Генерал Кленау, не произносивший еще ни слова, при этом вопросе навострил уши.
По моему мнению, продолжал псевдо-Калькнер, французский узурпатор не может переплыть Рейн с войском более шестидесяти тысяч человек. Это, должно быть, все, что он мог отозвать в такое короткое время из армии, находящейся в Булони и собранной против Англии. Если у вас столько же войска здесь или даже немного меньше, то, когда будут посланы силы укрепленному лагерю, наше положение будет превосходно. Сколькими пушками владеете вы? Сколькими саблями? Сколькими штыками?
Мак открыл рот, чтобы отвечать, а эрцгерцог, остававшийся всегда оптимистом, принялся с обычной любезностью считать силы, находящиеся под его номинальным начальством, как неожиданно грубый голос фельдмаршала Кленау раздался в первый раз.
Меня удивляет, сказал он, что главный интендант, посланный государем, не имеет понятия о положении дел!.. Во всяком случае, я со своей стороны подаю голос против того, чтобы ему сделали сообщения по этому предмету. Подобные вещи должны храниться в тайне, и если бы мой отец был еще жив и предложил бы подобный вопрос, то, несмотря на его мольбы, я ответил бы ему: нет!
Это «нет» было произнесено таким тоном, что Шульмейстер, несмотря на свой апломб, немного всполошился. Он чувствовал, что зашел слишком далеко. Но самое важноеон понял в то же время, что его достоинство не допускает пятиться назад, после того как он подвинулся настолько. Императорский авторитет, представителем которого он явился в совет, не допускал, чтобы он теперь отступал от требования справок, в которых ему уже отказали. С другой стороны, замечания Кленау были настолько справедливы, что поразили всех членов совета. Многие из них стали относиться с недоверчивостью, правда, запоздалой, к дерзкому незнакомцу, перед которым они так свободно высказывались.
Как быть?..
Шульмейстер встал, не выказывая своего беспокойства, которое овладело им при мысли о возможных и неизбежных последствиях его ужасного предприятия. Одно слово, один неосторожный жест могут его выдать, и все это значительное число довольно сильных генералов может схватить его без всякой посторонней помощи. Кроме того, они могут позвать одного из гвардейцев и запрятать его в тюрьму, где недолго ему придется ожидать решения своей судьбы.
Он взглянул между тем, приветливо улыбаясь, на Кленау. Затем его глаза пробежали по внимательным, но бесстрастным лицам других генералов. После этого он взял со стола свою шляпу и перчатки и произнес следующее приветствие:
В добрый час! С удовольствием вижу, что все здесь исполняют свой долг и говорят лишь то, что должны сказать. Его величество узнает это. До свидания, господа!
И, склонясь перед эрцгерцогом, он прибавил:
Ваше высочество, позвольте вам выразить мое глубочайшее почтение.
В свою очередь Мак тоже встал. Остальные генералы в подражание ему задвигали стульями. Шульмейстер сделал грациозное движение, выражавшее просьбу не беспокоиться о нем, и, замаскировав свое бегство под личиной самой учтивой поспешности, он ловко повернулся на каблуках, открыл дверь и вышел.
Только что успел он выйти за дверь, как услышал позади себя шум голосов, как будто его уход прервал очарование и раскрыл глаза самым слепым. Все генералы заговорили разом, а среди неясных криков можно было различить грубый голос Иелашича, кричащего следующие слова:
Говорю вам, что этоинтриган, а может быть, шпион!
Шульмейстер не останавливался, чтобы подслушать более. Перед ним был путь, по которому он пришел, но ему было необходимо его избегнуть. Направо, в конце коридора стоял караул, вследствие чего он направился через левый коридор. Опасаясь, что его могут увидеть, он шел мелкими старческими шагами, но в то же время с быстротой юноши, потому что ему надо было спасаться. Шульмейстер бросился в сторону, где находились частные комнаты. Здесь он вышел в пустую буфетную, в конце которой открывалась дверь в столовую; за ней следовали две гостиные и еще одна комната. Он бросил в угол свою шляпу, перчатки, шпагу и свое платье, обшитое галунами и увешанное крестами. Открыв шкаф, где висел длинный коричневый сюртук, он взял его, повесив вместо него свой парик. Одетый в эту миролюбивую одежду, со старой поярковой шляпой на голове, он толкнул дверь и очутился на черной лестнице. Напевая вполголоса, он стал спускаться по ней, как вдруг один из лакеев, пересекший ему дорогу, закричал:
Добрый вечер, Вильгельм, веселись хорошенько!
На это он ответил, смеясь:
Благодарю!
Нижняя дверь была открыта на улицу. В тот момент, как он хотел проскользнуть через нее, до его слуха долетел серебристый звук, казалось, сопровождающий каждый его шаг. Он опустил глаза и отодвинулся тотчас же в тень, позади порога. Это были его золотые шпоры, продолжавшие звенеть. Они нахально выдавали фальшивого офицера, скрывавшегося под одеждой горожанина. Он отцепил их одну за другою и бросил в незапертый погреб. Теперь он вышел спокойнее и пошел вдоль стены главной квартиры, направляясь как можно осмотрительнее к гостиной, не без того чтобы бросить взгляд в сторону солдат, стоявших на карауле у дверей дворца.
Окна залы совета были открыты, осунувшееся лицо генерала Мака склонилось с одной стороны, громадные усы Иелашича висели по другую сторону. На втором плане виднелись волновавшиеся высокие фигуры. Некоторые из прохожих с удивлением смотрели на волнение предводителей войны. Караул не мог удержаться, чтобы не поднять глаз наверх с целью разгадать, что происходит наверху.
Затем поднялся шум, крик слуг и солдат, безумно спешивших к дверям. Караул взялся за оружие; раздалась команда.
Шульмейстер рассудил, что будет благоразумнее проникнуть в парикмахерскую, находящуюся по дороге. Он уселся перед мыльницей, где еще лежал остаток мыла; заложил за воротник полотенце, лежащее около него на кресле, и намылил себе душистой мыльной пеной нижнюю часть лица от носа до горла.
К нему приблизился один из служащих с бритвою. Он с видимой симпатией смотрел на горожанина, избавившего его от одной части его обязанностей. Шульмейстер протянул ему правую щеку, и, когда несколько минут спустя по улице прошла среди восклицаний одних и вопросов других толпа солдат, пущенная в погоню за каким-то невидимым беглецом, он спокойно спросил его:
Что это такое?
Не знаю, сударь. Вероятно, бегут вдогонку за вором.
В этот самый момент в дверях показался полицейский, он осмотрел хозяина, служащих и клиентов, сделал насмешливую гримасу при виде наполовину белого, наполовину красного лица самого экс-интенданта Калькнера и продолжал свой путь.
III
Шульмейстеру удалось избежать большой опасности. Но и теперь, измерив ее, он не сожалел, что подвергся ей. В общем, благодаря этому безумно смелому шагу, он собрал сведения об истинном намерении генерала Мака. Никакие разведки не могли бы снабдить его такими ценными справками. Благодаря им, он узнал, кто из генералов, командующих дивизией или бригадой, яснее верховного начальника армии видит это дело. Запасшись такими сведениями, он мог, с одной стороны, составить полный план похода, чтобы исполнить поручение Наполеона, с другойпередать ему, как только представится случай, полезные сведения.
Только он вдруг сообразил, что ему невозможно вернуться теперь в гостиницу «Зеленого дерева». Его там видели в двух видах, в двух различных костюмах, и, конечно, главный штаб, наведя справки относительно его дерзкого предприятия, найдет там с первого шага ценные доказательства.
Не считая того, сказал он себе, что Рульский и Венд попадутся, если я не предупрежу их тотчас же!..
Едва он сделал это заключение, как поднялся с кресла, на котором помощник парикмахера со всевозможными предосторожностями водил бритвой по его лицу. Последний с удивлением взглянул на него, когда он подходил к умывальнице, наполненной водой, и, намочив лицо, вытер его одним движением руки. Положительно этот клиент какой-то оригинал: сам намыливается и сам смывает мыло, подумал помощник парикмахера. Шульмейстер, прежде чем выйти, бросил на конторку большую серебряную монету, а другую, поменьше, вручил за труды помощнику.
Тотчас же удивление последнего перешло в благодарность.
Ну, что, хозяин! Вот так торопится! воскликнул помощник главного артиста-парикмахера.
Заплатил ли он? спросил главный артист.
О, да! Да еще как широко!..
Ну, так добрый путь!
Не успел Шульмейстер сделать несколько шагов, как вдруг, к его удивлению, какая-то молодая женщина приблизилась к нему. Это была бледная брюнетка, одетая как горожанка, но с поддельным изяществом. На ее голове была накинута темная шаль и завязана узлом вокруг плеч. Она защищала ее от холода в этот печальный осенний день и в то же время скрывала ее лицо.
Черты ее лица были очаровательны, но выражение их казалось необыкновенно жестким. В эту минуту она улыбалась, что придавало ей насмешливый вид. Ее живые, блестящие глаза на самом деле, должно быть, не имели понятия о наивности и нежности, а знали только насмешки и, может быть, злобу. Она подошла и дотронулась без всякого стеснения до руки этого рыжего человека в широкополой шляпе и в черном дорожном плаще, поспешно вышедшего из парикмахерской.
Я искала вас, сударь. Следуйте, пожалуйста, за мною О, не смотрите на меня так удивленно и не пробуйте разуверить, что я имею дело не с ложным Калькнером, т. е. с совершенно настоящим, живым Карлом Шульмейстером!.. По этому поводу позвольте мне сделать вам сейчас же комплимент: вы мастерски успели в вашем предприятии. Ваши друзья очень беспокоились о вас и немного о себе, благодаря дерзости вашего плана. Вы теперь отправитесь сообщить им подробности, предупреждаю вас об этом, так как они не думали, что вы выйдете живым от главнокомандующего.
Но, сударыня
Вы совершенно не правы, опасаясь, полноте! Если бы у меня были дурные намерения, то, согласитесь сами, мне было бы достаточно сделать знак, чтобы вас задержали, а так как, узнав вас, я этого не делаю, то вы должны же предположить..
Черт возьми! перебил шпион, имевший время обдумать все. Ясно, что вы наперсница одного из них, Венда или Рульского. Впрочем, не все ли равно, которого?! Я охотно последую за вами, если вы идете к одному из них Но кто это?
Венд.
A-а Это ваш друг?
Да.
Хорошо, тогда идем! Кстати, мне надо с ним поговорить.
Разговаривая, они сделали несколько шагов по направлению к месту, где бегство Шульмейстера произвело несколько минут перед тем такой переполох. Теперь вокруг главной квартиры снова воцарилось спокойствие, но окна первого этажа оставались открытыми. Время от времени в них показывалась фигура кого-нибудь из членов военного совета. Она, казалось, ожидала, не известит ли какое-нибудь отдаленное движение на улице о взятии под арест беглеца.
Если бы один из этих генералов мог отгадать, что вы идете в эту минуту так близко около него, сказала молодая женщина с насмешкой, блеснувшей в глубине ее зрачка, не думаете ли вы, что он отдал бы приказ вас арестовать?
Шульмейстер, не отвечая ничего, обернулся в ее сторону. Он посмотрел на нее серьезно и даже почти строго. В самом деле, его черты приняли настолько доверчивое и даже мягкое выражение, как бы облагородились. Затем искра блеснула в его зрачке, и он без всякого усилия или гримасы, а лишь с помощью незаметной гимнастики мускулов лица изменил совершенно личность Его спутница подумала, что около нее находится другой человек; она сделала удивленный жест, в то время как он наконец сказал:
Так вы думаете, генерал Мак узнал бы меня?
О, нет, возразила она с восторгом. Я не воображала, что можно так обмануть мои глаза А вы на это способны!
Как вас зовут? спросил, улыбаясь, Шульмейстер.
Доротея.
Так знайте же, Доротея, когда человек дурен собою, ему ничего не стоит изменять лицо. Красивые же особы, как вы, не имели бы успеха, так как слишком дорого стоило бы испортить свое личико.
Этот ловкий человек держался принципа жить в ладу со всевозможными союзниками и не пренебрегать никакой помощью. Если он не мог дать денег, чтобы овладеть мужчиной, то давал ему обещание; чтобы победить женщину, он прибегал к комплиментам, которые почти всегда играют роль ходячей монеты, очень хорошо принятой. Доротея не казалась исключением из общего правила, а ее оживленная походка достаточно свидетельствовала, что она теперь исполняет с удовольствием поручение служить проводником такому обаятельному спутнику.
Ну, куда же вы ведете меня? спросил ее Шульмейстер некоторое время спустя. Я знаю дом Венда: он не в этой стороне.
Вы идете ко мне, отвечала она просто. Вы найдете его там.
А к вам, это?..
Мой домишко находится около вала; я живу с отцом и братом, но их теперь там нет.
Где они?
Они ушли по делам поручика.
При этом она сделала неопределенный жест, как бы указывая на окрестности города или очень отдаленную местность.
А!.. Так ваши родители служат Венду?
Да. Я тоже служу ему.
Как! Он не боится подвергать вас опасности?
При этих словах раздался ее звонкий смех:
Боится ли он или нет, это безразлично, потому что я сама не боюсь.
Но он мог бы избавить себя от этого
Нет, он не мог бы это сделать! Он знает только то, что я ему говорю. Все справки, которые он носит эрцгерцогу, я доставляю ему. Женщина может идти везде, видеть все и угадать то, чего она не видит. Мужчинане может! Я знаю только одного из вас, который стоил бы женщины с этой точки зрения.
По мнению Доротеи, это был лучший комплимент, какой только она могла сделать Шульмейстеру. Он понял это
Однако они подходили к цели их пути. Загадочное создание внезапно остановилось и знаком попросило спутника обождать ее. Затем она проскользнула в дрянной переулок, где исчезла почти тотчас.
Она недолго отсутствовала. Несмотря на приближающуюся ночь, он вскоре заметил ее тонкий силуэт, выделявшийся из тени переулка. Он повиновался без колебания ее немому знаку, который она делала, приглашая его следовать за собой.
Едва они сделали вместе двадцать шагов между глухими стенами, как она остановилась и, обернувшись к нему, тихо сказала, положив руки на его плечи:
Мне надоело работать с Вендом! Хотите, я буду вам служить?..
Наш герой не был фатом, тем менее глупцом, и потому, когда он услышал это неожиданное предложение, его первая, скорее единственная, мысль была: «Эта красивая девушка увидела деньги, которые я дал ее другу: она думает, что ее прямая выгодаиметь дело лично со мной». И он тотчас решил, не колеблясь, как поступить: «Она не нужна мне; одному лучше действовать.» Ни одной секунды он не подозревал в сделанном предложении женского аванса. Но все-таки он ответил громко, добродушным, несколько насмешливым тоном:
Уверены ли вы, что служба у меня вам не Надоест еще скорее, чем у поручика?
Я в этом уверена!
И она продолжала со странным лихорадочным волнением, от которого минутами ее голос становился хриплым:
Да, да, я знаю, что моя просьба вам кажется безумной, это совершенно естественно, потому что вы не знаете меня Едва прошло пять минут, как я заговорила с вами впервые Вы теперь знаете, что моя жизнь связана с человеком, которому вы платите за измену правительству. Это не служит мне рекомендацией, я с этим согласна. Но выслушайте меня минуту, одну минуту. Клянусь, что это не будет долго Человек, которого вы снова увидите, ничего не стоит, ничего, слышите ли вы! Это картежник, пьяница и подлец! Довольно я давала ему моей молодости и ума. Я стою более этого низкого ремесла.
Шульмейстер уже терял терпение и сожалел, что напал на эту болтушку, заставившую его тратить даром время. Что ему, в сущности, за дело, рассуждал он, если ей надоел Венд? Разве он знает ее хорошо? Известно ли ему, откуда явилась она и чего она стоит? Вероятно, размышляя таким образом, он сделал легкое движение, которое выразило его тайную мысль без его ведома, потому что пальцы Доротеи оперлись тяжелее на его плечи. Ее голос стал еще тоскливее, чем раньше.
Знаете ли, сказала она, меня не смущает, что приходится все наблюдать и все пересказывать, а я недовольна тем, что должна передавать этому человеку все, что видела. Он продает справки, которые даю ему я! Он живет за счет угрожающих мне опасностей!.. Я ненавижу его. Я чувствую, что вы помогаете друзьям или боретесь с противниками, но, во всяком случае, вы служите идее, убеждениям, делу, страсти Не правда ли?.. Кроме того, вы храбры: вы отправились сегодня один в сборище ваших неприятелей. Когда я встретила вас, вы могли бы испугаться Другой на вашем месте пришел бы в ужас, чувствуя, что его преследуют, как это было с вами! Вы же остались хладнокровны. Затем вы показали мне ваше могущество среди белого дня на вас самом, изменяя совершенно черты лица, как это вам было нужно. Возьмете меня, скажите? Вы увидите: я ловка, я также умею переодеваться, когда это надо. Я буду передавать вам все, о чем вы пожелаете узнать Если хотите, ничего не платите мне; только бы я помогала вам, и я буду довольна!..