Я бы теперь же сделал заявку жилки, мамынька, говорил Гордей Евстратыч перед отъездом, да все еще сумлеваюсь насчет Маркушки Не надул ли он меня? Объявишь жилку, насмешишь весь мир, а там, может, ничего и нет.
А ты бы съездил посмотреть шахту-то.
Так и сделаем. Один-то я был около нее, да одному ничего нельзя поделать. Надо Михалку прихватить. Потому, первое, в шахту спущаться надо; а один-то залезешь в нее, да, пожалуй, и не вылезешь.
Проехав верст пять по реке Полуденке, путники переехали вброд горную речонку Смородинку и по ней стали подниматься к самой верхотине. Место было дикоекосогор на косогоре. Приходилось продираться через дремучую еловую заросль, где и пешему пройти в добрый час, а не то что верхом, на лошади. Даже не было никакой тропы, какую выбивают дикие лесные козлы. Осенью этот лес особенно был мрачен и глухо шумел, раскачиваясь мохнатыми вершинами. Трава давно поблекла, прибрежные кусты смородины и тальника жалко топорщились своими оголенными ветвями. Гордей Евстратыч ехал вперед, низко наклоняясь под навесом еловых ветвей, загораживавших дорогу, как длинные корявые руки. Вот и верхотина Смородинки, где эта речонка сочится из горы Заразной небольшим ключиком. Вот и увал, который идет от Заразной на полдень, а вот и те два кедра, о которых говорил Маркушка. Место дикое, кругом лес, глухо, точно в каком склепе.
Здесь говорит Евстратыч, подъезжая к кедрам.
Они спешились. В нескольких шагах от кедров, на небольшой поляне, затянутой молодым ельником, едва можно рассмотреть следы чьей-то работы, именно два поросших кустарником бугра, а между ними заваленное кустарником отверстие шахты. Издали его можно даже совсем не заметить, и только опытный глаз старателя сразу видел, в чем дело.
Они осмотрели шахту, а затем очистили вход в нее. Собственно, это была не шахта, а просто «дудка», как называют неправильные шахты без срубов. Такие дудки могут пробиваться только в твердом грунте, потому что иначе стенки дудки будут обваливаться.
Ну, теперь нужно будет лезть туда, проговорил Гордей Евстратыч, вынимая из переметной сумы приготовленную стремянку, то есть веревочную лестницу. Одним концом захватим за кедры, а другой в яму спустим Маркушка сказывалшахта всего восемнадцать аршин идет в землю.
Как бы, тятенька, не оборваться, заметил Михалко, помогая привязывать конец стремянки к дереву. Я полегче вас будудавайте я и спущусь
Нет, я сам
На случай был захвачен фонарь с выпуклым стеклом, известный под именем коровьего глаза. Предварительно на длинной веревке спущены были в дудку лопата и кирка. Перекрестившись, Гордей Евстратыч начал по стремянке спускаться вниз, где его сразу охватило затхлым, застоявшимся воздухом, точно он спускался в погреб. Пахло глиной и гнилым деревом. Раскинув руками, он свободно упирался в стенки дудки. В одном месте сорвался камень и глухо шлепнулся на самое дно, где стояла вода. Верхнее отверстие шахты с каждым шагом вниз делалось все меньше, пока не превратилось в небольшое окно неправильной формы. Наконец Гордей Евстратыч стал на самое дно шахты, где стояла лужа грязноватой воды. Он зажег свой «коровий глаз», перекрестился и взялся за кирку. При ярком освещении можно было рассмотреть следы недавней работы и самую жилку, то есть тот кварцевый прожилок, который проходил по дну шахты углом. Куски кварца были перемешаны с глиной и охрой; преобладающую породу составлял отвердевший глинистый сланец с следами талька, железного колчедана и красика, то есть ярко окрашенной красной глины. Маркушка, добывая золото, сделал небольшой забой, то есть боковую шахту; но, очевидно, работа здесь шла только между прочим, тайком от других старателей, с одним кайлом в руках, как мыши выгрызают в погребах ковриги хлеба. Гордей Евстратыч внимательно осмотрел все дно шахты и забой, набрал руды целый мешок и, зацепив его за веревку, свистнул, это был условный знак Михалке поднимать руду. Таким образом мешок спустился и поднялся раз пять, а Гордей Евстратыч продолжал работать кайлом, обливаясь потом. Его огорчало то обстоятельство, что нигде не попадаются такие куски «скварца», какой ему дал Маркушка, хотя он видел крупинки золота, вкрапленные в охристый красноватый и бурый кварц. Но все-таки это была настоящая жилка, в чем Гордей Евстратыч убеждался воочию; оставалось только воспользоваться ею. Он уже чувствовал себя хозяином в этой золотой яме, которая должна его обогатить. В порыве чувства Гордей Евстратыч пал на колени и горячо начал благодарить Бога за ниспосланное ему сокровище.
«Эх, не вылез бы отсюда», думал он, в последний раз оглядывая свои сокровища ревнивым хозяйским глазом.
Но нужно было уехать засветло домой, и Гордей Евстратыч выбрался наверх, где его дожидался молчаливый Михалко.
Итак, жилка оказалась форменной, как следует быть жилке. Оставалось только заявить ее где следуети дело с концом. Но вот тут и представлялось первое затруднение. Именно, по горному уставу, во-первых, прежде чем разыскивать золото, требуется предварительное дозволение на разведки в такой-то местности, при таком-то составе разведочной партии; во-вторых, требуется заявка найденной россыпи по известной форме с записью в книги при полиции, и, наконец, самое главноепозволяется частной золотопромышленности производить разведки и эксплуатацию только золота в россыпях, а не жильного. Конечно, при покупке заявленных приисков первые два правила не имеют значения, но ведь Маркушкина дудка не была нигде заявлена, следовательно, как же мог Гордей Евстратыч узнать о содержавшемся в ней золоте.
А если возьму свидетельство на разведки золота да потом и заявлю эту шахту? говорил Гордей Евстратыч, когда был в последний раз у Маркушки.
Нет невозможно, хрипел Маркушка, не поворачивая головы. Уж тут пронюхают, Гордей Евстратыч, все пронюхают Только деньги да время задарма изведешь прожженный народ наши приисковые чистые варнаки Сейчас разыщут, чья была шахта допрежь того; выищутся наследники, по судам затаскают нет, это не годится. Напрасно не затевай разведок, а лучше прямо объявись
Да ведь мне не дадут работать жильное золото?
Ах, какой же ты, право, непонятный Знамо дело, что не дадут. Я уж тебе говорил, что надо под Шабалина подражать он тоже на жилке робит, а списывает золото россыпным Есть тут один анжинертебе уж к нему в правую ногу придется
Да кто такой?
А Лапшин, Порфир Порфирыч ты не гляди на него, что в десять-то лет трезвым часу не бывал, он все оборудует левой ногой уж я знаю эту канитель Эх, как бы я здоров-то был, Гордей Евстратыч, я бы тебя везде провел. Ну, да и без меня пройдешь с золотом-то только одно помни: ни в чем не перечь этим самым анжинерам, а то, как лягушку, раздавят
Не люблю я этих чиновников, Маркушка Нож они мне вострый!
Кто их любит, Гордей Евстратыч? Да ежели без них невозможно
А я этого Порфира Порфирыча даже очень хорошо знаю. Не один раз у меня в лавке бывал Все платки кумачные покупал
Пьяный?
Навеселе
Ну, обнаковенно. У него зараза: платки девкам в хоровод бросать Прокурат он, Порфир-то Порфирыч, любит покуражиться; а такдобреющая душа, хоть выспись на нем Он помощником левизора считается, а от него все идет по этим приискам Недаром Шабалин-то льнет к нему Так уж ты прямо к Порфиру Порфирычу, объявишь, что и как; а он тебя уж научит всему
Крепко не хотелось Гордею Евстратычу связываться с крапивным семем, но выбирать было не из чего. Надо было ковать железо, пока оно горячо; а бог знает, что еще впереди. Бывая в Полдневской, Гордей Евстратыч несколько раз предлагал Маркушке перевести его в Белоглинский завод к себе в дом; но Маркушка ни за что не хотел оставлять своего логовища и не мог даже себе представить, как он умрет не в Полдневской. Делать нечего, пришлось устраивать Маркушку в его теперешнем помещении, что было очень трудно сделать. Балаган Маркушки промерзал со всех четырех углов, в пазы везде дуло, дым ел глаза, и при всем том не было никакой возможности его поправить хотя сколько-нибудь. Для первого раза Гордей Евстратыч устроил Маркушке постель, послал теплое меховое одеяло, белье, разного харчу, сальных свеч и т. д.
Я тебе доктора пошлю, он тебя вылечит, несколько раз предлагал Брагин.
Нет какой уж тут доктор, с безнадежной улыбкой говорил Маркушка, делая напрасное усилие улыбнуться. Ваши доктора только уморят я у старух пользуюсь
Да чем они тебя лечат, старухи-то?
Средствие такое есть пью настой из черных тараканов
Маркушка был фаталист и философ, вероятно, потому, что жизнь его являлась чем-то вроде философского опыта на тему, что выйдет из того, если человека поставить в самые невозможные условия существования. С двенадцати лет Маркушка пил водку и курил табак: каторжная приисковая работа чередовалась с каторжным бездельем. Середины ни в чем не было, и, вероятно, на этом основании Маркушка создал себе ее искусственно в форме водки. Благодаря этому радикальному средству печень Маркушки весила тридцать фунтов, а он чувствовал, что у него в боку лежит точно целый жернов.
Это от болоней, объяснил Маркушка со слов пользовавших его старух. Все ничего, а как болонь в человеке поврежденатут уж шабаш Наши полдневские все от болоней умирают.
Гордею Евстратычу приходилось отыскивать инженера Лапшина, который официально жил в Сосногорском заводе, около которого по преимуществу были разбросаны золотые прииски. От Белоглинского завода до Сосногорского считалось верст двести, но «для милого дружка и семь верст не околица». Нечего делать, кое-как управив свои торговые делишки и перехватив на всякий случай деньжонок, Гордей Евстратыч тронулся в путь-дорогу. Осенняя распутица была в самом разгаре, точно природа производила опыты над человеческим терпением: то все подмерзнет денька на два и даже снежком запорошит, то опять такую грязь разведет, что не глядели бы глаза. Уральские дороги вообще не отличаются удобствами, но в распутицу они превращаются в пытку, и преступников вместо каторги можно бы наказывать тем, что заставлять их путешествовать в осеннюю и весеннюю распутицу по Уралу. В Сосногорский завод Брагин приехал на седьмой день, хотя ехал день и ночь; но, на его несчастье, Лапшин только что уехал под Верхотурье ревизовать Перемытые прииски. Передохнул Брагин денек в Сосногорске; дальше проживаться даром было нечего, а домой возвращаться с пустыми руками было совестно, он решил ехать вслед за Лапшиным, чтобы перехватить его где-нибудь на дороге, благо к Верхотурью было ехать в свою же сторону, хотя и другими дорогами. До Перемытых приисков было верст сто с небольшим; но там Брагин опять не застал Лапшина, который только что укатил обратно, в Сосногорск. Приходилось опять тащиться назад. Терпение Гордея Евстратыча подверглось настоящему испытанию, но он решился добиться своего и поймать Лапшина во что бы то ни стало.
На этот раз Порфир Порфирыч был дома. Он жил в одноэтажном деревянном домишке, который и снаружи и внутри отличался величайшим убожеством, как богадельня или солдатская казарма. В передней денщик чистил сапоги и на вопрос Гордея Евстратыча, можно ли будет видеть барина, молча указал сапожной щеткой на открытую дверь в следующую комнату. Сотворив про себя приличную случаю молитву, Гордей Евстратыч перешагнул порог и очутился в совершенно пустой комнате, в которой, кроме дивана да ломберного стола, решительно ничего не было. На диване в одной рубахе и форменных штанах с голубой прошвой лежал низенького роста господин с одутловатым и прыщеватым лицом, воспаленными слезившимися глазами и великолепным сизым носом. Это и был сам Порфир Порфирыч.
Порфиру Порфирычу-с нерешительно заговорил Брагин, отвешивая купеческий поклон.
Тэк-с Порфиру Порфирычу сорок одно с кисточкой, пятиалтынный с дырочкой Так? Из белоглинских? Так Помню. Платки еще девкам покупал
Точно так-с, Порфир Порфирыч.
Садисьчего стоять-то? Ноги еще, может, пригодятся Сенька!
Сичас, вашескородие послышалось из передней.
Давай стул, че-орт!..
Сичас, вашескородие
Ну, садись не то ко мне на диван, пока там что
Ничего-с, постоим-с
Да ты садись: знаешь мой характер?
Гордей Евстратыч осторожно присел на самый кончик дивана, в самых ногах у Порфира Порфирыча, от которого так и разило перегорелой водкой. Порфир Порфирыч набил глиняную трубку с длиннейшим чубуком «Жуковым» и исчез на время в клубах дыма.
Ну что, золото нашел? заговорил Порфир Порфирыч после небольшой паузы.
Точно так-с Есть такой грех.
Все грешны, да Божьи, и девать нас некуда. Богатое?
Еще не знаю, Порфир Порфирыч
Ой, врешь, по роже твоей вижу, что врешь Ведь ты обмануть меня хочешь? А потом хвастаться будешь: левизора, дескать, облапошил Ну, голубчик, распоясывайся, что и как. Я человек простой, рубаха-парень. Семен!
Сичас, вашескородие
Дурак!.. Ну-с, так как это у вас все случилось, расскажите. А предварительно мы для разговору по единой пропустим. У меня уж такое правило, и ты не думай кочевряжиться. Сенька двухголовый! Подать нам графин водки и закусить балычка, или икорки, или рыжичков солененьких
Семен на этот раз не заставил себя ждать, и на ломберном столе скоро появилась водка в сопровождении куска балыка. Выпили по первой, потом по другой. Гордей Евстратыч рассказал свое дело; Порфир Порфирыч выслушал его и с улыбкой спросил:
Все?
Точно так-с, Порфир Порфирыч.
Своим умом дошел или добрые люди научили всю подноготную выложить?
Был такой грех, Порфир Порфирыч
То-то, был грех. Знаю я вас всех, насквозь знаю! загремел Порфир Порфирыч, вскакивая с дивана и принимаясь неистово бегать по комнате. Все вы боитесь меня как огня, потому что я честный человек и взяток не беру Да! Десять лет выслужил, у другого сундуки ломились бы от денег, а у меня, кроме сизого носа да затвердения печенки, ничего нет А отчего?.. Вот ты и подумай.
Уж не оставьте, Порфир Порфирыч. На вас вся надежда, как, значит, вы все можете
Женат?
Вдов.
Дети есть?
Два сына женатых, дочь
Замужем?
Нет.
Молоденькая?
Заневестилась недавно.
Хорошенькая?
Не знаю уж, как кому покажется
Ну, отлично. Я люблю молоденьких, которые поласковее Знаешь по себе, что всякая живая душа калачика хочет!.. Ты хотя и вдовец, а все-таки живой человек
Я уж старик, Порфир Порфирыч, у меня и мысли не такие в голове.
Опять врешь Знаешь пословицу: стар, да петух, молод, да протух. Вот посмотри на меня Э! я еще ничего Хе-хе-хе!.. Да ты вот что, кажется, не пьешь? Не-ет, это дудки Золота захотел, так сначала учись пить.
Увольте, Порфир Порфирыч. Ей-богу, больше натура не принимает.
Враки Пей!.. Вон Вуколко ваш, так тот сам напрашивается. Ну, так жилку нашел порядочную, Гордей Евстратыч? Отлично Мы устроим тебя с твоей жилкой в лучшем виде, копай себе на здоровье, если лишние деньги есть.
Уж как Господь пошлет
Эта деловая беседа кончилась тем, что после четырех графинчиков Порфир Порфирыч захрапел мертвую на своем диване, а Гордей Евстратыч едва нашел дверь в переднюю, откуда вышел на улицу уже при помощи Семена. Мысли в голове будущего золотопромышленника путались, и он почти не помнил, как добрался до постоялого двора, где всех удивил своим отчаянным видом.
Ну, я приеду к вам в Белоглинский, говорил на другой день Лапшин, тогда все твое дело устрою; а ты, смотри, хорошенько угощай
На прощанье Порфир Порфирыч опять напоил Гордея Евстратыча до положения риз, так что на этот раз его замертво снесли в экипаж и в таком виде повезли обратно в Белоглинский завод.
VIII
Порфир Порфирыч не заставил себя ждать и по первопутке прикатил в Белоглинский завод. Он, как всегда, остановился у Шабалина и сейчас же послал за Брагиным. Гордей Евстратыч приоделся в свой длиннополый сюртук, повязал шею атласной косынкой, надел новенькие козловые сапоги «со скрипом» и в этом старинном костюме отправился в гости, хотя у самого кошки скребли на душе. Он еще не успел забыть своей первой встречи с Порфиром Порфирычем, после которой он домой приехал совсем больной. Татьяна Власьевна видела по лицу сына, что что-то не ладно, но чтоон ей не говорил; провожая его теперь в шабалинский дом, она пытливо заглядывала ему в глаза.