Еще бушевали страсти, имевших в томах уголовных дел, нюансы преступлений, ухищрения адвокатов, витийства следователей, хитросплетения выводов экспертовэто было сегодня для него главным, а не какое-то «проходное» заседание, которое его попросили провести, в виду отсутствия коллеги по причине «тяжелой и продолжительной», как принято говорить.
Человек этот обладал приличным стажем, но до сих пор не мог привыкнуть с легкостью выносить суровые приговоры, не гордился, как некоторые, имеющимися у него несколькими пожизненными заключениями и даже расстрелами. Лица приговоренных им на долгие сроки не преследовали его, но оставались в памяти с настоящими эмоциями, у кого редкими, у кого-то не сходящими с лиц. «Его честь» обладал некоторой прозорливостью и по начальному поведению подсудимого в самый первый день, умел понять, виновен человек или нет. Тоже касалось и раскаяния, что встречалось в настоящем своем виде не часто, но намерение он ценил почти так же, как само действиевсе имело для него свою цену и для всего он находил объяснения, видя настоящую мотивацию поступков, как в этом зале, так и еще на свободе, до и при совершении преступления.
Он научился, осуждая здесь на лоне закона, не осуждать вне этих стен никого, считая, что право такого у него нет, при этом даже не задумался ни разу, верит он в Бога, или нет. Вечность и временность существовали в нем совершенно спокойно, каким-то странным образом достигнув паритета. Так бывает, когда человек, находясь на самой вершине, не пришел еще к необходимости задуматься о каком-то жизненно важном решении, и находясь в состоянии, когда все устраивает, полагается на нечто, что подтолкнет его либо в одну, либо в другую сторону.
Такие индивиды становятся в преклонном возрасте либо монахами, либо безусловными неуклонными приверженности зла. Именно в такие моменты бесы начинают особенно активно пытаться сбить человека с состояния равновесия, перетянуть на свою сторону, прикладывая массу невероятных усилий и ухищрений. Утро началось с какой-то мысли о римском прокураторе Иудеи начала первого тысячелетия нашей веры, принимавшего участие в суде над БогомСловом, что оказалось навязчивым, и даже немного увлекло своими ожившими в судье рассуждениями, будто, как-то внезапно оживший прокуратор, выбрал именно его себе в собеседники.
Он был надоедлив, как привязавшаяся с утра песенка, от которой никак не освободиться, кроме того настойчив, чем начал вызывать неприязнь и опасенияоставалось, либо принять его, сойдя с ума, либо изгнать, Именем Господа, выбрав, не известную до сих пор дорогу в храм.
Федеральный судья и не подозревал, что сегодняшний день, начавшийся, как обычно, для него может стать переломный, направив, или к восхождению, или падению
***
«Его Честь» привычно вошел в небольшой зал суда, где уже пребывали подследственная, в отношении продления срока содержания под стражей которой и нужно было принять решения. Уже присутствовали: адвокатмолодой, но по виду, очень по боевому настроенный парень; следователь с видом, происходящей в нем тяжелейшей борьбы; его помощник, постоянно нервозно, то ерзающий по стулу, то почесывающийся, то что-то ищущий в карманах; и какая-то молодая женщина, проходящая по документам, как общественный защитник, с равными с адвокатом правами. На последней человек в мантии и остановил свой взгляд. Это лицо он, где-то уже видел, причем, где именно не вспоминалось, однако впечатления от этого остались весьма положительные. Судья еще будет возвращаться к этому вопросу, постепенно вспоминая разные подробности, пока, наконец, не вспомнил, что это было по телевизору.
Первые, более десяти выступлений, после зачитывания просьбы и ее обоснования о продления срока заключения под стражей, наконец дождавшимся своего звездного часа, помощником следователя, были посвящены алиби. Судья вглядывался в бородатые лица, совершенно не знакомых ему людей, которые раньше, через экран телевизора вызывали в нем безусловную неприязньему не нравились эти бездельники-пьяницы, только и разъезжающие на своих байках, взбаламучивая общественность. Считая их неучами, грязным, необтесанными ни науками, ни воспитанием, он был поражен правильностью речи, высокому интеллекту, даже, почти поголовному высшему образованию, безукоризненности выстраивания фактов. Очередному рассказчику, излагающему свою версию свидетельских показаний, он задал, даже вопрос:
А скажите пожалуйста, свидетель, что же подвигло вас, такого принципиального сторонника анархии, явиться в дом правосудия, с этой вот речью Совершенно не смутившись, оказавшийся кандидатом исторических наук, на шестом десятке жизни, мужчина, спокойно ответил:
А вы знаете, я вам, как историк отвечу В истории не принято доверять мнению одного исторического лица, кем бы оно ни было, поскольку сейчас важная часть истории жизни отдельно взятого человека, который, между прочем, достоин всяческого уважения, с любой точки зрения, я и явился ради полноты создания картины того, что может Виктории Вячеславовны помочь. При этом за каждое слово, сказанное здесь и сейчас, я несу полную ответственность не просто, но как гражданин своей Родины и лицо, представляющее историческую науку. Считаю себя, не только свидетелем факта, который вас просто обязывает принять алиби Виктории Скуратовой, но и очевидцем сегодняшнего заседание, которое может стать либо торжеством справедливости, либо вопиющим беззаконием. Честь имею
Ну это и понятно, впрочем, хорошо сказано, все бы так подходили к своим обязанностям Далее судья продолжил, уже обращаясь к следователю:
Ну а вы что же скажете, вопросы, может быть Тут знаете ли интересная фактура подбирается Вместо ответа, Кашницкий, вставший, надо заметить, с большим трудом, начал задавать вопросы свидетелю, в интонации и смысле которых председательствующий опытным взглядом подметил, скорее стремление зафиксировать факты оправдывающие Скуратову, нежели пытающиеся аннулировать или опорочить свидетельские показания, как обычно бывает.
После «отстрелявшихся», довольно скучно, остальных байкеров, настал через Виктора Викторовича Калкутина, не просто озадачившего судью, но поставившего перед единственно возможным вариантомотпустить, признав не виновной, что по некоторым причинам, а точнее указаниям сверху, сделать было архисложноМосква зачем-то и почему-то курировала это дело, в полной уверенности виновности арестованной, переубеждать в обратном было не просто не реально, но по нынешним меркам не допустимо.
Человек в мантии не привык быть «козлом отпущения». Почему-то, вспомнились последние главы Евангелия, в частности поведения Понтия Пилата, понимавшего невиновность Христа, ощущающего Его не человеческую сущность, но не верившего в Него, выполнявшего не столько свой долг, сколько пытавшегося выйти «сухим из воды», при понимании, что лучше обречь на смерть Невиновного, чем пострадать от Цезаря, испугавшись слов из толпы: «Ты не друг Цезарю», если спасешь Праведника. Кто знает, может быть, рассмотрев перед собой Самого Бога, прокуратор и принял другое решение, чем спас бы себя в вечности и дал повод Господу благоволить к своему потомству в тысячи родов.
Странными показались ему эти всплывающие из памяти подробности, ибо он и сам позабыл, что читал, еще в юношеские годы Священное Писание, при чем акцент этих строк был направлен совсем не в богоугодную сторону, но с сутью: «поступи так же и будешь счастлив». Эта последняя настойчивая мысль, совершенно точно противоречила произошедшему с самим Пилатом, крайне жестоким и не порядочным человекомв конце концов, толи покончившим с собой, толи казненным Нероном.
Судье хотелось избежать сложности надвигающегося вопроса, обойти эти острые углы, продолжить прежнее свое спокойное и благополучное существование, ставшее уже привычным, но что-то внутри него сопротивлялось последованию действиям римского префекта Иудеи. С каждым следующим выступлением внутренняя борьба разгоралась все более заметно и патологично с точки зрения психиатрии. При виде, вставшего за кафедру Калкутина, ясный голос, будто бы на весь зал, крикнул: «Не слушай его!»
Но начав, глава судмедэкспертов, не оставил и шанса быть не услышанным:
Ваша честь, честно говоря, я понимаю, что здесь я, как бы, не по рангу, но обстоятельства защиты «чести мундира» нашей службы, а так же верность своему долгу, обязывает меня присутствовать здесь и сейчас. Проведя повторную экспертизу по поступившему требованию защиты, в соответствии с имеющимся возможностям, вполне достаточными, что бы в отношении расследуемого уголовного дела убийства господина Нечаева, я полностью мог подтвердить, верность ранее сделанных моим подчиненным выводов Тут судья, понимая, что проблем с обвинением нет, даже не представляя, что выводы экспертизы могут быть истолкованы следователем с точностью до «наоборот», отвлекся на ту красивую женщину, неожиданно вспомнив, что видел ее не просто на телеэкране, но и в передаче, касающуюся криминалакакая-то странная история со свадьбой, явно понравившаяся ему Но его мыслям пришлось быстро возвращаться в реалии, направляемые выступающим в неожиданное русло:
На основе этого я вынужден заявить, как официальное лицо, о неверности и ошибочности восприятия этих выводов, допущенные следователем Кашницким и, прежде всего, это касается расстояния, с которого был произведен выстрел. Следствие утверждает, что оно около пятидесяти метров! Помилуйте! В выводах черным по белому написано: не больше полутора метров, что значитне более ста пятидесяти сантиметров! Это обусловлено следующими причинами, говоря проще: выстрел на данном расстоянии определяется следующим образом: при вылете пули из канала ствола ее, тотчас же, в полете опережают сопутствующие компоненты, которые повреждают кожу, образуя дефект ткани. Входная рана на лице с окопченными краями и радиальными разрывами по краям, наличию множественных мелких радиально рассеивающихся ссадин от воздействия порошинок на коже в окружности раны, указывает на то, что выстрел был произведен с близкой дистанции в пределах компактного действия заряда и в момент выстрела потерпевший был обращен к дульному срезу лицом. Раневой канал направлен спереди назад, проникает в полость черепа с повреждением костей свода и основания черепа и разрушением левого большого полушария головного мозга Ну проще некуда!.. В зале, где сидели люди, не совсем поверившие последним словам, раздалась тишина, которую, решил перебить судья:
И что значит Виктор Викторович?
Это значит, что Виктория Скуратова к этому преступлению не может иметь никакого отношенияведь утверждается, что выстрел был произведен из окна ее квартиры с расстояния пятидесяти метров!
Что на это скажет следователь? Всеволод Яковлевич задал несколько вопросов по уровню квалификации выступавшего, чем повеселил его, ибо более высшей никто в стране не обладал, далее закрепил констатацию своей ошибки, и более ничего не сказав, опустился на свое место.
Пожав, ничего не понимая, плечами судья продолжил, назвав неизвестного Владыку Маркелла, оказывается тот был в пути, и должен был подъехать в течении получаса. Сам собою напрашивался перерыв, и он распустил присутствующих на полчаса, обязав через назначенное время, вернуться
***
«Его честь» вернулся в зал совершенно озабоченным, указание не отпускать никто не отменил, мало кого интересовали подробности, а сам судья не захотел быть настойчивым в объяснениях начальству, предполагая дождаться окончания выступления. Объявив начало заседания, он поинтересовался приехал ли свидетель. Вместо ответа дверь отворилась и на пороге появился Епископ Русской Православной Церкви во всей красе и блеске своего облачения, первый шаг в помещение сделал его посох, прогрохотав, словно выстрел, реакцией на что было вскакивание всех, за исключением только, совершенно опешившего от неожиданности, помощника следователяМихаил примерз к стулу.
Судья поднялся в числе первых. Высокий чин русского священства, войдя перекрестился, затем благословил всех находящихся, судья поклонился, думая, что так будет правильным, ему последовали остальные и, слава Богу, Владыка бы этого так не оставил!
Монашек, и несколько священников, сопровождавших Владыку Маркелла, заняли свободны места, один из них преподнес паспорт Владыки, еще один стоял справа от трибуны, держа на ладонях, согнутых в локтях рук, какой-то пакет, кажется с коробочкой, имевший, по всей видимости, важное значении.
После необходимых мелочей, судья с уважением дал слово, немного тревожно произнося кому именно, поскольку не понимал, как должен проходить опрос подобного свидетеля.
Перекрестившись, Владыка начал:
Иногда случается, что Господь не дает услышать исповедей, о которых ты думал в юные годы, представляя себя таким вот «почтальоном», Божиим «фельдъегерем»проводником Святаго Духа, способствующим спасению рабов Божиих юношеский максимализм А все же услышав, пропустил через себя, и понял, что ты еще греховнее, ужаснулся, но не отчаялся, ведь ты свидетель только совершенного, через тебя свершившегося чуда в Таинстве исповеди. О чем я могу просить Господа для кающемся, на что могу обратить внимание самого исповедника да, да, именно так священник может во многом помочь, но для этого нужно доверие к нему со стороны прихожанина. Так просто все испортить неверным словом, не подходящей интонацией, вроде бы правильным замечанием, но отпугнувшим в самом начале пути, а ведь Господь спросит за каждый наш недочет, и нам священнослужителям стоять в первых рядах, а ведь нас и сейчас не очень-то в обществе жалуют Да общество, при всей своей такой вот внешней набожности, пустотело в душе, хладнокровно в сердце, оматериализованно, ведь гонят Бога даже из храма, и из самого желанного для Создателя местадуши человеческой, а ведь вот Макарий Великий, что сказал: «Нигде Господь не желает почивать во всем мирозданиивон, как велико оно мироздание. Но нигде не упокаивается Бог, как только в душе человека». ДушаЕго дом, она Его жилище. И Он там пребывает. И стремиться туда войтино он не стремится войти насильно, а вот: «се, стою и стучу: и кто услышит стук и откроет, войду и буду вечерять с ним» Выгнали ото всюду, а потом страдаем! Безбожия тому причина
Вот говорю это к чему Приходит к тебе человек со своими страхами, болью, а раскаяния нет, видишь, что жизни ему на вздох осталосьеще чуть и погибнет, его к спасению только и всего, что подтолкнуть нужно, а что сделать не знаешь, и кажется, что гибнешь вместе с ним! И Господь то не дает мысли, как помочьвозможно, потому что нет покаяния в пришедшем, но при виде грядущей гибель этой души, руки опускаются, молишься, что бы от гибели мира не отчаяться! А бывает, редко, но Господь дает, ползет плоть человеческая на одних усилиях души, уже и жизни то в нем нет совсем, но прежде, чем сам в храм вползает, вперед себя толкает раскаяние, боясь опоздать: ни сам вползу, так хоть покаяние донесу Вот как-то не догадываемся, что ли раньше: то боимся что не поможет отчаянное признание своей греховности, то не можем поверить, что Господь простит, в боязни осуждения, стыдясь невежественно, а вот благоразумный разбойник то не побоялся, зная, Кто перед ним, сказать Богу: «Помяни меня во Царствии Твоем!»дерзость в покаянии, уверенность в спасении раскаяния, раньше это у народа русского было, а сейчас эти качества только в бизнесе и оправдании И вот вполз ко мне такой человек, а я в это время по обыкновению своему один в алтаре бываю, запрещая рядом, кому-то находиться, и вот он меня своим раскаянием в спину толкнул, вот ужаснулся я перенасыщенностью остатка времени, отведенного ему Богом для исповеди и что меня то Господь грешного для этого выбрал. Дерзок я перед Богом, гневлив перед людьми, но вот, как увидел и прочувствовал это смирение, так будто осадил меня Кто-то
Хороший был этот человек и Господь дал ему, хоть и под конец, вымученные выстраданные минуты, позволившие уйти, без страха, с радостью и в спокойствии Он то и отставил мне эту коробку, со словами: «Невинного да оправдает»из исповеди понял я о чем он. Находящееся там внутри мне не известно, но по словам исповедника того, имеет отношение к делу, вами рассматриваемому. Не знаю, как поступил бы я, будь он живуверен он сам бы стоял на этом месте, но сейчас, исполняя последнюю волю усопшего раба Божиего, открываю мне сказанное. Убил, исповедавшийся мне, другого человека, убил, как ему казалось в тот момент, ради торжества справедливости, с человеческой точки зрения может быть и такне могу осуждать, и многие бы хорошие и справедливые люди, вполне возможно, повторили бы его поступок, преступая заповедь Господа. Грехвсегда останется грехом! Он покаялся, но каждый грех накладывает свою тень не только на одного человека, виновного в нем, но многие страдают, ибо все взаимосвязано. Примите, дар этот из Царствия Небесного, и да станет он спасительным