Я пришел!
Ведь до тех пор, пока не раздастся голос из дома, разрешающий войти, никому нельзя было заходить в комнаты. Хатам в надежде хоть взглянуть на девушку, жившую здесь как в заточении, оглянулся вокруг, но никого не увидел.
Иди же сюда, сынок мой, Хатам! послышался из комнат глухой, слабый голос Додхудая. Чуточку приподняв правую руку и приглашая юношу сесть, калека сказал: «Теперь мне можно и встать» Хатам же сразу поддержал его, усадил и навалил подушек за спину. Одевая Додхудая, он нарочно не спешил, оглядывался, надеясь посмотреть на девушку. Девушка где-то здесь, в доме, и кто знает, может быть, и она мечтает увидеть Хатама Думая обо всем этом, Хатам тяжело вздохнул. Прежде чем взвалить на плечи свою живую ношу, он снова бросил взгляд в ичкари. Убедившись, что и на этот раз надежды его не оправдались, он, качнувшись, словно нагруженный верблюд, встал на ноги, воскликнув: «О мой аллах, помоги же мне!»
Быстрыми шагами он вышел к воротам.
У ворот дожидался его Джаббаркул-ата. Хатам сделал вид, что встретил его случайно, и нарочито стал приветствовать и справляться о его семье:
Эге, это ж вы, мой Джаббаркул-ата! воскликнул он, остановившись. Ассалому алейкум Как здоровье вашей жены? Бегают ли здоровенькими Саттаркул и его братишки?
Джаббаркул растерялся, не зная, что говорить и что делать. К тому же он был удивлен тем, что Хатам несет Додхудая на закорках!
Ну, что ты стал, почему не идешь?! окрикнул с раздражением Додхудай.
Сейчас, сейчас. Вы этого человека знаете?
Этого плута знаешь разве и ты?
Не говорите так, он мне как родной отец, сказал Хатам, подойдя близко и подав руку Джаббаркулу.
Джаббаркул протянул было руку к Додхудаю, но тот брезгливо отвернулся и пробурчал: «Нашел же человека, будто бы не осталось больше людей на земле!»
Не говорите так, дядя. Мой Джаббаркул-ата прямой, честный человек.
Да уж прямее косы! сказал презрительно калека. Ну, пойдешь ли ты! На плечах у тебя ноша, а ты стоишь и болтаешь.
Интересная история вспомнилась мне, рассказать ли?
Ладно, иди и рассказывай.
И вы за мной Хатам мигнул старику.
Так что же не идешь?
Иду, уже иду Было ли, не было ли, сытые ли, голодные ли, но волк сделался поваром, а лиса стражником, лягушка певицей, черепаха весовщицей, воробей ябедником, а ворона знахарем. И недалеко это было, а поблизости отсюда. Подружились туявай-верблюд и ишаквай-осел Рассказывая, юноша оглянулся и увидел, что Джаббаркул не двинулся с места, стоит как вкопанный. Он крикнул ему: «Что же вы стоите, идите за мной, дело есть!» Между тем он продолжал рассказывать сказку:
Мой спутник в длительных походах любезный верблюд. Давно уж в самом сердце моем заноза сидит одно слово Слушаете ли вы меня, дядя?
Додхудай читал молитву про себя, крепко зажмурив глаза, и не обращал внимания на сказку Хатама. Не дождавшись ответа от калеки, юноша переспросил: «Слышите ли вы мою сказку, дядя?» Когда и на этот раз седок ничего не ответил, Хатам сильно встряхнул его. У Додхудая открылись и засверкали глаза. Как бы проснувшись, он посмотрел вокруг и спросил:
Что случилось, не упал ли ты?
Да, чем-то вы понравились аллаху, я споткнулся о камень Хорошо, что не упал..
Будь осторожен. Напрасно ты повел за собой вон того нечестивца С кем поведешься, от того и наберешься.
Не говорите так, он безвредный человек. Вам не хочется слушать историю про осла и верблюда?
Рассказывай, я тебя слушаю.
Вот так-то, значит, и говорит осел: «Давно уж в самом сердце моем занозой сидит одно слово. Будет ли дозволено мне его произнести, дабы облегчить сердце?»
Верблюд высокомерно взглянул на своего спутника осла и разрешил ему говорить. Осел продолжал: «Хочу спросить тебя по-дружески, скажи мне, когда на тебе навьючен тяжелый груз, что легче для тебя, спуститься с возвышенности к саю или подняться от сая на возвышенность?» Верблюд, взмахивая вверх головой, громко рассмеялся.
«Хвала тебе, мой верный спутник и друг Ишаквай, что занозой в твоем сердце сидела моя беда. Вижу теперь, что ты верный друг. Если же отвечать на твой вопрос, то отвечу я так: когда я спускаюсь с возвышенности к саю, то груз свисает вперед и тянет меня под гору, идти для меня в таком положении одно мученье. Когда я взбираюсь в гору, то ноша тянет назад и мучаюсь я еще больше. Так что, если сказать тебе по совести, то будь они прокляты и возвышенности и саи».
Додхудай опять сидел на закорках у юноши, закрыв глаза, и шевелил губами, твердя молитвы, прославляя аллаха.
Ну как вам моя история с ослом и верблюдом? спросил Хатам.
Додхудай молчал, словно не слышал вопроса рассказчика, а Джаббаркул-аист от души посмеялся.
Давайте излагайте сейчас свое прошение моему седоку, посоветовал Хатам. Сейчас мы одинаково далеко и от дома и от мечети. Оказывается, прошение к вам, дядя, как можно громче возгласил Хатам и одновременно хорошенько встряхнул сидевшую на нем тушу.
Додхудай открыл глаза, перестал шевелить губами и раздраженно спросил:
Какое еще прошение? Говорите, я слушаю.
Рук моих не хватает жалобно начал Джаббаркул-аист Нужда заела Не смог я вовремя выплатить свой долг. Признаюсь, виноват. Долг и душа даются человеку временно, с условием возврата, которое нельзя человеку не выполнить. Я не отрицаю
Додхудай вдруг разгневался и закричал:
Слышишь, что говорит этот нечестивец? Попробовал бы отрицать
Имущий ликует, а неимущий вздыхает. Ругайте, зовите нечестивцем, плутом, что же я могу сказать на это. Только не откажите До конца своей жизни буду молить за вас бога.
Сколько раз я помог тебе семенами? с угрозой спросил Додхудай.
Семенами?.. Семенами два раза Да, да, два раза. Это мой долг до судного дня, я его до сих пор не уплатил.
Ты мошенник! Ты паразит! крикнул Додхудай. Вы слышали, что он говорит: «до судного дня» Он мне собирается отдать долг на том свете! Нет, братец, долги этого света надо отдавать на этом свете. Этого требует и шариат. Если нет денег, то есть двор. Зачем тебе двор? Отдай его мне. Этот двор тебе как золотая палка на голову. Ну, что же ты молчишь?.. Будь хоть вором, хоть жуликом, хоть развратником, да все же совесть знай. Ах, ты, мошенник!
Я бедняк, но никак не мошенник.
Нет, ты мошенник и паразит!
О, аллах! За что такие ругательства?.. Ведь я такой же раб божий, как и вы, перед богом мы все равны.
Слышите! Он за словом в карман не лезет.
Можно ли и мне словечко сказать? подал свой голос и Хатам.
Говори, говори! Что ты хочешь сказать в защиту этого плута?
Я только удивляюсь, неужели аллах слышит все то, что слышим и мы?
Тут нет ничего удивительного. Все, что выпадает на долю человека от бога. Пять пальцев на твоей руке ведь не равны между собой! Судьба божественна, а сожаленья напрасны.
Как же не жалеть-то мне его? Уж хотя бы вы пощадили малышей Джаббаркула-ата, это было бы истинное благодеяние!
Неужто мало с моей стороны было благодеяний?! Если он умеет брать, пусть умеет и возвращать. Имеющий совесть и благочестие так не поступает.
Верно, но как же быть, если бог не дает? умоляюще произнес Джаббаркул-ата.
Не хватай бога за ноги, нечестивец!
Я сказал лишь о том, что бог не дает, таксыр. Дождя не было, а кяризец-амин не Дал воды. В нуратинской степи трава не пошла в рост, засохла. Посевы завяли и погибли.
Так я ли виноват в этом?
Нет, все от бога! сказал Джаббаркул-ата.
Опять прицепляется к богу, нечестивец! Эй ты, остановись-ка на мгновение! Тебе я говорю! Отдохни!
Хатам остановился.
Неблагодарный раб божий! Побойся винить бога! Ты стал богоотступником, проси бога об отпущении грехов! Мусульманином еще называется! Кайся, богоотступник!
Я не богоотступник. Слава богу, я мусульманин.
Сваливает свою вину на бога, а еще называет себя мусульманином! Мусульманин славит бога и будучи в достатке, и будучи в нужде. Сначала уплатишь свой долг, а потом Долой с моих глаз! Ну-ка, Хатамбек, двигайся, ускорь шаг!
Оскорбления калеки тяжело подействовали на Хатама, но он поневоле прикусил язык, продолжая идти. Повернувшись кругом, посмотрел на Джаббаркула-ата, на его одноухого осла и преисполнился гневного возмущения. Ноша на плечах показалась ему тяжелее Гиссарских гор
«Говорят, язык без костей. Чего только не наболтал этот ворчливый скупец! шептал про себя Хатам. И почему не проглотит земля этого зверя, а?! О боже, о бог мой! Кто же из них двоих мусульманин? Кто определит это, если каждый действует от имени бога, заслоняется именем пророка, а думает лишь о себе! Трудится коняга, а ест осел! И ведь этот жадюга никогда не признается, что насытился! Не зря бог лишил змею ног. Если бы у этого хищника были и ноги целы, то спаси бог Это что за участь такая, чтоб безногий да безрукий калека, не способный трудиться, тварь, не умеющая проглотить куска пищи, если кто-нибудь не положит этот кусок ему в рот, чтобы эта тварь подобно клопу сосала кровь людскую! Да еще язык какой длинный! Есть ли хоть какая справедливость в Нурате? Что делать? шепотом задавал себе вопросы Хатам. Джаббаркул-ата правильно сказал: имущий ликует, а неимущий вздыхает Так нет ли излечения от этого недуга? Сейчас жизнь дьявола, сидящего на моих плечах, в моих руках. А что, если одним махом вклинить его в землю?!. Нет, нет, эта мысль ошибочна, стал утешать себя юноша. Если я его убью, то его покровители и слуги не оставят меня целым! Все в жизни делается по их воле и прихоти. О, если бы такие люди как Джаббаркул-ата поняли друг друга, соединились бы в единый кулак и все вместе пошли бы против Додхудая! Ведь многие языки победили бы один язык. Пока подобные Додхудаю хищники не окажутся в одиночестве, Джаббаркулам не видать жизни!»
С кем ты разговариваешь?.. Ну-ка, ускорь шаг! Опоздаем на молитву, сказал раздраженно Додхудай.
Не опоздаем. У меня есть просьба к вам, дядя.
Прямо сейчас?
Да, неотложная просьба.
Ну, говори.
Скажу, если дадите слово, что исполните. Таково мое условие.
А если не исполню?
Тогда не скажу.
Предположим, ты скажешь, но просьба окажется неисполнимой?
Нет, я не буду просить невозможного. Ладно, говори.
Прошу вас дать мне два чанача пшеницы.
Зачем понадобилась тебе пшеница?
Мы с вами уже условились. Дали слово. Поэтому не спрашивайте
Знаю, ты пожалел того с одноухим ослом
Если бог не пожалеет, то много ли значит жалость раба божьего.
Вот, молодчина Вот за это слово я бы дал и коня, если бы ты попросил. Ты сказал как настоящий мусульманин.
Коня не надо, дайте в долг два чанача пшеницы. Верну с процентами.
С процентами, конечно. Скорее пусть шайтан свернет себе шею, нежели йигит не сдержит слово.
Спасибо, вот теперь, несомненно, ваша молитва будет принята аллахом и он воздаст вам по заслугам.
Дай бог, аминь!
До свиданья, всего вам хорошего, Джаббаркул-ата, сказал Хатам, направляясь к мечети.
И я туда, Джаббаркул-ата поспешил сесть на осла. Помолюсь в мечети за вас, сынок. Помолюсь всемогущему создателю, чтоб досталось вам то счастье, которого не довелось вкусить мне
Понукая осла, Джаббаркул-ата поехал к мечети вслед за Хатамом.
В МЕЧЕТИ
Как ни тяжело было Хатаму тащить свою ношу, на душе у него сначала было еще тяжелее. Так тяжко было у него на душе, что хоть зажигай свет. Но теперь неожиданно просветлело. Даже дышать стало легче, бедняга повеселел. «Все-таки растаял скряга, думал он, таща на себе этого самого скрягу, если бы он не растаял, что было бы с несчастным Джаббаркулом? Оказывается, я кое-что могу и умею. Размягчил даже твердокаменное сердце Додхудая».
Он шел теперь быстро, чуть ли не вприпрыжку, забывая о боли в ноге. Он радовался, как ребенок. Ведь дверь хлебного амбара Додхудая открылась для Джаббаркула. Получит он семена. Так вот, интересно: чья же это милость, Додхудая или аллаха?
В то время как Хатам размышлял об этом, послышалась песня.
Друга просить аллах не приведи,
Врага умолять аллах не приведи,
Подлецу задолжать аллах не приведи.
Додхудай, услышав слова песни, вдруг встрепенулся, забеспокоился, заерзал на плечах у юноши, начал оглядываться вокруг. Наконец он не выдержал и спросил:
Хатамбек, откуда доносится этот голос поющего, чтоб ему сгинуть.
Голос слышен, а поющего не видно.
Нет, ты посмотри, хорошенько посмотри, он где-то поблизости. Казалось, Додхудая обуял страх от этого голоса и этой песенки. Между тем Хатам и сам запел только что услышанные слова и даже зашагал, покачиваясь в такт песне:
Врага умолять аллах не приведи,
Подлецу задолжать аллах не приведи.
Что это еще за шутовство! рассерженно закричал Додхудай. Меня тошнит от этой песенки. Или ты тоже лишился ума, как Камаль-лашкар? Замолчи же!
А что случилось, хозяин?
Он еще спрашивает, что случилось?! О, аллах, отверни от меня лицо этого негодника! Видеть его у меня нет мочи, от одного голоса его меня бросило и в жар и в холод.
Но ведь многим людям нравятся его песни, возразил Хатам. Я сам видел, что как только он появляется на улице, так его начинают упрашивать: «Камаль-вай, спой нам, не откажи, мы дадим тебе денежку». В ответ на это Камаль, приплясывая, говорит или напевает: «Песня за денежку не продается, песенка божья даром поется». Вот как он говорит. Многие считают его святым человеком.
Не называй его святым, а то и сам увязнешь в грехе. Будь он проклят, этот бездельник! Вишь что поет: песня за деньги не продается. За деньги все продается, этот закон касается и таких безумных, как этот Камаль.
Песенка юродивого опять послышалась за бугром.
Додхудай закричал как в истерике:
Чтоб из могилы слышался его голос! Ну-ка давай быстрее, я хочу оказаться в мечети до того, как появится этот поганец! Давай же скорее, скорее!
Хорошо, хорошо, поторопимся. А ну-ка, животинушка, пошел, пошел! Хатам ударил себя два раза по заду и устремился в сторону мечети, обгоняя и пешеходов и едущих на ослах. Но, обливаясь потом и запыхавшись, он приостановился.
Ладно, отдохни! примирительно разрешил ему Додхудай. Голоса этого бездельника больше не слышно.
А что плохого он вам сделал, что вы не можете его ни слышать, ни видеть!
Не спрашивай! Да проклянет и накажет его аллах! А ты отдохни. Теперь мы уж скоро доберемся до мечети. Вместе помолимся там, услышим наставления муллы, как совершать добрые поступки, благодеяния. О, аллах, сохрани мою веру, приготовь мне райское местечко в загробной жизни!.. А что это такое стучит? Тук тук тук тук
Что может стучать? Наверное, сердце мое от натуги стучит А совершить намаз совместно с вами мне едва ли удастся.
Почему же?
Я не знаю молитв, которые читаются во время намаза.
Хатам понял, что «так-тук», «так-тук» это стук трепещущего сердца и, усмехнувшись, покачал головой. Додхудай обеспокоился пуще прежнего.
Молиться, совершать намаз к лицу вам, сказал, вытирая пот с лица, Хатам.
Почему намаз, который к лицу мне, не к лицу тебе?
Потому, что я не знаю молитв, которые читаются на намазе.
Дело в рвении, а не в знании молитв. Расскажу один случай, а ты послушай. Можешь даже немного передохнуть. Однажды некий кочевник проезжал на лошади по городской улице и увидел муэдзина, провозглашающего азан на башне мечети. Сразу же он сошел с лошади, привязал поводья к ветке дерева и присоединился к молящимся. Кочевник этот в жизни не совершал намаза и не знал стихов корана, которые читаются на намазе. Взглянув на молельщиков и прислушавшись, он понял, что каждый шепчет что-то свое и тоже начал шептать: «Лошадь я вверил дереву, себя вверяю праведному аллаху, молельщики шепчут, и я шепчу», потом он стал повторять вслед за людьми поклоны, приседания и вставания. Намаз был совершен и принят аллахом, бог отвел место кочевнику в раю. Ты теперь помял, что такое рвение?
Додхудай ждал ответа, но поскольку Хатам продолжал молчать, Додхудай снова спросил:
Ты понял, я у тебя спрашиваю?!
Да, я слышу, что вы спрашиваете Вы сказали, что бог отвел кочевнику место в раю?
А ты сомневаешься в этом?
В этом-то я не сомневаюсь Откуда вы-то узнали, что бог отвел место тому кочевнику в раю? Вот что хотел бы я знать.
Тебе обязательно это знать? Если тебе что бы то ни было сказал человек старше тебя, так уж ты верь ему. Молодые не должны прекословить старшим. Понятно?