Это движение не укрылось от княгини Сариа, которая, не переставая слушать графа Бальди, зорко следила за молодыми людьми с самого появления в магазине Фабио, который поразил ее энергичным выражением своего лица.
Все это интересно, мой друг, перебила она графа на полуслове, но неужели наш добрый губернатор придает серьезное значение заговорам? Ведь это просто забава молодежи и больше ничего. Право, напрасно поднимать на нош столько солдат и полицейских, чтобы схватить полдюжины дураков, которые в конце концов сами прекратят свои комедии. Не правда ли, я говорю разумно? прибавила она, подходя к Шарлотте и открывая одну из своих картонок.
На эти слова отвечал Фабио, который хотел отвлечь внимание княгини от картонок и дать время Шарлотте спрятать конверт. К тому же его оскорбило сомнение, выраженное гордой аристократкой в неискренности его друзей, желавших освободить родину.
Княгиня Сариа, кажется, родилась итальянкой, сказал он. Неужели она с улыбкой взглянет на смерть своих соотечественников, пожертвовавших жизнью за освобождение Италии?
Княгиня Сариа видит и делает что хочет, произнесла она, не покраснев от нанесенного ей оскорбления.
В глубине своего сердца она почувствовала, что юноша был прав. Ей не следовало смеяться над революционерами, к которым принадлежал ее муж, и петь в унисон с официальными дамами вице-королевского двора, выше которых она всегда себя ставила.
Это мои заказы? прибавила она, обращаясь к Шарлотте, принимая совсем иной тон.
Молодая девушка между тем успела отодвинуть коробку с драгоценными бумагами, хотя и не закрыла ее.
Да, княгиня, ответила Шарлотта, до того смущенная, что она не могла сопровождать своих слов улыбкой, обязательной в разговорах с клиентами.
Бальди, посмотрите, что это шумят на улице, сказала княгиня, право, этот шум становится нестерпимым.
Действительно, волнение на улице усилилось, и Бальди, выйдя за дверь, вернулся через минуту с неблагоприятным известием.
К сожалению, княгиня, сказал он, нельзя помешать людям исполнять свои обязанности. Они сделали обыск во всех соседних домах, и теперь наступила очередь этого магазина.
Хозяйка магазина выступила вперед. Кокетливую старую деву нельзя было теперь узнать. Бледное лицо ее поражало выражением твердой решимости, а глаза гневно сверкали.
В моем магазине нет никого, кто бы не имел права здесь находиться, сказала она спокойно, и ее голос нимало не дрожал.
Пусть войдут, произнесла с улыбкой княгиня. Посмотрим, как полиция делает неприятности мирным людям. Вы, граф, поручитесь за нас?
Будьте, спокойны, отвечал Бальди, принимая на себя важный вид.
По незаметному знаку Шарлотты Фабио отошел в ту сторону магазина, где было темнее. Спустя минуту в дверь вошло несколько жандармов, которые встали по обе ее стороны. Затем явился офицер; приложив руку к треугольной шляпе, он подошел к конторке и спросил:
Сюда вошел кто-нибудь?
Сюда входило много людей, начал граф Бальди, но Фабио перебил его и, выступая вперед, произнес:
Я здесь.
Шарлотта вздрогнула от ужаса, княгиня побледнела.
Кто вы такой? спросил офицер.
Фабио Гандони, гражданин Милана, адвокат.
Офицер взглянул на бумагу, которую держал в руках, и промолвил вполголоса:
Это он. Опасный заговорщик. Один из вожаков движения. Громко же он прибавил:Что вы тут делаете?
Я шел по улице, отвечал Фабио, и, увидев беспорядки, завернул в этот магазин. Я знаю этих дам, хотя очень мало.
И он бросил выразительный взгляд на тетку и племянницу.
Мы хорошо вас знаем, Фабио, воскликнула Шарлотта, и очень любим.
Юноша покраснел, тетка одобрительно кивнула головой, а графиня Сариа, положив руку на плечо молодой девушки, произнесла шепотом:
Не поддавайтесь влиянию вашего доброго и благородного сердца, дитя мое. Чем меньше вы будете говорить, тем лучше.
Это мой жених, ответила с гордостью Шарлотта.
Какое до этого дело жандармам!
Однако офицер обратил внимание на слова Шарлотты и подумал: «Если здесь знают Фабио Гандони, то, может быть, этим дамам известны и его планы. Надо быть осторожным».
И он громко произнес, обращаясь к Фабио:
Хорошо. Подождите того, кому поручено вас допросить. А кто же эти дамы? прибавил он.
Это княгиня Сариа, отвечал Бальди. Вы, вероятно, знаете ее по имени, а хозяйку магазина и ее племянницу зовут Лолив, и я за них ручаюсь.
Прекрасно, а вы кто?
Разве вы меня не узнаете? Я граф Цезарь Бальди, почетный камергер его высочества вице-короля.
Простите, ваше превосходительство, отвечал офицер, но я не здешний, я командую отрядом на дороге в Комо. Нас вызвали в город по случаю необходимых арестов.
Не зная, как выйти из неприятного положения и как вести себя со столь важными особами, он стал молча ходить взад и вперед по магазину, очевидно, дожидаясь кого-то.
Однако Галлони не торопится, произнес он, подходя к жандармскому унтер-офицеру, стоявшему у дверей.
Извините, господин офицер, воскликнул Фабио, подходя к нему, вы, кажется, упомянули имя Галлони?
Да. Он будет вас допрашивать. Ему, по-видимому, поручено произвести сегодняшние аресты.
Юноша побледнел. Теперь все было для него ясно. Галлони был шпион. Он предал его и других товарищей. Этот гнусный человек поступил в их тайное общество, прикинулся патриотом и, узнав их планы, донес полиции. По счастью, ему не было известно, что у Фабио находились важные бумаги, хотя он знал, что они касались плана освобождения узника коалиции герцога Рейхштадтского, который, вступив на французскую территорию, должен был подать сигнал к освобождению всех угнетенных народов. Фабио чувствовал, что он погиб. Но он еще более сожалел о неудаче смелого предприятия.
Шарлотта смотрела на него с отчаянием.
«Что с ним? думала она. Почему это имя так страшно подействовало на него?»
Неожиданно ее глаза остановились на двери, и она вздрогнула. В магазин кто-то вошел.
Какая отвратительная фигура! промолвила невольно молодая девушка.
VГаллони
Действительно, Галлони был отвратителен даже по внешнему виду.
Среднего роста, худощавый, костлявый, он отличался бледным лицом, все черты которого выражали зверскую жестокость и низкие инстинкты. Только большие живые глаза поражали бы красотой, если б их взгляд не был хитрым, лицемерным, коварным. Одет он был весь в черное, и такой же черный галстук, сжимавший длинную шею, высоко поддерживал его голову.
Ну, поручик, сказал он. Вы поймали птицу. Да, это он. Ну, товарищ, заставил же ты себя искать. Выходи к ответу.
Фабио, не удостоив шпиона ни одним словом ответа, а, обратившись к офицеру, произнес:
С каких пор сообщник допрашивает виновного? Признаюсь, я ненавижу австрийское правительство и часто говорю дурно о нем, но этот человек подбивал нас убивать по одиночке солдат, стоявших на часах. Может быть, мы безумцы, но он подлец.
Офицер, по-видимому, разделял мнение Фабио и презрительно взглянул на Галлони.
Ваш жених молодец, дитя мое, сказала княгиня на ухо Шарлотте.
Ваши слова только доказывают, что я хорошо сыграл свою роль, отвечал Галлони, нимало не смущенный обвинением в шпионстве и предательстве. Это мое ремесло, а все вы были, по обыкновению, дураками и болтунами. Впрочем, я должен сказать, что ваше предприятие было обставлено серьезнее и основательнее, чем обыкновенно подобные истории. Только вы не умели держать язык за зубами. Впрочем, я был не один шпион. Это тебя удивляет, Фабио? Ну, поломай-ка себе голову и отгадай второго шпиона. Ну, где же его бумаги? прибавил он, обращаясь к офицеру.
Какие бумаги?
Вы еще не обыскали его! Эй, сюда!
Два полицейских агента, вошедшие в магазин вместе с Галлони, приблизились к Фабио и схватили его за плечо.
Ну, говори, где бумаги, которые ты должен был отвезти в Вену, продолжал сыщик. Ты этим освободишь меня от лишнего труда обыскивать твои карманы. А, ты не хочешь отвечать? Хорошо.
Фабио презрительно молчал, и Галлони стал его обыскивать, приговаривая:
Это не человек, а кладезь всяких драгоценных документов. На нем целая масса писем представителей бонапартовской семьи к шенбруннскому юноше и еще другие бумаги, содержания которых я не знаю. Но все это касается бегства Римского короля.
Княгиня Сариа пристально посмотрела на Шарлотту и шепотом произнесла, бросая знаменательный взгляд на картонки:
А, понимаю.
Между тем Галлони вывернул все карманы у Фабио и ощупал всю одежду сверху донизу.
Черт тебя возьми, воскликнул он наконец, куда ты спрятал эти бумаги? Ведь их должна быть большая связка! Ну, молодцы, снимайте с него сапоги.
Фабио положили на стол и сняли с него обувь, а потом отпороли подкладку шляпы.
Все ничего, промычал Галлони. Однако, ты вышел прямо из дома, когда я напустил на тебя полицейских, а сам обыскал твою квартиру. Там ничего не оказалось, а на улице не выбрасывают таких важных документов, значит, они здесь. Связать ему руки, продолжал Галлони, обращаясь к своим помощникам, и обыскать весь магазин.
Бальди всячески пытался уговорить княгиню удалиться, так как ей неприлично было более оставаться при такой сцене, но она отвечала:
Оставьте меня, я хочу видеть, до чего это дойдет. Уходите, граф, если желаете.
Нет, я вас не покину.
Между тем полицейские агенты приступили к обыску: один открывал все ящики, а другой под надзором офицера открыл денежный сундук ключом, который ему добровольно отдала хозяйка магазина.
Вы допросили этих женщин? спросил Галлони, обращаясь снова к офицеру.
Да, за них поручился граф Бальди.
Я знаю графа Бальди и княгиню Сариа, произнес Галлони, а эти две женщины, вероятно, белошвейки. Извините, прибавил он с отвратительной улыбкой, но я должен обыскать ваши карманы, сударыни, так как ваш приятель не хочет сказать, куда он спрятал бумаги.
Подлец, воскликнул Фабио, тебе мало быть низким предателем, ты еще смеешь поднять руку на беззащитных женщин.
И он рванулся с такой силой, что жандармы, державшие его, едва могли с ним справиться.
Не подходите, промолвила Шарлотта, побледнев, и, схватив большие ножницы, прибавила, если вы сделаете еще один шаг, то я нанесу себе удар этими ножницами.
Напротив, ее тетка подошла к сыщику и, подняв обе руки, сказала:
Начинайте с меня, я не уступлю своего права старшинства.
Эти слова доброй старухи поразили княгиню Полину Сариа. До этой минуты она довольно хладнокровно смотрела на все происходившее вокруг нее, и хотя понимала, что Фабио был благородным энтузиастом, белошвейки добрыми женщинами, а полицейский низким предателем, но ей не было никакого дела до безумного заговора, составленного какими-то мальчишками в пользу бессмысленного юного претендента, спокойно в это время разгуливавшего в Шенбруннском парке. Но теперь сыщик показался ей столь отвратительным, а его жертвы столь жалкими, что Полина Сариа не могла больше выдержать такого недостойного зрелища. Ее благородная душа возмутилась, и она громко воскликнула:
Граф, скажите этому человеку, что синьор Фабио вошел в магазин при нас и за минуту до появления жандармов, так что он не мог никому ничего передать.
Это правда, подтвердил Бальди.
Хорошо, произнес Галлони, но в какую дверь он вошел?
Вот в ту, отвечал граф, указывая на дверь, выходившую в переулок.
А мои агенты утверждают, что он не мог войти иначе как с улицы, сказал Галлони и после минутного размышления прибавил:А, понимаю, Фабио вошел, действительно, с улицы, а потом направился в переулок, но там он увидел солдат и снова вернулся в магазин, куда между тем вошли вы, граф, и княгиня.
Он снова задумался и стал молча осматривать магазин:
Нечего более искать, сказал он, спустя несколько минут, бумаги должны быть здесь.
И он указал на картонки, находившиеся близ княгини.
Простите, ваше сиятельство, сказал Галлони, подходя к ней, но я должен вас побеспокоить и осмотреть эти картонки.
Княгиня медленно положила свою руку на одну из картонок, вокруг которых разыгрывалась драма. Она очень хорошо знала, что именно в этой картонке не находился пакет, который Шарлотта сунула в другую картонку, стоявшую незакрытой сзади всех.
В этих картонках заказанные мною вещи, сказала она, и делать в них обыск все равно, что обыскивать мой дом. Имеете ли вы поручение, господин полицейский, сделать обыск в доме княгини Сариа?
Извините, ваше сиятельство, отвечал Галлони иронически-почтительным тоном. Все, что здесь находится, закон признает принадлежностью хозяйки магазина. Вот, если у вас есть акт на покупку или аренду этого магазина, то другое дело.
Повторяю, что это мои вещи, и я не позволю до них дотронуться. Увидим, посмеете ли вы насильно взять их у меня.
Если ваше сиятельство желаете, чтобы я прибегнул к псевдонасилию, то извольте, я дотронусь пальцем до вашей перчатки.
Граф Бальди хотел вступиться, но княгиня жестом остановила его.
Не надо, граф, может быть, этот человек действительно исполняет свои обязанности. Мы все верноподданные его величества императора, я также исполняю свой долг. Я согласна сделать то, что желает сделать полицейский агент; но так как я буду носить эти кружева и перья, то не желаю, чтобы чья-либо рука к ним прикасалась. Кажется, я имею право настоять на этом.
Все с безмолвным любопытством устремили глаза на странный поединок между гордой аристократкой и ловким сыщиком.
Она открыла первую из картонок и бросила крышку на другую, именно на ту, в которой находился пакет. Затем она стала вынимать кружевные вещи, находившиеся в картонке, и показывать их издали сыщику, который пожирал их глазами и наконец складывать их грудой на той картонке, которую ей необходимо было скрыть.
Вы уверены, что здесь ничего нет? сказала она, вынув все вещи из картонки и показав Галлони, что она совершенно пуста. Ну, теперь перейдем к другой.
И она проделала то же самое со всеми предметами, находившимися во второй картонке, но когда груда кружев, кисеи и перьев удвоилась, то она схватила ножницы и гневно воскликнула:
Ну, а теперь довольно. Прочь отсюда, негодяй. Княгиня Сариа не привыкла так долге разговаривать с подобными тебе личностями. Прочь, или я пригвозжу твою предательскую руку к этому столу.
Хорошо, сударыня, отвечал Галлони полуразочарованным, полугрозящим тоном, я уйду. Вы находитесь под покровительством такого высокопоставленного господина, что я на словах объясню губернатору, каким неприятностям подвергаются чиновники, исполняющие требования закона.
И он удалился, бормоча про себя:
Я не досмотрел. Меня обманули.
Фабио не верил своим глазам и не понимал, каким чудом скрытый им в одной из картонок пакет избег ястребиного взгляда сыщика, а эта светская женщина, которую он только что осуждал, неожиданно превратилась в благородную, мужественную героиню.
Что же касается Шарлотты, то она, нагнувшись, незаметно поцеловала руку княгини и промолвила шепотом:
Да благословит вас Господь!
Твой жених, может быть, поверит, что у меня есть сердце, отвечала княгиня с улыбкой и, пользуясь минутой общего замешательства, быстро выхватила из-под груды кружев таинственный пакет и спрятала его за свой корсаж.
Между тем Галлони и офицер совещались о том, как им следовало поступить. Последний утверждал, что не стоило терять время в этом магазине, так как следовало арестовать еще других заговорщиков.
К тому же, прибавил он, к чему вам теперь эти бумаги? Вы ведь уверены, что они не попадут по назначению.
Но если я не достану бумаг, то как оправдаю арест этого человека? отвечал Галлони.
По-моему, вам следует отправить арестованного в тюрьму, а завтра произвести здесь добавочный и более основательный обыск.
Хорошо, вы оставьте здесь часовых, а я завтра явлюсь сюда с умелыми рабочими, и мы перевернем все вверх дном.
С этими словами он удалился и приказал знаком, чтоб повели за ним Фабио.
Прежде чем переступить порог, юноша обернулся и крикнул трем женщинам, не спускавшим с него глаз:
Благодарю вас от всего сердца. Вы более чем спасли меня. Простите за причиненное вам огорчение. Я буду в тюрьме благословлять вас и молить Бога, чтоб справедливое дело совершилось без меня