В довершение всех бед повелительница объявила о своем намерении дать обед на восемнадцать персон, причем такие званые обеды будут повторяться еженедельно для привлечения в дом высокопоставленных особ. Никакие возражения вконец перепуганного скряги не помогли. Без банкетов не обойтись, положение обязывает. Новый вельможа готов был рычать от бешенства, но вместо этого бедняге пришлось выразить радость и поблагодарить сеньору, самоотверженно пекущуюся об его достоинстве.
Но, видит бог, такой путь не доведет нас до добра. Обеды на четырнадцать персон, на восемнадцать, на двадцать! С октября расходы на еду росли с каждым днем. В доме тратились бешеные суммы, что приводило в отчаянье дона Франсиско, привыкшего со времен доньи Сильвии тратить от силы двенадцатьтринадцать реалов в день. С установлением нового режима бюджет семьи возрастет вскоре до таких жутких пределов, что мертвые перевернутся в своих гробах и восстанут из могил семь греческих мудрецов, спящих вечным сном. В один прекрасный день дон Франсиско не выдержит, его хватит кондрашка; глухое раздражение не утихало, радость удовлетворенной гордости крупного финансиста и общественного деятеля постепенно омрачалась беспощадным опустошением его мошны. Не лучше ли копить денежки, чтобы снова и снова пускать их в оборот, а самим жить поскромнее, отказавшись от обжорства, наносящего ущерб здоровью, и одеваясь с приличной простотой при помощи тех портных, что так ловко лицуют костюмы. Вот что являлось неизбежной и насущной необходимостью, вот что диктовала логика вещей. К чему вся эта роскошь? С чего Крус взяла, будто для успеха в делах требуется кормить обедами ораву лодырей? Какая им нужда в дипломатах, коверкающих испанский язык и без умолку болтающих о бегах, об опере и прочей чепухе? Что пользы ему от родни министра, от генерала Морла и других бездельников, которые только и знают что брюзжать, браня правительство и порядки? Конечно, он согласен, что все идет из рук вон плохо, ибо политика, не преследующая строжайшей и неуклонной экономии, ни к черту не годится, как он это и высказал однажды за столом в присутствии двух десятков гостей, которые в конечном счете признали его правоту.
К концу года табачные дела шли как по маслу; родственник Серрано, производивший закупки в Соединенных Штатах, человек толковый, придерживался данных ему инструкций. В итоге поставки были безоговорочно приняты на склады, а если и произошла некоторая заминка с первой партией, походившей скорее на уличный мусор, чем на табак, то все уладилось по приказу из Мадрида, стараниями дона Хуана Гуальберто, который был молодчиной в таких делах. Доносо в приемку табака не вмешивался. Барыши Торквемады в первый же год достигли сказочных размеров. Вскоре Серрано предложил скряге еще одно дельце: скупить все акции новой железнодорожной линии от Вилья-франки до шахт Беррокаля и тем самым убить двух зайцев разом. Жители Бьерсо лишний раз убедятся в доброжелательстве своего кумира, который вкупе с соратниками, взвинтив всевозможными уловками цены на акции, выбросит их затем на рынок.
Эта комбинация и договор с домом Гравелинас о выплате последнему герцогу пожизненной пенсии с дальнейшей ее выдачей семье в течение десяти лет, взамен чего в руки Торквемады и компаньойов по делу переходило все основное имущество (которое предполагалось продавать по частям против векселей, выдаваемых герцогским домом), принесли скряге неслыханные барыши помимо доходов от бесчисленного множества других сделок, и состояние его росло, как морской прибой; а покупка и продажа ценных бумаг с игрой на повышение и понижение производилась с таким тонким и безошибочным чутьем, что вскоре его приказы маклеру стали основным ключом ко всем значительным операциям на бирже.
Среди этих необыкновенных удач приближалось великое событие, с нетерпением ожидаемое скрягой, справедливая награда за все страдания, причиненные мотовством Крус, которая стремилась позолотить решетку его клетки. Обманутый в своих надеждах скопидома, мечтавшего о беспрерывном накоплении богатств, Торквемада искал утешения в радостях отцовства. И, наконец, он ждал этого дня, чтобы разрешить проклятые сомнения: выйдет ли его сын весь в отца, на что Торквемада имел право надеяться, если всевышний пожелает вести себя, как истый кабальеро? «Я склонен думать, что да, размышлял он про себя, оставаясь верным утонченной манере выражаться. Хотя вполне возможно, что природа, склонная совать нос в чужие дела, прибегнет к искажению фактов, и ребенок выйдет в семью Агила, в каковом случае я потребую деньги назад то бишь не деньги, а как его Не нахожу подходящего слова для выражения мысли. Ладно, вскоре дилемма разрешится. А если родится девочка, что ж, она может выйти такой же бережливой, как и я. Там видно будет. Я склонен верить, что родится мальчик, в конечном счете второй Валентин, другими словамиВалентин как таковой, в собственном виде. Сестры, конечно, другого мнения, а отсюда царящее в доме напряжение, точно все ждут, на какой билет падет выигрыш.
Фидела уже не выходила из дому, почти не двигалась. Оставались считанные дни, все ждали и боялись наступления великого события. Расчеты оказались неправильными, и первая половина декабря прошла, не принеся ничего нового. В двадцатых числахстрах и смятение. Наконец 24 декабря, на рассвете, по всем признакам недомогания Фиделы можно было ожидать решения великой загадки. Не считая Кеведито достаточно опытным акушером, чтобы стать восприемником отпрыска Торквемады, к роженице заранее пригласили светило гинекологии; но, по-видимому, случай представлялся довольно сложным, и светило потребовало приглашения еще одной знаменитости; посоветовавшись, доктора заявили, что роды предстоят сложные, и потребовали помощи третьего собрата.
Покусывая усы и потирая руки, хозяин дома переходил от уныния к радужным надеждам, бегал из угла з угол, спускался в контору и вновь поднимался к себе в кабинет, не в силах заняться в этот тревожный день своими разнообразными делами. Ближайшие друзья, которые пришли наведаться и составить ему компанию, встретили весьма неласковый прием с его стороны. Вторжение эскулапов раздражало Торквемаду, и оставшись на минуту с глазу на глаз с Кеведито, исполнявшим роль помощника, скряга поделился с ним горем:
Наводнить мой дом лекарямина это способна лишь Крус с ее тенденцией поставить все на широкую ногу безо всякой надобности. Потребуй того серьезность случая, я не остановился бы перед расходами. Но ты сам убедишься, что они излишни. Тебя одного за глаза достаточно, чтобы помочь роженице. Но, что поделаешь, кто палку взял, тот и капрал. Она враг скромности и умеренности, тут никакие доводы не помогут копья, канаты и аннаты Сам не знаю, что я говорю. Своим мотовством она доконает меня Сан Элой А ты как думаешь? Благополучно ли кончатся наши невзгоды? Сан Элой Я надеюсь, что сегодня ночью в доме появится Валентин И если случится по-моему, он родится в одну ночь с искупителем, что зовется в просторечии Иисусом Христом, иными словамимессией Ступай в спальню, не отходи от нее ни на шаг. Я прямо с ума схожу Подумать только, притащили мне в дом трех мошенников, и ни один из них не забудет представить счет!.. Ну, ладно, да будет воля божия, Я ни жив ни мертв, пока не увижу
Глава 13
Под вечер выяснилось, что роды предстоят трудные. Три знаменитости собрались на консилиум и вмиг постановили пригласить четвертого собрата. Поразмыслив, решили обождать, но Торквемада, сам не свой от страха, заявил, что на все согласен и пусть зовут ученых мужей сколько потребуется. К ночи роженице стало легче, и хоть опасность не миновала, появились первые благоприятные признаки, так что прославленные акушеры рискнули подать надежду взволнованной семье. Лицо дона Франсиско пожелтело как воск, и не то усы стали торчком вкось, не то рот скривился на сторону. Пот крупными каплями струился по его лбу, каждую минуту он обеими руками подтягивал спадавшие брюки. Прибывшие друзья уселись в гостиной в ожидании события, готовые к шумным изъявлениям радости или горя в зависимости от того, какой оборот примут дела. Скряга выбежал из гостиной, чувствуя, что не в состоянии принимать гостей, и, слоняясь из комнаты в комнату, забрел к Рафаэлю, который, спокойно сидя в кресле, беседовал с Морентином о литературе.
А, Морентин, буркнул дон Франсиско, сухо приветствуя гостя, я и не знал, что вы здесь.
Мы тут говорим, что нет причины волноваться. Скоро можно будет вас уже поздравить. А я поздравлю вас вдвойне: во-первых, с ожидаемым событием
А во-вторых?
С титулом маркиза де Сан Элой Я до сих пор воздерживался, чтобы одновременно поздравить вас с двойной радостью. Вот уж в чем не нуждаюсь резко оборвал его дон Франсиско. Сан Элой канаты и аннаты. Все это выдумки свояченицы пускается на любые ухищрения, лишь бы вывести нac из статус кво и вознести меня, скромного человека, в высокие сферы Подумать только, ямаркиз! Да на что сдался мне этот титул?
Вы не найдете более прославленного имени, чем де Сан Элой, возразил уязвленный Рафаэль. Оно восходит к эпохе императора Карла Пятого, его носили такие достойные лица, как дон Бельтран де ла Торре Ауньон, великий магистр Сант-Яго и капитан-генерал галер его величества.
А теперь собираются отправить на галеры меня! Сан Элой! Ну, какие мы маркизы!.. Что проку в титуле, если не на что сварить похлебку, как иным титулованным особам, которым приходится промышлять мошенничеством Нет, не дворянство мой прекрасный идеал; у меня sui generis манера смотреть на вещи. Не сердись, Рафаэль, что я выступаю против господствующей аристократии и тех, у кого нет большего desideratum, как унижать несчастных плебеев. Я бедняк, сумевший обеспечить себе хлеб насущный, и только. Грустно видеть, если заработанные трудом гроши выбрасываются на приобретение титулов. Да и что у меня общего с тем с сыном, что командовал королевскими галерами?.. Не обижайся, Рафаэлито. Я не хочу оскорбить твоих предков весьма мною чтимых Не сомневаюсь, что они были вполне достойными пройдохами. И все же я хоть сейчас отдам титул маркиза всего за десять процентов надбавки к тому, что уплачено, если найдется покупатель. Эй, Морентин, продаю корону маркизов. Хотите купить?
Молодые люди рассмеялись. Рафаэльнехотя, деланным смехом, а Морентин от всей души, радуясь каждому проявлению невежества и дикости дона Франсиско.
Но все это, прибавил Торквемада, не имеет никакого значения в сопоставлении с тем серьезным моментом, который мы переживаем Лишь бы с Фиделой было все благополучно, а я примирюсь со всем, даже с аннатами.
Я предвижу события, с твердым убеждением сказал Рафаэль, и предсказываю вам, что Фидела превосходно выдержит испытание. Да услышит тебя господь. Я тоже так думаю.
Ждите беды не с этой, а с другой стороны, и не сегодня, а лишь в отдаленном будущем.
Не хочешь ли ты стать прорицателем? воскликнул со смехом Морентин, пытаясь обратить в шутку слова слепого.
А пока что, подхватил Торквемада, да сбудется предсказание Рафаэля! Хочу верить, что он прав. Но, пресвятая дева Паломы! когда же предсказание, наконец, исполнится? Для чего, спрашивается, притащились сюда три светила медицины?.. Что делают эти кабальеро? Поверьте, я первый готов воздать должное науке!.. Но хотелось бы видеть практические результаты Похоже на то, сеньор Морентин, что все лишь одна теория.
Того же мнения и я.
Сплошная теория и ворох греческих терминов, один назначает то, другойэто; их лечениечто хитон Пенелопы, шей да пори, вот и не будет глухой поры. Если же пациент тем временем скончается, смерть его ни в коем случае не помешает сеньорам врачевателям представить счет. Я же придерживаюсь мнения, что такие счета должны оплачивать черви. Не правда ли? Вот именно, черви, ведь от такого врачевания только они и выигрывают. Мы здесь занимаем выжидательную позицию, гадая на кофейной гуще, а сеньоры медики и в ус себе не дуют. Буду с вами откровенен: я так волнуюсь, что вы сами видите, у меня руки трясутся и язык заплетается. Здесь за глаза хватило бы одного Кеведо; такова моя скромная точка зрения.
Он покинул комнату, не выслушав точек зрения Рафаэля и Морентина, и, столкнувшись в коридоре с Пинто, дал бедняге пару подзатыльников, хотя ни сам не знал, за что бьет слугу, ни слуга не ведал за собой вины. Необузданный дон Франсиско привык вымещать приступы ярости на затылке ни в чем неповинного мальчугана, а тот вместе с куском хлеба терпеливо принимал все тумаки и оплеухи. Ласковое обхождение сеньор и возможность досыта наедаться вознаграждала Пинто за жестокость хозяина, который в спокойные минуты охотно обращался к нему за разными сведениями: «Поди-ка сюда, Пинто, Может, ты знаешь, не в будуаре ли сейчас сеньорита Крус?» Или: «Погляди, паренек, кто пришелсеньор Доносо или маркиз де Тарамунди? И дай мне знать, когда выйдет Доносо, да так, чтобы никто не заметил, понял?.. Слушай, Пинто, если сеньорита Крус спросит, не у себя ли я наверху, скажи, что ко мне пришли по делу».
В тот тревожный день хозяин с такой силой стукнул Пинто по затылку, что бедняга расплакался. «Не плачь, дружок, утешил его скряга, внезапно смягчившись. Это вышло нечаянно, так, дурная привычка. У меня на душе кошки скребут. Что там слышно? Вышел ли из спальни хоть один из трех докторов? Ну их всех к дьяволу Говорю тебе, не плачь. Если сеньора благополучно разрешится, получишь новый костюм в подарок Пойди посмотри, кто там в гостиной. Кажется, вполне пришла мамаша Морентина А сеньор Сарате? Нет? Жаль Поразнюхай, где находится сеньорита Крусв спальне, или в гостиной, или у себя в комнатеи прибеги сказать мне. Я подожду тебя здесь Притворись, будто тебе почудилось, что тебя кличут, и войди Когда же это кончится! Ведь правда, ты тоже надеешься, что все хорошо кончится и родится мальчик?» Утирая слезы, незлобивый Пинто ответил утвердительно и пошел выполнять поручение хозяина. А хозяин бегал взад и вперед по коридору, продолжая молоть всякий вздор, и то неожиданно замирал, устремляя взгляд вниз, точно разыскивая закатившуюся монету, то несся вперед, задрав голову кверху, точно ожидая, что с потолка вот-вот хлынет золотой дождь. При каждом новом стуке в дверь он поспешно исчезал в ближайшую комнату, прячась от гостей, они приводили его в ярость.
Наконец появился человек, которому Торквемада от радости бросился на шею; гость в свою очередь стиснул хозяина в объятьях.
Мне так хотелось видеть вас, дорогой Сарате. Я, то есть мы, в ужасном смятении.
Что вы говорите? воскликнул с притворной горестью ученый приятель. Вас все еще нельзя поздравить?
Пока нет. Я велел позвать трех выдающихся лекарей, трех знаменитых акушеров, один из нихпервое светило всего земного шара.
Ну, в таком случае и опасаться нечего. Будем спокойно дожидаться плодов их высоких знаний.
Вы думаете? спросил Торквемада, прислоняясь в полном изнеможении к стене, как пьяница, которого больше не держат ноги.
Я верю в науку. Но разве случай принадлежит к числу сложных? Может быть, вы зря волнуетесь? Роженица еще находится в первой стадии? А отпрыск идет головкой или ножками
? О чем это вы?
И неужели же они не догадались принести весьма распространенный в Германии аппарат, именуемый гинекологическим?
Что вы болтаете, дружище? Для какой цели все эти аппараты? По воле божией все должно протекать натурально, как у бедняков, где женщина обходится без помощи врачей.
Но, сеньор дон Франсиско, ведь в редких случаях роды проходят без помощи женщин-специалисток, в просторечииакушерок, которые в Греции назывались омфалотомис, понимаете, а в Римеабстетрицес.
Не успел гость произнести ученые термины, как из внутренних покоев донеслись неясные возгласы, топот ног. По-видимому, произошло нечто необычное; однако невозможно было разобрать, хорошее или плохое. Дон Франсиско помертвел, не решаясь узнать в чем дело, Сарате бросился было в гостиную, но не успел дойти до двери, как прозвучал отчетливый голос: «Наконец-то»
Глава 14
Часть третья
Глава 1
Новый год начался удачно. Казалось, три волхва принесли скряге все материальные блага, каких только может пожелать фантазия алчного честолюбца. Деньги лились потокомзнай подставляй мошну. Вдобавок ко всем удачам на его долю выпал пополам с Тарамунди самый крупный выигрыш декабрьской лотереи, и все дела, предпринятые в одиночку или с компаньонами, процветали, давая отличную прибыль. Никогда еще слепая судьба не была более благосклонна к своему баловню и более безрассудна в распределении своих даров. Одни приписывали такое везение дьявольской ловкости, другие видели в нем знамение божие, предвещающее близкие бедствия; и если многие завидовали Торквемаде, то иные взирали на него с суеверным ужасом, как на существо, одержимое дьяволом. Немало людей стремились доверить ему свое состояние в надежде, что оно в кратчайший срок умножится; однако Торквемада не соглашался брать на себя управление чужим имуществом, сделав исключение лишь для трех-четырех близких друзей.