Тяжело придется без кавалерии, застонал Егоров.
Кавалерию отдадим, но направление главного удара менять не будем! пыхнул трубкой Сталин.
Но таким образом, мы поставим под угрозу срыва главную директиву партии установление советской власти в Польше, а затем в Германии! возразил Егоров.
Польша и Германии лишь две страны! Мы перейдем через Карпаты и установим диктатуру пролетариата не только в Польше, но и в Венгрии, Чехословакии, Румынии, на Балканах. А там, на очереди Греция и Турция. Что дольше: две страны или десяток? Да и в Италии нас поддержат там сильная компартия. А Тухачевский пусть берет Варшаву с Берлином!
Тухачевский добился серьезных военных и политических успехов. Создана Белостокская Советская республика, которую возглавил Дзержинский.
Слушай, Егоров, прервал командующего Сталин. Расскажи: за что ты два своих первых креста получил в девятьсот пятом и седьмом годах? Думаешь, мне не известно, что ты расстреливал мирных демонстрантов в Тифлисе, а позже отличился при штурме баррикад? Будешь брать Львов или поворачиваешь фронт на Варшаву?
Буду брать Львов, прошептал побелевший Егоров.
Передача Конной армии Западному фронту позволила Тухачевскому развить стремительное наступление на Варшаву. Конники Буденного достигли ее восточных окраин. Однако быстрые темпы наступления на обоих фронтах привели к отрыву воинских частей от тылов. Артиллерия осталась без снарядов, стрелки и конники без патронов. Ошибкой руководства Юго-Западного фронта, пошедшего не на Варшаву, а на юг, на Львов, воспользовалось польское командование. На стыке фронтов оно сосредоточило мощную ударную группу. Поскольку наступление велось в разных направлениях, она оказалась незамеченной. Затем последовал сокрушительный удар по тылам и флангам фронтов. Началось, столь же стремительное, как и наступление, бегство Красной Армии.
Жгли документы штабисты, всюду царила полная неразбериха. Разводил пары бронепоезд, на котором драпало руководство фронтом. Жихарев подбежал к амбару, где сидели пленные польские офицеры.
Сколько их? спросил Пашка у часового.
Девять душ, последовал ответ.
Вот именно уже душ! Выводи!
Эй, панове! Выходьте! лязгнул засовом часовой-коротышка в разбитых сапогах.
Пашка заметил, что восемь офицеров примерно одного роста и выстроил их в затылок друг другу. Девятого высокого майора оставил под присмотром часового.
Длинный! Русский знаешь? спросил он майора.
Знаю
Тогда переведи, чтобы стояли спокойно, не вертели
головами! велел Пашка, доставая маузер.
Затем пристроил оружие к затылку лысого подполковника и выстрелил. Тот, брызнув фонтанчиком крови, повалился ничком. За ним остальные поляки.
Быдло! бросился на Пашку высокий майор.
Штык часового вошел ему в живот. Со стоном поляк упал навзничь. Жихарев выпустил ему пулю тоже в живот. Стоны перешли в крики. Суча ногами, поляк умолял пристрелить его.
Так подохнешь! ответил часовой вытирая штык. Краем глаза Пашка увидел, что еще жив офицер, стоявший в строю последним. Однако добивать его не было времени. Жихарев подоспел, когда бронепоезд уже тронулся. Артиллерия, склады, лазареты все было брошено. Поделив оставшиеся патроны, пустились наутек воинские части. Так закончилась для Пашки гражданская война.
Глава 9
В начале 1921 года в Петрограде начались забастовки рабочих, вызванные голодом. Тогда же моряки Кронштадта, солдаты его береговых частей, рабочие судоремонтных заводов подняли мятеж против голода, продовольственной разверстки и диктата большевиков. Вместе с военными делегатами Х съезда большевистской партии Пашка оказался на подступах к Кронштадту. В его задачи входила ликвидация взятых в плен мятежников. На штурм города-острова шли по льду Финского залива. Когда Жихарева везли в город на санях, он видел сплошной ковер из трупов атаковавших, раскинувшийся на три километра. Льда под телами не было видно. Были забиты трупами и полыньи, образовавшиеся от разрывов снарядов. Масса убитых лежала на улицах города. В Кронштадте Пашка встретил Ворошилова.
Единственная надежда на тебя, Паша! обнял тот Жихарева. Пленных скопилось несколько тысяч. Кормить нечем, медикаментов своим не хватает. Казематы крепости могут вместить только половину сдавшихся мятежников. Выручай, брат! Ты у нас крупный специалист.
В главном дворе крепости сидели и лежали на снегу несколько тысяч человек. Среди черно-серого моря матросских бушлатов и солдатских шинелей пятнами выделялись коричневые кожанки и синие поддевки рабочих. С галерей форта на них было направлено десятка два пулеметов. Договорившись с вновь назначенным комендантом из большевиков о порядке размещения пленных в казематах, Пашка приказал мятежникам подняться и рассчитаться «на первый-второй».
Четные номера, шаг вперед! Направо! Первая ко мне шеренга, шагом марш! отдавал приказания комендант.
Более полутора часов ушло на размещение пленных в казематах, а Пашке казалась, что двор все еще полностью забит людьми. Наконец, комендант доложил, что все отобранные размещены по помещениям.
Все битком забито! отдувался он, утирая пот со лба.
Пулеметчики, готовсь! скомандовал Жихарев. Пли!
Разом ударили двадцать пулеметов. Крики и стоны взмыли над двором. Аккуратно, рядами падали пленные, окрашивая снег кровью. Когда все полегли, Пашка махнул браунингом:
Чекисты, за мной!
На решетке калитки, ведущей с галереи во двор, повис старый матрос. Он задыхался, кровь ручьем текла из его рта. Выстрелом в глаз Пашка прервал мучения старика. Лязгнул засовом комендант, пропустив Жихарева вперед. Труп старика оторвался от калитки и мазнул окровавленной головой по новой бекеше Жихарева.
Оттащите эту падаль! Сука! Новую бекешу изгадил! выбил Пашка ударом ноги второй глаз покойнику.
Живо принялись три десятка чекистов за дело. Затрещали одиночные выстрелы. Пять раз перезаряжал Жихарев свое оружие. Последних пристреливали уже в сумерках. Неясный, но зловещий гул донесся откуда-то из-под земли.
Товарищ, комендант! Учуяли пленные, что их дружков расстреляли. Такое творят! подбежал перепуганный красноармеец.
Когда Жихарев с подручными вышел из двора, он почувствовал, что его ноги промокли. Посмотрел вниз сапоги до колена в крови. В крови были и полы бекеши. Такой же вид был у коменданта и чекистов. Оставляя кровавые следы, команда спустилась в подвал. Бесновались, рвали решетки, пытались выбить стальные двери матросы.
Запоры и решетки крепкие? спросил Жихарев.
Еще бы! При царе, на Путиловском делались, самодовольно усмехнулся тот.
Ну и хрен с ними! Пусть орут! Пойдем, у нас завтра много работы. Лошади и подводы нужны, канаты, колосники от топок и большие камни. Трупы топить будем! Санки нам приготовь! Большие проруби найти. Если не найдем, взрывчатка потребуется: лед взрывать будем.
Ни взрывать лед, ни искать полыньи не пришлось. Километрах в девяти от острова обнаружили разлом льда, оставленный, очевидно, английским ледоколом. Потянулись подводы с убитыми. Женщины толпились у ворот крепости, старались заглянуть под рогожи, которыми были прикрыты тела убитых. «Сержик! Мой Сержик!» устремилась за подводой худенькая женщина лет тридцати. Сопровождавший подводу чекист оттолкнул ее, но она поднялась и пошла за санями.
Иди отсюда, курва! лязгнул затвором чекист.
Идиот! Нельзя на виду у людей прошипел ему Пашка и обратился к женщине. Гражданочка, откуда вы знаете, что он здесь? Кто он вам?
Здесь мой муж. Видна его рука. На ней химический ожог. Он был командиром гальваников на корабле. Умоляю: разрешите проводить его!
Пашка велел откинуть рогожу. Под ней лежал шатен в офицерском кителе. Пуля попала ему прямо в сердце
Вот, гражданочка, видите, легкой смертью ваш муж умер не мучился. Садитесь в сани, а то пока доедем простудитесь, пригласил Жихарев.
Доехали до разводья. Без лишней суеты чекисты и красноармейцы принялись выгружать из саней трупы, привязывать к ним груз и сталкивать в воду. Быстро исчезали в глубине Балтики солдаты и матросики. Взяли и Сержика. Привязали к его ногам кусок рельса и столкнули под лед. Мелькнуло бледное лицо, взметнулись каштановые волосы, и пошел Сержик к своему последнему приюту. Чекист впился в руку жены Сержика и поволок ее за торос.
Братва! Кому погреться хочется давай сюда! крикнул он.
С гоготом окружили женщину чекисты и красноармейцы. Визг, а затем крик, перешедший в стоны раздались из-за тороса. Одни топили трупы, другие бегали за торос, а потом сменяли первых. Наконец, все тела были утоплены. Пашка заглянул за торос. Там лежала уже мертвая женщина. Между ног у нее было сплошное кровавое месиво. Рядом валялась оторванная грудь.
Сволочи! Никакого уважения к начальству! Нам не оставили! ругнулся комендант и столкнул женщину в воду, ударом сапога отправив следом за ней и грудь.
На следующий день казнили руководителей мятежа. Их было девятнадцать. Во дворе отдаленного форта Пашка расстрелял их в затылок. Затем тела засыпали углем, залили мазутом и подожгли. Даже Жихареву, многое повидавшему в Гражданскую, было жутко смотреть, как корчатся покойники в огромном костре. Когда костре прогорел. Чекисты ломами раскололи еще красные от жара черепа, сгребли пепел с остатками костей железные ящики и утопили в той же полынье, оставленной ледоколом.
В это время в казематах связывали остальных мятежников. Каждая двадцатка пленников скручивалась одной веревкой. Весь день и вся ночь ушли на эти приготовления. Утром всех их выстроили в главном дворе.
Граждане, контрреволюционеры! обратился к ним Пашка. Вы направляетесь в Соловецкий дом заключения, где самоотверженным трудом искупите свою вину перед революцией.
Сам же направил колонну к уже знакомой полынье. Прошли около тех верст, когда в одной из людских связок начал волноваться рыженький матросик.
Братва! Не туда ведут! На Соловки путь через Питер, а мы на Моонзунд курс держим! заметался он.
Не говоря ни слова, Жихарев выстрелил ему в лоб.
Колонна двинулась дальше, волоча за собой труп рыженького. Наконец, подошли к разводью. Его затянуло тонким ледком. Под ним проглядывало всплывшее тело жены Сержика.
Эх, яблочко, да оловянное, Советская власть окаянная! приплясывал у края полынью высокий щеголеватый матрос в широченных клешах.
Пашка выстрелил ему в живот. Матрос замер, удивленно глядя на Жихарева. Тот еще раз выстрели в живот. Моряк переломился пополам, его начало рвать. Затем ноги не удержали его, и парень соскользнул в полынью. Заскользил за ним следующий в связке матрос. «И-эх! И-эх!» хватал он воздух, выныривая из кровавой воды. Третий моряк коренастый крепыш с черными как смоль усами стоял, упершись каблуками в ледяную выбоину. Его лицо побагровело, на шее вздулись вены, капельки пота выступили на лбу. Пашка взял из саней кувалду и стукнул матроса по голове. Глаза крепыша закатились, красноту на лице сменила бледность. После еще одного удара крепыш заскользил полынью, увлекая за собой остальных. С матом и воплями полетели матросы в ледяную воду. Еще несколько минут она бурлила, вращая расколотый лед.
Понятно, как делать? Бей их по головам! приказал Пашка.
Взметнулись вверх приклады, топоры, кувалды. Били по головам двух-трех матросов в связке, находившихся ближе к полынье. Потеряв сознание, они падали в воду, таща за собой остальных. Не обошлось без потерь. В падении один из матросов сумел достать ногой зазевавшегося чекиста того самого, который первым изнасиловал жену Сержика. Раскорячившись, чекист полетел в ледяную воду. С воплем вынырнул он из воды. Ноги в черных клешах обвились вокруг шеи чекиста. Тот впился левой рукой в труп жены Сержика, правую тянул к товарищам. В следующую секунду тело женщины вынырнуло наполовину из воды и опрокинулось на чекиста, увлекая его в глубину. Последней утопили связку, тащившую труп рыженького матросика. Он пошел на дно, мелькнув ботинками с оторванными каблуками
За эту операцию Жихарев получил орден Красного Знамени свой первый орден.
Глава 10
По возвращению из Кронштадта Пашку вызвал Петерс.
Какое-нибудь образование имеешь? спросил он Жихарева.
Окончил церковно0приходскую школу.
Что считать умеешь, помню по восемнадцатому году. Писать умеешь тоже видел твои росписи за получение пайков и жалования. Есть решение направить тебя на учебу
По коммерческой части? вырвалось у Пашки.
Пока нет. Пойдешь на рабфак имени Бухарина. Год поучишься, пополнишь образование. А там посмотрим, что из тебя получится.
А паек? А жалование? Стипендия у студентов такая, что ноги протянешь с голодухи!
Будут тебе и паек, и жалование. Только это надо отработать!
Я, товарищ Петерс, всегда готов! Маузер ваш еще даже в деле не был
Этого не потребуется. Вася Фомин и Тихон Гаврилович вполне справляются. Работа будет более легкая. Надо внимательно слушать, что говорят, и докладывать о настроениях рабфаковцев. Особенно, запоминай тех, кто хвалит Троцкого!
Уходя от Петерса, Пашка мысленно перефразировал слова Васи Фомина: «Был палачом, а стал стукачом».
Жихарев! окликнул Пашку Петерс, когда тот уже был в дверях. Я слышал, ты интересуешься нашей сотрудницей Татьяной Воробьевой. Она находится на выполнении особо важного задания. Поэтому не разыскивай ее. Лучше, вообще забудь, что есть такой человек!
Аналогично Петерсу, проинструктировал Пашку и Сталин.
Здоровье Ильича подорвано, говорил он в своей квартире в Кремле. Скоро, очень скоро начнется борьба за его пост. Первый претендент на это место Троцкий, очень гадкий человек. Он всегда боролся с Ильичом за лидерство в партии, всегда вредил ему. Если он станет главой правительства учение Ленина, его дела будут перечеркнуты. Поэтому, готовясь к будущим боям, мы должны знать всех сторонников Троцкого, их настроения, их планы. Я очень надеюсь на тебя, Жихарев!
Потекли дни учебы на рабфаке. Она давалась Пашке легко. Да и уроки дяди не прошли даром. Внимательно следил Жихарев за партийной жизнью, за дискуссиями в партии, за борьбой между Лениным и Троцким. Все разговоры о политике, все высказывания в поддержку Троцкого, а также списки его сторонников из числа слушателей и преподавателей рабфака Жихарев еженедельно передавал в ОГПУ, в которое переименовали ВЧК. Еженедельно он бывал в квартире Сталина, сообщал ему все виденное и слышанное. «Учись, Жихарев! подбадривал его Хозяин. Скоро ты понадобишься. Но ты будешь не простым исполнителем приговоров. Мне нужны грамотные помощники!»
Почти со всеми слушателями Пашке удалось найти общий язык. Только один донецкий шахтер Ваня Стецко подозрительно смотрел на Жихарева. «Везде у тебя, Жихарев, записано, что ты из рабочих. А руки-то у тебя без мозолей, как у барина. Я, например, из трудящихся так у меня руки в мозолях. А ты скрытая контра!» мрачно бросил он однажды Пашке при всей группе. С тех пор шахтер стал травить Жихарева. Пошел Ваня и в партийную ячейку, докладывать свои выводы. Там ему объяснили: кто и откуда Жихарев. Тогда он при всех заявил, что Пашка доносчик и тайный агент. На счастье Жихарева учебный год кончился, а после каникул началась специализация, и их с Ваней пути-дороги разошлись. Вновь они встретились в 1937 году. Однако Пашка держал врага в поле зрения. Он мог бы укатать Стецко и по Шахтинскому делу, и по делу Промпартии, и по делу Транспортно-промышленного комитета, которые были возбуждены ОГПУ против инженеров-вредителей. Но Жихарев оберегал Ваню, давал ему возможность получать новые чины и награды. Пашка ждал своего часа. Этот час пробил через пятнадцать лет. Бывшего члена обкома партии, бывшего начальника угольного треста, бывшего орденоносца, а ныне вредителя, троцкиста и немецкого шпиона привезли в Москву. Шесть свидетелей подтвердили выдвинутые против Стецко обвинения. Пашка встретился с бывшим сокурсником в кабинете следователя. Руки Стецко были прибиты к столу гвоздями, под все ногти были загнаны иголки. За спиной у арестованного стояли два следователя. После каждого вопроса один бил по правому, а другой по левому уху.
Вот, сука! Десятый час допрашиваем не раскалывается! посетовал ведший допрос капитан госбезопасности.
Ничего, сейчас заговорит, сказал Жихарев и нанес несколько ударов по позвоночнику, от которых Стецко потерял сознание.