Не то чтобы процветание или недовольство могли как-то повлиять на выборы, ибо дни, о которых грезил «Западный Брайтон», еще не настали. Лорда Ливерпуля скорее всего поддержит в парламенте внушительное большинство. В Корнуолле было несколько округов, где шла жесточайшая борьба за место, к примеру, в Пенрине и Грампаундетам выборы заняли три дня. В Труро, как и ожидалось, они состоялись в пятницу, девятого числа, и всё закончилось за полчаса. Городские выборщики проголосовали за кандидатов лорда Фалмута единогласно, как подчеркнул мистер Генри Принн Эндрю. Членами парламента стали полковник Чарльз Лемон и капитан Росс Полдарк.
Джорджа Каннинга убедили покинуть спокойный округ и попробовать свои силы в открытом округе Ливерпуля, с «народным» голосованием, так сказать. Из ста тысяч жителей право голоса имели три тысячи, хотя голосование не было тайным. Как позже написал Каннинг Россу, выборы заняли восемь дней и совершенно его вымотали, потому что каждый день соперникам требовалось приходить на избирательный участок, пожимать всем руки и говорить хотя бы пару слов каждому выборщику, который того пожелает. Двое были убиты в стычках противоборствующих сторон и пара сотен получили увечья, но для Ливерпуля это считалось тихими выборами.
Когда Каннинга наконец-то объявили победителем, его три часа носили по улицам. «И вскоре я был уже в Манчестере,писал он,где выступил с длинной речью, хотя и не в поддержку расширения избирательных прав этого крупного города, как того ожидала толпа. Как ты знаешь, я считаю, что лучше потерпеть несколько несправедливостей, чем рисковать, реформируя всю систему, ведь это может нанести непоправимый ущерб ее балансу».
Никто не мог предугадать будущее, однако, став представителем Ливерпуля в парламенте, Каннинг поставил свою дружбу с Россом под удар, отстаивая интересы металлургической промышленности Ливерпуля. Но это было еще впереди.
«Для меня почетно представлять такой город, как Ливерпуль,закончил он письмо,а близкое общение с живыми (и очень живыми!) избирателямиэто весьма серьезный стимул. Поначалу у меня было много сомнений в мудрости этого шага, но теперь я чувствую себя закаленным в боях триумфатором. Хотя я мог бы сберечь массу усилий и слез, поскольку обнаружил, что одновременно меня выбрали также от Петерсфилда и Слайго.
Хорошая новость, что мой старый друг нас не покинул и тоже возвращается на поле битвы! Судя по твоим словам и письмам, мне показалось, что ты совсем разуверился в нашем деле. Нас ждет бурная сессия, и надеюсь, ты не пожалеешь о том, что передумал. По крайней мере, мы будем стоять плечом к плечу и твердо поддерживать продолжение войны!»
II
Однако девятое октября запомнили в Нампаре не как день переизбрания главы семьи в парламент.
В восемь утра Бен Картер и Джереми, как обычно, полчаса обсуждали дела на шахте. В конце года придется собрать с акционеров дополнительные десять фунтов за акцию. Пока что запуск шахты себя не оправдал, уж точно не окупил покупку насоса. Но руда, которую сейчас поднимали наверх и продавали, продлевала время ее работы.
Ничто не оправдывало и создание паровой лебедки, и потому старый котел Тревитика по-прежнему томился в литейном цеху Харви вместе с другими деталями, принесенными сюда в дни надежд. Но в прошлом месяце Джереми получил одобрение остальных акционеров на улучшение водоснабжения. Система сбора дождевой воды, придуманная Джереми, в это сухое лето показала себя не лучшим образом. Вода испарялась на солнце, и почти со дня открытия чистую воду на шахту приходилось дополнительно доставлять в бочках мулами из Меллинджи. Это было затратно и отнимало время.
Осмотрев местность, Джереми нашел место, где речушка Меллинджи, которую использовали все, кому не лень, протекает всего в двадцати или тридцати футах выше резервуара для сбора дождевой воды, сооруженного возле шахты. И это место находилось неподалеку от Уил-Мейден, а потом ручей поворачивал к Нампаре. Расстояние от Уил-Лежер составляло около мили по прямой, но почти две с учетом рельефа. Трудно было понять перепад высот, но хватило бы и десяти футов, а они там имелись, в этом он был уверен. И значит, технически, вполне возможно прорыть канал, местами превращающийся в акведук, чтобы по широкому полукругу отвести часть воды из ручья к шахте. В то утро Джереми собирался вместе с Заки Мартином заняться практической стороной дела и рассчитать стоимость.
В половине девятого, попрощавшись с Джереми, Бен совершил обычный обход шахты, поговорил с рабочими, когда они встречались по дороге, и удостоверился, что не произошло никаких неожиданностей. В последние месяцы во время интенсивной разведки в шахте пробили множество тоннелей, и в них легко было заблудиться, если не соблюдать главные правила.
Покончив с этим, Бен поднялся к восточной выработке, на уровень в тридцать саженей, пока что наиболее продуктивный. Двенадцать шахтеров, работающих здесь, поворачивались к нему, когда он проходил мимо, гадая, почему он вернулся. Да он и сам толком не знал. Дело было не в подозрении, что они что-то пропустили или могли найти новую жилу. Двенадцать лет назад здесь выбрали богатую руду и оставили бедную, и потому сейчас шахтеры копались в оставленном мусоре и поднимали кое-что наверх, во внешне малообещающие отвалы, чтобы расчистить тоннель и посмотреть, нет ли там чего еще. Но по большей части жила была выработана.
В тридцати ярдах от того места, где сейчас работали шахтеры, Бен заметил небольшую кучку упавших камней. Она была новой, и он, памятуя о безопасности, встал на перевернутый ящик, чтобы осмотреть старую деревянную крепь на потолкене прогнила ли она. Похоже, она была сделана из березы и ольхи, то есть, скорее всего, дерево привезли из Дорсета или Девона. Такой тип потолка называли распорной крепью, она поддерживала выбитую лесенкой породу в потолке. По мере того как шахтеры пробивались выше, пустая порода складывалась в виде ступеней, по которым они поднимались дальше. Это означало, что порода наверхурыхлая, и на крепь приходится большой вес. Но древесина выглядела хорошей.
Бен вернулся на десять ярдов и поднялся по ступеням на самый верх. Это место они осмотрели одним из первых и отвергли, потому что жила была выработана, ничего ценного не осталось.
Но он всё равно тщательно осмотрел породу наверху, вытащив кусок из крепкой на вид поверхности, по его шляпе застучали камешки. От свечи на шляпе он зажег еще одну и примостил ее на уступе стены. Бен вытащил маленькую кирку, которую всегда носил на поясе, чтобы всё хорошенько выяснить. По правилам с ним должен был находиться еще один человек, но он решил рискнуть и несколько раз ударил по потолку. Водопад осыпавшихся камней чуть не сбил его с ног. И тут Бен понял, что над ним проходит еще один тоннель или гезенк .
Сначала он подумал, что поднялся до тоннеля, проходящего на двадцати саженях, но потом понял, что такого не может быть. Осторожно, хотя и с колотящимся сердцем, он соскользнул вниз по куче мусора на уровень в тридцать саженей, нашел короткую лестницу, приставил ее и снова поднялся. Он очутился в довольно большой пещере футов десять в высоту и тридцать в длину. Она находилась не совсем над тоннелем, откуда он поднялся, и тянулась на север.
Воздух был спертым, но пригодным для дыхания, свеча плясала и плевалась, тускло освещая полость. Серые нерудоносные стены, сломанная лопата, куча мусора, капающая с зеленоватой точки в потолке вода. Бен прощупал стенычуть более слоистые, чем обычно, чуть-чуть проблеска железного и медного колчедана. Бен откашлялся и двинулся в тоннель, открывшийся в дальнем углу. Когда он увидел, что выработка идет вглубь, в нем шевельнулся интерес. Это точно какая-то очень старая выработка. Раньше здесь тоже была шахта? Он не мог припомнить, открыл ли капитан Полдарк новую шахту в 1787 году или возобновил работу старой.
Здравый смысл подсказывал, что следует позвать кого-нибудь на подмогуобычная предосторожность на случай обвала или недостатка кислорода. Раз он сам ввел это правило для шахтеров, то не стоило им пренебрегать. Бен вернулся к лестнице, чтобы привести Стивенса или Кемпторна, и по пути взял за ручку лопату, чтобы попробовать узнать ее возраст и происхождение. Стоило к ней притронуться, как она рассыпалась в пыль.
III
Флоренс Треласк, дочь госпожи Треласк, худую и бледную старую деву тридцати девяти лет, утром вызвали на примерку свадебного платья. Клоуэнс уже выбрала ткань и фасон: это будет платье из тонкого голубого атласа с отделкой из белого гентского кружева на декольте и манжетах. Этим утром Клоуэнс, ее мать и мисс Треласк уединились на час наверху. Платье сидело почти идеально, почти, но мисс Треласк, перфекционистка, как и ее мать, снова упаковала его в многочисленные слои тонкой оберточной бумаги и унесла к большой белой коробке, притороченной к седлу ее лошади. К концу недели она его вернет полностью готовым.
После ее отъезда Демельза поскакала в Киллуоррен на обед с Кэролайн. Джейн Гимлетт увязалась за ней, вопреки ее воле, присмотреть, чтобы хозяйка добралась благополучно. Демельза считала всё это глупостями. Иногда она и правда чувствовала себя неважно, не то что в предыдущие беременности, когда после первых трех месяцев она чувствовала себя превосходно. Но симптомы были слабымичуть распухали руки, головокружения, небольшой жар, на это в таком положении можно и вовсе не обращать внимания. Она не сказала об этом Дуайту и не собиралась, пока ей не станет хуже. И уж точно это не то недомогание, при котором присутствие Джейн Гимлетт может сыграть какую-то роль.
Клоуэнс осталась дома и занялась шитьемсамым подходящим занятием для молодой леди, ожидающей через две недели свадьбу. Она была ловчее с иголкой, чем ее мать, но не особо это любила, предпочитая верховые или пешие прогулки или сбор цветов.
Просто в тот день стояла унылая осенняя погода. Поблизости было мало деревьев, окрасившихся желтым или сбросивших листву, но море тоже приобрело осенний вид. Низкие облака то и дело закрывали солнце, а стайки морских птицчаек, моёвок и крачекборясь с ветром, рассыпались по мокрому песку, как плакальщицы.
Когда Бен Картер неуверенно открыл дверь гостиной, его глаза просияли при виде Клоуэнс. Он неторопливо вошел.
Ох, прошу прощения, Клоуэнс. Я искал... кто-нибудь еще дома?
Мне кажется, ты мог бы выразиться и поизящней, Бен.
Она редко его поддразнивала, поскольку Бен был перед ней беззащитен, но сейчас не могла устоять.
Он вспыхнул, но потом улыбнулся.
Ну, ты меня поняла.
Нет,ответила она,не поняла. Только то, что ты ищешь не меня.
Ну,повторил Бен и свел брови вместе.Никого бы я не хотел видеть так, как тебя... В смысле здесь... Просто...
Просто ты ищешь кого-то другого.
Вообще-то я хотел перемолвиться словечком с капитаном Полдарком, если он поблизости. Но мне сказали...
Отец в Труро. И сегодня не вернется, он на обеде по случаю выборов. Завтра он приедет домой, жалуясь на качество блюд, и будет просить маму испечь ее особый пирог.
Бен нервно потеребил куртку, понимая, что его одежда не годится для визита.
Джереми еще не вернулся?
Нет. Я думала, он с тобой.
А... а миссис Полдарк?
Ее пригласили к обеду. Здесь только я, Бен. И Изабелла-Роуз. Кого из нас ты предпочитаешь?
Они замолчали, Бен смотрел, как Клоуэнс снова взяла шитье и снова отложила.
Так мне подождать до завтра, да?
Чего подождать?
Ну, того, о чем я должен сказать.
Как пожелаешь. Я же не знаю, что ты должен сказать.
Я не это хотел... Клоуэнс, я кое-что обнаружил в Уил-Лежер и подумал, что будет правильным прийти к мистеру Полдарку и показать ему.
Клоуэнс привстала.
Что обнаружил? Медь?
Пока точно не могу сказать. Я решил, что лучше сообщить Джереми или твоему отцу, чтобы, ну, в общем, мы могли взглянуть вместе. Покуда я ничего особенного не заметил, просто наткнулся на старую выработку, ей лет сто или больше. Ты не знаешь, когда твой отец открыл Уил-Лежер в 1787 году, она была новой?
Там и до этого что-то было. А разве все не твердят про старые выработки Треворджи? Джереми говорил, что на Уил-Грейс пытались к ним пробиться.
Ну так, мне кажется, я на них и наткнулся, на что-то в таком роде. Типа небольшой пещеры, я забрался в нее, а там лежала сломанная лопата, и когда я дотронулся до ручки, она рассыпалась, будто сделана из песка.
Клоуэнс подняла на него взгляд. Они пристально посмотрели друг на друга.
На верхнем уровне?спросила она.
Около двадцати пяти саженей, где-то так.
Клоуэнс встала.
Хорошо. Я пойду с тобой.
Что? Нет!
Что значит «нет»? Я здесь единственный представитель семьи, и мой долг...
Я... я не уверен, что это безопасно! Да и вообще, не могу позволить...
Чего не можешь позволить? Подожди здесь, это займет не больше пары минут.
Клоуэнс!
Но она уже вышла за дверь, как порыв ветра, оставив слабый запах духов. Бен в ожидании стал грызть грязный ноготь.
Меньше чем через четыре минуты она вернуласьв матросской куртке, штанах из грубой шерсти и тяжелых башмаках. Ее волосы были подвязаны у затылка желтой лентой.
Не переставая возражать, Бен повел ее обратно по пляжу к шахте, но возражения становились всё тише, поскольку не возымели никакого эффекта, а удовольствие от ее общества пересилило сомнения. Когда они оказались у подъемника и готовились спуститься, Бен подумал, что никогда не видел никого столь же неотразимо прекрасного, как сейчас Клоуэнс в серой шахтерской куртке, явно слишком для нее широкой, но ее кожа по контрасту выглядела свежее, сияющие волосы струились из-под грязной шахтерской шляпы.
Они спустились на уровень в тридцать саженей, сошли с лестницы и пошлепали по ручейку воды, выбегающему из тоннеля, направившись к восточной жиле. Несколько раз Бен протягивал руку, чтобы помочь Клоуэнс перебраться через отвалы породы или крепь по сужающимся проходам, где оставили гранитные колонны для поддержки потолка, но каждый раз Клоуэнс с улыбкой отмахивалась. Они добрались до отвала под отработанной жилой и там, на осыпающейся поверхности, Клоуэнс все-таки приняла его руку. Когда они приблизились к лестнице, Бен пошел первым, а Клоуэнс сразу за ним.
Они оглядывали пещеру, держа головы ровно, чтобы свечи на шляпах не мерцали. Бен зажег дополнительные свечи, и их пламя дрожало, пока он не воткнул их в подходящие щели. Клоуэнс нагнулась, чтобы подобрать остатки лопаты.
Дальше что-то есть?спросила она.
Да. Вон там. Я собирался войти, но потом решил, что лучше сначала рассказать капитану Полдарку.
Давай пойдем туда. Показывай дорогу.
Нет, Клоуэнс, думаю, тебе дальше идти не стоит. Завтра...
Завтра все сюда придут. Идем.
Но...
Если ты не пойдешь, тогда я одна.
Бен со вздохом повел ее вниз по тоннелю. Время от времени им приходилось сгибаться почти пополам, чтобы уклониться от выступов неровного потолка. Появились многочисленные разветвления и гезенки, но их нетрудно было отличить от основного тоннеля, спускающегося примерно на дюйм за ярд. Они пришли в другую большую пещеру.
Смотри!сказал Бен.Они раскалывали породу огнем, как я вижу! Тогда еще не было пороха!
Что это? О чем ты говоришь?
У одной стены пещеры лежала груда камнейскорее, мелко расколотый кварц, почти песок.
В древние времена,объяснил Бен,у камня разводили огонь из хвороста и поленьев, а когда камень как следует накалялся, его заливали водой. Из-за нагрева камень расширялся, а от охлаждения водой сжимался, и в слабых местах образовывались трещины, так породу можно было отколоть с помощью кирки и клина. Это была тяжелая работа, а костер под землей, наверное, жутко дымил, но другого пути у них не было. Здесь виден пепел и места, где получились трещины.
То есть это было еще до изобретения пороха?спросила Клоуэнс.А когда его изобрели?
Хотел бы я знать. Сотни лет назад, наверное.
Но есть ли здесь медь, Бен? Или другие металлы? Ты видишь какие-нибудь признаки?
А как же. Они неплохо тут потрудились. Хотя я вижу покуда только олово. Видишь эти выемки, они называются забой.
Я тебя не понимаю.
Место в два с половиной фута размером, где шахтер откалывал кусок породы, не задевая нерудный пласт, как его называют. Ну вот, это место называют забой, а значит жила была по меньшей мере два с половиной фута в ширину. Вон там, там и там. Видишь?
Но осталось ли что-нибудь?