Клюшка замерла, не коснувшись мяча, и мяч упал на землю. На лице мальчика появилось крайнее удивление. Какое-то мгновение он стоял совершенно неподвижно, затем испустил радостный крик, заглушивший вопли Отряда Юнцов, и, даже не замешкавшись, бросился в самую гущу игры.
На несколько секунд я потерял его из виду, поскольку он пропал в облаке пыли. Затем мальчик выскочил из толпы игроков, удерживая мяч на конце клюшки. Я услышал сердитые крики, которыми члены Отряда выражали возмущение тем, что их игре помешали. Несколько ребят постарше попытались его перехватить. Мальчик одним движением кисти перебросил мяч через их головы, увернулся от попыток сбить его с ног и с торжествующим воплем успел подхватить мяч, прежде чем он ударился о землю. Мне показалось, что в этот момент на него налетел весь Отряд. Один из мальчиков столкнулся с ним и в тот же момент отлетел в сторону, в то время как остальные одновременно бросились на него. Из гущи свалки вывалились еще двое, держась руками за окровавленные головы. На какое-то мгновение мальчик скрылся в груде тел, а потом копошащаяся масса взорвалась, словно вулкан. Мальчик взлетел в воздух, как лосось над плотиной, и, приземлившись прямо перед нами, перекатился и встал на ноги, продолжая сжимать в руках свою клюшку. Я уставился на него, а он посмотрел мне прямо в глаза, усмехнулся и подбросил мяч в воздух. Он все еще был у него! Мы приветствовали его ленивыми аплодисментами, а он стоял, дожидаясь, пока остальные мальчишки сообразят, что дерутся друг с другом.
Наконец они поняли, что произошло. Ребята, покрытые пылью и кровью, замерли, а двое самых рослых мальчишек направились к парнишке, который так над ними поиздевался. Никто из воинов, развалившихся на краю поля, даже не пошевелился, чтобы вмешаться, поскольку все предвкушали более интересную забаву, чем обычно. Боковым зрением я увидел, что Оуэн, напрягшись от любопытства, наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова.
Меня зовут Сетанта, произнес мальчик.
Голос у него был очень тонкий, на вид ему было лет шесть или семь. Кожа у него была темнее, чем у окруживших его ольстерских парнишек, ее оттенок походил на цвет кожи египтян.
Старший из мальчиков шагнул вперед. Его звали Фолломайн, он был сыном королявысокий рыжий парнишка, из которого когда-нибудь должен был вырасти настоящий боец. Конор возлагал на него большие надежды. Он унаследовал от отца его гордость и манеру поведения. По поводу того, проявит ли он когда-нибудь свойственную отцу мудрость и рассудительность, я сомневался. По крайней мере, в данный момент он был в бешенстве из-за того, что мальчик, на пять лет его младше, явно над ним насмехался.
Я не спрашивал, как тебя зовут, и вообще мне на это наплевать, раздраженно прошипел Фолломайн, направляясь к Сетанте.
Сетанта спокойно смотрел на него.
Скоро будет не наплевать, произнес он.
Фолломайн остановился в ярде от него, стараясь не смотреть на мяч, который словно дразнил его, замерев на конце клюшки перед самым его лицом.
Тебе разве не нужен твой мяч? спросил Сетанта.
Фолломайн недовольно фыркнул и вытянул руку в сторону.
Я хочу, чтобы ты ушел, произнес он, начиная наливаться краской. МыОтряд Юнцов и тебя сюда не звали.
Сетанта подбросил мяч, поймал его и замер, сложив руки на груди и широко расставив ноги.
Но я ведь вас победил.
Это было сказано не для того, чтобы спровоцировать Фолломайна, а прозвучало просто как констатация факта. Фолломайн покачал головой.
Нет, не победил, сказал он. И даже если бы и победил, то это все равно не имело бы никакого значения. Нельзя вступить в Отряд Юнцов просто так, без приглашения ввязавшись в игру и не попросив сначала нашей защиты. И нельзя заслужить нашего уважения, сделав несколько финтов клюшкой.
Сетанта приподнял брови и потыкал в землю своей клюшкой. Я почувствовал, что мое тело непроизвольно напряглось, словно кто-то в этот момент отводил кулак, чтобы меня ударить. Мне показалось, что воздух вокруг мальчика вдруг бешено закружился и затанцевал, как это бывает на берегу озера в жаркий день перед грозой. Он сделал два быстрых шага вперед, чуть не соприкоснувшись с Фолломайном. Противник оказался почти на голову выше его. Фолломайн вздрогнул и озадаченно прищурился, оглядываясь по сторонам, словно он тоже почувствовал странное движение воздуха, но не отступил. Возникла пауза, во время которой потоки их волевых усилий сцепились, как рога молодых оленей.
Тогда как мне завоевать ваше уважение? тихо спросил Сетанта, пристально глядя прямо в глаза Фолломайну.
В Отряд Юнцов вступают или по праву рождения, или с помощью оружия, ответил другой мальчик, смуглый симпатичный паренек по имени Найал, до этого момента хранивший молчание.
Сетанта снова отступил назад и с улыбкой на лице начал спокойно перебрасывать мяч из руки в руку. В течение нескольких секунд он, похоже, обдумывал сказанное Найалом.
Это хорошо, сказал он. Вступить по праву рожденияэто слишком легко. Я этого делать не стану, по крайней мере пока, он кивнул в сторону Фолломайна. Это ты тут главный?
Официально у Отряда Юнцов не было своего капитана, но родословная Фолломайна давала ему право на старшинство, и он приосанился. На лице Сетанты появилась удовлетворенная улыбка. Он окинул взглядом стоявших перед ним ребят, задержавшись на обиженном лице Брикри, паренька, которого он выбросил из круга, когда ввязался в борьбу за мяч. Тот стоял впереди остальных, теребил свою клюшку и бросал на Сетанту убийственные взгляды. Из уголка его рта стекала кровь. Сетанта показал на него клюшкой.
Ты! Будешь со мной драться?
Буду.
А ты? Сетанта ткнул клюшкой в сторону самого рослого мальчика в Отряде, добродушного тугодума по имени Кулард, и тот ответил ему кивком.
Сетанта положил на траву клюшку и мяч.
Я буду первым, произнес Брикри, сплюнув кровь. Клюшку он все еще держал в руках.
Ставлю четыре к одному на малыша, вполголоса произнес Коналл, который наблюдал за происходившим с огромным удовольствием, словно мальчики были озорными медвежатами, а он их гордым папашей.
Бьюкал сплюнул и хлопнул ладонью о ладонь Коналла. Несколько других мужчин также приняли пари. Если бы у меня были коровы, я бы тоже поспорил с Коналлом.
Нет, произнес Фолломайн, право ударить первымза мной.
К чему эти споры? тихо спросил Сетанта. Почему бы всем не сделать это одновременно?
Он тут же издал такой крик, от которого у меня волосы встали дыбом, и ринулся прямо на стоявших перед ним мальчиков. Найал не ожидал нападения и через мгновение, взлетев в воздух, уткнулся лицом в землю. Фолломайн оказался быстрее и успел схватить Сетанту за плечо, ожидая, что тот попытается вывернуться. Вместо этого мальчуган ударил его плечом прямо под ложечку. Я услышал, как дыхание вышибло из легких Фолломайна, словно сквозь распахнутое окно, когда он, чуть не оторвавшись от земли, отлетел в группу столпившихся за ним мальчиков. Используя Фолломайна в качестве тарана, Сетанта сбил с ног нескольких из них, а создавшаяся сумятица позволила ему восстановить равновесие и снова броситься в атаку. Судя по всему, некоторые из ребят не очень хотели участвовать в групповом нападении на Сетанту, видя, что это всего лишь маленький мальчик, но он не оставил им выбора. Они окружили его, издавая яростные крики. В воздухе замелькали его кулаки и ноги. Безудержное неистовство нападения позволило ему продержаться несколько мгновений, однако он не мог драться со всеми бесконечно. Один из них схватил его за ногу, другой уцепился за голову, и вот он уже скрылся под массой копошившихся тел.
Мы лениво спорили, следует ли прийти ему на помощь (это предложил Оуэн), или он и сам способен о себе позаботиться, тем более что в противном случае нам пришлось бы вставать, а для этого было слишком жарко (довод Бьюкала), к тому же он сам на это напросился (мнение Коналла). Вдруг мы заметили, что рядом с нами стоит сам король. Мы настолько увлеклись событиями, происходившими на поле для херлинга, что даже не услышали, как он подошел. Я инстинктивно начал подниматься с травы, однако все остальные продолжали лежать, поэтому я сделал вид, что просто подвинулся, чтобы получше рассмотреть свалку.
Вместе с Конором подошел и Фергус МакРот, наставник Отряда Юнцов, бывший король Ольстера. Они пришли сюда после игры в шахматы. Барды утверждали, что Конор проводит треть дня, играя в шахматы, третьнаблюдая за тренировкой Отряда Юнцов, и оставшуюся треть пьет пиво, утихомиривая свою неуемную энергию, чтобы спокойно заснуть. Все эти поэтические описания не вполне соответствовали действительности, это была басня из тех, что барды любят рассказывать о королях. Это гораздо поэтичнее, чем просто сказать, что короли ведут себя так же, как и большинство обычных людей.
В Риме поэты обычно придумывают разные истории по той причине, что они лжецы либо льстецы. Мне вспомнилась одна история о Тиберии. Однажды во время пира некая пьяная женщина спросила его, правду ли говорят, что у него член, как у коня. Наступила неловкая пауза, которую наконец прервала Юлия, жена Тиберия, спокойно ответившая, что она хорошо знакома с этим органом и на лошадиный он никак не похож. Тиберий якобы рассмеялся. Должно быть, это случилось в ранние годы его правления. Ближе к концу жизни он бы заставил эту женщину вступить в близкие отношения с конем и продолжать их до тех пор, пока она не скончалась бы. Обитатели Имейн Мачи также придумывали непристойные истории друг о друге, особенно о своих королях, потому что это делало жизнь не такой пресной. Бардсущество неприкосновенное, поэтому ему нечего опасаться неудовольствия короля. Короли Ольстера отличались более ясным рассудком, чем римские императоры, например, Конора слухи о нем самом не злили, а забавляли.
Конор с любопытством наблюдал за грудой маленьких тел, извивавшихся на поле для херлинга. Немного выждав, он повернул голову и посмотрел на Фергуса из-под вопросительно поднятой брови.
Теперь так тренируется Отряд Юнцов? добродушно поинтересовался он.
Фергус был ужасно сконфужен. Он подошел к дерущимся и принялся разбрасывать их в стороны, словно терьер, учуявший крысу под кучей веток. Сетанта оказался в самом низу кучи. Фергус поставил его на ноги, яростно встряхнув, а потом растерянно уставился на него, поняв, что тот ему совершенно незнаком.
Сетанта был весь в пыли, его руки и лицо покрывали ссадины и кровоточащие царапины. Вероятно, от более сильных повреждений его спасло лишь количество противников, которые, стремясь добраться до него, лишь мешали друг другу. Впрочем, сам он тоже потрудился на славу. Несколько мальчишек еле стояли на ногах, и едва ли нашелся хоть один, кто вышел из драки целым и невредимым.
С каких это пор весь Отряд набрасывается на одного маленького мальчика? грозно спросил Фергус.
Наступило молчание, которое прервал Найал.
Но этот маленький мальчик набросился на весь Отряд сразу, ответил он и неожиданно улыбнулся Сетанте, который ответил ему тем же.
Я заметил, что у Сетанты серые глаза, почти серебряные, резко выделявшиеся на фоне смуглой кожи.
Так. Значит, ты напал на Отряд? Фергуса даже передернуло от этой мысли, и лицо его покраснело еще сильнее.
Сетанта кивнул.
Они не хотели принимать меня в игру, пояснил он. Поэтому я на них напал. Чтобы завоевать их уважение.
Фергус издал низкий рык.
Его не приглашали, и, кроме того, он не попросил нашего покровительства, разбрызгивая слюну, выпалил Брикри.
Теперь у него был разбит и нос.
Он выигрывал, негромко произнес я.
Мне показалось, что Фергуса сейчас хватит удар. Конор недоверчиво посмотрел на меня, словно требуя подтверждения. Стоявшие рядом со мной Найзи, Ардан и Эйнли закивали головами. Конор снова повернулся к мальчикам.
И один мальчик вас всех побил? спокойно спросил он.
Найал тут же кивнул, Фолломайн подтвердил это после короткой паузы. Он пожал плечами, показывая, что это его не волнует. Брикри просто насупился. Конор погладил бороду и покосился на Фергуса. Мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку.
Что ж, юный герой, произнес он. Кто же ты таков?
Меня зовут Сетанта, и я сын Суалдама и вашей сестры Дектеры. Я прибыл сюда как гость, чтобы навестить родственника, и не ожидал, что меня встретят столь недружелюбно.
Судя по всему, ответ вовсе не удивил Конора, чего нельзя было сказать обо всех остальных. Судьба сына Суалдама и Дектеры интересовала всех обитателей Имейн Мачи.
Так протянул Конор. Значит, мы родственники. Но разве тебе не следовало попросить покровительства у Отряда, прежде чем присоединиться к игре?
Сетанта пожал плечами.
Мне об этом ничего не известно.
Конор принял строгий вид.
Ты должен просить покровительства у всех, кто может тебе его дать, и давать его всем, кто попросит его у тебя.
Сетанта улыбнулся. У него были мелкие ровные и очень белые зубы.
Прекрасно, сказал он, глядя на Конора, тогда я сейчас прошу у вас покровительства.
Конор даже не попытался скрыть, насколько его порадовал этот ответ.
Ты получил его, сказал он.
Это хорошо, ответил мальчик. Что мне теперь нужно делать?
Конор какое-то мгновение раздумывал.
Мне кажется, что или эти мальчики должны попросить у тебя покровительства, или Конор бросил взгляд на Фергуса, или же игру, в которую вы играли, нужно продолжить.
Наступила тишина. Сетанта повернулся к мальчишкам. Они стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу. Потом вперед вышел Найал.
Я прошу твоего покровительства, сказал он, улыбаясь.
С радостью даю его тебе, ответил Сетанта.
Конор взглянул поверх голов, ища сына.
Фолломайн?
Тот посмотрел на отца, потом на своего двоюродного брата. Мне стало жаль Фолломайна. Его губы превратились в тонкую ниточку.
Я прошу твоего покровительства.
Сетанта кивнул. Потом начали подходить другие мальчики. Последним был Брикри. Конор стоял, сложив руки на груди, и улыбался как человек, которому только что подарили прекрасную собаку, как ни странно, уже умевшую охотиться, хотя ее специально не обучали. Отряд Юнцов, получив покровительство Сетанты, вернулся к игре, подгоняемый Фергусом, который все еще никак не мог успокоиться. Сетанта собирался к ним присоединиться, но Конор остановил его окликом:
Разве ты не пойдешь со мной, мой юный племянник?
Сетанта повернулся, но остался на месте.
После игры, бросил он и сразу же кинулся в гущу мальчиков и клюшек.
Мы последовали за королем. В тот момент я заметил, что Сетанта вырвался вперед с мячом в руке. Одним ловким движением он подбросил его, размахнулся и ударил клюшкой. Мяч взмыл в воздух и понесся к воротам. Я проследил за его полетом и увидел сидевшего на одном из столбов большого черного ворона. Мяч пронесся мимо птицы, и она, сердито каркнув, расправила крылья и полетела прочь, стелясь над самой землей.
7
Память об увиденном в тот первый день так же свежа, как и воспоминания о дне вчерашнем, даже еще свежее, поскольку в последнее время недавние впечатления как будто уносятся от меня, словно пыль, подхваченная ветром. Несколько месяцев спустя, когда Сетанта стал Кухулином, меня там не было. Я участвовал в гонках на колесницах, причем следует подчеркнуть, что я выигрывал состязания, однако на повороте колесо наскочило на камень и колесница перевернулась. Меня выбросило на обочину, и я сильно ударился о землю. Следующие три дня мне пришлось провести в постели, так что я пропустил самое интересное. Пришлось попросить Оуэна, чтобы он рассказал мне о случившемся. Оуэн набрал побольше воздуха, и я сразу понял, что быстро от него отделаться не удастся. Ему нравилось, когда слушателю было некуда деться.
Да, если хочешь, я тебе все расскажу. Но расскажу по-своему, он потянулся к стоявшей у кровати арфе.
Я поморщился.
А что, по-другому никак нельзя об этом узнать? Он покачал головой, а я закатил глаза. Ладно, только никаких генеалогических подробностей. Я знаю обо всех, о ком нужно знать, а на остальных мне наплевать. И, пожалуйста, без детального описания одеждя это все и сам смогу прекрасно представить. Хорошо? Оуэн приосанился и легонько провел пальцами по струнам арфы. Я поднял бровь. Без генеалогий, договорились? Вид у него был обиженный, но он согласился. Ты думаешь, что генеалогияэто гвоздь программы, а на самом деле это всего лишь длинный перечень имен, добавил я.