представлениям, до конца оставался таким, каким был. Такое дано не каждому
Офицеры на месте казни выломали доски, залитые кровью Романовых, и понесли святынями
Ездил туда Александр Васильевич, кровь не то что на стенахпотолок в брызгах, а около центральной лампочки кровь мазнула свод. Следователь Сергеев высказал предположение, что кого-то, возможно, и добивали. Поначалу ходили слухи, будто Александра Федоровна металась, пытаясь собой прикрыть разом всех детей, будто ползали недобитые княжны и их прикалывали, будто царь Николай умолял сохранить жизнь сыну
Никто ничего не знал определенно, пока не взяли несколько человек из охраны дома Ипатьева, а с ними и некоторых участников расправы. Помнится, одного следователь Соколов привозил к нему и он, Верховный Правитель, задал несколько вопросов. Он хотел проверить, не искажает ли следствие настоящие события. Тут столько чувств, страстей, небылиц!..
До своих вопросов одному из палачей кажется, Медведеву да, Медведеву Александр Васильевич считал, что добивать не пришлось. Выстрелы с трех-четырех шагов. Если в тело (ну как тут промахнуться!), пуля выворачивает кости, рвет тело до выхода из спиныпотому и столько крови
Оказалось жедобивали Адмирал как-то не подумал, что стреляли не из винтовок, а пистолетов. Там пуля дает другой результат
Александр Васильевич знал, и определенно: народ при всех недоразумениях с прежней властью, болях и обидах от этой власти в целом принял убийство царя и его семьи за злодеяние. Черным, каиновым делом показалось это каждому русскому человеку, разумеется, кроме большевиков и социалистову этих на всё свои ученые книги с оправданиями любых злодеяний. Вместо души и глаз у них письмена из их священных книг.
И убивают!
«Подышать бы напоследок солнцем»мечтает Александр Васильевич.
Александр Васильевич обладал ярко выраженным чувством ответственности перед историей. То, что он допускал для частного человека, уже считал совершенно недопустимым для человека на государственном посту
И вдруг ему кажется, он даже широко открыл глаза и не шевелится, не спугнуть бы: за решетками оконцатемная синь неба, у куполов собора кружат стрижи, плывет тепло, и луч вязнет в листве. Зеленая мгла окружает, что-то шепчет, бормочет, но несмело, нежно. И не понять, что этошорох листвы или голос Анны
«Самодурный деспотизм тщетно старается уложить на прокрустово ложе императорской цензуры нашу бедную, поруганную, по рукам и ногам связанную мысль. Запертая в мрачной темнице, лишенная света, воздуха и пищи, прикованная на цепь к стене самодержавного произвола, неугомонная и ненавистная емумысль все-таки растет и крепнет. Она выросла из своих оков, и смирительная рубашка едва-едва сходится на ее наболевшей спине
Никакие стены ее не удержат, никакие камни не преградят ее пути. Она пройдет всюду, и никакая власть не в силах помирить ее с темницей, приучить к могильному безмолвию
Как ни уродуйте и ни оболванивайте человека, а все же вы не можете истребить в нем потребность думать»
Петр Никитич Ткачев родился в 1844 г. в небогатой семье псковских дворян. Учился в университете. Арестовывался. Сотрудничал с Нечаевым и Лавровым. Бежал в 1873 г. из ссылки за границу; в 18751881 гг. издавал там журнал «Набат», одновременно печатаясь в газете Бланки «Ни бога, ни хозяина». Скончался в парижской психиатрической больнице 40 с небольшим лет.
Никто из современников и предположить не мог, какую роль в истории России сыграет его теория революции.
Петр Никитич не сомневался, что Россия может избежать капиталистического пути развития. Для этого нужно готовить социалистическую революцию и в подходящий момент провести.
Народ темен, особенно крестьянство. Следует не просвещением готовить революцию, а, наоборот, она должна предшествовать просвещению: а для сего создать конспиративную, строго централизованную партию якобинского толка.
Партия должна развернуть подрывную разрушительную работу против царской власти и взорвать ее. Действия должны быть решительные и твердые, как у якобинцев. Это предполагает террор как главное орудие захвата и удержания власти.
Следовательно, основа социалистической революциипереворот, а уже после и все остальное. Революционное меньшинство, во главе которого стоит партия, должно террором парализовать отпор господствующих классов и вообще всех, кто против партии, в том числе и сомневающихся.
Народ, по убеждению Ткачева, не способен на самостоятельное революционное творчество. Лишь сознательное партийное меньшинство, опираясь на созданный им государственный, централизованный аппарат, способно перестроить старое общество. Вот так: «ваять» из людей потребный «материал» по своему образу и подобию.
Движущая сила истории, по разумению Петра Никитича, это только воля выдающихся личностей. Им созидать и творить будущее. Необходимо действовать, и прежде всего действовать.
Нет надобности объяснять, что эта программа почти целиком усваивается Лениным. В ряде положений их вообще невозможно разделить: слияние полное, органичное. Именно «попытку захватить власть» Ленин называет «величественной».
Он в восторге от программы насилия, которую до мелочей обмозговал Петр Никитич.
Не образовывать народ через профессиональные союзы, парламент, школу, левую прессу, приобщением к культуре и т. д., а, как стадо, погнать «дубинкой в рай» (как не вспомнить А. И. Шингарева!). Кровь, страдания, любые ошибки не имеют значениямы всегда правы, только мы знаем, куда двигаться, только нам дано понимание цели и нам дано право судить, казнить, миловать. Этоправо истории. Народлишь материал в руках вождей. Вожди созидают историю.
Ткачевчеловек решительный. «Всякому, конечно, известно, пишет он, что существуют такие наивные люди, которые серьезно убеждены, что социальная революция может быть осуществлена посредством бумажных декретов»
Что тут добавить? Только маньяк и мог прийти в восторг от всего этого живодерства.
Но, как мы увидим, за ним (нет, не за тем, кто скончался в парижской клинике для душевнобольных) двинет русское общество (оговоримсяне всё, далеко не всё).
Это урок того, куда могут увлечь не только одного или нескольких человек, но целый народ надрывность существования в кризисах, горе в войнах, обострение недовольства вообще плюс лживые разнузданные посулы, лозунги, развязывающие низменные инстинкты, в сочетании с посулами рая в могильный ров!..
В 1874 г. Ткачев опубликовал «Открытое письмо Фридриху Энгельсу». Он упрекал его в незнании России. Ткачев защищал свою теорию захвата власти: «Нужно только разбудить одновременно во многих местах накопленное чувство озлобления и недовольства всегда кипящее в груди нашего народа»
Раскачивать народ, возбуждать недовольство и ненависть, играть на любых трагических обстоятельствах, а когда вдруг сложится «благоприятная» обстановка (война с ее бедствиями или, скажем, длительные неурожаи, эпидемии, национальная рознь), свалить старую власть и уже распоряжаться народом
В ответе Энгельса были примечательные слова: «Дозволительно ли человеку, пережившему двенадцатилетний возраст, иметь до такой степени ребяческое представление о ходе революции?»
Спешил Энгельс. Минует время, и этому «ребячеству» припишут гениальность, прозорливость, пророчество
В общем, это было первое столкновение между марксистом и якобинцемпредмет разногласий: судьба русской революции.
А что революция стояла на пороге, сомнений не было. Крепостничество, порочная земельная реформа, всевластие царской бюрократии и самого царя служили почвой для постоянно тлевшего недовольства. Словом, для «раскачивания» имелись все условия. Вопроскак «качать».
Вот тут и ломали копья теоретики разного рода кружков, организаций и партий.
Так или иначе, почти все претендовали на прозвание марксистских. Представители разных слоев общества толковали его на свой лад; так сказать, выкраивали из марксизма все нужное для себя. Безусловно, в эти приспособления марксизма под свои нужды (их называли только «революционными», «общим благом») вносили свое, личное, что давало дополнительную игру мысли.
Плеханов в своих работах доказал, что Россия не может избежать европейского капиталистического пути развития (это ход истории, в котором пожелания славянофилов ничего изменить не могут). В этом он видел свои достоинства: Россия может извлечь уроки из истории Европы и шагать вперед более решительнои экономически, и политически осмысленней. Плеханов резко критиковал «мечты» о захвате власти (ткачевская утопия) и о совпадении ближайшей русской революции с социалистической (окажется ленинской утопией).
Владимир Ильич при таком уважении к «величественным» замыслам Ткачева не мог не заняться их приспособлением к догмам социал-демократии, разумеется большевистской. Все прочие социал-демократии для Ленина были в омерзение.
Чего стоит одно лишь ленинское «Письмо к товарищу о наших организационных задачах»:
«Наладить, сорганизовать дело быстрой и правильной передачи литературы, листков, прокламаций и проч.; приучить к этому целую сеть агентов, это значит сделать большую половину дела по подготовке в будущем демонстраций или восстания»
Это ж почти дословное повторение «величественного» плана Ткачева. Основа та жеконспиративная организация. Пусть в России хоть в тысячи раз отсталый капитализм, пусть его вообще нет, пусть пролетариат едва нарождается, пусть всеобщая неграмотность и некультурность какая разница! Есть конспиративная организацияпартия! И уж к ней-то все приложится.
Только захват власти! И готовиться к нему через сеть своих сторонниковчленов партии, построенной по централистскому образцу. Именно поэтому Ленин и схватился так по пункту устава партии на II съезде РСДРП в 1903 г. (с того и пошло: большевики и меньшевики), кого считать членом партии. Помните его споры с Мартовым, Плехановым?.. Для Ленина, всегда державшего на задках памяти всю эту «машинерию» Ткачева, партия должна быть как «один сжатый кулак». Тут вопрос о характере членства имел принципиальное значение, от него прямым образом зависела революция, то есть захват власти.
Отсюда и понятно следующее утверждение Ленина:
«Якобинец, неразрывно связанный с организацией пролетариата, сознавшего свои классовые интересы, это и есть революционный социал-демократ («Шаг вперед; два шага назад»).
Насчет осознания пролетариатом своих классовых интересов Ленин грешит. Ибо основной принцип его (он его не раз назовет) это вести класс не спрашивая, так как из-за политической и культурной отсталости и неграмотности он (класс) не способен сознавать свои интересы и цели. Тут основа ленинизма как откровенно авантюристического, утопического, заговорщического течения в русской социал-демократии, которая только тем и занималась, что «онаучивала» этот предмет (захват власти). В данном пункте заранее были обречены на поражение и Николай Романов, и Колчак, и Деникин, все-все, особенно верящие в Бога Тут священнодействовали профессионалы. Целью их жизни было освоение подходов к захвату власти, тут знания накапливались фундаментальные.
А тут какой-то российский адмирал! Эх, Александр Васильевич
Именно здесь, в данном пункте, начало расхождения Ленина и Плеханова.
Именно потому виднейший социал-демократ (всю жизнь воевал с властью), меньшевик Александр Мартынов (Пиккер), писал в 1918 г.:
«Сейчас, когда я пишу эти строки, жизнь в кровавом тумане Гражданской войны решает тот спор, который я вел с Лениным 13 лет тому назад, ибо то, чего я тогда опасался, теперь осуществилось: «слепая игра революционной стихии» дала наконец возможность Ленину захватить власть и проделать над Россией опыт «диктатуры пролетариата». Опыт этот еще не закончен, тем не менее уже сейчас ясно видно, куда он влечет страну и революцию» Мы-то знаем, чем обернулась на деле диктатура пролетариататеррором кучки людей, действовавших от имени полузадавленного пролетариата.
Остается надеяться, что народ извлечет уроки из этой истории, ухватить которую столь трудно по причине ее чрезвычайной скользкости от крови.
Вот что значит сознавать себя и свою миссию в истории.
«Но убеждать недостаточно. Политика, боящаяся насилия, не является ни устойчивой, ни жизненной, ни понятной» (выделено мною. Ю. В.). Помните Владимира Ильича?..
Возразите: помилуй Бог, а ничего и не было, кроме насилия! Все так
Совершенно естественно, обо всем этом адмирал Колчак не имел ни малейшего представления, ибо никогда не ставил целью жизни захват власти и обращение народа в новую веру.
Брили Александра Васильевича в три дня раз. В камеру вдвигалось нечто зыбкое, очень громоздкое и сопящееэто входил брадобрей: человек в пальто, похожем на сутану, и в кавказской барашковой шапке. Он никогда не здоровался. Александр Васильевич даже не знает, какой у него голос. Посреди камеры водружался табурет. Александр Васильевич садился. Двое охранников притискивались с боков. Брадобрей, отдуваясь, взбивал мыльную пену в чашке без ручки и с широкой черной трещиной по выпуклому боку. В груди у брадобрея что-то булькало, присвистывало, а в животепереливалось, урчало и вроде бы даже шкворчало человеческими голосами. Тугое сало живота мяло Александра Васильевича, и это было неприятно до тошноты. К тому же руки у брадобрея отдавали луком и дешевым банным мылом.