12 ноября за день до окончания эвакуации гарнизона Таллина, когда последние защитники города уже садились на катера и транспорты, экипаж линкора снял замки с орудий и открыл кингстоны. Не смотря на многочисленные поврежденияпо правде говоря на стальном гиганте к этому времени уже не было живого места: разозленные ожесточенным сопротивлением немцы бомбардировали «Октябрьскую революцию» с особым удовольствиемлинкор сел на грунт на прямом киле, став своеобразным памятником себе и всем погибшим во время обороны города советским людям.
Уже после войны корабль поднимут, подлатают, подкрасят и поставят в качестве музея в Таллинском порту. Не смотря на всю разруху и нехватку ресурсов ни у кого не поднимется рука отправить героическую «Октябрину» в разделку на металл.
Синичкину из третьей палаты Красную Звезду привинтили, продолжил легкий треп майор.
Это какому, артиллеристу что ли?
Ну да, противотанкисту. 57 мэ-мэ: конец врагу, пиздец расчёту.
Хорошо, кивнул Орлов. Будет повод по полтинничку пропустить.
Если Палыч не поймает, усмехнулся разведчик.
По такому поводу можно, тут даже главврач возражать не будет.
В начале войны, когда Красная Армия хоть и с боями, но отступала, отдавая вою территорию противнику, командование на награды было весьма и весьма скупо. Логика в этом определенная была, конечно же, и оттого каждый врученный орден становился настоящим событием. Ну а в том, что посечённый осколками и заработавший тяжелую контузию от близкого попадания вражеского снаряда, командир расчета 57-мм противотанковой батареи достоин полученной награды, никто в общем-то не сомневался. Не зря ИПТАП-овцы получили свое матерное прозвище, шансы на выживание у представителей этой специальности были существенно ниже прочих.
Жизнь в госпитале особым разнообразием не баловала. Лекарства, процедуры, уколы, короткие прогулки в редкие бездождевые дни, заезжающие и выезжающиенекоторые обратно в войска, некоторые на гражданку, а некоторыев моргпациенты. Запах хлорки, йода и спирта. Крови, гноя и дерьма. Крики обожжённых и контуженных по ночам.
Конец 1944 выдался сравнительно теплым. Стабильная отрицательная температура установилась только во второй половине декабря, отчего почти полтора месяца с начала ноября на фронте стояло относительное затишье. В дождь при плюс два воевать достаточно сложно: для авиации погода нелетная, техника вязнет в грязи и даже пехота с трудом успевает вычерпывать воду со дня быстро превращающихся в болото траншей.
Большое зимнее контрнаступление советские войска начали только 21 декабря. К этому времени советско-германский фронт проходил примерно по такой линии: Нарвский перешеек-Псковское озеро-Псков(его немцы заняли после долгих уличных боев в начале декабря) Великие Луки-Смоленск(тоже оккупированные вермахтом) Брянск(здесь наступление было остановлено в тридцати километрах западнее города и это была самая восточная точка, которой гитлеровцы смогли достичь в 44 году) ЧерниговКиев (город оборонялся с опорой на одноименный УР) берег Днепра вплоть до ЧеркассКировоградКишинев. На Украине из-за невступления Румынии в войнумамалыжники сами сидели и тряслись, ожидая в любой момент немецкого нападенияу Паулюса возникли немалые проблемы со снабжением и вообще с удержанием расширившегося на юг фронта. Имея главную цельвзятие Киева и выход на левую сторону Днепрао наступлении на юг, на Кишинев и Одессу вермахт пока не мог и мечтать.
В Малой Азии советские войска держали два изолированных плацдарма на азиатской стороне Дарданелл и Босфора, чтобы не позволить немцам блокировать движение в проливах. На Кавказе Красная Армия отступила к линии государственной границы и пересечь ее противнику не дала. Тяжелые горные условия и растянутые донельзя линии снабжениячтобы довезти условный танк до кавказского фронта его сначала нужно сделать в Германии, доставить по железной дороге до побережья Адриатического моря, погрузить на транспорт, перевезти в один из Сирийских портов, выгрузить, после чего чуть ли не тысячу километров своим ходом гнать горными дорогамиделали любое немецкое наступление в этом месте практически невозможным. До тех пор, пока немцы не захватили проливы за кавказское направление можно было особо не переживать.
«Говорит Москва: от Советского информбюро. Вчера двадцать третьего декабря Красная Армия перешла на западном направлении в генеральное контрнаступление», возле радиоточки, казалось, собрался весь госпиталь. «Части Западного и Резервного фронтов нанесли неожиданный и сокрушающий удар на Брянском и Смоленском направлениях. Здесь немецкие войска имели тринадцать танковых, тридцать три пехотных и пять мотопехотных дивизий. Враг рвался к Москве, имея целью окружить столицу нашей родины, перерезать коммуникации и сломить сопротивление советского народа».
Какой-то хохмач на другой стороне собравшейся толпы что-то было ляпнул насчет перерезания коммуникаций, но на него тут же все зашикали: качество трансляции и так было отвратительнымстарый динамик надсадно хрипел, и порой голос совсем скрывался в помехах. Левитан меж тем продолжал.
«В первый же день противник был отброшен на пять-семь километров. Были освобождены населенные пункты Новониколаевский, Жирятино, Летошники Брянской области. В Смоленской области были освобождены Сафоново, Лесное, Мишенино, Струково, Верхнеднепровский. Ведутся бои на подступах к городу Дорогобуж. Части Красной армии стремительно приближаются к самому Смоленску, разгромленные германские подразделения беспорядочно отступают, оставляя на поле боя технику, вооружение и прочие трофеи. За первый же день наступления были разгромлены две пехотные дивизии, уничтожено порядка трех тысяч человек, тридцать танков, сорок один самолет, несколько десятков артиллерийских орудий. Четыре сотни гитлеровцев оказавшись в окружении сложили оружие. Хвастливые заявления германского командования о скором захвате Москвы, как оказалось, не имеют под собой никакого основания».
Это заявление вызвало целый шквал одобрительных и просто радостных возгласов. Люди мгновенно начали улыбаться, радостно комментировать происходящее и увлеченно хлопать друг дружку по плечам.
ЗЫ Небольшая сводка с фронтов. Продолжаю сидеть в Киеве, из города военнообязанных мужчин говорят, что уже не выпускают: ловят и ставят под ружье. Проверять насколько это правда на себе не хочется совершенно. Иногда за окном бахает, но глобально пока тихо. Пишется с трудом.
Глава 13
Небо над северной Германией, 29 декабря 1944 года.
Скорость двести пятнадцать, высота двадцать три сто, курс сто шестьдесят четыре, дежурно отрапортовал штурман, который в условиях ночного полета был, пожалуй, самым важным членом экипажа тяжелого бомбардировщика. Деять минут до пересечения береговой линии, пятьдесят пять минут до цели.
В качестве цели для армады британских Ланкастеров, поднявшихся этой ночью с аэродромов на юге Англии был небольшой городок Фаллерслебен в сорока пяти милях от уже превращенного в руиныне полностью, конечно, но от центра практически ничего не осталосьГанновера. Город этот был в первую очередь интересен англичанам тем, что там находился один из крупнейших и, пожалуй, самый современный автомобильный завод Третьего Рейха, что делало его достаточно лакомой целью для бомб союзников.
Принял, отозвался майор (эскадрон лидер в английской классификации) Ирвинг, переключился со внутрисамолетной связи на внешнюю и затребовал доклады от командиров подчиненных ему машин. Те незамедлительно ответиливсе были на месте, никто не потерялся в темноте, что, не смотря на опыт экипажей, порой все же случалось. Подлетаем, быть готовым к появлению противника.
За последние пять лет майор совершил уже под сотню боевых вылетов, сбросил на немецкие города и заводы бесчисленное количество бомб, трижды горел, девять раз терял членов экипажа, но каждый раз возвращал самолет на аэродром. Хотя два раза после жестких посадок крылатые машины пришлось списывать: восстанавливать корпус более похожий на швейцарский сыр чем на самолет было дороже чем сделать новый. Тот случай в начале 41 года, когда ему пришлось прыгать из потерявшего управления самолета так и остался единственным подобным опытом. Заживший, но ноющий порой на погоду перелом ногинеудачно приземлился на спрятавшуюся под снегом корягунапоминал о январском вылете четырёхлетней давности гораздо лучше, чем Крест ВВС, приземлившийся на китель по результатам той операции. Впрочем, нельзя не отметить, что после начала боевых действий на востоке, эффективность германского ПВО существенно снизилась, просто за счет отбытия на фронта зачастую и гибели тамзначительной части пилотов, отчего боевые вылеты теперь проходили гораздо более спокойно.
Курс сто пятьдесят девять, вновь подал голос штурман. Восемь минут до цели.
Принял, Ирвинг бросил быстрый взгляд на компас и коротким движением скорректировал курс самолета.
К этому моменту уже практически рассвелос правой стороны было еще темнои можно было уверенно рассмотреть проплывающую внизу землю. Поскольку целью в этот день был относительно небольшой объектну во всяком случае по сравнению с целым городомночное бомбометание полностью исключалось. Небольшой минустемпература стабильно опускалась по ночам до трех-четырех градусовзаставил выпасть из воздуха всю влагу на землю в виде тонкого снежного покрова, отчего прозрачность атмосферы была максимальной. Казалось, можно разглядеть на земле каждое отдельное дерево и каждую крышу.
Командир, ведущий за собой эскадрилью, еще раз связался со следующими за ним машинами: вражеских истребителей было не видно. Последние месяцы в воздухе над Германией стали во множестве появляться новые реактивные истребители, ставшие для тяжелых бомбардировщиков союзников немалой угрозой. Четыре 30-мм пушки, возможность нести неуправляемые ракеты воздух-воздух, плюс высокая скорость перехвата делали их крайне опасными для медлительных четырехмоторных бомбардировщиков. Оставалось радоваться, что прожорливый реактивный двигатель серьезно ограничивал немцев в применении новейших машин и не позволял закрыть ими все побережье Северного моря.
Вижу дымный след! На два часа у земли, неожиданно ожила рация, еще один! И еще!
Ирвинг, сидящий на месте первого пилота слева обзора на право не имел, поэтому к остеклению кабины прилип второй пилот.
Подтверждаю!
Нижним стрелкам приготовится к отражению атаки реактивных истребителей противника! Тут же отреагировал командир эскадрильи, держать строй! Не распадаться!
Последняя команда как показали дальнейшие события была ошибочна. Приняв дымные следы за последствия работы реактивных двигателейв утренних сумерках ошибиться было очень простоангличане сами подставились под массированный удар зенитных ракет. Заработали было нижние оборонительные турели, посылая навстречу несущейся смерти сотни стальных снарядов, однако сбить набравшую полный ход в восемьсот километров в часстрелков просто не учили стрелять по столь быстро движущимся целям, да и строго вертикально самолеты обычно не леталис ручным наведением было практически невозможно.
Подрыв первой же ракеты, бахнувшей где-то внизу привел к тому, что R5570, шедший слева от лидера мгновенно скрылся в огненной вспышке и развалился на куски. За первым подрывом последовал второй и третий, стало ясно, что на этот раз их встретили отнюдь не «Мессершмидты».
Сломать строй! В стороны! Успел крикнуть майор, и сам толкнул штурвал от себя, переводя самолет в пологое пикирование. Следовало как можно скорее сбить наводку немецким ракетчикам, пока те не перестреляли все самолеты как уток в тире. О том, что за атакой ракет на беззащитные в одиночку самолеты могут обрушиться и истребители Ирвинг старался не думать. Нужно было сначала пережить удар ракетами.
Про появление в Германии нового средства борьбы с бомбардировщиками союзников на западе естественно знали. «Вассерфали» потихоньку использовались с конца лета, однако до сих пор это была все же экзотика, от обычных зенитных орудий и истребителей, накатывающие подобно волнам на побережье, бомберы страдали в общем зачете гораздо больше. Просто в силу их большей численности.
Кое-какие очевидные меры и рекомендации для борьбы с зенитными ракетами уже тоже были выработаны: резкое изменение скорости, высоты и направления полета, рассредоточение. Осуществлялись так же работы в направлении создания постановщика помех, долженствующего превратить грозное оружие в дорогостоящую болванку, однако вследствие небольшого распространения ракет на фронте, конструирование уже полгода шло ни шатко ни валко. Собственно, именно описываемые события и подстегнули в будущем очередной виток извечной борьбы оружия и брони.
Всем держаться! Команда была излишней, майор произнес ее скорее для самоуспокоения. Отрицательна перегрузка на несколько секунд вдавила его в кресло, а альтиметр принялся в бешенном темпе перелистывать числа, маякуя о резком снижении высоты. Не помогло.
В тот момент, когда Ирвингу уже показалось, что опасность миновала, очередной разрыв зенитной ракеты мощно тряхнул самолет, как будто подкинув хвост, и тем самым переведя машину в еще более крутое пикирование. Не растерявшись, пилот тут же потянул, что было силы, штурвал на себя, однако покалеченный бомбардировщик отреагировал совсем вяло. То ли гидравлика была повреждена, то ли сами рули высоты.
Живы? Натужно, совершенно не по уставу, спросил майор, изо всех сил пытаясь выровнять машину. Оставалась надежда только на то, что связь все еще работает.
Верхний стрелок цел, после короткой паузы отозвались наушники, голос стрелка был на практически на грани паники. Командир, нам хвост почти оторвало!
Самолет еще раз тряхнуло: сбоку раздался приглушенный мат второго пилота. Пока англичане пытались уворачиваться от ракет, они дотянули до города, в котором производились автомобили для армии, и теперь их начали обрабатывать уже более привычные ствольные орудия ПВО. В небе то тут то там стали вспухать черные облачка от выставленных слишком высоко дистанционных трубок. Впрочем, скорее это лидирующая машина, провалившись на четыре с половиной тысячи футов ниже практического потолка, теперь неожиданно оказалась в относительной безопасности. Ну во всяком случае пока на сцене не появятся истребители и не добьют подранка.
Попытка связаться с остальными самолетами эскадрильи успеха не принесла. Видимо, гадская ракета повредила внешнюю антенну, и теперь общаться можно было исключительно внутри машины.
Штурман цел, бомбовый прицел уничтожен.
Короткая перекличка показала, что из семи членов экипажа не повезло только хвостовому стрелку, остальные, можно сказать, отделались испугом.
Вываливаем груз и поворачиваем, попробуем дотянуть Куда-нибудь. Последнее Ирвинг добавил уже полушепотом. Шансов у них практически не было.
Как будто прочитав его мысли громко чихнул и заглох крайний правый двигатель, спустя несколько секунд тоже самое сделал его товарищ по крылу. Видимо, где-то был поврежден топливопровод: количество доступных лошадиных сил вмиг сократилось вдвое.
Ну давай, же, давай, сквозь плотно сжатые зубы пробормотал командир экипажа. Он несколько раз дернул ручку открытия бомболюка, однако та, болталась туда-суда без намека на обратную связь. Пришлось вызывать штурмана по рации, Кевин, открывай люк вручную, у меня тут все сдохло.
Принял, отозвался напряженный голос штурмана-бомбардира.
Самолет меж тем, лениво отзываясь на команды второго пилота совершил пологую циркуляцию и лег на обратный курс. Впрочем, учитывая, что альтиметр уже показывал меньше пятнадцати тысяч футов и продолжал неумолимо сбрасывать числа, курс самолета был скорее вниз, чем на север.
Постепенно бабахи от воздушных разрывов, оставшиеся за кормой самолета, начали отдаляться. Повернувший восвояси подранок зенитчикам был не слишком интересен: им гораздо важнее было не допустить бомбардировки охраняемого объекта, чем нарисовать себе на «на фюзеляже», пару лишних «крестов».
Ирвинг, пока самолетом рулил второй пилот, попытался переключить двигатели правого крыла на питание от запасного бака. Вряд ли бы это помогло дотянуть до острова, но даже в таких обстоятельствах каждый километр, проделанный самолётом в обратном направлении, увеличивал шансы англичан на то, что после приземленияа в том, что в итоге им придется прыгать майор практически не сомневалсяим удастся затеряться и не попасться в руки гестаповцам. Впрочем, попадание в руки даже простых местных бюргеров экипажу бомбардировщика тоже определенно не сулило ничего хорошего. Учитывая то, что союзная авиация делала с немецкими городами
Нужно дотянуть хотя бы до Нидерландов, там есть шанс спрятаться, озвучил Ирвинг вертевшуюся в голове мысль. Кевин! Что с бомбами?!
В тот же момент самолет тряхнуло и как будто подбросило. Кажется, даже двигателиоставшиеся двазаработали ровнее, избавившись от дополнительной нагрузки.