Между тем сосед выжил. Пришел из больницы с кривой шеей, и они с матерью забрали заявление из милиции. Покинув следственную тюрьму, домой вернулся слегка виноватый папаша. Жизнь благородного семейства почти тотчас же вошла в прежнюю колею пьянок и драк.
А у меня тогда так ничего и не наладилось, и через пару недель мы с Леней совсем расстались. Состоялось очередное объяснение. Я, по своему обыкновению, плакала и жаловалась: «Так тяжело Все время жду чего-то, ты всегда не со мной» Он сокрушенно кивал с виноватым видом. И тут я выпалила, словно ва-банк сыграла: «Ты что разлюбил меня?..»
Ну разве такие вопросы задаются для прояснения реального положения дел?! Да нет же! Об этом спрашивают, только чтобы услышать горячее опровержение и чтобы после сентиментального объяснения, проникнутого взаимным страхом потерять друг друга, все сразу устроилось к лучшему. А Леня помялся и, не глядя на меня, пробормотал: «Не знаю Как-то все разладилось» Словно плетью ожег.
Оказалось, сколько я ни страдала от его охлаждения, а все-таки совершенно не готова была принять уже вполне определенную горькую правду. Залопотала нечто невнятное, глупое, беспомощное: ведь так не может быть Мы же любим друг друга, да?.. Потом состоялось что-то вроде примирения. Он сказал: «Ну давай не будем расставаться. Давай встречаться, когда сможем, ну я постараюсь» Где уж мне было потянуть такой безнадежный план, хотя я на него и согласилась! Сразу за тем у нас случилась «любовь», какая-то суетливая Леня, естественно, спешил. Потом он повез меня домой, и по дороге, когда мчались в плотном потоке машин, я устроила такую истерику с открыванием двери на ходу, что мы уже не помирились никогда. И теперь, если случайно видимся, делаем вид, будто никакого общего прошлого у нас никогда не было.
Теперь я встречаюсь с Васей. Работаем в одном институте. Раньше и Ленька подвизался здесь же, но Перестройка вырвала из старой жизни наиболее деятельных, и Леня институт давно покинул. Он вообще из тех, кто, как говорится, умеет жить. И наукой занимался, пока это было перспективно; времена изменились перестроился в бизнесмены. Вася дело другое, тот реально тащится от своей математики, что мне, кстати, очень в нем нравится. Жаль, что душа у меня такая ободранная не могу влюбиться в умницу Васю. А с другой стороны может, и не стоит. Не уверена, что он сам ответил бы мне горячей взаимностью. В целом мы отлично ладим, но отношения эти словно проходные дворы: будто с их помощью пытаемся только поскорее проскочить к настоящей жизни.
Как-то раз сгоряча предложила ему сходить в театр.
В театр? переспросил он, изумленно вскидывая брови. Ты действительно хочешь в театр? Словно я попросила сводить меня в мужскую баню.
На оперу, машинально уточнила, теряя интерес к собственному предложению.
С Ленькой мы любили слушать оперу. Он увлеченно рассказывал о секвенциях Чайковского, о мелизмах и фиоритурах. А я внимала ему как оракулу, сердце рвалось навстречу любимому и пело: о, я люблю! как я люблю все эти секвенции и все фиоритуры!..
Вот лучше бы не вспоминала. Зачем постоянно гонять в голове всю эту тоску о невозвратном? И снова натыкаться на калечащее «никогда»? И на этот ворох безответных «почему» Почему не удается радоваться тому, что было, а только тому что есть или будет? Почему прошлое счастье не греет, а жжет? Почему оно не лежит в памяти нажитым богатством, а мучает как невосполнимая потеря, как опаленная дыра в нежной мякоти души?..
Или, знаешь, давай лучше не пойдем в театр, внесла я новое предложение.
Нет так нет, откликнулся Вася.
Со случайным партнером предпочтительнее заниматься сексом, чем посещать какие-то духоподъемные места, где переживания намного интимнее и требуют куда большей реальной близости. А с Леней я была счастлива и в сексе, и без. Ведь когда любишь, не так уж важно, что делать вместе.
Неожиданно это мое впечатление подтвердил и наш кастрированный Барсик. Вопреки маминым предсказаниям после операции кот не устроился в кресле и не возлег на подоконнике, чтобы всю оставшуюся жизнь провести в сладком сне и созерцании заоконных событий. На другой же день он утек в подъезд. Да так и повадился уходить ежедневно. С самого утра садился в прихожей и, задрав голову, выразительно смотрел на дверь, время от времени напоминая о себе звучным мявом. Если его не выпускали, терпеливо караулил чьи-либо приходы и уходы, ловко вышмыгивал в едва образовавшийся проем и отправлялся по знакомому маршруту. Потом возвращался. А через некоторое время снова дежурил у двери.
Никаких чудес, конечно, с Барсиком в подъезде не происходило. Обесточенную репродуктивную машинку запустить он уже не мог. Но, несмотря на половую несостоятельность кота, дворовая подружка все равно топталась на лестнице, ожидая его. И он сам, оставшись без главного аргумента самцов, почему-то не утратил интереса к палевой кошке. Встретившись, они часами сидели рядом, мелко перебирая передними лапами, словно устраиваясь провести в этой позе долгую жизнь и надрывая сердце моей бедной мамы, и без того давно раскаявшейся в совершенном над котом насилии.
Ну а я плакала от умиления. И от зависти к Барсиковой подружке: Ленечка никогда меня так не любил. Он был горяч и восторжен только в начале отношений, несколько месяцев, может быть год, пока все казалось новым и праздничным. А когда роман естественным образом вошел в фазу «принятия решений», начал тормозить на каждом опасном повороте.
С Васей вообще всё иначе. С ним здорово болтать, хохотать, упиваться оргазмами. Им можно любоваться. Его интересно слушать. Но любви нет. Ни я не люблю, ни меня не любят.
В сексе он как опытный диспетчер, сидящий за пультом сложного устройства. Грамотно трогает кнопочки, дергает рычажочки. Секс с Васей похож на занимательную математику. Но спасибо и за то. Благодаря ему я забываюсь и ухожу от тоскливых терзаний последнего года я опять летаю. Не так уже беззаботно и не в такой огромности, как с Леней, но все-таки лечу И упасть не страшно после потери любви полет мой невысок.
Это с Леней, бывало, сердце, как на русских горках, взмывало и обрушивалось вниз, норовя разорваться от перегрузок: взлет на дикой высоте восторга, когда любовь и пик счастья; срыв на жуткой глубине отчаяния, если ссора и охлаждение Теперь же Вася не смог бы, даже если б захотел, запустить во мне эти качели. Механизм сломан, а как чинить, наверное, знает только Ленька.
С Васей у нас отношения довольно странные После совместной постельной акробатики расслабленным голосом он вдруг начинает разговор.
Не хотел тебя расстраивать, говорит, я тут кровь на СПИД сдавал
Ну!
Не хотел бормочет опять Вася и надолго затихает.
Ну уж начал! Я резко села в кровати, готовясь к худшему. Говори.
Сколько лет донором замямлил он и замолк.
Ага, молодец, похвалила наспех. Что там со СПИДом?
Ну там предварительно нужно сдаться на RW и на Вася вздохнул.
Я поняла! Давай дальше!
Ты не волнуйся, с RW все нормально, сифилиса нет, заверил он.
Слава тебе господи!
Со СПИДом хуже, продолжил бесстрастно. Завернули меня.
Пауза. Я уже не на шутку нервничаю, а он задумчиво молчит.
Вась, что дальше?
Похоже, того, говорят
Чего того?
Известно, чего.
Ну!
Не понукай, Надюш. Сбиваешь. Говорят, надо перепроверить.
Ну?
Не понукай, опять попросил он меланхолично.
Вася!
Возможна ошибка.
Ну так надо же перепроверить!
А как же, лапуль, сразу и перепроверил.
И что?
Ничего.
В смысле?
Не нашли.
Чего?
СПИДа. Поздравляю тебя, мы совершенно здоровы.
Свинья! Я легла и повернулась к нему спиной.
Немножко пообижалась. Потом помирились. Обнялись и поспали. А утром отправились на работу. В обед в столовой столкнулась с Ленькой. Какие-то дела его все еще забрасывают иногда в наш институт, и для меня эти встречи всегда порция освежающего адреналина.
Видел тебя сегодня утром у проходной, буркнул он после нескольких натянутых фраз. Как раз мимо ехал Идут, понимаешь, ручонками сцепились Сладкая парочка.
Вот это я удачно с Васькой прошлась! Так невзначай и уела милого. Ну и пусть у него это маленькая ревность собственника и ни капли завалящей любви! Все-таки больше, чем ничего.
Кто-то думает, лучше совсем не видеться с бывшим. Будто бы так легче пережить и забыть. Я, наверное, просто совершенно не готова забывать Леньку. Наверное, не хочу этого, как ни тяжело мне помнить. Может, все-таки надежда? Или предчувствие бессмысленной пустоты в душе, если его там не будет? Когда, например, представляю, что Леня перебрался в Америку теперь ведь многие уезжают, жутко становится от бесконечности километров между нами, от окончательной невозможности встреч. А когда вижу его, мне кажется, не все еще потеряно и в глубине души он тоже без меня скучает. Я говорю себе: это ведь не самое худшее расстались! Пока все живы, всё не так уж плохо.
Папа мой считает, что голова у меня забита ерундой. Притом еще, что он, собственно, не в курсе, какой именно и до какой степени забита. Конечно, если посмотреть на мою несчастную любовь в мировом масштабе она должна-таки выглядеть ерундой. Но мне-то что до того? Для меня важнее ничего в мире нет! Сам папа зато заморочен дисциплиной на заводе, его голова забита ею под завязку. И что? Разве в мировом масштабе это не ерунда? А если посмотреть на заводскую дисциплину из космоса не ерунда? Просто так вся жизнь устроена, все зависит от системы координат. Вряд ли какой-нибудь муравей в муравейнике в мировом масштабе кажется значительнее других муравьев. Даже если он лично несет в общую кучу целого жука в двадцать раз тяжелее его самого. А все равно для муравья его жизнь это целый космос. А космос для него просто не существует.
Васина голова забита математикой. Вася кандидат наук и трудится над докторской диссертацией. Я же в его голове существую, очевидно, совсем уже где-то на выходе, и к математике он меня не подпускает. На случай общения со мной у него всегда наготове большой набор дурачеств. Например, он совершенно серьезно спрашивает:
А ты замечала, Надюш, какой у меня румянец?
А что с твоим румянцем?
Он же нежный, как у девушки! Вася часто восхищается сам собой, когда смотрит на жизнь из той системы координат, которая предназначена у него для меня. Причем предметом восхищения всегда являются какие-нибудь пустяки, вроде румянца.
Ужасно смешно. Со мной он любит себя расхваливать с самым абсурдным бесстыдством, а серьезно практически никогда не говорит. Но я-то претендую на серьез.
Слышала, статья твоя вышла, осторожно подсказываю тему. Событие! Может, про статью? А то затянул про румянец.
Милая, не надо завидовать, задушевно советует Вася. Ты тоже неплохо выглядишь.
Мог бы и похвалиться журнальчиком, мне интересно, пытаюсь вернуть его все-таки к статье.