Жоржина, подобно Сапеге, до самого конца жизни вспоминала императора с любовью. Хотя скончалась она во времена Второй Империи в нищете, все равно, прожила она целых восемьдесят лет в спокойствии духа, в отличие от иных театральных увлеченностей корсиканца (к примеру, на Грассини напали дорожные грабители и изнасиловали; Роландо сгорела живьем).
Давайте вспомнимкак мадемуазель Бургуан, так и мадемуазель Жорж начали свою работу в царской спальне в 1808 году. Но в том же самом году, похоже, должны были стартовать и другие француженки, те самые, которые шпионили в пользу России. Откуда же, в противном случае, взялись бы такие предложения в коротюсеньком эссе Фредерика Массона "Наполеон и женщины":: "Какую роль сыграли женщины в отношении российских дипломатов, начиная с 1808 года? Какую роль очертил им Талейран? Каким образомпутем интриг и обширной корреспонденциипостепенно поощрили чужие державы к образованию коалиции? Какие из них произнесли предательские слова и привели к заключению примирения против Франции? Вот проблемы новейшего времени, которые для многих умов являются истиной, но для разрешения которых до сих пор нет еще достаточных доказательств".
И так вот, продираясь сквозь чащобы отравленного шпионажем сада Амура, мы возвращаемся в Эрфурт, к игре, которая имела там место, и одновременно встречаемся с шпионом Талейраном. Но обо всем по очереди.
Встреча в Эрфурте, а вернее: громадный съезд европейских князей и властителей, являвшихся статистами для Наполеона и Александра, буквально плавился, неустанно купаясь в бассейне нашего сада. Абсолютное преимущество было, естественно, не у двух "великанов", но у радовавшихся повторной встрече Мюрата с великим князем Константином, а так же у их нового приятеля, Иеронима Бонапарте. По сравнению с этой троицей, оба императора были всего лишь квакерами.
Оргии, еженощно устраиваемых троицей И-К-М были настолько занимательными, что днем никто их не видел, они спали сном трудяг, а даже если и видели, то в состоянии похмелья, и предпочитающих сидеть, а не стоять. Констан, описывая все это, указал два имени, к императорскому братцу же отнесся в соответствии с этикетом, называя его "выдающимся лицом": "Великий князь Константин вместе с князем Мюратом и другими выдающимися лицами ежедневно устраивали гулянки, на которых хватало всего, а хозяек дома представляли некоторые их дам. И подумайте, сколько мехов и бриллиантов вывезли те из Эрфурта!".
Похоже, это и вправду были ужасно разгульные parties, если даже богобоязненный камердинер, который многие ампирные интимные события и скандалы описал так, словно собирался включать в книжки для дошкольников, на сей раз позволил себе высказаться, понятно, типичным для своих писаний метафорическим языком ("представляли хозяек дома"). В одном только патриот-бонапартист Констан солгал: вмешивая в режиссуру развязных встреч за столом Константина, который там был всего лишь гостем. Королем всех этих пьяных безумий был Иероним Бонапарт (17841860), который такимобразомне исключено даже, что неосознанноиграл роль, назначенную ему французской разведкой.
Сексуальные оргии и всяческие затеи из царства непристойных выходок были стихией Иеронима. Родился он с талантом ко всему этому, как Леонардос талантом к изобретательству. Иероним Бонапарт, самый младший брат Наполеона, был Леонардо эротики, проявив в этом плане громадные способности и постоянно заставая общество врасплох новейшими своими изобретениями. По этой причине Наполеон сердился на него, но все прощал и, в конце концов, женил его (1807 г.) на герцогине Екатерине Вюртембергской, одновременно сделав его королем Вестфалии.
Вестфальский двор во времена Иеронима славился тем, что мужья там крайне редко получали приглашения на балы, зато супруги всех придворных и сановников постоянно получали от короля какие-нибудь бриллиантовые "компенсации" и "награды" (все это весьма быстро привело к финансовому краху королевства), и что даже наиболее либеральные матери боялись посылать на балы своих дочерей. Изобретения, увидевшие дневной свет (а точнееночной) в Касселе (столице Вестфалии), Иероним впоследствии демонстрировал в других столицах. В 1812 году в Варшаве вино совершенно не пользовалось спросом, дело в том, что разошелся слух, будто бы пребывающий как раз тогда на берегах Вислы король Вестфалии купается со своими дамами в вине, которое затем купцы выкупают и разливают по бутылкам. Прощаясь с Константином в Эрфурте, Иероним спросил:
Скажи, чего ты хочешь, чтобы я прислал тебе из Парижа?
Даю тебе слово, что не желаю ничего, ответил великий князь. Твой брат подарил мне красивую саблю, я весьма удовлетворен, и ничего больше не хочу.
Но хоть что-нибудь я должен тебе прислать тебе, мне это доставит большое удовольствие.
Ну ладно. Пришли мне шесть тех девиц из Пале-Рояль.
Иероним свое слово сдержал. Зная характер франко-российских отношений в то время и серьезность игры, можно ли иметь какие-либо сомнения, что эта "посылка" была тщательно отобрана, вышколена и запрограммирована французской разведкой? Ну а на полях можно было бы поразмышлять над извечной изменчивостью людских капризов и радостей. Ведь тот же самый Константин впоследствии "приказывал гулящим головы брить". Происходило это уже после падения Империи, когда многие шпионские делишки периода Ампира вышли на свет Божий, и, быть может, этот парикмахерский энтузиазм Константина был местью дамам легкого поведения за специальную посылку из Парижа.
В Эрфурте дам "представлявших честь дома" старательно контролировал агент номер один наполеоновской разведки, правая рука и заместитель Савари на посту начальника Тайного Кабинета, эльзасец Карл Людовик Шульмайстер (17701853). Этот человек, которого специалисты считают наиболее выдающимся во всей истории асом стратегической разведки, на своем счету уже имел огромные достижения в качестве крупной фигуры в императорском покерев частности, в 1805 году, перед Аустерлицем, переодевшись в мундир австрийской армии, он проникал в штаб-квартиру Кутузова и даже принимал участие в секретном штабном совещании! Против русских он действовал еще в 18061807 годах на территории Кёнигсберга. Терпеть не могу повторяться, потому за его достаточно исчерпывающим жизнеописанием отсылаю читателей к другой моей книге. А в этой же нас интересует Эрфурт.
В Эрфурте Шульмайстер, официально исполнявший обязанности начальника службы охраны съезда и обоих императоров, негласно подкладывавший царю в постель своих агентесс при посредничестве цепочки ИеронимМюратКонстантин, потерпел поражение, в его карьере совершенно не имевшее прецедента. Даю слово советскому исследователю, ранее уже мною цитируемому, Ефиму Черняку, который, на основании российских источников, заявил: "Очередные любовницы Александра в Эрфурте были сотрудницами, которым платил Шульмайстер. Но этот присутствующий всегда и везде, неустанно следящий за царем шпион Наполеона пропустил одну встречу Александра, а точнее: не узнал и не догадывался, о чем на этой встрече шла речь".
А была это встреча Александра с Талейраном. Шульмайстера оправдывает только лишь тот факт, что при оживленных дипломатических контактах в Эрфурте (в принципе, как раз ради этого народ туда и съехался), встреча царя с бывшим министром иностранных дел Франции, а ныне своеобразным политическим консультантом Бонапарт, никого не могла возмутить. Зато возмутительным было содержание этой беседы. Поскольку измена Талейрана в Эрфурте является частью шестого раунда императорского покера (раунда актеров и изменников), так я ее и изображу вместе со всем эрфуртским съездом. Сейчас же давайте присмотримся к этой чистой воды шпионской деятельности Талейрана, которую он начал в каком году? Это очень трудно сказать. Во всяком случае, уже "Парижский знакомый" пользовался сведениями, получаемыми от министра, с тем только, что не известно, платил ли он за них или попросту добывал в дружеских беседах.
В качестве платного агента российской разведки на постоянной основе Талейран работал в 18081812 годах. Вплоть до 28 января 1809 года, когда Бонапарт, узнав о каких-то шахер-махерах Талейрана, ужасно отругал его в Тюильри и удалил от себяТалейран еще был влиятельным французским дипломатом, и этот краткий период можно рассматривать как политическое сальто-мортале (впоследствии Талейран все пояснял высшими интересами Франции, которую, по его мнению, агрессивная внешняя политика Бонапарта только губила), что можно, естественно, объяснить при очень большой доле доброй (доброй к изменнику) воли. Но даже если принять за чистую монету его мотивацию, то после 28 января 1809 года, когда Талейран уже утратил всяческое влияние на дела государства, очень сложно его действия называть как-то иначе, кроме как самым обычным шпионажем.
Потому прошу не удивляться, что слова на постоянной основе я написал без кавычек. Да, да, этот великий французский политик был рядовым российским агентом, он был попросту "трудоустроен", как это лапидарно заметил австриец Меттерних в письме от 7 марта 1809 года другому австрийцу, Штадиону. У него были свои псевдонимы ("кузен Генри", "Анна Ивановна", "книготорговец", "красавец Леандр", "юрисконсульт" и другие), которыми в своих рапортах называли его сотрудники российской разведки, имел он и свое жалование, относительно которого Талейран вечно спорил, требуя повышения. Его контактным ящиком в Париже был советник российского посольства, Карл Васильевич Нессельроде. В свою очередь, Нессельроде, чтобы обмануть французскую контрразведку, отсылал рапорты в Петербург не на руки канцлера Румянцева, а графа Сперанского, только лишь от которого те попадали на стол к царю. В свою очередь, указания из Петербурга для "Анны Ивановны" в Париже приходилив соответствии с пожеланием Талейрана, выраженном в его письме царю от 10 февраля 1809 годана руки некоего Дюпона (до настоящего дня мы не знаем, кто скрывался под этим псевдонимом).
Отставленный, то есть отодвинутый от самых подлинных источников информации, Талейран всего лишь полтора десятка недель сотрудничества с российской агентурой имел что продаватьиз памяти. Потом ему пришлось поискать новый источник, кого-нибудь, кто был в правительстве. Его выбор мог пасть только лишь на министра полиции, Жозефа Фуше, подобного ему самому ренегата. Он втянул Фуше в сотрудничество (Фуше получил псевдонимы: "Наташа", "председатель и "Бержьен") и, благодаря этому, мог и далее информировать графа Нессельроде о состоянии французской армии, равно как и о политических ходах Наполеона. Работа была аккордной, оплачивалась поштучно. За одно сообщение "кузен Генри" получал от трех до четырех тысяч франков. Но шпионская компания была не слишком-то солидной фирмой, поскольку те же самые сведения продавала Австрии, а когда удавалось: российские секреты сплавляли австрийцам, ну а австрийскиерусским.
Крах наступил довольно быстро, летом 1810 года, когда французская военная разведка (Савари и Шульмайстер) напали на след подозрительных политических махинаций Фуше. Правда, здесь речь шла о секретных контактах с Лондоном, и министру даже удалось отвести от себя обвинения в измене, но вот на след его сотрудничества с Россией Тайный Кабинет не напал, но тут Наполеон 3 июня того же года лишил Фуше его поста. Обеспокоенный Нессельроде через три дня отписал в Петербург: "уход "председателя" сильно усложняет мне работу, поскольку именно от него наш юрисконсульт получал передаваемые мною сведения (). Предвижу, что все это, к сожалению, отразится на моей корреспонденции".
И он угадал, уход "председателя" по имени "Наташа" и по фамилии "Бержьен" весьма сильно отразился на этой корреспонденции. И вообще, жизнь в Париже без "Наташи" на министерском кресле стала чертовски опасной и для Талейрана, и для российских дипломатов. Новый министр полиции и всех разведок (до сих поркак нам известноТайный Кабинет конкурировал с министерством Фуше и наоборот), Жан Мари Рене Савари герцог Ровиго (17741833), преданный Бонапарту сердцем и душой, имел собственное хобби, заключавшееся в том, что только лишь в исключительных проявлениях хорошего настроения он не прибивал сразу же схваченных на горячем врагов императора, а пожизненно упаковывал их в подвал Подобного рода приливы случались с ним редко, в связи с чем игра сделалась уж слишком опасной для осторожного по своей природе "юрисконсульта".
Савари был умелым шпионом, и потому Наполеон, сразу же после заключения тильзитского трактата, сделал его своим первым представителем в Петербурге. Это была переходная миссия, типично шпионская, и она принесла плоды. Хотя перед ненавистным "жестоким псом корсиканца" тут же закрылись двери всех петербургских салонов, а дипломаты и столичное общество демонстративно игнорировали Савари, тот узнал, что было нужно, и после своего возвращения в Париж (24.01.1808) убедил Бонапарта в том, что в Тильзите Александр играл большую комедию, чем они предполагали, и что Россия о чем-то договаривается с Австрией и Англией у Франции за спиной.
Савари как министр полиции был крайне бдительным, тем не менее, Талейрану удалось выслать через Нессельроде несколько донесений. Самое важное из них, возбудившее в Петербурге громадное беспокойствоот 5 декабря 1810 года. Тогда Талейран доносил, что Наполеон окончательно решил восстанавливать великую Польшу ("он намерен бросить войска на Вислу и восстановить Польское Королевство"), возвратив ей некоторые территории, в том числе и всю Галицию, за которую Австрия получит взамен Далмацию и города Триест с Фиуме. Откуда старый лис почерпнул данную информацию (а она во всех мелочах была подлинной) мы не знаем. Но можем догадываться. Жизненный девиз Талейрана звучал: "Faire marcher les femmes", что в свободном переводе означает: все устраивать через женщин. Вы вспоминаете тот мрачный вопрос Массона относительно французских изменниц: "А какую роль отвел им Талейран?".
Таким вот образом мы вновь возвращаемся в отравленный сад Амура. В марте 1812 года шпионская карьера Талейрана пришла к концу. Вот уже несколько месяцев ему все труднее было добыть что-то ценное на продажу, а за мусор русские не желали платить. Именно в марте князь Куракин (российский посол в Париже) написал Румянцеву, что "юрисконсульт" уже не может рассчитывать "на новый, столь же обильный урожай". Впрочем, для Петербурга это было очевидно уже в январе того же года.
Российская разведка совершенно не опечалилась этим, поскольку в Париже уже длительное время работала новая российская разведывательная сеть, да еще и как работала! Талейран не мог бы и мечтать о получении столь фантастически ценных сообщений, которые поступали в Петербург в этой раздаче пятого раунда. Одним из существенных элементов данной раздачи была скандальная любовь двух сестер "бога войны" и красивого полковника, который был козырной картой царя.
Этому баловню женщин, любимому флигель-адъютанту Александра I, было в ту пору всего двадцать пять лет, но он уже был гвардейским полковником. Следовательно, это должен был быть парень способный, причем, способный на все, и именно так оценил его царь-батюшка, сделав из него своего "человекана все руки мастера". Звался он Александром Ивановичем Чернышевым (17851859), и последние четверть века своей жизни он провел на посту министра иностранных дел Империи. Но перед этим, будучи совсем еще сопляком, он принял участие во множестве военных кампаний (начиная с весьма плохо закончившейся аустерлицкой), и едва он перевалил на третий десяток, как Александр уже начал использовать его в качестве личного курьера в самых ответственных миссиях; в качестве своего чрезвычайного посланника, как свое "ухо и глаз" там, куда эти глаз и ухо следовало направить.
В 1809 году, когда Австрия посчитала будто бы пришло самое время, чтобы "набить корсиканскую рожу" (слова одного из венских дипломатов) "узурпатора", развалившегося на троне в Париже, и объявила ему новую войнуРоссия изображала из себя союзницу Франции и ввела свою армию на территорию австрийской Галиции. Правда, армия эта совершенно не воевала с австрийцами, зато трудолюбиво мешала армии князя Понятовского в освобождении этой территории, но все это весьма красиво называлось так, что Россия помогает своему французскому приятелю в борьбе с Веной. К тому же еще, чтобы еще сильнее подольститься к Бонапарт, царь робко спросил, а не мог бы его "брат" на время этой вот кампании приять в свое военное окружение нескольких молодых российских офицеров, ибо, где же еще, как не под крылом величайшего военачальника всех времен, обучаться те искусству воевать? Наполеон выразил согласие, и царь прислал к нему "учиться" трех офицеров во главе с Чернышевым.
Молодой и задиристый Чернышев с места понравился "богу войны". Его штабным офицерамуже несколько меньше, хотя, по своему обычаю, он всех очаровывал и кадил всем ладан:
Можете мне верить, потому что я люблю ваш народ, даже тогда, когда мы сражаемся друг с другом. Я предпочитаю вас австрийцам () Ваш народ обладает энергией, у каждого француза имеется душа, честь и амбиции. И мне это очень нравится!