Проснулась Люба раньше обычного, разбудила тревога, связанная с потерей. А потом уж она вспомнила и о еще более горьком Сережкином предательстве. Украл у матери как жить! Для чего? На кого рассчитывать Есть, конечно, Вера, но у той своя семья. Как ни крути, без Сережки Люба оставалась совершенно одна. А доверять ему теперь невозможно «Все ему скажу!» с колотящимся сердцем решила она, вскакивая с постели.
Сергей еще спал. Дверь в его комнату оказалась запертой. Люба заметалась по дому, чувствуя деятельностное возбуждение, в коридоре взглянула с отвращением на новые ботинки. «На мои деньги жирует», подумала горько. Через час поднялся Сергей и начал собираться на работу. Она решительно зашла в кухню, где он устроился завтракать, и без промедлений обрушилась на сонного сына.
Ты деньги взял?
Какие деньги? вяло отозвался сын, не глядя на мать.
Знаешь какие. Деньги из шкафа. И главное, еще искать помогал, шут гороховый! Как же так, Сережка, даже урки дома не крысятничают!
А с чего ты решила, что это я? занервничал Сергей.
А кто же?
Ну не знаю, пробубнил он, криво улыбаясь, кто-нибудь.
«Не оправдывается даже», заметила про себя Люба, внимательно наблюдая за сыном.
Да кто кто-нибудь? строго спросила.
Мне-то откуда знать?! Может, соседка.
Скажешь тоже! Я ее сто лет знаю.
А со мной, значит, только вчера познакомилась, съязвил Сережа.
Тебя всякого видела. Люба многозначительно покачала головой. Потому и спрашиваю: ты взял?
Соседке веришь, а сыну нет, вяло отбивался он. Нормально.
«Не оправдывается, снова горько подумала Люба. Точно украл».
Да соседка и не заходила в комнату, мы с ней на кухне посидели.
Ну не знаю. Клиентки твои. Сколько у тебя тут народу ходит!
Да они все богатые, отмахнулась Люба.
Что ж, что богатые! усмехнулся Сережка. Денег много не бывает.
Ну да, делать им нечего!
А не они так еще кто-нибудь.
Кто?
Мало ли кто приходил, пока я на работе! Кто-то был недавно сантехник
Люба вспомнила, что и правда приходил из дэза, на секунду ухватилась за эту идею.
Так сантехник сразу в ванную прошел, промямлила растерянно. Ну еще в коридоре мы с ним поговорили немножко. И все.
Да? А может, ты пошла на плите посмотреть, мало ли, может, подгорало у тебя там. И ты на минуточку в кухню. А он шасть в комнату и спер.
Люба опять на мгновение задумалась.
Так чтобы деньги из заначки достать, место знать нужно! Откуда сантехнику знать? воскликнула мать.
А я-то! Я ведь тоже твоих мест не знаю! озлобленно гаркнул сын. И, двинув табуреткой, вскочил из-за стола. Большое спасибо за завтрак! свирепо крикнул на бегу и закрылся в ванной комнате.
Ты поискать мог в любое время, а сантехник пришел и ушел! прокричала мать ему в спину.
«Точно он! в отчаянии убеждалась бедная Люба. Сережка украл! Все сходится. И не оправдывается, и покупки у него, и злой вон как пес. Понятно, что злой виноват, вот и злится, а потому что неловко ему» Она пошла к себе, даже позавтракать забыв. И машинально снова стала перерывать все в шкафу. Но сосредоточиться не получалось, тыкалась словно слепая, сама не веря, что деньги найдутся. Знала уже, что они у Сережки.
Сын тем временем собрался и, хлопнув дверью, ушел на работу.
«Вот и с той работы уволился, размышляла Люба. На новой еще наверняка зарплаты не было, а деньги завелись Откуда деньги? Говорит, на старой выдали. С чего бы? Тянули, тянули, а тут вдруг взяли да выдали А дело-то в другом! Жениться Сережка надумал вот бес его и попутал. Хоть бы сознался, а то ведь ну как жить» тосковала она. Однако поплелась в ванную приводить себя в порядок. Совсем скоро должна была прийти постоянная клиентка. Ее платье Люба дошила еще вчера. Но требовалось подгладить швы, напоследок проверить, все ли в порядке, и развесить обнову заказчицы на плечиках, чтобы сразу показать товар лицом. «Упахиваюсь на этом шитье-перешитье, откладываю по крохам, а потом мои денежки И кто! Родной сын» Люба пустила слезу, пока чистила зубы. Но постаралась взять себя в руки, все-таки жизнь продолжалась и требовала от нее выполнения многих обязанностей.
Она страдала. Буквально места себе не находила. Каждый день отыскивались новые улики против Сережки. Ни о чем больше думать не получалось. Пыталась телевизор смотреть и не могла сосредоточиться, не понимала, что там происходит, на экране, ерунда какая-то. Только привычная портняжная работа немножко отвлекала. Звонила сестре, жаловалась на сына, на то, что осталась совсем без средств. Больше никому не рассказывала, стыдно было. Получалось, вырастила вора. А разве она учила его воровать?
Может, еще не он взял? сомневалась Вера.
Не знаю. Я всю голову изломала ну некому больше, Вер. Все на Сережке сходится. Вот правда.
Она в который раз принималась перечислять несомненные признаки сыновней вины. Вера сочувствовала, поддакивала, но в конце концов советовала не пороть пока горячку, все-таки не пойман не вор.
Да, конечно, соглашалась Люба. Просто покоя теперь нет. Если бы он хоть сознался, я бы уж как-то пережила
Вера улучила минутку, забежала к сестре. Вместе снова немного порылись в шкафу. Потом посидели, обсуждая ситуацию. Люба поплакала.
Ты знаешь, выдавила, смахивая слезу, эти деньги мне достались Ну ты знаешь, как они мне достаются. А жалко все-таки не их. Она вытерла щеки тыльными сторонами ладоней и взглянула на сестру сурово. Я жить теперь не знаю как, Вера. Вот что Давай, что ли, поужинаем?
Да побегу я, отказалась сестра. Мои там без меня сидеть будут с раскрытыми ртами, как галчата, а сами для себя палец о палец не ударят, все им подай.
Побудь со мной, опять попросила Люба. Тоска такая.
Ну давай чаю выпьем, сдалась Вера.
Давай наливки.
Давай. Сейчас своим позвоню, чтоб разогревали ужин. А не хотят их дело, я не нянька при них, неожиданно рассудила сестра.
Они с час посидели, мусоля одно и то же. Вера твердила, что все ж таки Люба Сережку за руку не ловила, а значит, какие-нибудь хоть полпроцента, да обязательно остаются на то, что это ошибка и не он взял деньги.
Но кто, кто? мучилась Люба.
Вопрос по-прежнему не получал ни малейшего проблеска ответа. А в голове крутились десятки подтверждений виновности Сергея.
Мать с ужасом понимала, что ненавидит сына. Когда он приходил домой с Танькой, это невозможное чувство становилось сильнее. Из своей комнаты она слышала смех, и ей казалось, что смеются над ней, над ее простоватостью, из-за которой она даже деньги нормально спрятать не смогла. «Да, может, Танька вообще ничего не знает, так он ей и сказал, в самом деле!» пыталась она себя образумить. Но разъедающая ненависть все равно усиливалась, когда они были вместе. Любе начинало мерещиться, что сын и будущая невестка, наверное, мечтают выжить ее из квартиры, а может, выдавить из самой даже жизни, потому что она никому не нужна и из дома ей идти некуда.
Жизнь потихоньку превращалась в кошмар. Она жила рядом с подлым вором и одновременно лишилась близкого человека. Как это часто бывает, все подозрения подтверждались множеством мелких доказательств, которые сами по себе хоть и были косвенными, но вместе складывались в неопровержимую картину, изобличающую печальную истину. Все признаки Сережкиного преступления были налицо. И Любе при таком раскладе оставалось глухое одиночество, если не считать сестры, которая ее жалела и поддерживала. Но у сестры, как бы ни были они близки, все-таки была своя жизнь, она пестовала собственную семью, и Люба все равно оставалась одна. Даже хуже, чем одна: рядом гнездился враг! А мучительнее всего казалась неопределенность ее положения. Эта вот неокончательность.
Нет, в виновности Сергея она не сомневалась. Но если бы сын чистосердечно сознался было бы легче, она как-то смогла бы, наверное, даже простить. Он, однако, вел себя нахально, жил себе беззаботной полной жизнью, а про обворованную мать и не думал, в то время как она ни спать ни есть не могла от разросшегося в ней чувства беды и ненависти.
Как-то попробовала снова заговорить с ним, когда они были дома одни.
Как же так, Сереж, начала и сразу запнулась.
Ты о чем? хмуро реагировал наглый парень.
Я о деньгах, которые ты у меня взял А как же мы жить-то будем?
Он взглянул затравленно. И Люба решила наддать.
Взял так хоть повинись! рубанула жестко. Я же все равно знаю, что ты вор!
Етить твою Опять за свое! сын вдруг сорвался в крик. Не брал я денег! Сколько тебе повторять? Не брал!
Но кроме тебя некому! слезливо возразила Люба.
А ты не подумала, что я скоро женюсь? чуть спокойнее сказал Сережа. Не подумала, что для меня эти отношения очень важны? Могу я, по-твоему так рисковать? Он замолчал, сидел, теребил вилку на столе. Смотрел затравленно, вызывая злость и одновременно жалость Любы.
Она села рядом и постаралась успокоиться.
Но ведь деньги пропали, сказала.
Да сама же их куда-нибудь и перепрятала! недружелюбно буркнул Сергей.
Не трогала я, зачем мне?
Мне твои крохи тоже не нужны! Отец со свадьбой поможет, обещал!
Люба вздохнула, снова почувствовав себя ненужной и одинокой. Сережа ушел к себе. Все было хуже некуда. «А может, ну их, эти деньги? горько подумала она. Забыть все и дело с концом. Так тоже нельзя, сын все ж таки важнее денег»
Она ушла в свою спальню, включила телевизор и села шить. Руки автоматически выполняли привычную работу, мысли проплывали в голове, не задерживаясь. «Ну а как же тогда правда?.. думала она. Где же справедливость?.. А может, и правды выше сын-то и справедливости Только как же дальше?.. Ну, как-нибудь Что ж, получается, он ко мне так а я к нему как к сыну А и пусть! Важнее справедливости сын-то» Руки привычно шили, заказы на шитье были единственным Любиным заработком, и она любила свою работу и справлялась с ней отлично.
«Ну не так уж все и плохо, вдруг подумалось отчетливо. Мастер-то я хороший. И потом, Сережка ведь всегда такой был с закидонами но все равно ж я его любила! И сейчас могу любить. Я просто обязана любить, я же мать. Какой он ни будь всё мне сын. Да В доме должна быть любовь», вздохнула она, налегая ногой на педаль швейной машинки.
Несмотря на возникший новый настрой, принесший небольшое облегчение, мучения Любы продолжались. «Нет, ну как он так со мной!» то и дело всплывало в ней и она плакала от обиды. И все же продолжала теперь твердить себе и сестре, что, как бы то ни было, а Сережа ее сын, и она сама же его таким и вырастила, хотя вроде бы хотела всегда только хорошего И что все-таки надо стараться забыть и простить. И раздуть в себе крохи материнской любви, которые еще остались. Потому что нельзя строить отношения с родным сыном исходя из того, что ты в нем ненавидишь! Ну нельзя же ну просто невозможно
А беда обманутости и оставленности все-таки точила Любу, заставляя опять и опять осуждать Сережку до ненависти, до желания ему каких-нибудь наказаний от высших сил.
У нее стали постоянно чесаться руки и ноги. На них проявились зудящие красные пятна. Люба испугалась, что клиентки, заметив, не захотят иметь с ней дела, и собиралась уже прорываться к дерматологу, надеясь на какую-нибудь чудодейственную мазь. Но знакомая врачиха, жившая с ней в одном подъезде, успокоила.
Это не заразно, сказала она. Похоже на псориаз. Давно?
С неделю. А может, две
Понервничала?
Нервничаю, Люба сглотнула и заморгала.
Так не нервничай, посоветовала доктор. А в кожвендиспансер все же сходи, мало ли что
«Проклятый Сережка», подумала Люба, заплакав злыми слезами.
Однажды она сидела и шила, борясь с собой, пытаясь заставить себя не думать плохое о сыне. В этот раз злоба побеждала настрой на любовь. Зазвонил городской телефон, и она ответила, радуясь, что можно отвлечься от совсем ее замучивших жестоких мыслей.
Здравствуйте, услышала сквозь помехи строгий голос. С кем я говорю?
Шарова Любовь, растерянно представилась Люба. На том конце послышались шипение и стуки.
Мама! вдруг разобрала она сквозь шум в трубке.
Сережа? неуверенно откликнулась мать.
Ну конечно, опять послышался не очень ясный голос. Мама, это я, Сережа! Ты меня слышишь?
Слышу! Но плохо! крикнула она, думая, что и сын с трудом разбирает ее речь.
Мама, я попал в трудное положение! Ты слышишь? пробивался к ней едва различимый голос.
Слышу, Сережа! Что случилось? кричала Люба.
Я в полиции После этого трубка наполнилась неясными звуками, которые она не знала как объяснить, но вдруг заподозрила, будто эти стуки, бульки и гул означают, что сына ее в полиции бьют.
Сережа! Сережа! позвала с отчаянием.
Мама, мне нужна помощь! Срочно! зачастил смазанный голос. Ты можешь срочно передать деньги? Я попал в большую беду! Если ты не привезешь двести тысяч, меня посадят Ш-ш-ш раздалось шипение, голос сына растворился в нем, но опять пробился сквозь посторонний шум. Мам, с тобой сейчас будут говорить. Сделай все, как скажет человек.
Сережа! Ты где? крикнула Люба.
Любовь Михайловна? услышала она более отчетливо.
Любовь Васильевна, поправила машинально.
Извините, оговорился. Уже знакомый ей суровый голос сообщил: С вами говорит дежурный патрульной службы Дальше сквозь гул она слов не различила, а потом послышалось более разборчиво: рший лейтенант Приходько. Сергей Шаров кем вам приходится?
Это мой сын, испуганно пролепетала мать. Только он не Шаров, у него фамилия отца
Разумеется! оборвал строгий абонент. Это не существенно. А существенно то, что ваш сын задержан по подозрению в совершении преступления по статье шумы опять помешали ясности сообщения, и находится в отделении полиции В телефоне снова зашипело, и подробности местонахождения сына остались Любе неизвестными. серьезный срок, неумолимо, хотя и обрывочно информировал полицейский. Ваш сын уверяет, что ни в чем не виноват, но так, знаете ли, все говорят
А в чем его обвиняют? вклинилась Люба.
Это не по телефону, строго возразил лейтенант. И помолчав, добавил: Я слышу, вы женщина рассудительная. Вообще-то сын ваш тоже не производит впечатления преступника. Но потерпевшие настроены враждебно, к тому же составлен протокол Это не так легко поправить, однако ради вас мы готовы попробовать. Но и вы должны, со своей стороны В трубке воцарилось молчание.
Что? Как помочь Сереже?! воскликнула Люба.
Необходимо приехать по адресу Ненадолго шум в трубке почти прекратился, и лейтенант достаточно отчетливо продиктовал адрес. В течение двух часов привезти двести тысяч российских рублей. Деньги нужны для достижения согласия с потерпевшими и полюбовного решения дела. Но, сами понимаете, все это не вполне законно и делается исключительно ради вашего блага. Поэтому не нужно привлекать других людей, просто привезите деньги, и мы тогда сможем отпустить вашего сына. В противном случае он будет отправлен в СИЗО.
Но у меня сейчас столько нет! взмолилась Люба.
Это ваши проблемы! отрезал полицейский. Наши договориться с потерпевшими и замять дело. Вы хотите помочь сыну? рявкнул он.
Конечно, пискнула Люба сорвавшимся голосом. Но я
Это единственная возможность! Решать нужно быстро! У вас есть родственники, друзья, соседи займите у них, в конце концов! И срочно везите, пока дело не отправилось в производство. Иначе ничего изменить уже будет нельзя.
Хорошо. Я что-нибудь придумаю, залопотала Люба. Я достану! Я привезу
Прекрасно, оборвал ее полицейский. Ждем вас через два часа с деньгами.
А как я вас узнаю? крикнула Люба.
Не меня. Подъедет наш сотрудник. Светлая куртка, синяя спортивная сумка через плечо. Он сам вас узнает.
А как? еще больше оробела Люба.
Не задавайте глупых вопросов! строго осадил лейтенант. И главное приходите вовремя, точно на указанное место.
Голова у Любы пульсировала. Что делать? Столько денег! О соседях нечего и думать. Сестра сама еле концы с концами сводит Генка! Сережкин отец Но полицейский сказал, чтоб никому, а Генка может кипеш поднять! Люба знала взрывной характер бывшего мужа и побоялась, что тот устроит скандал и как-нибудь навредит Сереже.