Доротея приблизилась. Мужчина отодвинулся от нее на несколько шагов в коридор, чтобы из предосторожности достать маленький фонарь, свет которого терялся в стене. Направив фонарь на молодую женщину, он убедился, что она не опасна ни ему, ни его спутникам.
Благодаря беглому освещению, Доротея увидела перед собою человека со строгими чертами лица, с седыми волосами, широкими плечами, сильными руками и с худыми большими ногами
С этой стороны комната занята, сказал импровизированный хозяин, указывая на дверь слева, перед которой он стоял. Но там вы найдете комнату с готовой постелью, на которой можете лечь, сказал он, указывая на другую сторону. Вероятно, живущие в доме спаслись бегством несколько часов тому назад, при виде приближающегося врага
Так неприятель близко отсюда?
Ничего не отвечая, высокий старик протянул руку по направлению гор, покрытых лесом, где Доротея видела свет.
Но, значит, надо думать, вы не боитесь жить здесь, вблизи французов? спросила она.
А вы? возразил он. У вас, верно, есть дело до них, если вы идете в их сторону?
У меня!.. Я не знала
Она прервала свою речь, увидев, как в медленно открывавшейся двери внезапно появилась ослепительная фигура женщины.
Какое таинственное могущество руководило этой встречей Был ли это случай или непреложный инстинкт, управляющий земными существами без их ведома?
Может быть, это была воля Провидения, определяющая необходимые связи в делах и располагающая по своей прихоти мнимой человеческой несбыточностью.
Каким образом перед смелой искательницей приключений появилось это нежное создание, предназначенное только для любви?
Перед самовольной и дерзкой сообщницей Венда, единственным желанием которой было завоевать место в жизни Шульмейстера, заменив ему жену, нечаянно отворилась дверь, и в ней появилась сама законная жена Шульмейстера.
Да, это была действительность; циничная и наглая хохотунья Доротея стояла лицом к лицу с белокурой, бледной и целомудренной Бертой.
С Бертой? спросит читатель. Но как же она попала в этот дом? Какие последовательные события, какие разочарования или какое неожиданное увлечение привели ее к воротам императорской крепости?..
Оффенбургские беглецы на самом деле служили игрушкою событий, совершенно противоположных их планам. Эти неудачи начались, как только они покинули единственное убежище, где их спокойствие было гарантировано.
В первый же вечер своего отъезда они были остановлены в самом сердце гор, Гегенбахе. Начиная со следующего дня, им пришлось испытывать общую панику. Неизвестно откуда явившееся известие, что кавалеристы принца Мюрата снуют во всех дефилеях Черного Леса, причинило эту суматоху.
Узнав эту новость, они немедленно поспешили в Оппенау, чтобы достичь после двух долгих привалов Фрейденштадта, расположенного при входе двух больших равнин Вюртемберга.
Там они натолкнулись на первые немецкие полки. Безжалостные приказы на военных границах заставили их бежать еще далее, как и всех объятых страхом жителей, на другую сторону стратегической черты.
Настроение было у всех различное. Родек проклинал судьбу, маленькая Лизбета надувала губки или смеялась. Гнездилась ли она в уголке тележки, своего неотъемлемого владения, или собирала она по-детски неловким, но очаровательным жестом запоздавшие цветочки на опушке дороги, она все время оставалась свеженькая и розовая.
Берта, бледная и печальная, казалось, была поглощена созерцанием какого-то невидимого предмета и погружена в неотвязную мысль. Она во что бы то ни стало хотела присоединиться к мужу, убежать к нему и больше никогда, никогда не покидать его.
Единственный Ганс, или Жан, как она теперь его попеременно звала, был доволен ежедневной переменой стран. Он был счастлив, что направляется все дальше к новому горизонту. Мальчик смотрел на людей и на вещи с той восхитительной чистотой молодых глаз, когда виденные сцены не запечатлеваются надолго, но зато рисуются в обаятельных красках. В этих юных глазах холмы становятся горами, ручейкиреками, букетыцелыми рощами, а рощипервобытными лесами. Прохожих, даже просто бедняков, идущих самым прозаическим образом на их занятия, они принимают или за героев и воров, или за убийц и освободителей
Если бы ему дали волю, он бесконечно шел бы пешком около тележки, как это делал при отъезде. Только по принуждению он иногда садился в тележку, чтобы отдохнуть. Затем Ганс останавливался перед каждым отрядом солдат, чтобы их подробно рассмотреть. Он изучал с серьезным видом, не подходящим к его летам, лица, мундиры и оружие как кавалеристов чужеземного вида, венгров и кроатов, так и простых белых и синих саперов, у которых на их странных киверах виднелись спереди медные бляхи с двуглавыми орлами. Из-за этого наблюдения он опаздывал; Берта вынуждена была его звать и бранила за это
Тогда он возвращался к ней и с нежной улыбкой обнимал «маму Берту», выпрашивая себе прощение. Но стоило показаться новому полку, и он снова забывался.
Странное наследие бессмертной мысли! Оно заставляет души одной и той же расы следовать по той же дороге и разделять один и тот же вкус века за веками. Можно сказать, что кровь, переходя из вены в вену, как река с неистощимыми волнами, извлекает с собою из среды предшествовавших поколений разнообразный груз идей и мечтаний. Этим грузом все жизненные путники владеют в свою очередь.
Ганс смотрел на марширующих солдат, как будто он назывался Жаном Бурбоном, принцем Конде!..
Таким образом, проклиная, щебеча, мечтая или рассматривая, путешественники кончили тем, что достигли ближайших к ульмскому укрепленному лагерю постов. Ввиду атаки французов на той дороге, где ехали путешественники, генерал Мак отдал приказ обязывать всех не сражающихся освободить местность по эту сторону. Следовательно, необходимо было объехать все позиции армии, прежде чем приблизиться к городу по восточной дороге. Ночь застала Берту с детьми и Родеком при въезде в неизвестную деревню. Здесь они нашли покинутую всеми ферму. Они видели, что ехать дальше было невозможно, и им предстояло отложить до другого дня окончание путешествия.
VII
Этостранный, невероятный факт, однако он доказан множеством примеров, что наша симпатия чаще всего направляется к личностям, которых было бы нужно избегать. В этих случаях наше сердце изменяет нашим интересам, и нас побуждает какая-то таинственная сила любить того, кто нас побеждает или кто будет нам вреден.
Таким образом, чистота находит очарование в цинизме, а разврат зато чувствует искреннее влечение к добродетели. Честные женщины оказываются упорно великодушными к «этим женщинам», и не из любви к ближнему, а просто по склонности. Вы нередко увидите наглых искательниц приключений, преклоняющихся низко перед святыми женщинами, но не в надежде обмануть кого бы то ни было насчет себя, а как бы пользуясь случаем оправдаться перед своей собственной совестью.
По этим-то именно чертам узнается истинное целомудрие и порок, лишенный лицемерия. Пусть они созерцают оба без ненависти: последнийгероев воздержанности, а первоепоклонников низкого распутства.
Доротея еще не успела взглянуть на Берту, а уже полюбила ее.
Она ничего не знала об этой женщине: ни ее имени, ни лет, ни ее мыслей, ни привязанностей, ни цели ее путешествия, ни впечатления, какое произвело на нее собственное лицо Доротеи. Однако она чувствовала к этой незнакомке сердечное влечение, что вскоре перешло в застенчивую нерешительность.
Нежный взгляд Берты, который только что ласкал ее глаза, возбудил в ней желание плакать.
Ей тотчас пришла мысль, чем бы она могла услужить этой незнакомке. Она явилась перед нею так неожиданно после длинного пути среди ночной тьмы, и Доротея наивно любовалась ее прелестным лицом.
Она смотрела на нее молча, не находя, что сказать.
В свою очередь, Берта рассматривала с видимой симпатией ее лицо, на котором сверкали два красивых блестящих глаза. Эта встреча среди ночи, в затерянной деревне, с красивой праздношатающейся женщиной, в скромном и чистом платье, с виду такой честной, была неожиданным сюрпризом для Берты. Если бы она слушалась только своего первого сердечного движения, то немедленно широко открыла бы дверь своей комнаты и заставила бы ее войти.
Однако они продолжали молча рассматривать друг друга.
Вдруг из полураскрытой двери раздался тихий стон спящего ребенка. Берта обернулась и стала прислушиваться. Доротея наклонилась вперед. Когда стоны перестали раздаваться, жена Шульмейстера снова стала рассматривать незнакомку, и их обе головы приблизились, руководимые общим интересом.
Это ваши дети? спросила Доротея.
Да, тихо ответила Берта.
Бедные крошки! Хорошо ли им, по крайней мере, спать?
О, да, посмотрите.
И Доротея вошла в комнату.
С тех пор как она вошла в дом, Родек смотрел на нее подозрительно и вслушивался в ее разговор. После того как старик, вероятно, убедился, что со стороны незнакомки ничто не угрожает ни Берте, ни детям, он без шума возвратился исполнять свой караульный пост. Вскоре обе женщины сели в комнате друг против друга, невдалеке от большой постели. На ней спали совсем одетыми оба ребенка.
Еще очень далека дорога, ведущая в Ульм?
Нет, я ушла оттуда сегодня вечером, около девяти часов А теперь только что полночь. Вы видите, что это недалеко.
А вы не боитесь ходить одна по дорогам?.. Куда же вы идете?..
Я пришла именно сюда, в Вертинген Вы, кажется, удивлены. Вы не знаете названия этой деревни?
Совсем не знаю. Когда мы приехали, уже никого здесь не было, чтобы дать справки. Эта ужасная война пугает и заставляет всех бежать У вас, без сомнения, есть родители, друзья, которые живут в этой стороне?
Здесь близко Да.
Вы должны беспокоиться о них, не правда ли?
Я? Почему?
Но чтобы прийти ночью?..
О! Беспокоиться, нет Но шли дурные слухи, и я хотела видеть
Простите меня! Я расспрашиваю вас Как вас зовут?
Меня зовут Доротея. А вас?
Меня? Берта.
Это ваш отец, который караулит вас у двери?
Нет, это друг моего мужа.
А!.. Правда, вы замужем
И шальная молодая девушка кинула печальный взгляд на постель, где спали дети
Если вы хотите тоже отдохнуть, то ложитесь не опасаясь. Я не устала и буду караулить, сказала Доротея.
О, нет! Благодарю, я не буду в состоянии закрыть глаза. Когда я закрываю их, то передо мною происходят такие ужасные образы!.. Но отчего же вам не заснуть?
Мне?.. Спать там около этих бедных крошек в то время, как вы будете бодрствовать? О! Нет нет
В этих словах слышался как бы униженный протест против покушения завладеть местом в том же социальном ряду, как и ее незнакомцы. Несмотря на неизменное добродушие, Берта была поражена. Но у нее было простое сердце, которое не допускало дурных мыслей. Кроме того, оба спящих под ее надзором ребенка заслуживали, чтобы о них заботился всякий, кто только находился около них.
Она с большей симпатией стала рассматривать свою спутницу по приключениям, тем более, что она была так сострадательна к ее горю.
Вы живете обыкновенно в Ульме? спросила она.
Да.
Вы там знаете много народа?
Довольно много.
Не правда ли, там много солдат? Вероятно, столько же, как в Страсбурге, откуда я еду.
О, да! В данный момент там больше солдат, чем жителей. А вокруг вала, в особенности с другой стороны, к горам, в лагерях и в укреплениях, так там целая армия.
А!.. Не встретили ли вы случайно впрочем, какая я сумасшедшая, спрашиваю вас об этом!.. Представьте себе, что я знаю кое-кого из Страсбурга, так, как и я, он отправился тому двенадцать дней в Ульм. Это было бы любопытно, если бы вы его видели и могли сообщить мне о его приезде!
Кто это?
Естественно, это не офицер, потому что он приехал из Франции!.. Нет, это простой горожанин, совершенно скромный по манерам и костюму. Он не очень высок но в то же время коренастый. У него волосы ярко-белокурые и даже рыжие а глаза у него темные очень живые
Совершенно побледневшая Доротея пристально смотрела на Берту. Она прислушивалась к каждому слову этого застенчивого и медленного описания интересующей ее незнакомки. Ей казалось, что в нем она узнает черту за чертой человека, которого она только что покинула. По мере того как образ определялся и становился более и более сходным, она почувствовала в глубине сердца глухую, неожиданную ненависть, ее начало мучить непреодолимое искушение быть жестокой и внезапное желание испортить спокойствие прекрасной соперницы.
О Шульмейстере ли хочет спросить ее эта женщина, эта мать, сидящая около своих спящих детей? Возможно ли, чтобы эта мадонна с кроткими глазами принадлежала подобному искателю приключений?
Нет!.. Карл сказал ей накануне, когда был у нее, что его семья далеко, очень далеко. Он сказал, что поедет к ним после того, как исполнит возложенное на него поручение, если его не арестуют. Как же он мог, имея сведения о стольких различных вещах, не знать о предпринятом семьей путешествии с целью соединиться с ним? Впрочем, это безумная идея воображать, что дело идет о нем? Разве на свете только и есть один человек с рыжими волосами и карими глазами?
Берта с удивлением рассматривала совершенно преобразившееся лицо Доротеи. Перед нею была не та женщина, которая с минуту назад сидела с нею. Улыбка исчезла, и все очарование улетело. Теперь на ее лице остались жесткий взгляд, своевольные и даже несколько поблекшие черты и почти злое выражение.
Согласитесь сами, ответила наконец Доротея, что мне довольно трудно сказать вам, встречала ли я человека, которого вы так неопределенно описываете!.. Очень может быть, что я и встречала его, но как же утверждать это? Ах, если вы скажете его имя?..
Я не знаю, имею ли я право его обнаруживать. И притом он, может быть, изменил его
Переменил имя?.. Зачем?..
Как знать? Чтобы не быть разысканным
Вот что! ответила Доротея, прикрывшись хладнокровием. Она хотела теперь во что бы то ни стало знать правду. Насколько я поняла, особа, о которой вы говорите, имела причины прятаться по приезде в Ульм?.. Однако вы предполагаете, что я могла его встретить и заметить, проходя Надо, чтобы вы очень были к ней привязаны и очень близки, чтобы расспрашивать меня, не правда ли? Вероятно, это ваш родственник? Это, может быть, ваш брат? Если только не
Так, хорошо!.. Да, это мой муж! тихо перебила Берта, краснея, как молодая девушка. Теперь вы понимаете, почему я тороплюсь знать, что стало с ним.
Разумеется, понимаю я понимаю Но если вы не хотите сказать имя, как же вы желаете, чтобы я вам сообщила?
Берта инстинктивно посмотрела вокруг, прежде чем ответить и дать указания, каких от нее требовали. Ей казалось, что она выдает страшную тайну, и, однако же, она угадывала по волнению Доротеи, что последняя может дать ей полезные указания.
Тогда Берта еще более приблизила свое лицо к Доротее. Она уже полуоткрыла губы, чтобы доверить свою тайну, не замечая странной душевной тоски, выразившейся на лице Доротеи.
Вдруг легкий шум заставил ее остановиться. Она повернула голову к кровати и остановилась, похолодев от испуга.
Ганс, сделав неопределенный жест рукой, как будто отгоняя невидимого врага, поднялся во весь рост на постели. Его глаза были широко раскрыты и устремлены на темную стену. Ничто не отвлекало этого взгляда от нее: ни трагическая, но грациозная группа двух женщин, поднявшихся разом, ни ритмическое колебание пламени, выбивающегося из фонаря, который служил единственным источником освещения комнаты
Он спал Он видел сон Он говорил твердым и монотонным голосом:
Надо торопиться! Вот они являются. Мама Берта, тебе нужно будет унести Лизбету сейчас же и уехать с Родеком.
Я же поеду, отыщу моего отца, отца Карла, чтобы его не убили его также Его хотят убить!..
Что ты говоришь? закричала Берта, бросаясь к нему.
Ребенок упал без движения в ее объятия. Затем он открыл глаза, узнал ее и улыбнулся.
Я видел во сне, произнес он со своим обычным милым выговором. Я видел, что нас окружили солдаты и взяли Что это?!.. Кто с нами? Кто эта дама, скажи?
Одна дама, только что укрывшаяся в доме.
Ты знаешь ее?
Я не знаю ее, но она сказала свое имя. Она пришла из того города, куда мы едем.
Ганс несколько минут смотрел на нее со странным вниманием и затем сказал совсем тихо: