Мне не к спеху. Пусть лучше у вас останутся: если Кандидо узнает, он все равно отберет их у меня на порох. У вас целее будут.
Нет, нет Я хочу насладиться уже давно не изведанным чувством, что я никому ничего не должна, сказала Крус, и лицо ее озарилось вспышкой глубокой радости. Мне прямо не верится. Иногда я себя спрашиваю: уж не сплю ли я? Правда ли, что скоро я вздохну свободно, избавлюсь от невыносимого бремени? Кончилась ли жизнь, похожая скорее на медленное умирание? Сулят ли эти перемены нам благополучие, или на смену старым невзгодам и огорчениям придут новые?
Глава 8
На минутку сеньора задумалась. Мысли ее устремились в таинственную даль грядущего, а взор блуждал по небу, обагренному лучами заходящего солнца. Почти неприметное дрожание нижней губы выдавало напряжение воли. Если уж продолжать войну, то надо идти напролом. Условия борьбы и расположение сил теперь, без сомнения, резко изменятся.
Уже поздно. Нам пора идти.
Сеньорита поедет в экипаже?
Хорошо бы, конечно: мои бедные ноги молят об этом; но я не смею. Такое мотовство огорчит Рафаэля. Придется отправиться в карете святого Франциска Рафаэль, милый, позвала Крус, уже пора Она со смехом подошла к брату. Ну как? Все ли окопы взяты штурмом? Наверное, ни одного мавра в живых не осталось?
Мы стояли в самом сердце Кастильехоса, сказал, поднимаясь, герой Берберии, когда дон Хуан Прим
Там погиб наш кузен Гаспар де ла Торре Ауньон, капитан артиллерии, перебил вояку Рафаэль, оборачиваясь на голос сестры. Он занял достойное место в ряду героев, прославивших наш род. Счастливец! Что, пора уже идти?
Да, мой мальчик.
Ладно Шагом марш, коли так!
В этот момент пиротехник, весь в саже, с черными от пороха руками, вышел из своей мастерской и приветливо поздоровался. Рафаэль стал расспрашивать его об изготовлении ракет, и Кандидо с проклятьями обрушился на застой в промышленности, пагубно отразившийся на производстве потешных огней; он обвинял муниципалитет и цехи, которые не поддерживают ремесло столь блестящее и развлечение столь назидательное для народа. Бернар-дина, опередив их, проводила свою хозяйку до калитки.
Принести завтра кур?
Нет, пока не стоит. Лучше возьми у мясника говяжий язык.
Ладно.
И немного филея.
А колбасы получше саламанкекой?
Потом поговорим об этом.
Пороховых дел мастер мигом вымыл руки и проводил гостей до водохранилища. Оттуда брат и сестра шли уже одни, взявшись за руки: Крус торопилась домой, и полчаса пути показались ей несносно долгими, Рафаэлю же, никуда не спешившему, чересчур короткими.
Доносо и Торквемада не преминули явиться в этот вечер. Скряга был в крайнем замешательстве, ие зная как себя держать и что говорить. Ни полслова не проронил он по поводу столь важного дела, ибо дон Хосе обязал его хранить их план в тайне. Будет еще время объясниться! Рафаэль держался весь вечер сухо и холодно, однако не позволил себе ничего 'неподобающего. Фидела избегала встречаться взглядом с доном Франсиско, он же не сводил с нее глаз и в душе радовался целомудренному румянцу хорошенькой девушки, которую уже считал своею. К середине вечера робость жениха исчезла: язык его развязался, он принялся отпускать шуточки, как человек, любящий поболтать и умеющий вести светскую беседу. Все обратили внимание на поток изящных слов, которыми он сыпал непрерывно, будто только так всю жизнь и изъяснялся, а не выучил их за два последних дня. Вычурность его речи бросалась в глаза: вместо «для чего» он говорил «ради какой конечной цели», употребляя это выражение кстати и некстати: «Не знаю, ради какой конечной цели без конца поливают улицы! Если хотят, чтобы не было пыли, надо сначала произвести подметание Поистине нет равных нашему муниципалитету в извращении действий!» Дон Франсиско назойливо подчеркивал также, что ему нипочем сказать следственно, ipso facto l, дилемма и под углом зрения. Последнее особенно ему полюбилось, и он решительно все рассматривал под тем или иным углом зрения. Дамы заметили также, что Торквемада понемногу приобретает светские манеры. Уходя, он попрощался с ними почти непринужденно, и Крус оставалось только поздравить себя с достигнутыми успехами. Процентщик даже сказал Фиделе какую-то галантность, которую девушка выслушала не без удовольствия; без сомнения, этому выучил его дон Хосе. Доносе сиял от радости при виде одержанной победы: он поймал в силки дикого зверя и, приручив его одной лишь учтивостью, постепенно превращал в человека, больше тогов кабальеро, а там, кто его знает, может и в значительное лицо
Рафаэль лег спать; сестры, оставшись наедине, вернулись к той же теме, и старшая сказала будто невзначай:
Правда, с каждым днем дон Франсиско все меньше похож на прежнего увальня? Сегодня вечером он показался мне совсем другим человеком.
И мне тоже.
Он принят в общество и понимает свое новое положение. Ведь бывать у наск чему-то обязывает. Он отнюдь не дурак и изо всех сил старается приобрести хорошие манеры. Вот увидишьв конце концов
Но, увы! Рафаэль непримирим, промолвила Фидела с глубокой грустью. Если бы ты знала, что он сейчас сказал мне, когда ложился!..
Не хочу я этого знать. Предоставь все мне, уж я с него спесь собью! Ложись спать. Не будем думать о трудностях: я уверенамы преодолеем их. Преодолеем, говорю я, и довольно об этом.
Рафаэль провел беспокойную ночь. Он вздыхал и ворочался, пока Крус не встала, чтобы подойти к его постели. Услышав шлепанье ее босых ног, Рафаэль притворился спящим, и сеньора, продежурив довольно долго у кровати слепого, ушла встревоженная. Поутру, пока Фидела причесывала брата, он нервничал, невнятно бормотал что-то и все время порывался вскочить с кресла.
Ради бога, сиди спокойно. Я уже два раза оцарапала тебе расческой ухо.
Скажи-ка, Фидела, что это Бернардина все ходит тудасюда? Сегодня она явилась ни свет ни заря, я еще не вставал, потом вышла, опять вернулась и так без конца. А сейчас вот снова прибежала, наверное уже в пятый раз. Она, кажется, что-то приносит с собой Что это за хлопоты такие? Что у нас происходит?
Не знаю, дорогой. Бернардина принесла язык.
Язык?
Да, на обед Кстати, сегодня ты получишь бифштекс из превосходного филея.
Я вижу, в доме царит изобилие, сказал Рафаэль насмешливо. Разве не вы уверяли, будто положение наше отчаянное и нужда так велика, что остается только в богадельню идти? Как-то не вяжется: собирались просить милостыню и вдругтушеный язык на обед
Ты можешь его съесть: это Бернардина нас угощает.
А филей?
Не знаю!.. Не все ли тебе равно?
Разве это меня не касается? Я хочу знать, откуда «и с того ни с сего посыпалась на наш обнищавший дом вся эта роскошь? Вы забыли о своей чести? Или, может быть, вы скажете, что мы выиграли в лотерее? И не пытайтесь меня уговорить: вот вам дилемма, как выражается эта скотина; вчера можно было со смеху лопнуть от его дилемм, конечных целей и углов зрения. Надеюсь, вам не в чем упрекнуть меня. Я относился к этому чучелу с уважением и не желал выказывать при нем свои истинные чувства: поступить такзначило бы сравняться с ним в низости. Нет: мое воспитание не позволит мне встать на одну доску с этим неотесанным чурбаном.
Ради бога, Рафаэль сдавленным голосом прошептала Фидела.
Нет, об этом человеке я не могу говорить иначе. После него остается такая вонь, точно мы сидим в конюшне. А когда он еще только поднимается по лестнице, запах лука глашатаем несется перед ним
.Вот это уж и неправда. Ну не говори глупости.
Конечно, я вижу, что ваш дикий кабан старается отрастить себе тонкую шерстку, меньше походить на животное и приобрести постепенно человеческий облик; он уже не харкает в свой платок, не говорит ей-ей и так же само, не скребет себе ляжки Я этого не вижу, но от одного звука меня мутит. Когда он скребет ногтями, я, кажется, чувствую их у себя на коже. Да, я готов признать: он меняется к лучшему. Вы с Крус можете гордиться. Но я не желаю знать его ни хамом, ни благовоспитанным. Если он войдет в этот дом, я из него уйду Хочешь не хочешь, но таков уж я. И другим быть не могу. Я не забыл своей матери: она здесь она говорит с тобой моими устами Я не забыл и отца: он у меня в душе, мои словаего слова
Фидела не могла сдержать волнения и расплакалась, но ее слезы не смягчили слепого, а привели его в совершенное неистовство.
Вы с Крус вольны поступать как вам заблагорассудится, продолжал он терзать сестру. Но мне с вами не по пути. Я всегда очень любил вас и теперь люблю. Я не мыслю себе жизни вдали от тебя, Фидела: ведь средь беспросветного мрака ты моя единственная отрада, мое солнце, ты заменяешь мне утраченный свет. Я умру от горя и одиночества, но никогда своим присутствием не толкну вас на путь бесчестия и позора, на который вы уже готовы вступить.
Успокойся, бога ради Ничего не будет Скажем ему, пусть провалится в преисподнюю со своими миллионами. Я стану шить, а сестра поступит в услужение к какому-нибудь священнику или другому почтенному человеку Какое все это имеет значение? Нужно жить, милый мой братик Придется поступиться своим достоинством. Ну вот, опять ты рассержен?
Нет, на это я не сержусь; но меня возмущает, когда вы хотите ввести в нашу семью душегуба, гнусного кровопийцу. Вот что унизительно, а вовсе не честный труд. Если бы у меня были глаза, если бы я на что-нибудь годился!.. Но хоть я и всем в тягость, хоть на меня-смотрят как на обузу, я не утратил еще чести и потому повторяю тебе снова и снова, сто и тысячу раз: я не уступлю, ни за что не соглашусь отдать тебя этому мерзкому скоту, а если ты будешь упорствовать, пойду по дорогам просить подаяния
Иисусе! Не говори так! воскликнула перепуганная девушка, бросаясь обнимать его.
К счастью, Крус не было дома. Она вернулась, когда волнение Рафаэля улеглось и он, спокойный и молчаливый, ожидал завтрака на своем обычном месте
.Если бы ты знал, что за чудесную вещь я тебе принесла! сказала Крус, не успев еще скинуть мантильи. Ну-ка угадай!
Бернардина уже успела приготовить завтрак, и сестры принялись накрывать на стол с наигранной веселостью, хотя и вообразить невозможно, каких мучений стоило им это притворство. Рафаэль без особой охоты съел вкусный, сочный бифштекс, но когда ему подали лакомство, принесенное Крус от Ларди, кусок начиненной трюфелями кабаньей головы, он сухо отказался и сказал:
Не могу я это есть: луком пахнет.
Луком? В уме ли ты? Тебе так нравилось это блюдо!
Да, нравилось Но оно несвежее, от него воняет. Не желаю я его есть.
Удрученные сестры переглянулись. Вечером повторилась та же сцена. Крус принесласнова от Лардипрекрасную свиную колбасу, которую Рафаэль всегда очень любил. На этот раз он отказался даже попробовать ее.
Но, дорогой
Отвратительно пахнет луком.
Да что с тобой, не говори вздора.
Меня так и преследует проклятый запах лука И от ваших рук тоже несет им. Эта вонь, верно, пристала к вам от денег, которые неизвестно как попали в наш дом и в ваши кошельки.
Я не желаю отвечать тебе Твои предположения недостойны, Рафаэль, их не стоит принимать всерьез Ты не имеешь права оскорблять своих несчастных сестер, которые тысячу раз готовы пожертвовать для тебя жизнью.
Ради чести семьи я прошу у вас гораздо меньшей жертвы, чем жизнь.
Честь семьи цела и невредима отвечала старшая сестра с мужественной решимостью. Разве ты единственный хранитель нашего достоинства и доброго имени?
Да, я так полагаю.
Напрасно, возразила Крус, и нижняя губа ее задрожала. Ты становишься дерзким, почти несносным. Мы терпим твои причуды, но, дружок, чтобы и дальше все это выносить, даже мне не хватает терпения и выдержки, а у меня ведь их немало Ну, довольно говорить на эту тему. Я так хочу, я требую требую, слышишь?
Бедняга смолчал; немного спустя обе женщины ушли в спальню и торопливо занялись своим туалетом, готовясь к предстоящему визиту Торквемады и Доносо. Фиделя всхлипывала, все еще под впечатлением недавней ссоры, но Крус сурово заметила ей: «Довольно миндальничать. Это уже глупо сверх всякой меры. Если мы поддадимся ему, он в конце концов заразит и нас своим безрассудством. Нет, нет: мы должны выказать твердость и с непреклонной решимостью противостоять капризам избалованного сеньорите Смелей, или же здание, воздвигнутое нами с таким трудом, рухнет»
Глава 9
Пришлось послать дона Хосе Доносо для переговоров. Положившись на авторитет друга дома, сестры оставили его наедине с Рафаэлем и с беспокойством ожидали результата этой беседы, имевшей для них такое значение, будто речь шла о заключении мира между враждующими державами. Доносо говорил с поразительным красноречием, выискивая самые убедительные и остроумные доводы с ловкостью завзятого дипломата В теперешние времена уже не смотрят на неравенство происхождения! Можно привести тысячу случаев терпимости в этом вопросе Он сам, Пепе Доносо, сын скромных земледельцев из Кампоса, женился на Хустите, племяннице графа Вильяосьоса, девушке из знатной семьи Пипаон де Тревиньо. Да и в роду дель Агила известны подобные примеры. Тетка Рафаэля, донья Барбара де ла Торре Ауньон, вышла замуж за Санчеса Регулеса, отец которого, по слухам, был шорником в Севилье. А уж в данном деле Рафаэль должен полностью довериться своей сестре Крус, несравненной женщине, героически борющейся с жизнью, чтобы вызволить семью из нищеты. Искусный посланец пустил в ход все средства, прибегая то к ласке, то к строгости, переходя от нежных уговоров к суровым угрозам. В конце концов, охрипнув от долгих разглагольствований и истощив весь запас идей и доказательств, Доносо покинул арену битвы несолоно хлебавши. На все бесчисленные доводы слепой с несокрушимым упорством отвечал только «да» и «нет», и каждый остался при своем мнении, не уступив другому ни пяди. Рафаэль положил конец спору, с силой ударив руками по подлокотникам кресла и по коленям: никогда и ни за что не примирится он с омерзительным субъектом, которого с бессмысленной настойчивостью стремятся ввести в его честную семью. Самыми черными красками обрисовал он Торквемаду и пролил свет на источник его гнусного богатства, нажитого на крови и страданиях бедняков.
Но, мальчик мой, не будем придираться Ты витаешь в облаках Я хочу вернуть тебя в родное гнездо, из которого ты падаешь, как неопытный птенчик К чему допытываться, откуда взялось богатство? Это просто глупо. Послушай Мало ли кругом сенаторов и даже маркизов с таким капитальцем, где от каждого эскудо шарахнешься в ужасе? А разве вспоминает кто-нибудь, что такой-то нажился на торговле неграми, а другойна чужой беде и разорении? Ты не от мира сего. Вернись к тебе зрение, ты увидел бы, что свет уж не тот, и понял бы, что со своими устаревшими заскорузлыми понятиями ты отстал от жизни. Ты судишь о нашем обществе, исходя из понятий детских и отроческих лет, а ведь эточистое донкихотство: на деле все иначе. Раскрой глаза ох, я говорю «глаза»ведь ты не можешь открыть их Распахни пошире двери разума, дай дорогу терпимости, уступкам, без которых невозможно существовать. Люди живут общими представлениями, а «то желает считаться лишь с самим собой, тому дорога в сумасшедший дом. Я все сказал.
Обескураженный Доносо не пожелал долее сражаться с противником, которого защищал бастион непреклонных убеждений. Он покинул поле боя, как говорится, разбитый наголову. Для него было позором отступить перед беднягой, чьи доводы он при других обстоятельствах сокрушил бы единым словом. Дон Хосе скрыл от дам поражение, нанесенное его самолюбию, и стал успокаивать их в неопределенных выражениях Смелее вперед! Если молодой человек не сдался сразу, время и логика событий заставят его уступить А на худой конец, что может противопоставить этот упрямый аристократ твердой воле своих двух сестер, ясно понимающих жизнь и ее пути, как уже проторенные, так и едва намеченные? Ничего, конечно. Итак, набраться мужества и действовать! Нет основания подчинять благо всей семьивсеобщее благопричудам капризного баловня. В столь серьезных вопросах с Рафаэлем надо обращаться как с ребенком.
Но Крус по-прежнему не знала покоя. Сестры поспешно убирали столовую, расставляли по местам выкупленные вещи, принесенные Бернардиной от ростовщиков. Они решили если не отменить, то хотя бы отсрочить званый обед в честь дона Франсиско, опасаясь какой-нибудь выходки со стороны Рафаэля. В этот самый день, если верить летописцам, Фидела получила письмо от жениха. Сестры прочли его и нашли орфографию и слог лучшими, нежели они могли по справедливости ожидать.