Да,откликнулась она.Сегодня ночью всё это кончится. Так или иначе.
Стой спокойно. Я сейчас разрежу твоё платье.
Она схватила меня за руку.
Я не нуждаюсь в помощи и не желаю отвлекать внимание, пока ты будешь действовать.
Но я с удовольствием тебе помогу.
Она фыркнула, отвернулась от меня и воспользовалась моим коротким мечом, а потом вновь отдала его мне.
Наш план был прост и груб. Я прополз вдоль стены и наконец услышал гул в тронном зале Аттилы. Задержал настороженный взгляд на охранниках, нёсших караул. Силуэты на башнях показались мне сонными: они застыли, глядя далеко вперёд. У задней двери зала стоял лишь один страж, усталый и неуклюжий. Я просигналил своей спутнице, обнажив короткий сверкающий меч.
Плана безмолвно пробежала по тёмному внутреннему двору, кувшины с маслом в её руках легонько раскачивались на ходу. Стражник выпрямился, озадаченный появлением женской фигуры. Плана споткнулась, поравнявшись с ним, запечатанный кувшин взлетел, словно мяч, и попал ему в лицо. Она обхватила колени стражника.
Простите, пожалуйста!
Он растерянно взглянул вниз.
Кто ты такая? Встань!
Но она нагнулась ещё ниже и притворилась плачущей.
Он пытался преследовать меня, но я нахожусь в распоряжении Аттилы...
Стражник долго, пожалуй, слишком долго смотрел на неё. Я подошёл сзади и пырнул его мечом. Остриё вышло у него из живота. Правой рукой я рассёк кинжалом горло стражника. Хлынула кровь. Стражник не успел вскрикнуть и рухнул в грязь.
Как легко вошли в него оба лезвия,заметил я и невольно вздрогнул.
Так же легко они войдут и в Аттилу. Возьми шлем и плащ этого стражника.
Зал был высоким, тёмным и пустым. Стол и скамьи сдвинули на одну сторону, а возвышение, где в тени стояла кровать Аттилы под балдахином, освещала лишь одна масляная лампа. Здесь вождь спал с той женой, которую выбрал вечером, и мы могли слышать его негромкий пьяный храп. На стене, как и в первый раз, когда я его увидел, висел огромный железный меч Марса. Его рукоять давно сгнила, оставив только стальное шероховатое основание. Неужели кража меча и впрямь остановит суеверных гуннов? Неужели она удержит их от будущих войн?
Разлей масло, а я заберу меч,прошептал я.
Плана покачала головой.
Моя походка легче.
Она, точно танцуя, скользнула по полу, забралась на возвышение и потянулась за мечом. А я принялся разливать масло по деревянным половицам большого зала. На них лежали отблески слабого, мерцающего света. Масло пролилось мне на руки, глина сделалась скользкой, и, несмотря на прохладную ночь, я вспотел. Скоро ли другой стражник обнаружит мёртвого охранника? Я опустошил один кувшин и взял второй. Если наш план не сработает, нас ждёт мучительная смерть. Мне не хотелось представлять себе все её отталкивающие подробности...
Внезапно послышался тяжёлый гул, и я дёрнулся. Плана не смогла спуститься вниз с гигантским мечом, он выскользнул у неё из рук и упал, ударившись об пол. Я тоже разжал руки и выронил второй кувшин. Хлынул поток масла.
Мы застыли в оцепенении. Храп на мгновение прервался, сменившись бурчанием, однако балдахин кровати Аттилы так и остался опущенным.
Я слышал только шум крови в своих ушах. И вдруг храп стих.
Я затаил дыхание.
Илана наклонилась к тусклому лезвию, сжала его в ладони и подняла меч. Она осторожно двинулась с ним ко мне. Потом она принесёт лампу и разожжёт огонь...
Римляне убивают Аттилу!
Мы подскочили от этого крика. Женский голос донёсся из внутреннего двора.
На помощь! Римляне убили гунна!
Теперь балдахин кровати распахнулся.
Это Гуэрнна,с отвращением пояснила Илана и сплюнула.
Я перепрыгнул через лужу масла, чтобы выхватить у неё меч.
Возьми лампу!
Я взвесил в руке оружие. Неудивительно, что она не сумела его удержать. Древний меч, казалось, весил вдвое или втрое больше обычного, как будто он и впрямь когда-то принадлежал богу. Где нашли его гунны? И кто его сделал? Затем мои ноги заскользили и разъехались на промасленных половицах, и я растянулся на них, проклиная себя за неловкость. В эту минуту тёмная фигура Аттилы рывком поднялась с кровати, и он схватил Илану за волосы, когда она только-только успела поднять масляную лампу.
Как это случилось и почему всё сорвалось?
Она бросила на меня отчаянный взгляд, когда я, карабкаясь, встал с пола и собрался пустить в ход старый меч, надеясь убить кагана прежде, чем сам буду убит. Однако когда Аттила сильным рывком пригнул голову Иланы и потянулся к лампе, она швырнула её.
Масло загорелось, и стена пламени с рёвом взлетела вверх, отгородив меня от девушки.
Илана!
Беги! Беги и постарайся спасти империю!
Борющаяся пара скрылась за огненной завесой. Я попытался отыскать путь сквозь пламя или как-то обойти его, но огненные языки уже охватили мои промасленные сапоги.
Мне пришлось опуститься на колени и прижать ноги к полу, чтобы потушить их, но пламя не унималось. Пожар разгорался всё сильнее, и я закашлялся от дыма.
Плана!
Мне никто не ответил. Я видел лишь огонь, преградивший дорогу к задней двери, но затем заметил поодаль от неё Гуэрнну, наблюдавшую за мной сквозь пелену дыма. Я пригнулся и, заорав, бросился вперёд. Моя одежда загорелась, когда я словно пролетел сквозь бушующее пламя.
Германская девушка взвизгнула и скрылась.
Я кинулся к кровати Аттилы и был готов разрубить тирана пополам. Но ложе оказалось пустым. Я закружился, глядя по сторонам, и не увидел ни кагана, ни Планы.
Огонь добрался до деревянных стен. Жар переливался волнами, и они с пульсирующими толчками подкатывались ко мне. Я закашлялся.
Плана!
Ответа по-прежнему не было. Кровать Аттилы вспыхнула, и пламя осветило дыру в полу, ведущую к подземному проходу, но как только я её обнаружил, туда перекинулся огонь.
Потолочные балки с треском заполыхали. Я должен был как-то выбраться из зала и снова нырнул в центр гигантского костра, продвигаясь к центральному входу. Пламя шипело, обжигая мои едва затянувшиеся раны, и я то падал, то поднимался, то катался по полу, корчась от боли. Наконец мне удалось приблизиться к двери в зал. От слабости я с трудом держался на ногах и по-прежнему кашлял. Снаружи раздавались крики и кто-то громко трубил в рог. Я тащил тяжеленный меч, и на мне был гуннский шлем. Что мне делать? Цель моего побега как будто исчезла в клубах дыма. Я потерял женщину, ради которой появился здесь, во дворце, и зачем мне этот меч? Однако Плана пожертвовала собой, чтобы дать мне время скрыться. «Постарайся спасти империю»,сказала она мне. То же самое говорил и Зерко.
У меня защемило сердце, когда я подумал о масштабе поставленной задачи. Я распахнул дверь и выкрикнул по-гуннски:
Римляне напали на Аттилу!
Мимо меня ко входу промчались солдаты.
Принесите воды, чтобы спасти кагана!приказал я им.
В дыму и суматохе никто не заглянул под мой шлем и не обратил внимания на плащ.
Он велел мне сохранить меч!
Дым продолжал валить из покоев Аттилы, и до меня донеслись одновременные выкрики сотен голосов. Я обернулся. Во внутреннем дворе царил хаос. Гунны неслись к воротам за помощью, и даже рабыни выбежали из бараков, надеясь отыскать убежище за стенами владений кагана. Я присоединился к этому потоку, прижав меч к груди. Он больно ударял меня на бегу. Затем я схватил поводья лошади, с которой только что спешился всадник, вскочил в седло и, обмотав меч петлёй аркана, повесил его на спину. Огонь объял уже весь дворец Аттилы. Плана бесследно исчезла. И каган тоже.
Мне некуда было возвращаться, и я галопом поскакал к Тисе. Моё сердце словно окаменело, в горле першило от дыма, и я не мог оправиться от шока. Как же мне не повезло! Сначала я лишился Рустиция, а сейчасПланы. Хорошо, если она быстро и без мучений сгорела в огне, твердил я себе. А если они выжили и спустились в подземный переход? Что с ней сделает Аттила? Мне не хотелось даже думать об этом.
* * *
Весь лагерь гуннов пришёл в движение. Многие, увидев огонь, решили, что на них напали. Полуобнажённые воины выбежали из своих жилищ с мечами наперевес и полунатянутыми луками и принялись искать врагов. Матери выгнали из домов испуганных детей. Всадники сновали взад-вперёд диким галопом. Я затерялся в толпе обезумевших и разъярённых гуннов и без труда домчался до берега, так ни с кем и не столкнувшись. Затем я на всём скаку бросился в Тисубрызги воды забелели в лунном свете, как молоко, и течение отнесло меня с лошадью вниз, отдалив от ярко пылавшего огня. На другом берегу мой конь выпрямился и отряхнулся, а после вновь помчался галопом по мокрой от росы траве к кольцу тёмных деревьев, где, как предполагалось, нас поджидал карлик.
Я уже почти добрался до цели, когда украденный мною конь попятился, отпрянув от появившегося передо мной человека. Фигура двинулась ко мне с копьём в руках, и, прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, копьё вонзилось лошади в грудь, а перевязанный арканом меч перевернулся и с грохотом упал на землю, больно задев мою ногу. Пойман! Огромный меч потащил меня за собой. Человек, атаковавший меня, замаячил над умирающей лошадью, а из-за дерева появился второй нападавший, похожий на маленького ребёнка, но с длинным ножом. Наверное, это даже к лучшему, подумал я, пускай убивают, если план всё равно провалился. Однако когда я напрягся, собираясь отразить удар, то понял, кто на меня набросился.
Зерко! Это я!воскликнул я по-латыни.Юлия!
Карлик остановился, а его жена помедлила и с силой вырвала окровавленное копьё из моей гибнущей лошади. Она подняла его и была уже готова проткнуть меня насквозь, но вдруг опустила оружие и удивлённо спросила:
Почему ты оделся как гунн? И где Илана? Мы так не планировали.
Я опустил голову и понизил голос:
Я не смог её спасти. Аттила схватил её, когда мы разожгли огонь.Слёзы выступили из глаз и полились по моим щекам.
Он мёртв?
Не знаю. Вряд ли.
Зерно ощупал меня.
Но ты взял меч.
Я оттолкнул карлика.
К чёрту этот проклятый меч!
Зерко вернулся и разрезал петлю аркана у меня на шее, высвободив мой трофей.
Вот что важно, Ионас Алабанда. Это и украденное мной. Конечно, мне жаль твою женщину, но меч и моё «сокровище» спасут множество других женщин. Тысячи, десятки тысяч женщин.
А что ты украл?
Ты не единственный, кто был занят сегодня ночью. Я посетил греческого лекаря, который мог бы предать империю. А вернее, чуть не предал её. И он решил нас сопровождать. Мы связали его, как свинью.
Мы берём с собой Евдоксия после того, как не сумели убить Аттилу?
Одно безумие громоздилось на другое.
Наш обходной манёвр не удался!
Если Гейзерих объединится с Аттилой, то мой хозяин, Аэций, должен об этом узнать. Пусть сам предатель передаст ему эту новость. Кроме того, отсутствие лекаря может поставить гуннов в тупик. Тогда они ещё больше растеряются. Вполне вероятно, что они сочтут его двойным изменником и тайным союзником Рима. А это затормозит планы Аттилы, если их ещё не уничтожил твой пожар.
Я мрачно покачал головой. Все события развивались вопреки моим ожиданиям. Освободившись от громоздкого оружия, я смог вынуть ноги из стремян мёртвого коня и спешиться. Чувствовал я себя ужасно: избитый, ободранный, обожжённый, весь в синяках от падений, утомлённый бессонной ночью в душном кувшине и опустошённый потерей Планы. В полумиле от нас бежали люди, освещённые языками пламени, вырывавшегося из дворца кагана.
Но разве украденное нами стоит жизни Планы?
Я надеюсь, что оно стоит жизни миллиона женщин.
Карлик взвалил меч себе на плечи, словно шест. Он был почти вдвое больше самого Зерко.
В этом мече на Западе увидят Божий знак. И он поможет нам в пути. Мне понятна твоя скорбь, но у нас пока что есть шанс. Гунны в смятении, а Илана не знала, куда мы направимся. И если ей удастся выжить, наш меч может стать её единственной надеждой.
Внезапно до меня дошла суть его нового плана.
Мы попробуем обменять его на неё!
Зерко покачал головой.
Я имел в виду совсем другое. Не терзай себя подобными соблазнами. Меч достанется Аэцию.
К чёрту Аэция! Кроме этого куска железа, Аттилу больше ничего не волнует. Гунны пойдут на всё, чтобы его вернуть!
Как долго, по-твоему, сумеет прожить каждый из нас, включая Илану, если ты уже прервал переговоры с варварами? Неужели ты так ничему и не научился за эти месяцы?
Он был прав, но я заупрямился:
У них есть свои представления о чести.
И в соответствии с ними гунны должны отомстить за убийство или попытку убийства Аттилы. А ты хочешь возвратиться в их лагерь с украденным мечом?
Я открыл рот, чтобы возразить карлику, но тут же закрыл его. Да, Зерко был прав. Один лишь побег станет для них оскорблением, а мы рисковали куда большим, проникнув в покои Аттилы. Такое нельзя простить. Илана мужественно сыграла свою роль и бесследно пропала. Я её потерял.
Если она жива, то наша единственная надеждаэто гибель Аттилы,продолжал карлик.И наилучший способ добиться этого ясен. Нам надо передать меч Аэцию. Вперёд. Лошади нас заждались.
Зерко потащил меч к деревьям.
Я ощутил, что не в силах сдвинуться с места.
Я не сумел её спасти, Зерко,с горечью промолвил я.
Мой тон заставил карлика остановиться. В конце концов он вернулся и вручил мне меч.
Попытайся исправить неудачу, Ионас. Подумай об Плане. Она совсем не хотела бы увидеть, как ты стоишь здесь, на лугу, и глупо озираешься по сторонам. Ведь тогда её жертва оказалась бы напрасной.
Небо начало розоветь. Мы оседлали лошадей и поскакали, желая как можно скорее покинуть окрестности лагеря и к полудню отъехать от них на несколько миль.
Евдоксий был привязан к седлу. Его рот заткнули кляпом, но глаза гневно сверкали и с ненавистью глядели на нас. Я рассчитывал, что Зерко украдёт мою кобылу Диану, однако карлик пояснил, что её пропажа вызвала бы у гуннов подозрения. А присутствие Дианы, напротив, собьёт их с толку, и они подумают, что я сгорел в огне. Поэтому он увёл из табуна арабских жеребцов. Юлия и Зерко устроились на одном коне, Евдоксийна другом, а яна третьем. Четвёртого нам пришлось отпустить, потому что с нами не было Планы.
Глава 17ПОГОНЯ
«Просто поразительно, до чего права оказалась колдунья Ансила»,подумал Скилла. Судьба в конце концов дала ему очередной шанс.
После поединка с Ионасом гунн был так унижен, что хотел утопиться в Тисе. Римлянин превзошёл и едва не победил его, опозорив перед всеми гуннами. Но хуже всего было то, что его спасла женщина! Отсрочка означала, что другие воины станут относиться к нему как к призраку, отчего-то назойливо снующему среди живых, или как к напоминанию о редкой неудаче. Скилла сгорал от жажды мести и стремления восстановить свою честь, но Аттила не позволил бы повторить поединок. А простое убийство не избавит его от позора. Ударить в спину способен только трус. Это означало, что, пока не начнётся война, у него не появится возможности доказать, что ловкость и отвага не покинули его, а ведь она начнётся только через полгода. Каждое пробуждение превратилось для него в пытку, а каждый сонв настоящий кошмар. Эти муки не прекращались с тех пор, как Ионас выздоровел, исцелённый заботливой Иланой. В итоге Скилла отправился к гуннской колдунье Ансиле, умоляя её сказать, что ему дальше делать. Как ему вернуться к прежней жизни и навсегда забыть о проклятом римлянине?
Казалось, Ансила жила вечно, и все гуннымолодые и старыепомнили её уже старухой. Она, точно зверь, обитала в пещере на берегу реки, устланной соломой и ветвями деревьев. Ансила не забывала прошлое и предвидела отдалённое будущее. Каждый воин одновременно и побаивался её, и старался подкупить, надеясь узнать, что его ждёт впереди. Уздечка с золотыми насечками и монеты, награбленные Скиллой в завоёванном Аксиополе, стали платой за её пророчество. Он явился к ней в полночь и мрачно присел рядом, пока она кипятила священный отвар, кидая в котёл травы и поглядывая на пар.
Довольно долгое время ничего не происходило, предсказательница неподвижно стояла около железного котелка, но затем её зрачки расширились, а руки задрожали. Колдунья речитативом, нараспев начала делиться с ним своим откровением, но смотрела не на Скиллу, а куда-то вдаль, на скрытые от его глаз предметы.
Молодой воин.
Тебе не придётся долго ждать
И уныние твоё пройдёт,
Враг твой сейчас искушает судьбу.
Разожжёт он огонь, пробуждающий страсть,
И похитит заветный талисман.
Снова встретишь его ты в тёмном поле,
Где ещё не пылает великий костёр.
Ансила отодвинулась от пара, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Скилла ждал от неё объяснений, но их не последовало. В этой тесной и низкой пещере у него закружилась голова.
Что похитят, бабушка? И какой огонь? Я не понимаю.