Ошеломленный Рафаэль выслушал речь сестры, не проронив ни звука, упершись локтями в колени, закрыв ладонями лицо.
Вконец перепуганная Фидела робко заглядывала в дверь с недочищенной картофелиной в руке.
Некоторое время все трое молчали. Но когда Крус, снова берясь за туалетные принадлежности, уже поздравляла себя мысленно с одержанной победой, слепой надменным движением вскинул голову и сказал:
Ежели нужда наша такая отчаянная, как ты говоришь, ежели нет нам выхода, кроме смерти, пусть будет так! Я готов умереть сейчас же Идемте!
Он встал, протягивая руки к сестре, но та, отпрянув на другой конец комнаты, воскликнула:
За мной дело ие станет. Для меня смертьотдых, облегчение, невыразимое благо. Лишь ради тебя я еще живу на свете. Я считала своим долгом бороться, жертвуя собой Но больше нет сил, нет сил. Да будет благословенна смерть, дарующая отдохновение душе и мир моему бедному телу!
Да будет благословенна! воскликнул Рафаэль в порыве безумного восторга, неудержимой тяги к самоубийству, уже не впервые овладевавшей им. Фидела, идем Где ты?
Она здесь, ответила за сестру Крус.
Идем, Фидела. Правда, у нас нет другого прибежища, кроме смерти?
Самая младшая молчала.
Фидела, где же ты? Обними меня И ты, Крус, тоже обними. Ведите меня. Мы пойдем обнявшись, все вместе Ведь вы не боитесь? Мы не отступим, правда? У нас хватит духу покончить счеты с жизнью, не колеблясь, как подобает людям чести?
Я не дрогну, обнимая Рафаэля, подтвердила Круус.
Ай, страшно! в ужасе отшатнувшись, прошептала Фидела; она упала в кресло и закрыла лицо руками.
Фидела, ты боишься?
Да, да вся дрожа, отвечала девушка, видя, что намерение Рафаэля серьезно.
Нет у нее твоего мужества, а моегои подавно, сказала Круус.
Ах нет, я не могу, не хочу! по-детски рыдая, закричала Фидела. Умереть, убить себя! О нет, смерть ужасна! Лучше самая страшная нищета, грызть капустные кочерыжки В тысячу раз лучше! Надо просить милостыню? Пошлите меня. Я скорее пойду с сумой, чем брошусь в окно Пресвятая дева, стукнуться головой о мостовую! Нет, нет, и не поминайте мне о самоубийстве Я не могу, я жить хочу
Столь искреннее и внезапно вырвавшееся признание положило конец мучительной сцене: безумный порыв Рафаэля угас, а Крус получила блестящую возможность перевести разговор в более приемлемое русло.
Как видишь, наша обожаемая сестренка встает нам поперек дороги. А без нее разве можем мы покончить с собой? Как оставить ее одну-одинешеньку в целом свете, беззащитную, без средств к существованию? Нет, милый наш малыш, Крус ласково погладила брата по голове, богу неугодна наша жертва пока, во всяком случае. Быть может, потом Ведь поистине другого выхода нет
Ой, на меня не рассчитывайте! воскликнула Фидела, всерьез принимая речи сестры и снова перепугавшись до смерти.
Ну, ну, не будем сейчас толковать об этом. Итак, глупыш, ты обещаешь мне быть благоразумным?
Если быть благоразумным означает согласиться с этим Назвать своим братом человека О нет, не могу! Не надейся на мое благоразумие. У меня его нет. Мне неоткуда взять его.
Но мальчик мой! Ведь пока еще ничего не случилось! Это только слух, бог весть как дошедший до твоих ушей Твое мнение мне известно, и я с ним посчитаюсь. Дон Хосе побеседует с тобой, и если на семейном совета мы решим, что «е можем принять его предложение, то обсудим также, как быть дальше Или, лучше сказать, выберем, в какой богадельне просить приюта. Фидела не хочет умирать, ты не хочешь примириться с доном Фран-сиско Остается однов богадельню до конца наших дней
Да, в богадельню. Я никогда не соглашусь на на другое.
Ну, и прекрасно.
Пусть дон Хосе придет и скажет нам, где просить убежища.
Завтра мы окончательно решим нашу судьбу. А сегодня у «ас еще целый день впереди, неожиданно меняя тон, весело заключила Круус. Так проживем его как можно лучше. Завтракай, Рафаэль, сегодня твое любимое блюдо.
Какое?
Не окажу, это сюрприз.
Право же, мне безразлично.
А после завтрака пойдем на прогулку. День сегодня выдался на славу. Навестим Бернардину, и ты немного рассеешься.
Вот отлично, я тоже хочу подышать воздухом, подхватила Фидела.
Нет, девочка моя, ты останешься дома. В другой раз пойдешь ты, а я останусь.
С кем же я иду? спросил Рафаэль.
Со мной, отвечала старшая таким тоном, словно хотела сказать: «Уж сегодня я от тебя не отстану». Мне надобно переговорить с Бернардиной.
Гулять! воскликнул слепой, вздыхая полной грудью. Что за блаженство; у меня, кажется, вся душа пропылилась.
Видишь, дурачок, как жизнь прекрасна? О, смотря какой ценой
Глава 7
Спешу сообщить читателю, что Бернардина, бывшая верная служанка дома дель Агила, жила в предместье Куатро Каминос на холме близ Северного канала. На постройку ее жилища пошел самый разнообразный материал: глыбы гранита, необожженный кирпич, старые двери, куски трамвайных рельсов; со всем тем получился премилый домик в деревенском вкусе, весь увитый густой листвой тыквы, чьи усики заплетали карнизы и даже конек крыши. Дом стоял посреди огромной свалки, огороженной неотесанными камнями разной величиныотходами ближайшей каменоломни. Там и сям виднелись груды мусора и охапки сгнившей, выброшенной из конюшен соломы, где рылось дюжины полторы кур-несушек и важно прогуливался огненно-рыжий петух. У восточной окраины свалки, окнами на Тетуанское шоссе, выделялся другой домишко, одноэтажный, неоштукатуренный, с дощатой крышей; по виду он напоминал сторожку, но служил совсем для иной цели. Над дверью, выходившей на дорогу, была укреплена большая палка с пучком черных прутьев и а конце, нечто вроде необтянутого зонтика, а понижегипсовая вывеска с черными каракулями; «Бальенте, пиротехник». То была мастерская мужа Бер-нардины, Кандидо Бальенте, снабжавшего шутихами предместья МадридаТетуан, Гиндалеру и Проспери-дад, равно как и деревни близ Фуэнкарраля и Чамар-тина в дни престольных праздников. Бернардина служила у сеньор дель Агила в первые годы после их разорения, пока не вышла замуж за Бальенте. И таковы были верность и преданность этой славной женщины, что и после ее замужества хозяйки сохранили к ней дружеское расположение. Крус доверяла Бернардине поручения особой важности, нуждавшиеся в глубокой тайне, прибегала к ее совету в самых серьезных делах и была с «ей откровенна как ни с кем на свете. Эта простая женщина, не умевшая ни читать, ни писать, отличалась редкой честностью, благоразумием и здравым смыслом, а по части жизненной мудрости могла бы заткнуть за пояс многих образованных особ.
Детей у Бернардины не было: неудачные роды навсегда лишили ее возможности стать матерью. Вместе с супругами жил отец пиротехника, Иполито Бальенте, отставной солдат, некогда участник африканского похода, а нынесборщик налогов и большой друг Рафаэля дель Агила, с жадностью внимавшего рассказам старика; вояка иной раз приписывал себе подвиги столь сказочные, что полету его фантазии мог бы позавидовать сам Ариосто. Послушав, сколько неверных отправил, он на тот свет под Кастильехос, Монте-Негроном, на Те-туанской равнине и равнине Уэд-Рас, можно было вообразить, что ни одного приверженца Магомета на земле давным-давно не осталось даже «а развод. Бальенте служил в «Вергарских стрелках»резервной дивизии под командованием Хуана Прима. Без Иполито не обошлась ни одна стычка при постройке дороги от Кампаменто-де-Отерос до Кастильехоскампания поистине славная! Черт побери, стоило старику лишь начать, как остановиться о «уже был не в силах. Само собой, «Вергарские стрелки» всегда впереди, а он, Иполито Бальенте, младший ефрейтор, лихо рубит головы направо и налево. А уж что за денек выдался 1 января I860 года! Батальон прямо купался в славе: выстоял в карре не дрогнув, даром что добрая половина людей полегла на проклятущих тамошних полях. Сам он на две недели вышел из строя, а потом сновакак пошел косить мавров почем зря! А под Монте-Негроном? Тоже жаркая была схватка! Но никогда не забыть четвертое февралядень, отмеченный такой славой, что дальше уж некуда, nepusuntra всех сражений прошедших и будущих времен! Все себя показали молодцами, а уж особенно генерал О'Дон-нель, удивительная голова, просто седьмое чудо света! И как же ловко он умел все это подогнать одно к другому!
Рафаэль слушал как завороженный подобные истории, и ни разу в душу его не закралось подозрение, что истина в них хромает под бременем гипербол, чтобы не сказатьвдохновенной лжи. От высадки в Сеуте до возвращения на испанскую землюкуда псы-марокканцы я носа больше не смели сунутьБальенте вел свой рассказ с таким же бесстрашием в выражениях, какое проявлял-и в бою; добравшись до сомнительного места, до сражения, очевидцем которого он не был, старый солдат храбро кидался в гущу событий, излагая их на свой лад преимущественно в необычайном я героическом свете. Живший затворником Рафаэль, которому слепота преградила путь к любой деятельности, созвучной порывам благородного сердца и возвышенной души, находил утешение и отраду в повести героических деяний, беспримерных ратных подвигов и кровавых битв, где жизнь приносилась в жертву чести. Честь превыше всего! Да восторжествует доблесть Испании и слава ее боевых знамен над низменной прозой жизни! Слушая, как солдаты, не имея во рту даже черствой корки хлеба, кидались в бой, одержимые желанием стереть в порошок врагов испанской земли, Рафаэль проникался пламенным восторгом ко всему великому и прекрасному и презрением к жалкой и подлой действительности. Сражаться голодными! Что за доблесть! Не ведать страха перед опасностью, признавать только законы чести! Какой пример! Счастливы те, кто может избрать для себя подобное поприще! Горе несчастным, прозябающим в бездействии, погрязшим в мелочных житейских заботах!
Первым ©опросом Рафаэля, едва он вошел во диор и услышал голос поспешившей им навстречу Бернардины, было: «Твой отец свободен сегодня?»
Да, сеньор. Вон он чинит стулья.
Отведи Рафаэля к отцу, сказала Бернардине Крус, пусть он развлечет его африканскими похождениями, а мы с тобой лучше зайдем в дом: надо поговорить.
В этот момент из-за груды мусора показался славный герой Могреба, человек небольшого роста, мускулистый и чрезвычайно подвижной для своих лет (ему было не меньше шестидесяти). Он выглядел типичным кавалеристом: выдубленная солнцем и ветром кожа, черная щеточка усов, живые глаза и не сходящая с лица улыбкаотголосок лихих дней военной службы. В одной рубашке с засученными рукавами, в старых солдатских штанах и с непокрытой головой Иполито подошел к Рафаэлю и, взяв его за руку, повел к себе.
Занимайтесь своим делом, сказал Рафаэль, усаживаясь на скамью с помощью старого вояки. Мне уже сказали, что вы чините стулья.
Все придумываем, как бы время убить. Подлое безделье! Тоже ведь паразит, что твой голод.
Сидя на земле с зажатым между колен стулом, Бальенте выбирал из лежавшей подле «его кучи мусора камыш и заплетал им прохудившееся сиденье.
Послушайте, Иполито, без всякого вступления начал Рафаэль, зная, что доморощенному барду оно не нужно, как там дальше было дело? Помните, вы мне в прошлый раз недосказали.
Сейчас. Это как мы охраняли предмостное укрепление над рекой Хелу, пока раненые отходили по мосту Бусета?
Нет, не то. Вы пробирались по ущелью, а мавры засели наверху в горах
Как же, помню, помню. На следующий день после Уэд-Рас То-то была передряга! Так вот, значит, чтобы добраться от Тетуана до Танжера, нашим войскам надобно было пройти через ущелье Фондук. С нами крестная сила, с «Вергарскими стрелками» то есть! Генерал приказал лезть наверх и вышибить проклятых нехристей Надо было видеть, сеньор, да, надо было видеть Сверху поливают нас огнем. А мы себе и в ус не дуем, лезем да лезем. На середине склона попался отрядв штыки! только его и видели Разбежались врассыпную, как трусливые зайцы. А когда мы взобрались наверх, такая пальба пошлаконца-краю не видно. Я сам уложил на месте больше пятидесяти, как говоритсяи лапки кверху
Пока рассвирепевшие герои вышибали из укрытия приверженцев Магомета, Крус и Бернардина, усевшись друг против друга на крыльце, занимались менее славными делами, о которых историки, великие и малые, никогда не напишут ни слова.
Мне нужны две курицы, начала Крус.
Сколько сеньорите угодно. Выбирайте хоть сейчас.
Нет, ты сама выбери какие пожирнее, но оставь у себя, не приноси, пока я не скажу. На этих днях обязательно надо позвать его к обеду.
Значит, дело идет на лад?
Да, все решено. Как раз перед уходом я получила записочку от дона Хосе. Вчера вечером они обо всем договорились, и жених сам не свой от радости. Ты не можешь себе представить, сколько я выстрадала. От бесконечных мыслей у меня прямо голова раскалывалась А каково было заглушить в себе отвращение, не слушать ничего, кроме голоса разума да жестокой нужды! Так будет; другого выхода нет.
А сеньорита Фидела?
Смирилась По правде говоря, она приняла это спокойнее, чем я думала. Может, она не показывает виду А может, понимает, что ради семьи приходится жертвовать собой Впрочем, если хорошенько разобраться, жертва еще не из самых страшных. Бывает гораздо хуже, ты не находишь?
Конечно, сеньорита За последнее время старикан заметно пообтесался. Вчера я повстречалась с ним на улицетак прямо не узнать: цилиндр без единой морщиночки, сияет как солнышко, английский сюртук Да чего там! Кому хочешь завидным женихом покажется. А мы еще помним его в грязной рубахе, ведь по месяцу не менял, в стоптанных башмаках, да и лицо было как у черта на святой неделе! Сам ходил собирать плату с жильцов в доме, что напротив вокзала!
Ради бога, замолчи, не поминай об этом. Перестань, перестань!
Я хочу только сказать, что он уж не таков, каким был, и что с платьем, верно, переменилось и нутро его и нрав
Ах, увидим! Немало еще мне придется повоевать Вдруг обе женщины повернули головы, напуганные громкими «пиф, паф, паф!»
О, засмеялась Бернардина, это папаша потчует сеньорито битвой с маврами!
Так вот, как я уже тебе оказала, Фидела меня не беспокоит: она послушна моей воле. Но что делать с этим с бедняжкой слепым! Если бы ты знала, как он нас сегодня расстроил!
Его это огорчает?
Представь Настолько, что он даже хотел сегодня покончить с собой. Он не согласен ни в какую. У него в душе глубоко укоренились некоторые понятия Честь рода, дворянская гордость, заветы предков У меня тоже было все это, но я изрядно порастрясла свой багаж на житейских ухабах. Когда на каждом шагу спотыкаешься да падаешь, голова быстро проясняется. А брат по-прежнему ведет себя как знатная особа: бредит честью и 'всякими предрассудками, которые отнюдь не утоляют голода.
Но что может сеньорите Рафаэль против воли сестриц?
Не энаю, не знаю Боюсь, как бы в доме не разразилась гроза. Рафаэль, как музейную редкость, хранит в душе аристократическую заносчивость Ладно, будь что будет: я настою на своем, хоть мне и придется с ним повоевать; это единственный выход из положения.
Дрожащая нижняя губа сеньоры обличала непреклонную решимость претворить намерение в жизнь, невзирая ни на какие препоны.
Нам надо подготовитьсяпонимаешь? Начать исподволь Сеньор Доносо пишет, что переговоры окончены и что старик его торопит.
Само собой.
Он хочет разом кончить дело, да оно, признаться, и к лучшему: горькое лекарство надо глотать не раздумывая. Не успеют люди хватиться, а уж глядьвсе позади. Вот почему у нас должно быть все наготове. Дон Хосе знаком с нашим бедственным положением и понимает, какие трудности нам предстоят. Он предложил мне деньги, и я ввиду изменившихся обстоятельств приняла его помощь Что за человек, как он добр и чуток! Да, я приняла эту ссуду, так как уверена, что смогу ее вернуть. Понимаешь?
Да, сеньора. Значит, нужно будет
Да. Я вижу, ты поняла меня. Нужно будет выкупить
Як вашим услугам, как всегда.
Так вот, начиная с завтрашнего дня приходи каждое утро. Мы не станем выкупать все сразу, чтобы не привлекать внимания Прежде всего серебро.
Оно заложено у
У кого бы ни было, это неважно.
На улице Эспос-и-Мина. Вот уже десять месяцев, «ели память мне не изменяет.
Затем постельное белье Часы
Все, все А я-то думала, пропадет наше добро! Но ведь наросли проценты.
Пускай, неважно, перебила Крус, желая избежать мелочных и унизительных расчетов. Ах, кстати, завтра я отдам тебе десять дуро долгу.