Ты кто? нахмурил брови всадник.
Неважно, ответил Лаций и положил руку на рукоятку второго меча. Мне не надо бегать за врагом. За ним бегает мой меч, он позволил себе, наконец, широко улыбнуться.
Сзади послышались голоса из лагеря вернулся караульный. За ним подъехали ещё два лега́та и их слуги. Один из них увидел помпезного всадника и сразу же направился к нему.
А, Юлий Кла́вдий, ты опять нашёл, с кем повздорить, с улыбкой произнёс он. Заметив стоявших рядом Лация и Варго́нта, он на мгновение замолчал, скривил лицо, потом увидел меч в столбе и покачал головой. Тебе повезло. Мог бы сегодня и не доехать до Цезаря, тихим голосом заметил он.
Что ты говоришь, Серпи́лий! возмутился всадник. Эти нахалы посмели напасть на меня и моих людей. Они даже повалили мою лошадь и теперь угрожают мне оружием!
Юлий, понизив голос и приблизившись к всаднику, произнёс лега́т, не надо так громко говорить. Перед тобой два человека в туниках, без оружия и охраны. Со стороны ты выглядишь смешно. Как они могут тебе угрожать? Но тебе повезло старший трибу́н Лаций Корне́лий Сципио́н лучший старший трибу́н в армии Цезаря, а центурио́н Варго́нт его лучший друг, процедил он сквозь зубы. Если бы они напали на тебя, я бы с тобой уже не разговаривал, пожилой римлянин растянул губы в тонкой улыбке, покачал головой и повернулся к Лацию. Ты кого-то ждёшь, Лаций Корне́лий? вежливо спросил он.
Благодарю тебя, Серпи́лий! Мы проверяли гаста́тов и оружие по приказу лега́та Тере́нция Юлиа́на, ответил Лаций, вынимая из столба меч.
Он только что вышел от Цезаря. Если он тебе нужен, поспеши! Кажется, он будет занят до самого вечера, лега́т показал рукой в сторону ворот, Удачи тебе! Серпилий повернулся к всаднику с золотым шлемом и сказал: Идём, Гай Юлий уже ждёт тебя. И постарайся больше не делать глупостей, уже тише добавил он.
Да что тут происходит? Я гражданин Рима! Клянусь богами попытался возмутиться тот, но ли́ктор схватил его за локоть и с силой сжал. Молодой аристократ залился краской, открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент его кто-то окликнул и оскорблённый всадник решил отложить свой спор с двумя дерзкими легионерами на потом.
Легат Тере́нций Юлиа́н стоял возле палатки и читал короткий свиток, когда к нему подошёл Лаций:
Тере́нций, слава богам, я успел тебя найти!
А, это ты, мой дорогой Лаций с отеческой вежливостью, за которой проглядывалось гораздо больше, чем просто уважение, ответил тот, но Лаций только вздохнул. Он уже привык к постоянным намёкам и долгим взглядам лега́та, который испытывал к нему особую симпатию. Лаций принадлежал к небольшому количеству легионеров, которые не тяготели к неестественной любви между мужчинами даже во время походов. В детстве он слышал, как в соседнем доме дико кричал раб-подросток, которого наказали за то, что он не захотел ублажать своего хозяина. Патриций решил повеселиться с друзьями и потребовал, чтобы юный раб удовлетворял его гостей по очереди, пока они пировали. Что произошло потом, точно никто не знал, но говорили, что мальчика до смерти забили палками. Лацию повезло, что он узнал об этом случае от помощницы мачехи, рабыни Мио́лы. Та рассказала ему об том без всяких подробностей. Она сыграла в его судьбе очень важную роль и была первой женщиной, с которой он узнал, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. Ей было около тридцати, ему чуть больше четырнадцати. Нежность и забота случайно переросли в близость. Об этом никто не знал, но когда Мио́лу продали, Лаций сильно переживал, и ещё долго хранил в душе наивную юношескую любовь к этой женщине, которая волею богов, сначала была для него почти матерью, а потом любовницей и другом. Однажды в походе Помпе́я один центурио́н обозвал его «сладким мальчиком» и при всех легионерах положил руку на колено, намекая на близость. Лаций отбросил его руку и вынужден был защищать своё мнение кулаками. Ему немало досталось, но и центурио́н потом две недели пролежал в палатке, находясь между жизнью и смертью. Сразу после этой стычки Лаций познакомился с Варго́нтом. Тот видел всё с самого начала и, когда дело дошло до драки, не дал товарищам любвеобильного центурио́на прийти ему на помощь. С тех пор они с Варго́нтом всегда были вместе, что тоже было иронией судьбы, потому что в римском войске отличить дружбу от любви было практически невозможно.
Тере́нций знал об этом происшествии, но считал, что время всё меняет. Он был старше Лация и умел ждать. В его отношении к молодому трибу́ну всегда сквозило лёгкое снисхождение. Он старался сделать так, чтобы Лаций ему доверял и считал, что между ними установились хорошие отношения. При этом он всё время рассказывал ему, как нежно относится к своему молодому брадобрею, который каждое утро на рассвете приводил его лицо и волосы в порядок и отвечал ему взаимностью.
Легат Тере́нций Юлиа́н служил Риму верой и правдой в той степени, которой они не угрожали его жизни. У него был свой покровитель в столице, с которым в прошлом его связывали близкие узы любви и который благодаря своим связям спас ему жизнь во время проскрипций Суллы, а потом помог жениться на красивой и богатой вдове Лауре Кипринии. Поэтому Тере́нций всегда выполнял его просьбы, которые были, скорее, приказами. Они, порой, казались ему странными, но это не нарушало воинской дисциплины и не мешало службе. Тере́нцию не нужна была слава великого полководца, он устал от постоянной борьбы с более сильными противниками в политической жизни Рима и решил попытать удачи в армии. Стать консулом в Риме у него не получилось. Его считали слишком бесхарактерным и даже трусливым. Более того, он не преследовал тех, кто открыто смеялся над ним в Сенате, стараясь всё время лавировать между различными политическими течениями. Но эта роль была для него слишком тяжела. Пользуясь своим званием сенатора, он стал лега́том в армии Цезаря и теперь служил в Га́ллии, стараясь как можно меньше участвовать в боевых действиях. К счастью, для этого у него был незаменимый старший трибу́н Лаций Сципио́н, который с охотой выполнял все самые сложные поручения и в бою был просто незаменим. Даже во время своего отсутствия он был уверен, что легион находится в надёжных руках молодого трибу́на, которого уважали и слушали даже префе́кты.
В душе Тере́нций мечтал разбогатеть и купить дом на Палати́нском или Капитолийском холме. Прослужив в Га́ллии уже несколько лет, он понял, что стать богатым, как стали некоторые лега́ты в Испании или Помпей в Азии, можно было и здесь, в тихой Га́ллии. Торговля, торговля и ещё раз торговля вот что приносило доход, несравнимый ни с какими военными трофеями. Когда в Риме не хватало масла или пеньки, купцы готовы были платить любые деньги, лишь бы получить этот товар. А получить его здесь, в провинции, не составляло никакого труда. Особенно при наличии такой силы, как армия.
Но совсем недавно, выполняя очередное поручение своего патрона в галльской деревушке Таро́га, Тере́нций узнал одну новость, благодаря которой у него появилась идея, как стать не просто богатым, а сказочно богатым. Причём, достаточно быстро и ничем не рискуя. Но перед этим ему пришлось терпеть проклятия старой колдуньи целых десять дней
С трудом оторвавшись от своих воспоминаний о странной старухе и её откровениях, он попытался сосредоточиться на словах Лация. Подняв голову, Тере́нций упёрся взглядом в тёмный медальон на груди старшего трибу́на. Именно о нём говорила старая ведьма. Тере́нций с недоверием покачал головой, не веря, что эта деревяшка может сделать человека счастливым.
Лаций заметил его взгляд и спрятал медальон под туникой.
У тебя есть новости из Рима? спросил он. Ты видел Корне́лию?
Если честно, то не успел, как-то отвлечённо ответил лега́т, как будто не видел его и думал о своём. Были кое-какие проблемы, но на днях вернутся мои слуги и привезут новости от твоей сестры. Обязательно. Я приказал им зайти к ней лично. Может, придёшь вечером? Побудем вдвоём Я расскажу тебе кое-что о Суббу́ре, есть новости с Форума, продаются сады на той стороне Ти́бра
Благодарю тебя, перебил его Лаций. Подожду твоих слуг. Просто какие-то странные слухи ходят о сестре, но никто ничего толком не говорит.
Слухи? Тере́нций поднял брови вверх. О чём?
Да так. А ты не слышал? Говорят, в Риме неспокойно. Вечером люди боятся выходить на улицы. Цицерон находится в изгнании. Его дом сожгли. Многие патриции уехали из города. Их дома разграблены.
Да не волнуйся ты так. Говорят всякое. Но Цезарь приехал в хорошем расположении духа. Когда разберёмся с гельве́тами и ки́мврами, то вернёмся в Рим, и Сенат назначит тебя лега́том. Цезарь обещал.
Правда? Но ведь Сенат не одобряет без Лаций был удивлён этой новости, потому что никто об этом ещё не говорил ему. Это было очень важно, но сейчас он хотел попросить его о другом. Тере́нций, мне надо на два дня покинуть лагерь. Я хочу съездить в Таро́гу.
В Таро́гу? искренне удивился тот. Это где? А, это та деревня, где мы собираем пеньку и лозу, да? А зачем?
Лаций осторожно оглянулся по сторонам. Варго́нт стоял на почтительном расстоянии. Больше рядом никого не было.
Ну я не знаю, как тебе сказать. Там живёт одна девушка. Она мне нравится. Я слышал, что в деревне были варвары. Пришли с севера. Но ещё ходят слухи, что там были римляне. Никто об этом не слышал. Я хотел бы сам съездить туда.
Лаций, ты совсем не хочешь слушать меня снисходительно с улыбкой произнёс Тере́нций.
Только не говори мне, что я должен думать о Риме и богатых римских невестах, пожалуйста! взмолился он. Я подумаю о них потом. Но сейчас мне надо только попасть в эту деревню. Дай мне всего два дня!
Я не собираюсь ничего говорить тебе о римских невестах, пожал плечами Тере́нций. Твоя судьба в твоих руках. Ты мог бы обсудить своё будущее со мной. Но не посреди лагеря под палящим солнцем, а во время тихой, спокойной беседы в прохладной палатке
Так, значит, можно? с надеждой спросил Лаций.
Ты неисправим вздохнул Тере́нций. На два дня?
Да.
Ты будешь один?
Один? Лаций был удивлён, услышав этот вопрос. Нет, я хотел взять восьмёрку из центу́рии Варго́нта.
Ну да, куда же ты без своего Варго́нта, Тере́нций усмехнулся и потрепал его по плечу, подумав, что с таким же успехом он мог бы постучать по мраморной колонне. Воспользовавшись моментом, он осторожно погладил Лация по предплечью, но решил не спешить, чтобы тот постепенно привыкал к его нежным намёкам. Легат считал, что в отношениях между мужчинами важны ласка и терпение. Поджав губы, Тере́нций одобрительно кивнул: Конечно, можно. Только будь осторожен, и пусть твои легионеры никому об этом не говорят. Кстати, у тебя такой интересный медальон. Может, оставишь его мне, чтобы не потерялся? как бы невзначай предложил он.
Благодарю тебя, Тере́нций! Я твой должник! Медальон? Зачем он тебе? Но Лаций задумался. Что мог сделать лега́т с этим медальоном? Ничего плохого. Если он вернётся, то заберёт его обратно. А если нет, то зачем ему пропадать в лесах Га́ллии? Да, конечно! Береги его. Я заберу его, когда вернусь! с неожиданно искренней радостью ответил он, чем поверг Тере́нция сначала в недоумение, а затем в трепетный восторг, потому что тот воспринял его слова как следствие своего терпеливого ухаживания. Результат был налицо, и чувство удовлетворённого самолюбия вместе с предчувствием скорой победы над упрямым трибу́ном приятной волной прокатилось по всему его телу. Только не потеряй его! ещё раз повторил Лаций. Это защитный медальон. Не отдавай его никому! И благословит тебя Венера! искренне пожелал он, прижав кулак к груди. Сам он уже мысленно мчался по дороге на север, и теперь ничто не могло остановить его на пути к Ларни́те.
Тере́нций Юлиа́н посмотрел вслед своему старшему трибу́ну, который на ходу что-то живо объяснял невысокому широкоплечему Варго́нту, и перевёл взгляд на небольшой чёрный кружок. Медальон был размером с два сесте́рция, но гораздо легче. Он занимал почти всю ладонь и, похоже, был сделан из дерева. Неужели это ключ к тайне старухи? Как-то просто и странно Но если она права, то лучше не шутить с этой деревяшкой Тере́нций покачал головой и приказал позвать брадобрея. В душе он был очень суеверен и хорошо запомнил слова старой Вале́рии, что надевший медальон умрёт страшной смертью. Когда брадобрей откинул полог и со сладкой улыбкой на лице вошёл в палатку, лега́т пожалел, что сейчас день и он не может прямо сейчас уединиться здесь с этим молодым сицилийцем.
Возьми этот медальон на два дня, проворковал он на ухо юному парикмахеру, медленно надевая ему на шею кожаный ремешок. А потом вернёшь его мне. Он принесёт тебе счастье. Мы съездим с тобой в Лу́кку, и там проведём время вместе. Тебе понравится, пообещал он, не говоря брадобрею, что тот нужен ему как перевозчик медальона. В городе Тере́нций собирался сделать у кузнецов копию и отдать её Лацию. Настоящий медальон он хотел оставить у себя.
Благодарю тебя, Тере́нций, опустив глаза, ответил молодой сицилиец. Тебя так долго не было
Потерпи, сегодня вечером я постараюсь вернуться пораньше. А пока иди!
Брадобрей вышел, а лега́т был вынужден вернуться к своим делам. Он приказал ли́кторам позвать трибу́нов, которые стояли всё это время у палатки в ожидании разрешения войти. Они долго что-то ему говорили, но Тере́нций их не слушал. Он думал о своём будущем. Цезарь вернулся из Рима с хорошими новостями. Скорей всего, он нашёл там поддержку у богатых землевладельцев и сенаторов. Значит, они пообещали ему деньги для продолжения войны в Га́ллии. Недаром он сказал сегодня, что скоро всё может измениться. Новое настроение Цезаря беспокоило Тере́нция, потому что мешало его собственным планам. Особенно теперь, когда у него в руках оказался медальон. Он прекрасно помнил, что Цезарь ответил ему, когда он осторожно описал ночное нападение, сказав, что оставил в лагере вместо себя старшего трибу́на Лация Сципио́на.
Да, я знаю, что тебя не было. Тебе повезло, он даже не скрывал насмешку в голосе. Твой старший трибу́н смог спасти людей и с честью сражался с варварами. Не то, что этот самовлюбленный Верр.
Консул, ты знаешь, что хотя трибу́н Лаций Корне́лий происходит из очень знатного и известного рода Сципио́нов он сам не принадлежит к этому роду по крови. Его усыновили ещё совсем маленьким, когда его родители погибли
Да, я это прекрасно знаю, недовольно перебил его Цезарь. Что ты хочешь сказать? Ты всегда так издалека заходишь, что я теряю мысль, он недовольно фыркнул и нахмурил брови. Тере́нций знал, что тот недолюбливает его из-за покровителя в Риме и считает внешне убогим и некрасивым. Только благодаря своему патрону Тере́нцию удавалось оставаться в армии. Что молчишь? Разве его предок, Сципио́н Африканский не был тоже усыновлён этим благородным семейством?
Был, осторожно кивнул головой Тере́нций.
А ведь это он стёр с лица земли Карфаген и добился смерти Ганнибала, жёстко добавил Цезарь и уставился на него своим колючим взглядом. Услышав имя Ганнибала, Тере́нций вспомнил, как в детстве родители пугали их, говоря: «Ганнибал у ворот Рима». И даже у взрослых эти слова вызывали страх.
Я не хочу принижать достоинства старшего трибу́на Лация Корне́лия Сципио́на, но он собирается просить тебя лично о том, чтобы Сенат назначил его лега́том, соврал Тере́нций. И мне интересно
Ах, вот ты о чём! криво улыбнулся Цезарь. Тебе интересно? Не волнуйся, я не Сенат. И на твоё место он вряд ли будет претендовать. Ты это хотел услышать?
Нет, нет, что ты! Но ты хотел Тере́нций хотел добавить, что его волновало совсем другое, что до него дошли слухи о возможной отправке Лация в Испанию, и что он очень не хотел терять такого надёжного трибу́на Слухи были неявными, но Тере́нций так долго ждал возможности близости с Лацием, что не хотел бы так неожиданно быстро с ним расстаться.
Сейчас не до твоих хитрых вопросов. Оставь их себе. У тебя отличный легион. Иди и занимайся им. Скоро мы выступаем на север против гельве́тов и ки́мвров. Лучше проверь оружие и ветеранов в обозе! по напряжённой интонации в голосе ко́нсула Тере́нций понял, что больше не стоит злоупотреблять его терпением, и молча кивнул. Гай Юлий повернулся к нему спиной. Разговор был закончен.