После трехлетней кампании во Франции немецкое командование весьма осторожно высказывалось насчет возможных сроков решения вопроса с Советским Союзом. С одной стороны, стратегия блицкрига уже один раз откровенно подвела, ведь Французов-то собирались разбить за два-три месяца, а война получилась куда как более затяжная. С другой стороны, кампания 1943 года в Северной Африке и на Ближнем востоке показывала, что при наличии возможности свободно маневрировать, максимальные темпы наступления могут составлять десятки километров в день.
По этому поводу у Гитлера случились разногласия с бессменным начальником генерального штаба ОКХ Францем Гальдером, который решительно протестовал против «шапкозакидательских» планов Гитлера. Еще 18 апреля на одном из очередных совещаний по поводу вторжения в СССР, раздражённый фюрер бросил своему генералу
Почему вы закладываете в план всего семь-десять километров продвижения в день? Вы что не верите в доблестного немецкого солдата? Уже в сентябре мы возьмем Москву, а на следующий год выйдем на линию Архангельск-Астрахань, навсегда устранив красную угрозу с востока!
Просто неспособный разговаривать без пафоса Гитлер, особенно когда на него преданно смотрят «верные генералы», принял эффектную стойку и задрав нос, посмотрел на Гальдера свысока.
Мало того, что «бесноватый австриец» собирался решить все вопросы на востоке к концу 1945 года, он еще и планировал во врем зимней оперативной паузы 19441945 года одним ударом разобраться с «Балканской Антантой», которая давно уже мозолила немцам глаза. Эти планы уже совсем выходили за грани разумного, о чем, впрочем, Гитлеру говорить напрямую опасались. Можно было враз слететь с должности.
Мой фюрер, попытался как-то отбрехаться генерал. Считаю планы разгромить русских в течение всего двух летних кампаний слишком оптимистичными. Как показал пример Франции, нельзя всерьез считать, что все пойдет по нашему сценарию. По-моему, война может затянуться на три-четыре года и нужно готовиться к худшему сценарию, чтобы в случае его наступления, это не стало для нас сюрпризом.
В общем, как в старом анекдоте «вот так слово за слово и получил ежик по морде» а Гальдер за свой невосторженный образ мыслей отправился в отставку. На место же главы штаба ОКХ был назначен Цейтлер, если и имевший свое мнение насчет гитлеровских планов, то разумно держащий его при себе.
Практически вся масса танков, предназначенных для наступления в Европе, была сосредоточена в составе группы армий «В», поэтому в первые дни именно войска Манштейнаа именно он командовал этим направлениемпоказывали самые ударные темпы наступления.
В самом начале войны согласно плану «Барбаросса» две танковые группы должны были ударить по флангам еще, по сути, не существовавшего Западного фронта и сомкнуть свои клещи за Минском. При этом именно группе армий «В» были приданы самые опытные летчики первого и второго воздушных флотов, а группам армий «А» и «С» в начале войны отводилась лишь вспомогательная роль.
Получилось, однако, не столь беспроблемно, как себе это представлял Гитлер. Советский союз действительно последние пять лет только тем и занимался, что готовился к будущей войне и было бы странно, если бы самый первый удар отправил красного гиганта в нокаут.
Проблемы немцев начались с самого начала: по опыту Франции и Бельгии, относившиеся к долговременным оборонительным сооружениям весьма скептически, немцы были неприятно удивлены стойкостью, с которой советы обороняются на возведённой после присоединения Польши так называемой «линии Молотова».
В отличие от практически сплошной «линии Мажино» во Франции, эта система укреплений не предполагала долгой статичной обороны и была предназначена в первую очередь для того, чтобы замедлить продвижение врага с запада на первых этапах войны. И надо сказать, она с этим в общим и целом справилась. Также проблемы сразу наметились и в воздухе.
Так, уже 2728 мая в люфтваффе, а следом и в наземных частях с удивлением для себя обнаружили, что захватить преимущество в воздухе даже на центральном участке фронта им не удается. В небе в эти дни развернулась грандиозная битва, в которой с обеих сторон участвовало около пяти тысяч самолетов, что делает ее одной самых массовых в истории военных конфликтов во все времена.
По немецким данным за период с 27 по 30 мая люфтваффе уничтожило 1089 советских самолетов, из которых 973 в воздухе и 116 на земле. При этом собственные потери немцев, прошедшие по всем документам, составляли 311 машин и 213 пилотов, из которых часть погибло, а часть попало в плен, поскольку основное сражение разворачивалось над территорией занятой советскими войсками. Данные по раненным отсутствуют.
С другой стороны, по данным ВВС РККА за тот же период было потеряно всего 468 машин, из которых 71 была повреждена вследствие атак на аэродромы. Потери в летном составе составили 189 летчиков, при этом в графе «сбитые вражеские машины», согласно докладу Жигарева Сталину за первые четыре дня войны числилось 605 вражеских самолетов.
Таким образом, ни одна из сторон точных данных о происходящем не имела, однако, именно немецкие летчики за счет куда более обширного опыта показывали в первые дни войны несколько лучшие результаты.
Советских летчиков часто спасала техника, которая, что стало большим удивлением для немецких асов, не предполагавших от коммунистов столь мощного рывка в авиации, ничем не уступала самолетам люфтваффе.
Основу истребительной авиации СССР к 1944 году составляли три боевых машины, вернее если формулировать точнеелинейки машин. Самой старой, выпускавшейся еще с 1940 была линейка МиГов, самая последняя модификация которого носила индекс «7». МиГ был весьма специфической машиной, первой из самолетов нового поколения пришедших на смену верным «ишакам». Отличная скорость, хороший потолок и боевой радиус совмещались в нем с плохой маневренностью у земли, высокой посадочной скоростью и крайне сложнымблагодаря задней центровкеуправлением. При этом конструкторы все пять лет активно дорабатывали самолет, методично изживая недостатки, а достоинства усиливали еще больше. Тут нужно отметить, что авиаконструктор Микоян был родственникомесли точнее братом сталинского наркома Анастаса Миконаи возможно только благодаря такой «волосатой лапе» его КБ позволяли доводить самолет так долго, в то время как любую другую, столь же проблемную, машину уже давно бы «зарубили».
Впрочем, нельзя не отметить, что МиГ-7 действительно получился прекрасной машиной, которая была, возможно, лучшей в своем классе. Новый мотор АМ-39, не только добавил еще дополнительных 700 лошадей, разом увеличив мощность «горячего сердца» в полтора раза, но и будучи немного тяжелее, сместил центровку вперед. Переход на алюминий вместо дерева, за последние два года производство летучего металла выросло в СССР буквально на порядокдал выигрыш в весе и прочности конструкции, что позволило усилить вооружение, и вместо двух 12.7мм пулеметов УБ поставить две 20мм пушки ШВАК, а были модификации даже с четырьмя пушками.
В целом, МиГ-7 получился отличным истребителем-перехватчиком, таким себе охотником на высоколетящие бомбардировщики, который весьма некомфортно чувствовал себя в «собачьей схватке» у земли. Но для этого у Советского Союза были другие машины.
В первую очередьэто поликарповский По-210, истребитель завоевания превосходства в воздухе, который стал развитием отлично себя показавшего, но так и не пошедшего в серию И-185. Сам Николай Николаевич по состоянию здоровья руководить своим КБ уже не могу него был рак желудка последних стадий и он умрет в конце 1944 годапоэтому главным конструктором тут числился Семен Алексеевич Лавочкин, чья «сольная карьера», вернее вместе с Гудковым и Горбуновым получилась не слишком удачной. ЛаГГ-3их совместное творение, получился такими себе самолетом на стыке эпох, родившимся слишком поздно, чтобы конкурировать с И-16и слишком ранос другими самолётами нового поколения. А времени на превращение гадкого утенка в лебедя в отличие от других КБ, у которых был административный ресурс, этой команде не дали.
Полностью алюминиевый планер, доведенный мотор воздушного охлаждения М-90ф, из которого конструкторы и производственники смогли выжать 1800 лошадиных сил и три пушки делали этот самолет грозным противником даже для самых последних модификаций немецких мессершмитов.
Третьим истребителем, рабочей лошадкой, ВВС РККА стал яковлевский ЯК-7, который был легче своих коллег-конкурентов, дешевле и проще в производстве, что позволяло строить его куда большими сериями. При этом он был легок в управлении, показывал лучшую маневренность как раз на тех высотах, где происходило большинство схваток, имел достаточно неплохое вооружение и как нельзя лучше подходил на роль самого массового истребителя, хоть и отставал по номинальным параметрам от остальных самолётов своего класса.
Такое разделение крылатых машин по задачам было одновременно и сильной и слабой стороной ВВС РККА, поскольку с одной стороны отправляло в утиль саму идею унификации как производственных мощностей, так и учебного процесса будущих пилотов, а с другойпозволяло добиваться лучших результатов используя разные виды самолетов для разных задач.
В целом сражение, развернувшееся на фронте от Балтийского моря до Карпат, сразу приняло характер крайнего ожесточения. 13 июня обошедшие стороной Брестскую крепость немцы из состава 1-ой танковой группы генерала фон Тома, наступающие в общем направлении на Гомель, столкнулись с мощной контратакой 2 танковой армии РККА в составе трех танковых корпусов. На узком участке фронта с обеих сторон сошлось больше тысячи бронированных машин, в основном «Пантер» и Т34М. На стороне русских было некоторое численное превосходство, на стороне немцевопыт и стратегическая инициатива. В ходе трехдневной мясорубки, немецкие танкисты сумели перемолоть большую часть советских танков, что, правда, стоило им и своих громадных потерь. Но даже не две с половиной сотни подбитых и сгоревших «кошек» стали главным результатом битвы, в которой советы «сожгли» почти шесть сотен своих средних танков. Гораздо важнее было то, что южный «клин» группы армий «В» по плану «Барбаросса» обязанный захлопнуть капкан вокруг Минска на четыре дняименно столько понадобилось генералу танковых войск, чтобы привести свои части в порядок, подвести боеприпасы и топливо, справится с мелкими повреждениями и вновь начать наступлениепотерял темп, и в будущем это позволило дивизиям Западного фронта выскользнуть из огромной ловушки.
Правда не всем. Столица Советской Белоруссии была захвачена вермахтом после тяжелого штурма города 16 июня. Оставшиеся в котле четыре стрелковых и однавернее ее остаткитанковая дивизия сражались до полного исчерпания средств к обороне, после чего сложили оружие.
На южном и северном направлениях, за первые два десятка дней немцы тоже продвинулись весьма существенно, хоть и гораздо меньше, чем в центре.
Наступление в Прибалтике группы армий «А» фельдмаршала Лееба сразу столкнулась с тяжелым рельефом, скудным на пригодные для масштабного наступления дороги, изрезанным большим количеством мелких речек и оврагов. Плюс современных танков у противника оказалось в несколько раз больше, чем это предполагала немецкая разведка. Впрочем, все это не помешала вермахту с первого дня войны завладеть инициативой и, попутно громя части непосредственного прикрытия границы, неуклонно прогрызать себе дорогу на север. С другой стороны, сразу обозначилось и в следующие дни начало усиливаться отставания от утвержденного ОКХ плана наступления. Русские, отступая, в основном успевали взрывать заранее подготовленные к этому мосты, и это, вероятно, сдерживало немецкие танки даже сильнее чем сопротивление защитников.
28 мая немцы вышли к реке Дубисса и обнаружили, что все мосты через нее уничтожены. Речка, через которую в засушливые годы можно переплюнуть, шириной в самом широком месте метров до двадцати, имела топкие и изрядно заросшие берега, поэтому сходу ее форсировать не удалось. На наведение перепав ушел почти деньтут постарались советские летчики дважды вечером 28 и утром 29 бомбившие работающих немецких саперовпосле чего наступление продолжилось.
Задержка эта позволила русским отвести войска и избежать окружения в районе Лиепаи, где оборону держала 67 стрелковая дивизия и подготовить контрудар силами 8 и 9 танковых корпусов. Контрудар, этот, впрочем, так же, как и в Белоруссии оперативно никак на обстановку не повлиял, задержав наступление вермахта на три дня. Каунас пал 4 июня, 5Шауляй, а к 10 июня немцы вышли на рубеж Западной Двины, где СССР, воспользовавшись теми двумя неделями, что подарили им сражающиеся до последнего на границе части, успел выстроить более-менее крепкую оборону.
Попытка форсировать Западную Двину в районе Шауляя частями 56 моторизованного корпуса полностью провалилась. Контрудар 27 танковой дивизии 11 июня сбросил немцев с занятого ими плацдарма и вынудил взять оперативную паузу для подтягивания тылов.
А вот в полосе группы армий «С»командующий фельдмаршал Паулюс, наступавшей южнее полесских болот, в первые дни войны немцам не удалось значительно продвинуться, хотя, возможно, дело в том именно здесь им было труднее всего.
Группе армий «С» не имевших значительных танковых соединений, пришлось столкнуться с массированными контратаками с использованием сотен бронированных машин. Именно тут, под Луцком, передовые части вермахта впервые познакомились с танками КВ-3, считающимися в РККА уже порядком устаревшими, но все еще во множестве стоящими на вооружении тяжелых танковых частей. Знакомство это, с какой стороны не посмотри, произвело на немецкую пехоту, в какой-то момент понявшую что им просто нечем пробивать этих стальных монстров, просто неизгладимое впечатление. Только низкая подвижность КВ-3, крайне паршивое взаимодействие между родами войск и даже отдельными частямисоветские генералы еще только учились воеватьпозволило немцам заделать дыру в левом фланге своих атакующих построений и не допустить прорыва советских танков себе «за шиворот».
В итоге, после продлившегося целых двенадцать дней пограничного сражения, вермахт все же смог прорвать фронт южнее Львова и вырваться на оперативны простор. Вот только к этому времени по линии Ровно-Тернополь, упирая правый фланг в болота на севере, а левыйв горы на юге, советы уже успели подготовить новую полосу обороны и готовы были встречать немцев с распростёртыми объятиями. Ну а попавшие в окружение в районе Луцка четыре пехотные дивизии Что жэто война, она без потерь не бывает.
Документ 2
«Тридцать лет в строю» Пьер Бийот (пер. Самохвалова), М. Воениздат 1981 г.
О нападении бошей на Советский Союз мы узнали на следующий день, 28 мая и были этой новостью изрядно поражены. Как я уже не раз говорил, только попав в эту загадочную северную страну, я действительно понял, что означает по-настоящему готовиться к войне. То же, чем занималась моя прекрасная Франция в период между Версалем и маем 1940 года, никак иначе кроме как профанацией я назвать не могу.
Отсюда и наше удивление. Как немцы, с таким трудом покорившие маленькую слабую Францию, растянув свой фронт по трем континентам и объявив войну половине планеты, решились напасть еще и на красного гиганта? Воистину, если Боги хотят наказать кого-то, они в первую очередь отбирают разум.
29 мая к нам в часть приехал человек из ГПУ [Видимо, автор имеет ввиду политическое управление РККА, однако точно установить это за давностью лет и по причине неразберихи начала войныневозможно. Прим. Ред.], нас вывели из бараковда, жилищные условия интернированных были отнюдь не райские, но вероятно гораздо более приличные чем у бедолаг из Дахауи зачитали предложение правительства Советского Союза поступить на службу в армию в качестве добровольцев. Это конечно же было пустой формальностью, ведь свое согласие поучаствовать в будущей войне, буде такая приключится, каждый из нас дал еще два года назад, сразу по прибытию на эту землю. Не зря же нас учили русскому языку, местным уставам и обращению с техникой советского производства, да и просто кормили, одевали и содержали не привлекая ни к каким работам все это время.
Советы вообще подошли к подготовке к будущей войне крайне основательно. Так, например, нас, французских офицеров, имеющих за плечами не один год реального боевого опыта, не раз и не два возили читать лекции в какие-то [согласно дошедшим до нас документов, Пьер Бийот читал лекции в московской Военной академии им. Сталина, известной сейчас как Военная ордена Ленина, Краснознамённая академия бронетанковых войск имени Сталина. Прим. Ред.] высшие военные учебные заведения, для передачи молодым танкистам приобретенного за время войны опыта. Кроме того, нас заставляли готовить учебные материалы, воспроизводить обстоятельства проведенных боев, давать справки об особенностях немецкой техники и тактики, и вообще использовали наш опыт по максимуму.