Я находилась рядом с человеком, которого любила всем сердцем, и, кажется, все закончилось, но Но безрадостные мысли не покидали меня.
Потому что все только еще начинается.
Тебе нравится здесь, Катя? спросил Антон после того, как удалился учтивый официант в униформе, принявший у нас заказ. Он посмотрел на наручные часы, явно брендовые, с текстильным широким ремнем и стальным корпусом.
Да, нравится, кивнула я медленно.
Я выбрал не то место? вдруг, поняв, спросил Антон. Я хотел выбрать лучшее. Для тебя лучшее. Раз тебе достался не лучший парень, горько усмехнулся он, и я слабо улыбнулась. На какое-то время мы замолчали.
Почему я? вырвалось вдруг у меня. Этот вопрос мучил, почти душил.
Что ты? не понял Антон.
Почему ты выбрал меня? Потому что я хорошая девочка? Одна-единственная, кто не повелась на Кея, а выбрала простого парня? спросила я вдруг, уцепившись пальцами за край короткой скатерти. А может быть ты жалеешь?
Что за вопросы? нахмурился он. Глядя на его лицо, мне хотелось улыбаться от переполняющей меня нежности, но откуда я знала, что нежность бывает болезненной? И чувства бывают болезненными. Только вот они были легки и прекрасны, как летнее высокое небо над горами, но что-то случилось и они превратились в лотос, который вязнет в болоте сомнений и страха.
Просто ответь мне. Ответь честно, Антон.
Теперь я буду всегда с тобой честен, Катя, он протянул руку и заправил за ухо прядь волос, с которой играл ветерок. Я выбрал тебя, потому что ты мой человек.
И как ты это понял? сглотнув, спросила я.
Не знаю, честно признался он. Не то, чтобы я тормоз, но я понял это не сразу. Прости меня за это. И жалеть я точно не буду. Жалеть не должна ты.
Музыка изменилась, стала романтично-обещающей. А люди Люди не обращали на это внимания, занятые своими разговорами, смеясь и открывая шампанское. Сидевшая неподалеку от нас девушка высокая брюнетка с модельной внешностью и совершенно отстраненным лицом, очаровывала мужчину лет сорока в деловом костюме. За соседним столом что-то праздновали мужчины в годах, заказывая дорогой алкоголь.
У меня есть для тебя подарок, сказал вдруг Антон и неожиданно поставил на стол маленькую симпатичную сиреневую коробочку.
Какой? почти в ужасе спросила я. Наверняка это что-то дорогое, и мне вновь будет неловко. Антон, если это что-то вроде тех конфет в золотой фольге, то просто забери назад.
Нет, это всего лишь сувенир, детка, улыбнулся он радостно и сам себя одернул. Да-да, я забываю и говорю на автомате. Кей обезоруживающе поднял ладони, словно говоря: «Прости, я не виноват».
Я только головой покачала.
Открой, подвинул он коробочку ближе ко мне. Я с некоторой опаской открыла ее и вдруг улыбнулась: в атласе лежал прелестный серебряный кулон в виде легкого изящного стилизованного ключа с тонким стержнем, сложной бороздкой и искристым розовым камнем посредине.
Как красиво, искренне сказала я, осторожно вытаскивая из атласа это чудо. Ключ от волшебного замка, не иначе.
Моя реакция нравилась Кейтону. Кажется, он почти наслаждался тем, с каким интересом я верчу его подарок в руках.
Что за страсть к ключам? полюбопытствовала я, со всех сторон осматривая это чудо. Определенно, кулон нравился мне.
Я ключ, откинулся он на высокую спинку стула.
А я, что, твой брелок? Помнится, ты его мне дарил, мрачно поинтересовалась я, и Тропинин рассмеялся.
Нет. Но брелок отличное дополнение к ключу. Катя, это глупость, но я хочу, чтобы ты знала ключ от того, кто сидит напротив тебя, в твоих руках. Ты мой замок.
Красивый светловолосый молодой человек напротив не был похож на молчаливого университетского Антона, не казался больше самодовольным наглецом Кеем с замашками владыки мира. Он совмещал качества обоих этих людей, но было в нем и что-то новое, непонятное, неизведанное, еще не открытое мной.
Кто же он на самом деле?
Кем ты сейчас пытаешься быть? спросила я ни с того ни с сего, глядя на черную густую воду, в которой не отражалось небо только безликие огни большого города.
Антон внимательно посмотрел на меня, аккуратно отложил в сторону столовые приборы и скрестил пальцы те самые, так называемые музыкальные, длинные, тонкие, ровные Я почему-то подумала мимолетом, что наверняка он смог бы легко обхватить на фортепиано куда больше октавы восьми клавиш.
Самим собой? продолжала я.
Я не знаю, было мне ответом.
Так я поняла, что совсем почти ничего не знаю об этом человеке. Что наши отношения только начинаются.
Если, конечно, они вообще возможны.
Вернулся официант, с улыбкой расставив блюда с легкими салатами, закусками и бокалы мне для клубничного лимонада с мятой, Антону для простой ледяной воды.
Спасибо, вдруг сказал он глухим голосом, когда официант, пожелав приятного аппетита, отошел.
Что же за качели у нас обоих? Теплоход плывет ровно, и волн почти нет, но в наших душах настоящая качка после шторма.
За что?
За то, что вытаскиваешь меня. Смеешься. Радуешься этой безделушке. Даришь эмоции. Знаешь, когда Когда я играл с тобой, все же смог сказать он прямо, пытался заставить тебя сделать выбор, я по-своему, но был счастлив. Когда ты посылала Кея к черту, когда брала Антона за руку, когда злилась из-за телефонных розыгрышей. Я никогда столько не смеялся и никогда так не ждал наших встреч. После Алины и череды всех тех девушек во мне словно что-то сломалось, и я мог наслаждаться только музыкой, но не человеческими отношениями. Долго бежал от всего этого. Не признавал, что мне кто-то нужен, хотя все мои игры были, скорее, играми не с другими, а с самим собой. Тот, кого ты знаешь, как Антона, пытался доказать тому, кто известен тебе, как Кей, одну простую вещь. Что еще не все потеряно. И что и я могу быть достойным чего-то большего, чем жадность.
Жадность? повторила я удивленно.
Жадность до моих денег, славы, тела, ухмыльнулся он и потер лицо руками.
Что же ты сделал с собой, Антон? спросил я вдруг печально.
Все в порядке. Теперь все должно быть в порядке.
Ели мы молча. И стало чуть легче. Мы обменивались не словами, а взглядами, улыбками, прикосновениями. И стало не важно, что это место мне не подходит.
Не попадает в ноты, заметил через какое-то время Тропинин. Говорил он о пианисте, что развлекал изысканную публику этим вечером.
Ты умеешь играть на фортепиано? улыбнулась я. Сложно было представить Кейтона, чинно сидящего за фортепиано, а не стоящего напротив микрофона с гитарой в руках перед беснующейся толпой.
А почему я должен не уметь? вопросом на вопрос ответил он. Я музыкант. Возможно, я кажусь тебе беспечным рок-стар с толпами фанаток и неадекватными поклонниками, который только и делает, что зависает в клубах и догоняется, но я много работал над собой. Да, мне легче, чем другим, даются вокал и игра на инструментах, но я много трудился, Катя, с какой-то даже горечью поведал парень. Кажется, он не хотел, чтобы я считала его звездным бездельником. К тому же у меня абсолютный слух, добавил он с кеевскими интонациями. Ловлю разницу в восьмую тона.
Наверное, тебе нелегко, да? недовольно поглядев на проходящую мимо девушку, которая засмотрелась на Тропинина, спросила я.
В повседневной жизни это больше мешает, чем помогает, не заметил он подвоха в моем вопросе.
Бедняжечка, склонила я голову набок. Бремя гениального музыканта.
Мою шутку не оценили, и я осталась довольна.
Когда нам, вернее, мне подали граните итальянский десерт, похожий на дробленый фруктовый лед, мой телефон, лежащий на столе рядом с навороченным смартфоном Антона, завибрировал.
Это Нина, взглянула я на экран. Антон только кивнул, поняв, что я хочу ответить на звонок.
Не успела я поднести мобильник к уху, как услышала родной голос подруги, оглушительно громкий и не особо приятный. О том, что я на свидании с Антоном, подруга уже знала я написала ей об этом в сообщении. В ответ подруга обругала его, как дворняжку, подозреваю, ему она была куда более рада, чем Максиму моей первой любви, с легкостью разбившей мне сердце на тысячи осколков. Я лишь недавно склеила его заново.
Что, Радова, весело тебе там? осведомилась трубка. Извела блонди? Помни: твоя задача оттроллить этого недоноска так, чтобы он плакал теми местами, которыми плакать человек в принципе не может.
Это какими? уточнила я. Антон весело поглядывал на меня.
Детородными, весело отозвалась подруга.
Нина!
Что Нина? возмутилась Журавль, которая, судя по шебуршанию в трубке, разворачивала что-то съестное. Радова, он скот, каких еще поискать. Его нужно проучить! Сотня бородатых уродов! воскликнула она залихватски, как пират. Жалко, я еще не в городе!
Хоть говорила Ниночка громко и уверенно, но мне казалось, с ней что-то не так. И я даже знала, что.
Во всем виноват был друг Кея синеволосый барабанщик с развязной улыбкой и манерами, далекими от джентльменских. Он стал для Ниночки кем-то более значимым, чем кто-либо из многочисленной армии ее поклонников. А кто в здравом уме и твердой памяти не клюнет на эффектную современную девушку со внешностью ангела? Несмотря на свой несносный характер и тотальную нелюбовь к человечеству, Журавль была красива и умела обаять людей, ну а также наврать им с три короба и легко развести. Келла оказался не таким. Более того, решил развести ее сам. В итоге эти двое разругались и расстались. По сухому, как раскаленная пустыня, уверению подруги, навсегда.
Передай, что я его ненавижу, сообщила скучным голосом Нинка. Хотя нет, стой, спохватилась она. Он же пыль. Кто в своем уме ненавидит пыль и вообще обращает на нее внимание? Пыль стирают. Передай ему, что я сотру его с лица земли. В голосе подруги прорезались воистину демонические нотки.
Хорошо, передам, согласилась я. Как ты?
Как хрен, никогда не страдала любовью к изящной словесности Нинка.
Это как? заинтересовалась я.
Хрен король тени, мрачно заявила Журавль. А я сейчас сижу в чертовой тени! Обгорела. И хочу домой. Я столько тусовок пропустила уже! А тут еще эта старая крыса Эльза Власовна опять собирает всех моих тошнотворных родственничков в своем логове. Наверняка завещание будет писать.
Только не говори, что ты до сих пор думаешь о ее наследстве! в ужасе воскликнула я.
Как я не могу не думать о таких бабках, Катька? Это ты у нас в облаках витаешь. Такие, как ты, жизнь заканчивают, слоняясь по улице с коробкой вместо дома. А я хочу жить достойно. Достойно моего уровня, разумеется, всегда была высокого мнения о себе Ниночка. Да-да, папочка, повысила она голос. Иду! Минутку! Отец мой свирепствует, поведала она мне печально. Слово отец она произносила очень забавно, с ударением на «о». Узнал вчера, что его деловой партнер, тот еще придурок, скажу я, купил себе на Лазурном берегу недвижимость. А у нас ее нет, хмыкнула она. Теперь папочка изволит гневаться, а мы все огребаем. Да-да, папа! крикнула она вновь и вздохнула. Я пойду. Скоро приеду. И смотри мне
Что я должна была смотреть, я так и не узнала связь оборвалась.
Все это время Антон смотрел на меня, почти не мигая, с самым серьезным выражением лица.
Что? не поняла я, кладя мобильник на стол рядом с бокалом с соком.
Ты красивая, сообщил он мне, кажется, совершенно не к месту. Я инстинктивно ждала, что сейчас Тропинин в лучших традициях Кея как-то изощренно пошутит, будет смеяться и гадко ухмыляться, но ничего такого не произошло.
Я нервно рассмеялась, прижав на мгновение обе ладони ко лбу.
Кажется, я еще не привыкла.
К чему?
К тому, что ты можешь быть, я замолчала, подбирая осторожно нужное слов, нормальным.
А я ненормальный, вдруг улыбнулся Антон мне криво и иронично. Ты готова быть с таким, как я, ненормальным?
А что мне остается? я протянула руку и коснулась его щеки. Мимолетное прикосновение и Нет, не ток прошелся по телу, и голова не закружилась, охваченная умопомрачительным вихрем чувств, и не захотелось падать вечность, обняв Антона
Я просто вдруг поняла, что все сделала правильно.
Глупое чувство, не так ли?
Но я точно знала, что сейчас я тут на своем месте и со своим человеком.
И мне это нравилось.
Я забыла обо всем и поняла, что замерзла, только тогда, когда внимательный официант выдал мне слабо пахнущий лавандой клетчатый плед, который я накинула на плечи. Кей от пледа отказался кажется, ночная прохлада реки не доставляла ему никакого дискомфорта. Лишь успокаивала и дарила умиротворение.
Ты никогда не мерзнешь? спросила я его в шутку. Мои руки замерзли, и я грелась о белоснежную кофейную чашку. Он отрицательно покачал головой и в знак доказательства протянул свою руку и взял мою ладонь в свою.
Дымка знакомого чувства накрыла меня с головой. Какие у него все же странные руки я заметила это давно, когда впервые наши пальцы соприкоснулись. Не холодные, но и не горячие. Совершенно обыкновенные, с выступающими костяшками и широким крепким запястьем. Надежным.
А ты помнишь, когда я впервые взяла тебя за руку? чуть лукаво спросила я, наслаждаясь и шумом никогда не спящей реки, и рассыпавшимися на черном непрозрачном пластике ночного неба звездами-стразами, и нашей странной близостью, и блеском в его глазах, которые сейчас казались темно-серыми, и даже своим чуть учащенным сердцебиением.
Клуб, быстро ответил он. Когда тебя понесло в эпицентр драки.
А вот и нет, отвечала я, широко улыбаясь. Голос мой был почти торжественным. Я взяла тебе за руку у нас дома. В тот день, когда ты делал вид, что чуть не попал под машину!
Кажется, Тропинин едва сдержался от смеха.
Ах да, машина. Ты сама это решила, Катя, вполне корректно напомнил он мягким, обволакивающим голосом.
Я была слишком наивной.
И сейчас недалеко ушла. Хватит таять от его голоса и взгляда.
Как бы я не пыталась не получалось.
Еще часа полтора мы просто сидели и разговаривали. Обо всем. О моих мечтах и его планах. О прошлом, о будущем. О наших жизнях, которые вдруг переплелись. Просто так общаться с Антоном оказалось довольно комфортно глупым он не был, и беседу умел поддержать на уровне, к тому же умел слушать, как тот самый мой невзрачный одногруппник-одиночка в очках и в бесформенной одежде. Изредка, правда, в нем просыпалось что-то от надменного Кея упрямство или сарказм, и, честно говоря, это было довольно забавно.
Все шло хорошо ровно до того момента, как мы не отправились на прогулку по открытой верхней палубе. Сначала я встретила старого знакомого, что, честно говоря, не очень обрадовало Антона, но меня изрядно позабавило.
На верхнюю палубу из отдельно арендованного банкетного зала, где праздновался с размахом чей-то день рождения, вышла толпа гостей преимущественно женщин среднего возраста в дорогих платьях, обильно украшенных и в меру нетрезвых, а потому очень радостных. Кажется, почтенные дамы решили вспомнить молодость, были веселы и много смеялись, на ходу опустошая бокалы. Одну из них, невысокую и подвижную, сопровождал симпатичный молодой человек весьма приятной внешности, которого легко можно было принять за ее сына. Однако я точно знала, что никаких родственных отношений между ними нет это был Влад, тот самый парень с кукольной холодной внешностью, которого Нинка нанимала в специальном агентстве для моего сопровождения на день рождения дочки нашего любимого бессменного мэра. Он был не только хорош на лицо, но и оказался весьма эрудированным и приятным в общении. Этот Влад умел, кажется, подстраиваться под любого человека, потому что даже капризной Нинке умудрился понравиться. По крайней мере, она осталась вполне довольна его услугами.
Влад тоже заметил меня и поприветствовал вежливым кивком головы, не отпуская локоток своей взрослой спутницы. Выглядел он отлично и вполне вписывался в светскую тусовку: высокий, стильный, интеллигентный, умеющий себя подать. На нем был графитно-серый жилет, а пиджак покоился на плечах его замерзшей, видимо, спутницы.
Он улыбался и внимательно слушал, что говорит очередная клиентка. Только лицо его оставалось все таким же равнодушным, а глаза холодными и безразличными.
Я довольно искренне улыбнулась Владу несмотря на выбранную им профессию, о причинах которой во время нашего не слишком длинного знакомства я не поинтересовалась, он вызвал во мне симпатию и, кажется, на какой-то миг его кукольно-фарфоровая маска потрескалась и я увидела живого человека.