Я села на скамейку в коридоре больницы и изо всех сил попыталась успокоиться. Потом вернулась к кровати Меган, но сердце выскакивало у меня из груди, и я боялась, что в любую секунду начну истерить, как сумасшедшая.
За что мне все это? В последнее время казалось, что дочь в безопасности, что с ней будет все хорошо и она проживет долгую, счастливую жизнь. Пойдет в школу, потом в колледж, выйдет замуж, и у нее будут свои дети. Я была уверена, что однажды вся эта история с болезнью станет не более чем далеким воспоминанием, потому что мы боролись и победили.
Но рак вернулся. Лечение не помогло. В крови Меган снова плодились раковые клетки.
Я встала и побежала к туалету, где меня долго выворачивало наизнанку.
* * *
Тем же вечером, где-то после одиннадцати, в больницу прибыл Майкл. Я понятия не имела, где он был весь день и почему не отвечал на звонки. И не спрашивала. Только рассказала о состоянии Меган в спокойной и прохладной манере, потому что к тому времени находилась в состоянии полного оцепенения. Меган спала, а у меня атрофировались все чувства. Я не могла плакать, не могла кричать. Даже упасть в объятия Майкла не могла.
Полагаю, из-за того, что мне пришлось в течение столь длительного времени справляться со всем этим самостоятельно, я решила, что больше не нуждаюсь в нем. И ни в ком другомкроме Меган и тех врачей с медсестрами, которые помогали ей бороться за жизнь.
Когда Майкл осознал все то, что я рассказала про Меган, ее кровотечение из носа и усталость, про поясничные проколы и облучение, он грубо оттолкнул меня, подошел к посту медсестер и ударил ладонью по стойке.
Медсестра сидела перед компьютером, разговаривая с кем-то по телефону.
Я вам перезвоню, сказала она, а затем положила трубку и посмотрела на него снизу вверх. Я могу чем-то вам помочь, сэр?
Где, черт возьми, доктор Дженкинс? полным гнева голосом спросил муж. Вызовите ее сюда. Сейчас же. У меня к ней много вопросов.
Я бросилась вперед и схватила его за руку.
Доктор тут ни при чем, Майкл. Она делает все, что может.
Майкл грубо стряхнул мою руку.
Все? Что это, черт возьми, за больница такая? Почему никто не сказал нам, что такое может быть?!
Потише, успокаивала я мужа. Разбудишь Меган. Она тебя услышит.
Где-то по коридору начал плакать ребенок.
Меня не волнует, услышит ли она меня! Дочь должна знать, что хоть кто-то заботится о ней, заявил Майкл.
Мой живот свело судорогой. Я почувствовала, как кровь прилила к голове и стала пульсировать где-то возле ушных перепонок.
Кто-то? сказала я. И кто же это? Ты? Прости меня за эти слова, Майкл, но за последние два года ты для Меган пальцем о палец не ударил. Я заботилась о ней каждый день, каждую минуту, каждую секунду, в то время как ты нашел дела поважнее. Так что не смей даже притворяться, что хочешь помочь нашей дочери. Я не позволю тебе сделать врагов из людей, которые, в отличие от тебя, хотя бы пытаются ее спасти.
Я махнула рукой в сторону медсестрыхотя я даже не знала, как ее зовут, и она медленно встала.
Медсестра была чернокожей, высокого роста, с широкими плечами, с очками в пластиковой оправе и строгим взглядом.
У вас проблемы, сэр? спросила она. Может, охрану позвать?
Майкл пару секунд колебался, потом отвернулся от медсестры и повернулся ко мне. На его нижней челюсти пульсировала жилка.
Я говорил, что нужно было обратиться к другому врачу!
Майкл полез в нагрудный карман, вытащил визитную карточку и бросил ее на стойку. Угрожающе ткнул в медсестру указательным пальцем.
Видите вот это? Так вот. Теперь вам мало не покажется!
И ушел. А я так и осталась стоять около стойки. Сердце словно выскакивало из груди, а на лбу выступили капельки пота.
И это не от страха, а потому, что мне потребовалось все мое самообладание, чтобы при всех не врезать Майклу по лицу.
Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
Ваш бывший? спросила медсестра.
Я взглянула на ее бэйдж.
Нет Джин. Мой муж.
Джин сняла очки и достала салфетку. Она вышла из-за стойки, на ходу протирая линзы очков.
Медсестра подошла ко мне, снова надела очки, а затем положила руку мне на плечо.
Выглядите так, будто перекусить вам точно не помешает.
Не зная, что сказать, я просто кивнула и пошла за ней в столовую.
Глава 11
На следующий день, рано утром, Майкл приехал в больницу. Я сидела на кресле в приемном покое, рядом с палатой Меган, и читала журнал. Майкл рассказал, что вчера перебрал, потому что ужинал с важным клиентом, и что известие о рецидиве у Меган чересчур шокировало его. В общем, извинился.
Расхаживая взад и вперед по комнате, он нервно теребил волосы. Муж признался, что ему просто нужно было кого-то винить. Он чувствовал себя виноватымв течение последних двух лет он почти не участвовал в нашей жизни. Майкл застыл на месте, посмотрел мне прямо в глаза и пообещал постараться быть рядом в ближайшие пару месяцев.
Я подошла к нему и сжала его руки в своих ладонях. Слезы застилали мне глаза, когда я вспомнила, как мужу в двенадцатилетнем возрасте уже пришлось столкнуться с подобной семейной трагедией, ведь тогда он потерял брата.
Все хорошо, мягко сказала я. Нам обоим пришлось нелегко. Нужно держаться вместе, вот и все. Быть одной командой.
Он обнял меня крепко и держал долго-долго.
Наконец, отстранившись, я сказала:
Могу ли я попросить тебя кое о чем?
Он кивнул.
Было бы очень хорошо, если бы ты смог провести сейчас некоторое время с Меган. Она скучала по тебе, а во второй половине дня у нее сеанс облучения. Так ей станет хоть чуточку легче.
Майкл сделал глубокий вдохего плечи поднялись и опали.
Конечно. Хорошо. Может, сходишь тогда выпить чашечку кофе или еще что-нибудь. Тебе не помешает перерывстолько всего сделать. Ты удивительная. Ты же знаешь это, да?
У меня в горле встал ком размером с апельсин. Мой муж впервые признал, что я предана нашей дочери.
Спасибо, сказала я.
Я уже шла по коридору, когда Майкл вдруг окликнул меня:
Софи, подожди.
Я остановилась и обернулась, подождала, пока он подойдет.
Ты никогда не думала о еще одном ребенке?
Теперь мы оба стояли возле дверей лифта.
Я колебалась.
Эм-м Нет. Но могу сказать, что точно не собираюсь думать об этом прямо сейчас.
Почему? спросил Майкл. Я знаю, что в нашей семье не все идеально, но, возможно, еще один ребенок мог бы дать нам надежду.
У меня внутри что-то опрокинулось, и мне вдруг стало трудно дышать.
А у меня есть надежда. Каждый день только эта надежда и дает мне силы. И Меган надеется тоже, хотя ей нелегко. Если бы я забеременела, она бы решила, что мы пытаемся заменить ее.
Я сделала паузу.
Нет, Майкл. Не сейчас. Момент неподходящий.
Муж скользнул взглядом вдоль коридора.
Наверное, ты права. Прости. Не нужно мне было начинать этот разговор. Может быть, когда Меган станет лучше, мы об этом поговорим.
Я коснулась его руки.
Поговорим, Майкл. Обещаю. Ты просто застал меня врасплох, вот и все.
Глядя ему вслед, я нажала кнопку лифта и спустилась на три этажа вниз, в столовую, где села одна за стол, потягивая горячий кофе в тишине, наблюдая, как люди приходят и уходят.
Я подумала о том, что сказал Майкл, и снова онемела, как если бы вся целиком состояла из какой-то странной безжизненной массы. Я не могла двигаться и не хотела ни на кого смотреть, чтобы не пришлось поддерживать разговор. Господи, помоги, если кто-нибудь ко мне подсядет
Нет, я пришла не к кому-то Моя пятилетняя дочь больна, и я буду еще долго проводить здесь каждую ночь, пока она не поправится и ее нельзя будет забрать домой.
А мой муж хочет завести второго ребенка.
Я вздрогнула.
Почему Майкл об этом заговорил?
На случай, если Меган умрет?
Примерно через двадцать минут зазвонил сотовый телефон. На дисплее зажглось слово «Майкл», и огненный шар беспокойства взорвался где-то у меня внутри. Что-то случилось? Я нужна Меган?
Неуклюжим движением я раскрыла телефон.
Все хорошо? Тебе же нельзя пользоваться телефоном в больнице.
Да, все в порядке, ответил Майкл. Просто мне только что звонили с работы. Нужно срочно вернуться в офис. Нарисовалось очень важное совещание по одному делу. Ты успела попить кофе?
Я ущипнула себя за нос и почувствовала, как к горлу прилила горечь.
Да. Сейчас приду.
Прекрасно.
Я встала и подхватила сумочку.
Посиди с ней еще пару минут, хорошо? Пожалуйста, не уходи, пока я не поднимусь.
Конечно, ответил он. Жду тебя через пять минут.
Щелк.
И связь прервалась.
Глава 12
В течение следующих трех недель Меган подверглась агрессивной химиотерапии и краниоспинальному облучению, в то время как мы готовили себя для аллогенной трансплантации костного мозгадоктор сказала, что это наилучший вариант в случае Меган.
У дочери опять выпали волосы, и большую часть времени ей было невыносимо плохо.
В один из вечеров (а может, то было утро, на тот момент у меня уже все смешалось) медсестры пришли взвесить Меган. Я изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не разрыдаться в голос от болезненного вида девочки. Она была слишком слаба, чтобы встать, поэтому им пришлось взвесить сначала меня, а потом вместе с Меган на руках.
На ней была только розовая пижама с принцессами из диснеевских мультфильмов и желтые носки со Спанчбобом. На голове совершенно не осталось волос, а из вен во все стороны торчали какие-то трубки. Мне стоило больших усилий не запутаться во всей этой паутине из пластика.
Пока медсестры записывали наш общий вес, Меган положила голову мне на плечо. Когда они закончили, я осторожно отнесла ее обратно на кровать и легла рядом. Я долго-долго гладила ее маленькую головку, пока она спала.
Прости, мамочка, сказала Меган, наконец открыв глаза.
Она коснулась моей щеки, вытерла мне слезы и велела не волноваться. Меган пообещала, что все будет хорошо.
Глава 13
К сожалению, ни Майкл, ни я не годились в качестве донора костного мозга для Меган, так что пришлось положиться на Национальную программу доноров костного мозга.
Доктор Дженкинс утешила нассогласно последним статистическим данным, родители могут быть донорами только в одном проценте случаев, а среди братьев и сестер полностью совместимы только двадцать пять процентов.
После этих слов мне уже не было так стыдно, что у нас с Майклом нет второго ребенка, который мог бы спасти жизнь Меган.
Реальность была жестока, но с этим нужно было как-то жить.
К счастью, каким-то чудом быстро нашелся донор. И хотя доктор Дженкинс сообщила нам о том, что риск осложнений возрастает, если донор совместим не полностью, как в нашем случае, это все равно было единственной надеждой.
Я была рада, когда Майкл смог выбраться с работы, чтобы присутствовать во время пересадки. Мы сидели на противоположных сторонах постели Меган, а медсестра Джин принесла заранее заготовленный препарат костного мозга.
Всего лишь пакетик, наполненный кровью, который был подключен к центральному венозному катетеру Меган.
Мы с Майклом очень переживали из-за того, что дочь еще очень слаба от недавно введенной дозы препаратов, которые должны были убить оставшиеся в ее теле раковые клетки, чтобы освободить место для новых, здоровых клеток костного мозга. Но доктор Дженкинс заверила нас, что после пересадки нашей дочери будет лучше, поэтому мы решились.
Я была полна надежды, наблюдая, как через прозрачную резиновую трубку в тело моей дочери поступает живительная кровь.
Сама процедура много времени не занялапродолжалась она около 45 минут, и это казалось мне очень странным.
Еще более удивительным было то, что всего через час Меган уже стало лучше, ее щеки порозовели, и она начала смеятьсяпо телевизору шел мультфильм про Спанчбоба. Я не могла поверить своим глазам. Как быстро к дочери вернулась жизнь!
Медсестры сказали нам, что иногда бывает и так, но я просто подумала, что Меган избранная и что кто-то там, наверху, присматривает за ней.
Тем не менее моей девочке предстояло еще долгое восстановление, как нам сказали, и я знала, к чему себя готовить. Нам суждено провести в больнице несколько недель или даже месяцевдля дальнейшего лечения, но я была готова к чему угодно. Я отдала бы мою собственную жизнь, чтобы спасти свою малышку.
Меган продолжала хихикать над любимым мультфильмом. Майкл встал, обошел вокруг кровати и стал массировать мои плечи. Он поцеловал меня в макушку, и я протянула руку к его щеке, а затем прижалась губами к его.
Может быть, все будет хорошо, сказала я себе. Может быть, есть надежда, что в нашей семье все будет по-прежнему. Может быть, у нас с Майклом даже будет еще один ребенок.
Мы рассмеялись, поговорили по душам и простили друг друга за все.
Той ночью я снова плакала, принимая душ, но на этот раз это были слезы радости. Я с облегчением смеялась, стирая их с лица, а потом, хотя у меня еще даже не высохли волосы, мы с Майклом занялись любовью прямо на заднем сиденье его автомобиля в самом дальнем углу больничной парковки.
День был прекрасным, и я наслаждалась каждой секундой.
Глава 14
Шесть недель спустя у Меган развился интерстициальный пневмонит, опасная форма воспаления легких, вызванная реакцией «трансплантат против хозяина».
Я знала об этой угрозе, ведь из-за курса химиотерапии у Меган был очень сильно снижен иммунитет. Мне также сказали, что при нормальных обстоятельствах восстановление иммунитета могло бы занять от полугода до года, но теперь, по причине возникновения РТПХ, потребуются годы.
Я пыталась быть оптимистом, а Майкл принялся угрожать, что подаст в суд.
Пожалуйста, Майкл, умоляла я снова и снова, не желая обременять бедную доктора Дженкинс всеми этими утомительными судебными тяжбами. Мы знали, что есть риски, связанные с трансплантацией, но все равно дали на нее согласие. К тому же нам и так есть за что боротьсяхотя бы за то, чтобы Меган оставалась сильной. Она должна верить, что мы все одна команда.
Но муж продолжал искать виновных. Он не желал разговаривать с доктором Дженкинс. Он отказался находиться с ней в одной комнате и не появлялся в больнице в ее смену.
* * *
Вскоре после этого положение вещей стало еще страшнее. У Меган началось еще одно осложнение из-за пересадкиоблитерирующий эндофлебит печеночных вен. У моей девочки все время была высокая температура, ее мучили приступы болезненной диареи и странная сыпь, покрывшая почти целиком ее маленькое хрупкое тельце.
Врачи переливали ей тромбоциты, делали уколы диуретиков и антикоагулянтов.
Когда однажды вечером боль в животе Меган стала нестерпимой, я позвонила Майклу и вызвала его в больницу, хотя знала, что ему придется столкнуться с доктором Дженкинс.
Он ответил, что приедет через двадцать минут.
А явился лишь через два часано было уже поздно.
Слишком поздно.
Глава 15
19 февраля 2006 года
Несмотря на героические усилия врачей и медсестер, которые сделали все возможное, чтобы спасти нашу девочку, Меган скончалась за десять минут до того, как Майкл прибыл в больницу.
Казалось, что в момент, когда умерла Меган, умерла и я сама. Тот вечер в больнице был настоящим адом. Я плакала в течение нескольких часов и не хотела уходить. В итоге врачам пришлось вывести меня из палаты моей дочери насильно, чтобы забрать ее тело в морг.
После похорон, которые состоялись четыре дня спустя, в моей душе осталась огромная зияющая рана, из которой сочилась печаль и неготовность принять случившееся. Меня захлестнул океан отчаяния. Я переживала из-за нашего с Майклом решения произвести трансплантацию костного мозга.
Может быть, если бы мы подождали еще чуть-чуть, то нашелся бы донор получше, может быть, она смогла бы протянуть подольше, пусть даже всего пару лет, но хоть так.
Я не могла успокоиться.
Все, чего мне хотелось, снова взять Меган на руки, вдохнуть сладкий запах ее кожи, прижаться губами к ее макушке.
Я не могла поверить, что моей дочери больше нет, что я никогда не увижу ее снова, никогда не обниму, не услышу ее смех. Я хотела лечь в гроб рядом с Меган и уйти вместе с ней туда, куда ее забрали от меня.