Никич, вспомнит Кир, а ведь ты у меня пачку «Винстона» занимал
Когда это?!
Тогда.
И чтоне отдал? с интересом спросил Игорь.
Не-а.
Тогда понятно, сказал ему Игорь, почему мы до сих пор с тобой шароебимся! Нас из-за тебя в рай не пускают. Долги надо вовремя отдавать, понял?
Кир дал Никичу сигарету, тот попробовал затянуться, но у него ничего не вышло. Кир растоптал окурок, и они пошли обратно в свое купе. Мужик уже забрался на верхнюю полку и спал, подложив под голову портфель. Девушка лежала на нижней, отвернувшись к стене, и тоже спала или притворялась, будто спит. Ресницы ее подрагивали. Теперь, когда она сняла очки, было видно, что она красивая. А тетка все ела и ела. Столик был усеян хвостами от воблы, огуречной кожурой и хлебными корками. Кир сел рядом с ней и стал отстегивать протез. Тетка аж перестала есть, как это увидела. Сейчас она спросит, что со мной такое стряслось, подумал Кир, и я затолкаю все эти объедки ей в хавальник.
Господи, сказала тетка. Ты вы Послушайте Я могу на верхнюю Я аэробикой занимаюсь
Спасибо, буркнул Кир.
Он торопливо подтянулся на руках и запрыгнул наверх. Никич залез на багажную полку и там свернулся клубочком среди чемоданов и сумок. А Игорь сел на краешек полки рядом с девушкой. Она дышала ровно. Игорь осторожно нагнулся и понюхал ее светлые волосы.
Не там нюхаешь, сказал Никич.
Где хочу, там и нюхаю Отъебись.
Девушка беспокойно зашевелилась во сне. Игорь отпрянул от нее. Девушка повернулась на спину и раскрыла близорукие глаза, она смотрела прямо в лицо застывшему Игорю. Кир протянул руку к выключателю и погасил свет. Потом он снял куртку и накрылся ею. Он опять забыл выбросить письмо Морозова, оно лежало в кармане вместе с другими бумажкамиадрес Славки, еще разные адреса пацанов, московские и всякие, этих бумажек у него было до черта.
Поезд прибывал на Казанский вокзал. Ехать было еще с полчаса, но тетка уже выволоклась со своими сумками в тамбур; Кир сидел у окна и смотрел на проплывающую мимо и покачивающуюся Москву.
Вы в Москве раньше были? спросил он.
Девушка, сидевшая напротив, удивленно и недобро на него поглядела поверх очков, но все-таки ответила:
Да, и тут же уткнулась в свою газету.
Дура! Кир не ее вовсе спрашивал, а Игоря с Никичем, и они тоже ответили ему: Никич сказал, что был множество раз, а Игорь сказал, что ни разу. Сам Кир не знал, как считать, был он в Москве или нет. В Чечню их везли через Москву, в Москве и ночевали, в какой-то части. Можно сказать, что он Москву видел сквозь дырку в брезенте.
Когда они прошли с перрона через здание вокзала в город, Кира против воли поразило, какая Москва громадная и быстрая. Еще ни свет ни заря, но народу просто прорва, и все куда-то страшно торопились. Рассвет вставал серый, с мелким дождиком, но и эта серость была какая-то бодрая, энергичная. Казалось, что у всех здесь есть интересное занятие и бабла немеряно. Остаться бы тут, да только кому я тут нужен? Размечтался Как будто они не возьмут меня да нет, обойдется. О том, что его могут и даже непременно должны взять, Кир как-то не очень думал, арест он не воспринимал как неизбежное последствие убийства, он привык к совсем другим последствиям таких поступков. Да и убийство было какое-то ненастоящее, он почти забыл о нем, будто все ему приснилосьбанка с помидорами, злое лицо начфина, хлюпающий звук, с каким шашка вошла в начфиновское горло. Он развернул бумажку и прочел адрес Славки.
Ты Москву знаешь, сказал он Никичу и показал ему бумажку, веди.
Ста-лак-ти-ты, прочел Никич.
Что это еще за название?
Это в пещерах такие ледяные сосульки. Сталактиты и сталагмиты.
Все знает, блин, сказал Игорь.
Не знаю я такого места в Москве. Таксисты знают. Они все знают. Да только рано. Он дрыхнет еще, и жена дома. Она скоро уйдет. Может, погуляем?
А я хочу на Красную площадь, заявил Игорь.
Хули ты там забыл?!
Должен же человек хоть раз в жизни увидать Красную площадь.
В чем-чем? В жизни? заржал Никич.
Погодите, остановил их Кир, надо подарок купить.
Еще одну шашку, что ли? Не нарубился?
Не ему. Ему-то уж не судьба, видно. Дочке. Дочка у него. Три года. Маленькая.
Может, хватит подарков? занудным голосом спросил Никич. Ты уже купил одини чем, блядь, кончилось?
Купи ей сразу калаш, посоветовал Игорь, скаля зубы.
Ладно. Есть универмаг «Детский мир», сказал Никич, можно съездить Не, я вспомнил, тут есть ближе большой магазин, «Московский» называется, открыт круглые сутки. Хряем туда.
Но Никичто ли после смерти память у него стала сдавать, то ли он врал, что много раз был в Москве, нетвердо помнил, как выйти к «Московскому», и они умудрились заблудиться, прямо как в анекдоте. Эта площадь трех вокзалов была уж очень большая и суматошная, как муравейник. Они кружились, бегали взад-вперед по подземным переходам, утыкаясь то в один вокзал, то в другой, и пытались спрашивать у людей, как выйти к универмагу, но никто ничего не знал, все были сами не местные. Потом Киру понадобилось в сортир (в вагоне-то было не пропихнуться), но и сортира они, обалдевшие от беготни и давки, не могли сразу отыскать.
Наше главное преимущество перед тобой, сказал Никич, нам этого не надо.
Да, сказал Кир, завидую.
Они только что описали очередной нелепый круг и стояли прямо перед входом в Ленинградский вокзал.
Кир сообразил, что в здании вокзала сортир есть обязательно, и они зашли внутрь. Этот вокзал был очень чистый и нарядный, как будто в Ленинград, то бишь в Питер, ездили одни иностранцы. Повсюду были шикарные магазинчики и кафе. Сортир тоже был такой, какие, наверное, в Кремле бывают. Кир заглянул в один из магазинчиков, где продавались книги, игрушки и всякие цацки: игрушки все были страшно дорогие, опять же как для иностранцев, но ему уже надоело искать универмаг. Он попросил продавщицу показать ему куклу в платье с оборками и вдруг боковым зрением увидел типа, показавшегося ему знакомым. Тип стоял у книжного прилавка, рядом с ним стояла шикарная длинноногая девица и полусонными русалочьими глазами разглядывала витрину с какими-то бабскими побрякушками. Тип делал вид, что листает журнальчик, а сам смотрел искоса на девицу. Лицо у него было тоскливое, русалка, похоже, наставляла ему конкретные рога. Кир узнал его: это был толстый киновед из телевизора. Сейчас он был чуть больше похож на человека, чем тогда, когда молол какую-то хуйню про мертвецов. Глупо, но Кира почти обрадовала эта встреча. Ну, не то чтоб обрадовала, а такполучалось, что он всего час в Москве и уже видел живьем человека из телевизора, вроде как знакомого. А, да в Москве такие, наверное, толпами валят по каждой улице. Киновед поднял голову и посмотрел на Кира, но глаза их не встретились: киновед глядел сквозь Кира, не видя его, будто Кир был такой же мертвый, как Игорь с Никичем, ведь киновед не верил в существование таких, как Кир, и они его не интересовали. Совершенно глупо было радоваться при виде этого жирного мудака.
Кир купил куклу, и они, сдавшись на непрекращающееся нытье Игоря, поехали глазеть на Красную площадь. Кир впервые был в метро, и оно ему очень понравилось, хотя он едва не грохнулся, когда сходил с эскалатора. Запах в метро был какой-то особенный, нигде такого не быловроде химией какой-то воняет, а приятно. Странно: он ехал в Москву заранее с таким настроением, что все там будет ему противно и тошно, тошней, чем дома, особенно москвичи, но Москва ему скорее понравилась, ощущение бодрости и ожидания чего-то не оставляло его. Теперь ему очень хотелось увидеть Славку. Если бы кто-нибудь стал говорить ему, что Славке следовало не волочь его, а нести на себе и тем самым спасти его ногу, он дал бы этому человеку в хлебало.
Пустая в этот час площадь, брусчатка. Кремль и соборы произвели на него непонятное, двойственное впечатление: все это было очень красиво и в то же время как будто ненастоящее. Такое чувство было, что ему показывают глянцевые открытки. Это, наверное, потому, что я по телевизору их сто раз видел. Не, ну клево, конечно, кто спорит. А Игоря больше всего заинтересовал Мавзолей.
Войдем, а?
Чего ты там не видел? Жмурика?
Это ж не простой жмурик, смущенно сказал Игорь.
Ну, пойди, пойди. Ручку ему поцелуй. Ляг вместо в него в гроб, полежи.
А вы?
Меня не пустят, сказал Кир.
А я твоего Ленина в гробу видел, ухмыльнулся Никич.
Игорь беззлобно послал их на хер и отправился к Мавзолею. Кир с Никичем стояли и смотрели, как он проходит мимо роты почетного караула и, не удержавшись, дергает одного из солдат за винтовку.
Придурок, сказал Никич, какой был, такой остался.
Какой?
Ебнутый. Вроде тебя.
Слушай, Никич Вы ж еще вчера ни на минуту не разлучались, не могли. Как пришитые, куда один, туда и другой. И от меня не могли Как же сейчас?
Никич пожал плечами.
Да как-то, знаешь Как будто мы постепенно силу набираем, что ли
Я думал, наоборот. Чем дальше, тем слабей.
Никич опять пожал плечами. Кир посмотрел на него.
А я? спросил он.
Что ты?
А от меня вы теперь тоже можете отвязаться?
А ты бы хотел?
Я уж привык, сказал Кир, с вами как-то веселей.
А не страшно с мертвяками?
Да нет, ничего. За шею меня только не кусайте.
Обещать не можем, сказал Никич, но постараемся.
Слушай, Никич, а вы где похоронены?
На кладбище, сказал Никич и сделал вид, что зевает. А ты думалгде?
На каком?
Вот приебался, сказал Никич и зевнул уже по-настоящему. На обыкновенном. Крестики-звездочки Я у себя дома, а Игорь
Но тут Игорь вышел из Мавзолея, морда у него была серьезная, и Никич стал по новой над ним издеваться и спрашивать, о чем они с Лениным там пиздели, а Игорь сердито огрызался. Помнится, в глубоком детстве Кир хотел посмотреть на Ленина-жмурика и потрогать его, но теперь Ленин был ему до лампочки. Он взглянул на часы: пожалуй, можно было уже начинать ехать к Славке. Выйдя с площади, они увидели киоск Горсправки, и там им объяснили, где этоСталактиты. Никич пожевал губами и сказал, что нужно на другую линию метро, и они вместо того, чтобы сразу спуститься в метро, где так хорошо воняло химией, поперлись искать вход в эту другую линию верхом, опять заблудились, кружили, утыкаясь снова и снова в ГУМ, Никич велСусанин, блядь Они вдруг вышли опять на какую-то площадь, Никич узнал место, оживился, если можно так сказать о покойнике, начал гундеть: посмотрите налево, посмотрите направо Кир ткнул пальцем наугад, в какую-то серую бетонную громадину, спросил, что это такое.
Гостиница «Москва».
А, сказал Кир равнодушно.
Когда он отвернулся, гигантское здание медленно осело и, рассыпая брызги серой пыли, сложилось, как карточный домик.
Кир этого не заметил. Гостиница, не гостиницаэто ему было безразлично. Ему больше нравилось вертеть головой и разглядывать машины, которые стремительно и бесшумно, как истребители, проносились мимопробок не было еще в этот час.
Машины сплошь были иномарки, самые крутые. Конечно, Москва. Центр деловой, блядь, и культурной жизни. Бандюк на бандюке, наворовалитак мать говорила. К ним бы К этим Я для них теперь самый подходящий кадр, убивец со стажем. Погоняло у меня будетодноногий Джон Сильвер. Или Джон Сильвер был одноглазый? Он всерьез не думал о том, чтоб устроиться в какую-нибудь группировку, просто ему нравились красивые и мощные тачки, у него-то ведь никакой тачки вообще никогда не было, а может, и не будеттеперь, когда он расшвырял все деньги. В Америке у каждого тринадцатилетнего пацана, у каждой пацанки сопливой есть тачка. Давай, про Америку еще. Побег из Шоушенка, или как его, из Алькатраса. Посадят, отсижу, там заведу нужные знакомства. Может, зря бегаю? Да я ведь и не бегаю. Но Москва так показалась ему хорошану, не видал он никогда в жизни большого города, дожив до двадцати двух лет! что садиться совсем не хотелось. Может, так как-нибудь получится, без этого. Он на одну машину особенно запал«линкольн», кажется, длинную и черную, как акула.
13
Никаких ледяных сосулек и пещер в Сталактитах не было, а одни лишь скучные дома, похожие на гигантские спичечные коробки. Квартира Славки оказалась еще меньше, чем у Кира: всего одна комната да кухня, санузел раздельный и кухня ничего, большая. Комнату Кир видел лишь мельком, она была загромождена мебелью, и там стояла детская кроватка, в которой спала дочка Славки. Жены дома не было. Кир сразу, как только Славка открыл дверь, всучил ему куклу, тот сказал спасибо, и они прошли в кухню. Рожа у Славки была озадаченная. Кир не мог понятьто ли Славка не особенно рад его видеть, то ли не проснулся еще. Славка достал из холодильника бутылку, на скорую руку приготовил закусон: селедка с яичницей. Разлил водку из бутылки в две рюмки. Бутылка была немного початая.
Во жлоб, проворчал Никич, нет бы за новой сбегать.
Игорь только вздохнул и поерзал на подоконнике, где устроились они с Никичем. Он вообще стал какой-то молчаливый и скучный с тех пор, как пообщался с Лениным. Славка взял рюмку и сказал торжественным голосом:
Ну, за встречу, Кир.
А нам? встрял Никич.
Кир ему ничего не ответил, он во все глаза таращился на Славку.
А ты что, спрашивал Славка, дома еще не был? А я вот с дочкой вожусь, она меня дядей зовет, я Ленке говорю, что это за дядя тут появился, пока меня не было
Кир залпом выпил свою водку и налил еще.
Ну, дайте вы водки! ныл Никич. Фашисты, в натуре!
За тебя, Слав, сказал Кир. Спасибо, что ты тогда
Да ладно
Никич спрыгнул с подоконника, подошел к столу и приложился носом к горлышку бутылки. Кир засмеялсятакая у Никича сделалась довольная рожа, аж завидно.
Славка посмотрел на него удивленно. Игорь тоже соскользнул с подоконника и наклонился над бутылкой; в этот момент из комнаты раздался детский заспанный голос:
Дяяя Слааа, ты где?
Машка проснулась, радостно сообщил Славка, идем знакомиться. Смотри, Машенька, какой дядя к нам пришел
Кувасный дяяя, пробубнила девчонка. Взгляд ее широко раскрытых голубых глаз устремлен был не на Кира, а на стоявшего сбоку от кроватки Игоря, который клацал затвором своего автомата: раз-два
Да ты возьми, возьми ее на руки, сказал Славка, она к тебе пойдет, я вижу.
Чего ее на руки, она ж не грудная, буркнул Кир. Он не умел водиться с такой малышнейприходилось иногда с племянниками, еще когда в школе учился, но не любил этого занятия. А теперь и подавно. Руки у него стали слишком грубые.
Возьми, возьми, настаивал Славка и улыбался с такой идиотской гордостью, словно сам эту Машку родил. Ну хоть за ручку с нами поздоровайся
До Кира не сразу дошло, что под «нами» Славка подразумевает одну Машку, так бабы говорят про своих детей: «мы покакали», «у нас головка бо-бо». Он неохотно подержал Машку за руку. Ручонка была горячая, цепкая. И вдруг девчонка с неожиданной силой вырвала у него свою ладошку и, указывая куда-то пальцем, залопотала опять:
Дяяя Хочу к дяяе
Кир обернулсяза ним стоял Игорь и, картинно выпятив грудь, как только эсэсовцы в кино делают, поигрывал своим автоматом.
Ты ей понравился, сказал Славка Киру. Тебе в пед поступать надо.
Куда-куда? хохотнул Никич.
Кукла лежала на одеяле в ногах у Машки, а та все тянула к Игорю руки, ее куда больше заинтересовал автомат.
Я ж говорил, надо было калаша ей купить
Игорь, а твои чего любят?
У Игоря при жизни было двое, мальчик и девочка. Игорь ничего Никичу не ответил.
Еще бухнуть надо, сказал тогда Никич, и они улетучились в кухню. У Машки сразу вытянулось лицо и надулись губы, и Славка засуетился: умывать, одевать, варить кашу, кормить Машу, плести косичку..
Я и тебе подарок вез, сказал Кир.
Он уже сомлел от водки (у Славки нашлась-таки еще чекушка в холодильнике), и все сомлели: расселись на ковре, как сонные мухи, и зевали. Славка пил совсем мало, но тоже почему-то выглядел уставшим. Бодра была одна Машка: скрестив ножки по-турецки, пыхтя и ковыряя в носу, она черкала цветными карандашами на листе ватманской бумаги.
Потерял? спросил Славка.
Кир неопределенно кивнул. Никич заворчал:
Ага, потерял, блин Забыл Ма-а-а-ленький такой ножичек Он раздвинул ладони, показывая, какой ножичек был маленький.