Сергей АлексеевСкорбящая вдова
1
От духоты июльской и дыма смрадного, который по ночам затягивал Москву до куполов церковных и, поднимаясь к небу, туманил звезды, Скорбящая страдала: ни век сомкнуть, ни придремать с открытыми очами. Все окна в тереме, а вкупе с ними двери давно уж запечатали, как в стужу, и без нужды не отворяли. Однако запах гари сочился отовсюдучрез стены, потолки или вовсе из подвалов, и вместе с жаром заполнял весь дом. Чудилось, сей дым не от болот горящих, и зной не от земли, днесь раскаленной солнцем, все от пожара, и стольный град в огне. Служанки простыни мочили и вешали в палатах, переодевали в мокрые сорочки и прыскали водой. У ног и в изголовье стояли девки с полотнами в руках, махали, поднимали ветервсе напрасно!
Зевайте же, зевайте! боярыня просила. Авось и сон придет.
Натужно иль с охотой зевали девки. Рты разевали токмо или с подвывом, сладко, до хруста челюстей, и потягивались, с ленцой и томностью. Бывало, и дремали стоя, роняли опахала, но сон ее не брал. Напротив, становилось жарче, и от пота сорочка липла к телу. Не радость и покой она вкушала, не благостную тишь опочивальнисуть омерзение!
Тогда Скорбящая гнала всех прочь, вставала с ложа и молилась пред образами, при одной лампадке, поскольку жар свечей казался нестерпимым. И так в молитвах и поклонах зарю встречала, глаз не сомкнув ни на мгновенье, однако при сем испытывала бодрость и силу вдохновенья весь Божий день.
Но с сумерками и наступленьем ночи все повторялось вновь.
Однажды за полночь, когда сквозь смрад пробился шум и шелест и ветер заиграл дубравой по Басманной, почудилосьстуденый он, как будто бы зимой! То ль свет смутил неверный, то ль синий хладный дым В тот миг окошко распахнула, подставилась, раскинув руки
И ощутила зной.
Помилуй, Пресвятая! воскликнула с надеждой. Душа изнемогла, нет боле мочи
Сними одежды, ей голос был. И почивать ложись.
Смущаясь и с собою споря, Скорбящая стянула плат с волос, шнурочки распустила и обнажила плечи, веригами обложенные.
Чуть уж сорочку не сняла, ан спохватилась и прикрыла грудь.
Возможно ль без одежды? Стыд какой
Возможно, преблагая.
Да я же в скорби! Грех
Не плоть томится от жары и смрададуша терзается. Ее и обнажи, избавь от рубища, ложись и спи. Я храню тебя.
Но кто же ты?
Я ангел твой. Ужели не признала? Да вот он я, позри.
Горячий ветерок тихонько вплыл в окошко и засветился вдруг, как нимб иль полумесяц. Прохладой опахнуло, духом весенних трав, и вместе с ними утраченный покой пришел в опочивальню. И не колеблясь, боярыня спустила вниз сорочку, оставила ее, как выползок змеиный, и шагнула к ложу.
И вериги сбрось, снова голос. Вон как истерла тело
Нельзя мне без вериг, промолвила она, ощупавши рукою суровые узлы. Телесный жар, томленье, грезы
Поелику душа живая. Ужели хочешь, чтоб на ней рубцы и язвы были, что на плоти?
Нет, не хочу Да и боюсь сего!
Сними и брось.
Но как одолею искус? Чем потушу огонь, палящий вдовью душу? И существо?..
Владыка мой! печалуясь, взмолился ангел. Ратуя за Тебя и святости ища, сия жена становится безбожна. Твой промысел, огонь животворящий ей чудится греховным! Так вразуми ее, дай знак. Не то с водою грязной и чадо выплеснет
В тот миг крепчайшие узлы распались, и сеть из вервей конских осыпалась к ногам. И стиснутая грудь, изъязвленные перси расправились, но сквозь коросты, будто млеко, кровь просочилась
Ей устрашиться бы, да к образамона же вздохнула вольно, рукой коснулась ложа, подломилась и, повалившись томно, мгновенно облачилась в сон.
Однако сквозь веки ей неотступно зрим был тот золотистый светсуть ангельский, а к нему, подобно нити серебра, приплелся звук пастушьей дудки, глухой и чуть печальный.
Кто так играет чудно? как будто бы спросила.
Се не иградуша твоя воспела, шепнул на ухо ангел. Се глас души
Вот если б не во сне, а наяву послушать Однажды ночью ко мне явился странник На дудочке играл
Ужели помнишь? Минуло столько лет
Шесть лет и двадцать пять недель
Ну что ж, добро. Коль жаждешь наявууслышишь скоро. А в сей час внимай всему, что сон тебе принес.
Скорбящая не ведала, сколь долго продолжалось диво: минуту-две иль день-другой. Когда же очи отворила, увидела восход и серый дым, и в тот час вкусила гарь и душный знойвсе то, что прежде было. Но ощутила не свет сияющийгорящий взор.
Кто здесь? спросила и замерла. Взгляд был мужской, пытливый, недовольный
Как ты посмел войти? Ты кто?
Ятвой отец духовный
Помилуй Боже!.. Откуда ты? И кто впустил в опочивальню?!
А сам вошел! Тень Аввакума в изголовье чуть выросла и расплылась. Лежишь тут Вид срамной! Вериги!.. Где власяница?
Право, не знаю. Вросла, должно быть, в тело
И окошко настежь! Вон дыму напустила!.. Кому открыла? И кого ждала?
Скорбящая в сей миг приуныла, но гордость не уняв, со вздохом обронила:
Мне душно сделалось. И чудилось, пожар
Словно забыла, что ангел ей являлся.
Когда довлеет плотьмолиться след! Не тело баловать, но душу.
Молилась я
В сем образе молилась? Вериги снявши?.. Тьфу, стыд какой! Хотя бы срам прикрыла!
Никто ж не зрит. Она чуть потянулась. А тысуть призрак Сон.
А ежели я есть? Стою живой?
Да полно Когда ты снишься, я все гадаю: к добру ли, к худу И вот в сей час Ты с чем ко мне явился?
Накинь покрывало! взмолился он. И не ввергай во грех! Блудница
Ужель под своим кровом?.. В опочивальне?.. Ужель я в доме не хозяйка? Боярыня, однако, натянула простынь и укрыла плечи.
Скуфейку сняв, отец духовный огладил волосы, привычною рукой хотел поправить цепь на шее, однако не было ее. Лишившись сана, он не отвык еще от знака властисуть креста.
Взор Аввакума стал смиренным.
В сем доме?.. В сих стенах ты хозяйка. А яв душе твоей. Не ты ль, Скорбящая, просила слезнобудь мне водителем духовным? Не дай погибнуть, осиротела я и слепну!..
Просила
И что же, дочь моя? Так укрепилась в вере? Прозрела, обрела покой и ныне я не нужен?
Боярыня укуталась плотнее, сжалась, почувствовав озноб.
Слаба я, отче И без тебя мне боязно. Как будто бы в лесу, одна и мрак ночной Все время жду: придешь и выведешь. А нет тебя, духовник. Ты муки терпишь в Пустозерске Может, отмучился? Явился мертвый?
Открой глаза-то!.. Ужель не зришь живой!
Живой вошел бы через двери, а то в окно залез Не в первый раз твой дух является, и образ Влетит вот так в окно и сядет. И мы беседуем подолгу, всласть Бывает, спор меж нами, ссора, да все добром кончается. Я рада
Но что-то радости не зрю!
Да как всегда застал врасплох Я же в своей опочивальне.
Тем паче! Как учил тебя? Идешь ко снувериги не снимай, три рубища надень, да не шелковых, кои ласкают тело, а холстяных иль вовсе из поскони. И ложе устели не пуховой периной и полотномрогожей лыковой, полено в изголовье А прежде помолись и положи поклоны, сот пять ли, шесть. Измучай тело! Отец духовный всхмурил бровь и, посохом достав сорочку, брезгливо отшвырнулкак будто впрямь змеиный выползок. Вошел в окно! На то причины есть Но что позрел? Позор и срам греховный! Тьфу! Почто изрезала вериги?
Она вдруг просияла и, забывшись, приспустила простынь, крест наложила двоеперстный.
Святая Богородица!.. Се ангел был! Ей-ей, ко мне являлся мой ангел! Вначале глас его раздалсясними одежды
И ты послушала, сняла?
Нимб засветился, желанная прохлада И звук пастушьей дудки!
Се искус был, чумная!
Да нет же, Аввакум! Откуда тогда истинная радость? Отдохновение и сон божественный?.. Как будто бы летала! И всюду зрела свет золотистый. Вот токмо пробудиласьтут и ты явился.
Что зрела ты, слепая? Отец духовный застонал и стал молиться в угол. Спаси ее, Христос Заблудшая овца
И тотчас Скорбящую обуял страх, душа птенцом бесперым свалилась из гнезда и пала в пропасть.
Неужто бес прельстил?..
Во ангельском обличии явился!..
А мне сдается, ангел приходил. При мне он помолился Богу, и власяница спала, рассыпалась в куски.
Ох, чадо несмышленое! загоревал духовник. Не разлучили б наснаставил, уберег, предупредил! А ныне как?.. Далече я!
Да полно, Аввакум! Ужели я не зряча? Суть, ангел мне явился!
Убитый горем Аввакум встал на колена, навзрыд заплакал и взмолился:
О, Боже правый! Когда б в потемках смрадных не жила душа, посмел бы диавол к ней явиться? Моя во всем вина! Ведь я отец духовный, а дщерь моя во мраке! Увы, увы мне! Не протопоп я суть, не душевидецчервь недостойный. И ныне яраспоп!
Скорбя и негодуя, она оделась в рубище, плат повязала и собрала остатки власяницыверевки конские с узлами.
Прости меня, слепую! Не разглядела я И даже в миг сей глазам своим не верю: ты чудишься, подобно ангелу? Иль тоже прелесть бесов?..
Духовник не внимал, слезами обливаясь, каялся со страстью, и взор его мертвел.
И не овца в грехах погрязла, но пастырь грешен! Я блуд творю! Геенна огненная мне! Меня казни, Господь, ее помилуй!
Ну, полно, батюшка! Мой грехмне и ответ держать. Я беса не признала, смутилась светлым образом, пастушьей дудкой Ну, полно убиваться! Встань Да встань же, наконец. Я недостойная и червь земной. И ведомо: отец духовный дочерние грехи возьмет на свою душу И замолит. Но мне позволь! Сама очиститься желаю. Не разглядела искусамне наказанье должно. Приму
По тысяче поклонов еженощно, суровый пост, вериги новые сплету Все, что положишь мне.
Гордыня мучает
Не скрою Случается, болит. В сей миг мой нрав щекочет, жалит Не забывай, я сутьбоярыня, и род мой древний уходит в глубь веков
Известно мне! Соковнины! Бояре!.. Тут Аввакум привстал. Когда-то были во славе, в соку да ныне кто? Простолюдины
Не смей меня порочить, глас ее жестко зазвучал. Да, я вдова Но чьяне забывай. И кто мой деверь былкормилец государя!
Сие я слышал
Ты хоть и поп, и мой духовник, да место знай!
Не поп я ныне, а расстрига, вновь всхлипнул Аввакум. Насилие свершили, крест сняли и лишили сана Лютуют дети блядины! Жену, того гляди, заморят с голоду, детей моих в узилищах запрут
Скорбящая смирила нрав, откликнулась с душой:
Уж слышала, отец Да зрит Господь! Мучителям воздастся!.. Скажи-ка мне, к добру ли к худу ты приснился?
Я не приснился, а пришел. Из Пустозерской ссылки!
Ужели государь вернул?
Отай бежал и по своей охоте! Все более лесами, без дорог. Тонул, чуть токмо не замерз, зверями дикими едва не съеден был. К разбойникам попал и чудом токмо спасся. Духовник мой, блаженный Епифаний, остался в срубе. Горюю я о нем, молюсь, дабы свершилось чудо. Сему святому старцу отсекли язык и два перста
Ох, Матерь Пресвятая! Чего во имя сии муки? И страсти лютые?
Сие ли муки, дочь? Все страсти впереди, крепись, страдалица. Мне было откровенье. Россия на краю стоит, разверзлась бездна! Да ты сама позри! Где видано, чтоб в государстве православном отай молились, по пещерам, как первые наследники Христа? Сие в Святой Руси?! Суть, в Третьем Риме, при государе православном?!.. Иль имя емуИрод? Навуходоносор?
Молва идеттишайший
Мне жаль царя. Так грех велик, что лучше б не умирать ему. Не будет вечной жизни ни в этом мире и не в том Погубит Третий Рим!
Да Бог с ним, с Римом. Хоть нас бы не сгубил
Безмудрая овца! застрожился духовник. А ведаешь ли ты, что есть суть Третий Рим?
Я слышала, красот необычайных сей град и государство. Когда читаю в книгах, бывало, мыслювот бы позреть!..
В свое окно позри! После паденья Византии Москва суть Третий Рим!
Она смутилась ненадолго.
Добро, коль так. Должно, ты лучше знаешь, чем я Весьма прелюбопытно узнать бы вот, зачем ко мне явился? Сижу, гадаю Кормилица все сны мне толковала, а ныне нет Агнеи и некому утешить На что ты мне приснился? Ну, ежели в образе твоем и в самом деле сатана пришел? Чтоб искусить?.. Кормилица моя б узрела и распознала сразу, а я не вижу, должно, душа слепа.
Да как ты смеешь?! ахнул Аввакум. Подозревать меня?.. Ума куриного, а спеси и гордыни!.. Старуха темная б узрела! Да ты и впрямь слепа и растеряла ум! Отверзни очи: се есть я!
Что есть во мневсе от тебя: вериги, разум, крепость веры, покорно молвила она. Агнея лишь вскормила млеком и взрастила плоть. Она не книжница, однако же мудра и с ведома. Поставить рядомвот бы потягались Далече ныне все, все бросили меня: Агнея в Кострому ушла, тебя услали в Пустозерск Добро, хоть дух твой иногда приносит с дымом. И коли принесло, что тут ворчать на дочь? Сердечною беседой бы потешил
Он стал послушным и блаженным.
И впрямь! Ты уж прости меня. К царю бежал, замыслил упредить и слово ему крикнуть, а прокричал тебе Уж не сердись, а лучше расскажи, как сын твой, Глебович Иван?
Помалу подрастает
Который год ему?
Тринадцатый пошел
Да, мал еще, чтоб оженить А часто ль в сенях, при дворе бываешь? Зовут иль не пускают?
Зовут, да что мне сени? Как Марфа примерла, там суета. Всяк норовит сродниться с государем. Княжен, боярышен полно, по дням стоят
Духовник на минуту замер, и четки в пальцах задрожали.
Невесту ищет царь?.. И что, нашел? Избрал кого?
Избрал, да сие держит в тайне.
И знаешь, кто она? Духовник чуть дышал. Известно имя?
Нет тайны на дворе, кою б придворные не знали Известно всем, Нарышкина Наталья, суть, Кирилла дочь.
Согнулся Аввакум и опустил главу.
Увы, увы мне! Опоздал! Стащил шапчонку и заплакал. Коли избрал, то не отступит. Беда, беда идет! Скончанье света! Ой, лихо!
Но в чем беда?
Слепая ты, не зришьцарь ведьму выбрал!.. И женится теперь Жена ему родит навзрыд духовник плакал, наследника престолаотродье сатаны!.. Врожденная болезнь корежить будет тело. И изверг сей!.. Сам назовется император! И станет править Русью Заморский утвердит порядок, все обратится в тлен. И рухнет Третий Рим!
Свят-свят-свят! Ей сделалось знобливо. Чудно ты говоришь И страшно.
Провидцу и моему духовнику было видение
А кто твой духовник?
Да старец Епифаний.
Чудно Мне мыслилось, духовник твой, суть, сам Господь. А вышлосмертный
Прости ее. Распоп перекрестился. Хоть и боярыня, но баба!.. Ужель о старце не слыхала? Воистину святой!
Коль ты сие изрек, знать, так и есть, покорно молвила она. И что же сему старцу привиделось?
Руины зрел и басурман. Московия в огне Ужель не чуешь дым?
Да, право, чую Но сказывают, се болота горят окрест.
Не удостоил взглядом, лишь слезы вытер и тяжко так вздохнул:
Увы, увы мне Адский пламень! Покуда он в земле, дымок один курится Но час придет, и вырвется наружу
Избавь от сих речей! Я вдовая жена и матьне богослов и не философ. Мне сына следует растить, боярина и мужа государю. Вот мой удел. Сие и подвиг.
Прости же, Господи, ее! Не ведает, что рещет. Он к образам пошел и крикнул гневно:Сейчас же прикуси язык поганый! Антихрист в дверь стучится! Он поднял перст. Ужель не слышишь и не зришь? Дверь отворят и впустят Кому растишь ты сына? К кому служить пошлешь? Какому государю?.. Помысли же, боярыня: бывая при дворе, кого ты чаще зришь? Боярство думное? Стрелецких воевод? Мужей, прославленных на деле государя?.. Или попов заморских? Митрополитов греческих и прочих? Кто ныне по утрам толчется в царских сенях? Кроме невест для государя?
Пожалуй, что попы с иных земель
Или своих не вдосталь? Приходы оскудели, монастыри, и некому молиться в алтарях и требы воздавать?
К чему ты клонишь?
Годи, Скорбящая, поймешь Есть среди них митрополит один, с копытом и рогами. А именем Паисий Лигарид
Знавала Богообразный он и кроткий нравом. Тремя перстами крест кладет Иного же не зрела.
Поелику слепая!.. Да в том ли суть, как сложены персты? Что два, что три Коль вера истинна, сие не важно! Хоть мысленно крестись, как старец Епифаний Я о другом толкую. А ведомо тебе, какой товар привез сей кроткий старец и чем торгует?.. Тебе, наперснице придворной, должно бы знать. Травою бесовскоютабаком! Сам зелье в трубке жжет и дымом дышит вот эдак-то пускаетфу да фу!.. И паству учит! Суть, причащает огнем и смрадом!
О, Господи, прости!..
Ты же глаголишьсей огнь и дым с болот А это знак! Нам, слепошарым и в грехах погрязшим! Да кто же ныне внемлет? Отец духовный затворил окно и обернулся. Все разбрелись. Кто смерть принял, дабы не ведать мук, кто предал, с сатаной смирившись, а иные многие в пустынях спрятались, уединились Нас двое нынеты и я.