- Твою мать, - он на минуту задержался, чтобы накинуть футболку и выбежал за ней.
Он опоздал на долю секунду. Когда он выбежал на лестничную клетку, двери лифта, мягко чмокнув, захлопнулись за Анфисой.
- @#$@#$!выругался он, - черт меня дернул сделать мастерскую на первом этаже своего же дома!
Если бы мастерская была достаточно далеко от дома, Заваркин имел бы огромную фору: вот уже несколько месяцев он водил мотоцикл.
Он бросился верх по лестнице. Где-то на шестом Вселенная сжалилась над ним, и он успел заскочил в подъехавший лифт, довольно ощутимо толкнув какую-то старушку.
- Ууу, бандюган!она погрозила ему вслед узловатым кулачком.
Пока Вася ехал в лифте, он вытащил ремень из своих джинсов: иного способа справиться с психованной сестрицей, чем щелканье импровизированным кнутом, он не придумал.
Когда он ворвался в квартиру, стеклянный шкаф был в мелких осколках, а его новенький «Никон» летел в стену.
- Сука!он хотел было схватиться за голову в отчаянии, но Анфиса выхватила из груды стекла у своих ног настоящее сокровищевинтажную «Лейку», стоившую целое состояние.
Васе некогда было раздумывать. Он подлетел к сестре и отвесил ей такую мощную оплеуху, что та не удержалась на ногах. Она упала в груду стекла и под ней что-то подозрительно хрустнуло.
- Упс!она притворно всплеснула руками и засмеялась.
Заваркин, не помня себя, схватил ее за шиворот и оттащил подальше от техники. Он принялся лупить ее ремнем и ногами, куда придется, а она уворачивалась от ударов, оберегая лицо, и хохотала. Когда Вася выбился из сил, а у Анфисы закончился воздух в легких, они приостановили свою жестокую возню.
- «Лейку» я все равно разобью, - хрипло пообещала Анфиса.
- Не разобьешь, - осадил ее Заваркин.
С достойной иного применения сноровкой он стянул ее руки ремнем настолько крепко, что кисти побагровели. Он протащил ее по полу к кроватиосколки стекла впивались ей в бокаи примотал один конец ремня к кованому изголовью. Анфиса усмехнулась и довольно ощутимо лягнула его в бедро.
- Ах, так?спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, и выдернул шнур из портьеры, висевшей тут же. Он обвил им обе Анфисины ноги и намертво примотал к изножью. После чего он перевернул ее на живот, с силой вдавил ее лицо в матрас и присел на краешек отдышаться.
- Ты мне секс обломала, - он зачем-то посмотрел на свои ладони, а потом на сестру, - и ты такая беззащитная сейчас
Вася встал, расстегнул свою ширинку и стянул ее джинсы до колена. На Анфисе не было белья, и она даже не подумала сопротивляться.
Он раздвинул ее ягодицы и решительно вошел. Анфиса тихонько заскулила.
- Терпи, - прошептал ей Вася на ухо, - ты разбила техники на полтора миллиона...
Он кончил за три фрикции и, не потрудившись надеть штаны, снова плюхнулся на кровать рядом.
- Во что завтра играем?весело спросила Анфиса, поднимая голову от подушки.
- Ты разбила мою любимую камеру, - в голосе Васи не было злости, лишь легкий укор.
- Развяжи меня - Анфиса трепыхнулась, как рыба, выброшенная на берег. Вася ухмыльнулся и легонько толкнул ее, разворачивая на бок. Путы на ее ногах и руках еще сильнее впились в белую кожу.
- А ты не разобьешь «Лейку»? - спросил он, погладив кончиками пальцев короткий ежик волос на ее лобке.
Анфиса отрицательно помотала головой и примирительно улыбнулась. Вася дернул за ремень.
- Ты же знал, что я приду в пять, - сказала Заваркина, садясь и растирая опухшие кисти, - ты специально подгадал, чтобы заняться сексом у меня на глазах? Тебя это заводит?
- Я не собирался заниматься сексом, - ухмыльнулся он и легонько ткнул ее в плечо кулаком, - у меня ни на кого, кроме тебя, не стоит
- Не ври, - отмахнулась Анфиса.
- Вспомни, ты видела хоть раз хм сам процесс?
Анфиса задумалась. В прошлый вторник она отогнала баристу из ближайшей кофейни тоже на стадии поцелуев, а Васин мотоцикл лишился кое-каких деталей. В субботу девчонка с дискотеки была выставлена ею еще на подступах к кровати, а пятнадцатилетний односолодовый виски, который ее брат вкушал по воскресеньям под яичницу с беконом, был безжалостно вылит в раковину.
- То-то и оно, - заключил Вася и достал из кармана белую таблетку с буковкой. Он приоткрыл Анфисин рот, закинул в него таблетку и хлопнул по нижней челюсти, чтобы та провалилась в желудок.
- Что это?поинтересовалась она, скривившись от горечи.
- Обезболивающее, - ухмыльнулся Вася, - тебе оно явно понадобится.
- Мда, ощутимо, - она поерзала на попе.
- Ты перегнула палку
- Знаю, - согласилась она, посмотрев на кучу битого стекла и сиротливо лежащие на нем фотоаппараты, - но я верю в твой талант, который расцветет еще пуще, если ты будешь снимать на китайскую мыльницу.
- Это что, чувство вины?усмехнулся Вася. Он ухватил ее за подбородок и взглянул ей в лицо.
Анфиса отмерила большим и указательным пальцем опухшей правой руки примерно сантиметр, чтобы показать, насколько крошечно ее чувство вины.
- Врешь?вздохнул Вася.
- Вру, - подтвердила Анфиса, - мне не стыдно. Творишь х..ню, получаешь реакцию. Закон сохранения энергии.
- Это, по-твоему, адекватная реакция?!возмутился Вася.
- Ну, эта девчонка была симпатичная, - протянула Анфиса с улыбкой.
- Мда, - Заваркин мечтательно улыбнулся, вспоминая свою безымянную подружку. Анфиса отвесила ему легкую пощечину. Он засмеялся и прижал ее к груди.
- Мне нужны эмоции, - вдруг признался он.
- Я знаю, - ответила Анфиса почему-то шепотом.
- Я люблю тебя.
- Я знаю, - Анфиса отпрянула и с негодованием уставилась в его глаза цвета агата, - тогда почему ты меня все время бьешь?
- Потому что больэто единственное, что ты можешь почувствовать.
В голосе Васи было такое отчаяние, которое никак не отражалось на лице, что Анфисе стало не по себе. Она отвернулась от него и принялась развязывать узлы на своих ногах. С тех пор как появилось документальное подтверждение ее якобы бесчувственности, которое выписал некомпетентный коновал-мозгоправ, Вася не находил себе места.
- Неправда, - сказала она, справившись, - я еще пауков боюсь.
- Неправда, - передразнил ее Вася, снова притягивая к себе, - никаких пауков ты не боишься. Я видел, как ты, встретив одного на балконе, одним движением растерла его в пыль.
- Но это не значит, что я не испугалась, - улыбнулась она, прильнув к его груди.
Они посидели молча минут пять, в течение которых Анфиса что-то соображала: она хмурилась, почесывала нос и то и дело поглядывала на Васю.
- Ну чего?не выдержал он.
- А что если?она села, поморщившись от боли, и вгляделась в его лицо.
- Что?нетерпеливо усмехнулся Заваркин.
- Что если ты дашь мне одну ночь?весело спросила Анфиса, гордясь своей выдумкой, - целую ночь, после которой ты поймешь, что я - не бесчувственный хлам, и поверишь, наконец, в то, что я тоже тебя люблю?
Заваркин сощурил глаза и вытянул губы трубочкой. Этот жест означал, что он оценивает риски.
- Идет, - согласился он, - сегодня?
- О, нет, - с содроганием сказала Анфиса, потерев зад. Вася засмеялся.Пусть это будет субботняя ночь. Обломаю тебе своей любовью какое-нибудь свидание
Вася снова засмеялся. Идея пришлась ему по нраву.
- А что если не выйдет?спросил он, вдруг став серьезным.
- Тогда разойдемся по свету искать счастья, - Анфиса была уверена в себе, - может, попробуем встречаться с другими людьми
- Я попробую, а тынет, - отрезал Вася.
- Почему я не могу тоже с кем-нибудь встречаться?
- Если ты меня бросишь, я тебя убью, - мрачно пообещал Заваркин и для пущего эффекта щелкнул своим раскладным армейским ножом у нее перед носом, - поняла?
Анфиса поняла, что он не шутит, и осторожно кивнула. Она всегда знала, когда нужно остановиться. Она встала, натянула спущенные братом джинсы, и прошла на кухню.
- Не смей есть!крикнул Вася ей вслед.
- Чего это?ее филейная часть уже торчала из-за дверцы холодильника.
- Потому что ты не хочешь!
Вася соскочил с кровати и запутался в собственной одежде. Времени, в течение которого Вася разбирался со своим туалетом, хватило Анфисе, чтобы запихать в рот целую куриную ногу.
- Прекрати это делать, слышишь?велел Вася.
- Что делать?притворно удивилась Анфиса, оббежав барную стойку и остановившись напротив брата, - я ем!
- Ты не ешь, - негодовал он, - ты обжираешься! Причем мне назло!
- Я ем, когда расстроена, - засмеялась она.
- Ты не можешь быть расстроена, тыбесчувственный хлам!
Он кинулся вправо, но проворная Анфиса, обогнув стойку слева, ухватила из холодильника бургер, и, хохоча, забралась на кровать.
- Это даже не вкусно, - скривился Заваркин, подойдя к ней, - дай хоть разогрею
Анфиса отрицательно помотала головой, откусила от чизбургера огромный кусок и принялась прыгать на кровати.
- Дура!резюмировал Вася, - опять же блевать потом пойдешь
- Пойду. Что мне еще остается? - пообещала его сестра, откусывая еще один здоровенный кусок, - а еще я пойду на день рождения к губернатору. И ты тоже.
- Еще чего!буркнул Вася.
Анфиса спрыгнула с кровати и вложила ему в руку пустую обертку, после чего завернула в банный закуток и, склонившись над унитазом, сунула два пальца в рот.
- Не смей этого делать!Вася выдернул руку у нее изо рта, но было поздно. Содержимое желудка, которое еще даже не успело потерять своей первоначальной формы, упало в воду.
- Зачем ты это делаешь?спросил он и сгреб ее в охапку. Анфиса и не думала вырываться.
- Хочу хоть что-то контролировать в моей жизни.
В ее глазах он увидел то, что не видел уже много-много лет. Ненависть. С таким же лицом она однажды кинула спичку в связанных и облитых бензином обидчиков. Вася растерялся и отпустил ее. Она обогнула его и угнездилась на барном стуле, подперев мрачное лицо кулаком.
- Брось, Асенька, - ласково сказал он, обнимая ее сзади. Ее спина была неестественно напряжена. Что ты будешь без меня делать?
- Заведу кошку, - мрачно откликнулась она, - буду носить красное и не буду фотографироваться. Никогда.
Заваркин поцеловал ее в основание черепа, и короткий ежик волос на ее затылке приятно пощекотал ему ноздри. Он не сможет жить, не вдыхая ее аромат: сладкий запах ванили и яблок, приглушенный никотином и сглаженный свежим ветром. Если он не сможет больше поцеловать ее холодную белую ладонь, когда она сервирует его воскресный завтрак, или коснуться ее татуированной правой лопатки, поправляя ей подушку во сне, зачем тогда ему жить?
И зачем тогда жить ей?
Глава четвертая
Зульфия пробиралась по неосвещенной улице и отчаянно трусила. Она только что не решилась сесть в такси, заподозрив в нем подставу: ей почудилось, что водительспециально посланный за ней человек, который завезет ее в лес, убьет и закопаеткак и пообещал ей господин Барашкин, вице-губернатор, ответственный за информационную политику в регионе.
Зульфия получила фотографии от Заваркиных тем же вечером. Те, что сделала Ася, были скучными и пошлыми, как жизнь обычного непривилегированного населения Дубного: на них был завален горизонт, запечатлена отекшая Оленька с сальными волосами и какие-то печальные бабульки с пустыми баклажками.
Фотографии, что отщелкал Василий, были шедевром: красивые нарядные смеющиеся люди, фланирующие с бокалами вокруг огромного бассейна, в котором резвятся их дети. Вася, работавший в своей уникальной мрачноватой манере, поймал очень живописные моменты: на полного мужчину упал солнечный луч, отчего его лицо выглядело как масляный блин, одна эффектная женщина скривилась в адрес другой, пришедшей в похожем платье, и еще множество других моментов и моментиков. К тому же, после обработки день рождения губернатора стал выглядеть гротескно: как бал вампиров, которые празднуют какую-нибудь Великую Полночь, насосавшись человеческой крови. Даже блики заходящего солнца, играющие в их бокалах, разжились своим подтекстом: светило осуждающе выхватывало из сгущающихся сумерек тех, кто питается чужими жизненными соками.
Пройдя через Васин объектив, как сквозь кривое зеркало, даже прелестное русоволосое и большеглазое созданиеСоня, губернаторская дщерь, десяти лет от родустала выглядеть маленьким избалованным вампиренком. Вася поймал ее жизнерадостную улыбку в нужном ракурсе, превратив в хищный и издевательский оскал. И даже бассейн, в котором она плавала на надувном крокодиле, плескался оскорбительно. Губернатор Кравченко, к сожалению, в кадр не попал, но это было и не нужно: его жилище, его семья и друзья были весьма узнаваемы.
Зульфия тогда глубоко вздохнула и выложила в онлайн-версию газеты «Причудливые новости» почти все фотографии, перемешав их между собой. Ее взору открылась такая впечатляющая картина, которую простому люду мог обеспечить только канал «НТВ». В момент, когда она увидела ленту, она поняла всю гениальность своей затеи с привлечением Заваркиных: они уловили и засняли то, что она очень хотела, но не могла сказать словами.
Зуля решила не растекаться мыслью по древу и не портить статью морализаторством и собственными впечатлениями, а представить читателю только сухие факты. Зульфия просто процитировала Ольгу Алексеевну и еще парочку местных жителей, вставила «Без комментариев» от водоканала и пресс-службы губернатора, даже не задав ни одного риторического вопроса, вроде банального «доколе?». Она подготовила материал в номер печатной версии «Причудливых новостей» и стала ждать.
Однако, эффект от статьи превзошел даже самые смелые ее ожидания. На нее обрушился шквал звонков от благодарных дубнинцев и пылающих праведным гневом жителей города Б, от пресс-служб, которые хотели забрать назад свои «без комментариев», от своего собственного начальства, которое невнятно злопыхательствовало. Ей даже позвонил какой-то чинуша, «главный по воде» и угрожал судебным разбирательством. Ото всех она легко отбилась одной и той же фразой: «Переиграть ничего нельзя». Кроме «водного» чинуши: ему она намекнула, что его хамские слова записаны на диктофон, и она не постесняется предоставить этот файл суду и общественности. Тот фыркнул и бросил трубку.
Несмотря на то, что все в ее статье было чистой правдой, она поняла, что переступила некую черту, а именно: наехала на того, кого всуе упоминать нельзя.
Как назло, в момент, когда она это осознала, ей позвонили от вице-губернатора, и непререкаемым тоном уведомили, что ее аудиенция у господина Барашкина, назначена на завтра на четыре часа дня. Явка обязательна.
Такую головомойку, которую ей закатил этот властвующий муж, можно было сравнить разве что с публичной поркой в детском саду. И то, и это наказание Зульфия перенесла стоически, гордо неся голову, не сутулясь, не вымолвив не единого лишнего слова. Но внутри у нее кипела и бултыхалась лава, то и дело обнажая крохотный каменный островок, составленный из ее страха.
На цокольном этаже паба «Медная голова» была ресторация. Темно-зеленая прохладная зала была разделена глухими перегородками темного дерева на множество кабинок. Они были украшены пластиковым трилистником и надежно укрывали посетителей от глаз друг друга.
- Ты чего мрачная такая?спросил Вася.
Заваркины заняли угловую кабинку. Вася уже вкушал какую-то выпивку янтарного цвета, а Ася рассеянно рисовала пальцем листок клевера на густой пене ирландского стаута, заполнявшего ее высокий стакан. Другой рукой она гладила Васю по голове. Она и раньше так делала, но теперь Зуля заметила в этих легких ласках отнюдь слишком много сексуального и в который раз мысленно отругала себя за то, что раньше не догадалась об их отношениях.
- Барашкин мне угрожал, - Зульфия нервно скомкала салфетку.
- А кто у нас Барашкин?поинтересовалась Ася, отпив из бокала.
- Местный Геббельс, только тупой, - ответствовала Зульфия и заказала пива у подошедшей официантки.
Барашкин был на вид совершенно обычным мужчиной. Короткий вихрь из соломенных волос, обрюзгшее тело, глубокие носогубные складки, обвисшие брылья и дорогой костюмвсё выдавало в нем серьезного человека. Но Зуле он показался крайне неприятным, в основном, из-за того, что в процессе разговора он покраснел жуткими лихорадочными пятнами.
Когда Зуля вошла в его кабинет, он копался в бумагах и не обратил на нее никакого внимания. Зуля, твердо решив не робеть, подошла к длинному полированному приставному столу, выдвинула кресло из середины, церемонно уселась, стараясь не выдать своего волнения слишком поспешными движениями, и уставилась на Барашкина.
Всё, что он сказал ей, слилось в ее памяти в огромный, вонючий, бесформенный и пульсирующий комок, из которого Зуля могла вычленить только те обрывки, что зацепили ее больнее всего.