Уложив последние вещи и переодевшись для путешествияв бежевый в талию костюм излюбленного королевой Александрой стиля, с изумительной широкополой шляпой на голове, Селия побежала наверх, в детскую. Там было тихо. Селия украдкой отворила дверь дневной детской. Нэнни сидела у огня и штопала какие-то вещи. Она поднялась и прижала палец к губам:
Все крепко спят, леди Селия. Знаю, что вы хотели с ними попрощаться, но, думаю, их сейчас лучше не трогать. Они только расстроятся, если вас увидят.
Да, наверное, согласилась Селия, но я не буду их будить, Нэнни, просто взгляну на них. Я же не увижу их больше трех недель!
Тогда зайдите лучше к близнецам, вот что, предложила Нэнни, а к Барти не нужно.
Почему?
Да она тут плакала. Маму звала. Ну, вы знаете, иногда с ней бывает. Я ее приласкала, прочитала ей сказку, и она вроде успокоилась. Но если она проснется в общем Лучше не рисковать и не тревожить ее.
Да. Да, пожалуй, ты права. Господи, бедная маленькая Барти! Иногда кажется
Да не волнуйтесь вы о ней! Она все время весела, как майский день.
Надеюсь. Ой, а времени-то сколько! На секундочку загляну к близнецам и
Селия проскользнула в ночную детскую. Близнецы лежали тихо и сладко спали в стоявших рядом кроватках. Они засыпали, только если видели друг друга. Однажды, когда Адель болела, доктор, ошибочно заподозривший скарлатину, предписал изоляцию, и кроватку Адель перенесли на другой этаж. Обе девочки полночи ревели, пока Нэнни, которую вдруг осенило, не сунула в каждую кроватку по маленькому зеркальцу. Близнецы в изумлении уставились каждая на свое отражение, прижатое к перекладинам кровати, и уснули.
Селия улыбнулась с полными слез глазами и мысленно поцеловала обеих девочек. Она ненавидела расставаться с ними. Всякое ведь может случиться
Дорогая, идем. Мы опоздаем на поезд.
Иду, иду До свидания, Нэнни. Спасибо за то, что ты у нас такая замечательная. Увидимся через три недели. Оливер, а где Джайлз? Надо с ним попрощаться.
Он ждет внизу, хочет помахать нам на прощание.
Он расстроен?
Нет, держится молодцом.
Я спущусь, сказала Нэнни, убедиться, что с мальчиком все в порядке.
Спасибо, Нэнни. Дорогая, идем же, поспеши.
Джайлз, милый мой, до свидания. Будь умницей. Мы привезем тебе из Америки много-много подарков. И пригласим Мод и ее братьев приехать к нам погостить. Ну, обними маму покрепче.
Желаю тебе хорошо провести время, мамочка. Джайлз послушно обнял ее. И папе тоже.
Непременно, старина. Ну, дорогая, машина ждет. Трумэн уже все загрузил. Я не шучу, мы и в самом деле можем опоздать на поезд.
Иду, иду, уже иду.
Вам действительно надо ехать? вдруг спросил Джайлз.
Да, конечно надо. Ты и сам знаешь. Ну же, Джайлз, не плачь, будь мужчиной. Маму расстроишь.
Джайлз прикусил задрожавшую губу. Он проводил родителей до двери и остановился между Нэнни и Брансоном, держа их за руки.
Счастливого пути вам, сэр, сказал Брансон, и вам, леди Селия.
Спасибо, Брансон. Вы и оглянуться не успеете, как мы вернемся.
Джайлз неожиданно высвободил руки и рванулся к Селии. Его маленькое личико дышало волнением.
А ты попрощалась с Барти и близнецами?
Да, конечно. Я заглянула к ним на минуточку. Они все спали.
Джайлз взглянул ей в лицо и тихо прибавил:
Значит, Летти была права насчет Барти.
Селия остановилась и замерла, затем наклонилась и заглянула сыну в лицо:
Что ты имеешь в виду, милый?
Селия, ради всего святого, поехали наконец, прошу тебя!
Нет, Оливер, подожди. Это важно. Джайлз, так насчет чего Летти оказалась права?
Она сказала она сказала
Селия!
Что сказала Летти?
Нэнни подлетела к Джайлзу и сгребла его за руку.
Джайлз, не расстраивай маму. Ни к чему ей сейчас волнения.
Что сказала Летти, Джайлз?
Он не ответил, взглянул на Нэнни очень проницательно. А затем произнес:
Она сказала, что ты не откажешься от путешествия из-за Барти.
Что? Что это значит?
Мистер Джайлз, я сказаланет!
Джайлз, что она имела в виду? Почему я должна отказаться от путешествия из-за Барти? Я не понимаю. Летти еще что-нибудь говорила?
Селия, я поехал! Встретимся на станции.
Джайлз?!
Мистер Джайлз!!!
Летти еще что-нибудь говорила?
Она
Джайлз, объясни мне, пожалуйста.
Она сказала, что ты не откажешься от путешествия из-за Барти. Несмотря на все твои Его голос дрогнул, но затем окреп, и Джайлз выпалил:Несмотря на все твои разговоры о том, что Бартичасть нашей семьи.
Джайлз, вымолвила Селия и сразу почувствовала, словно проваливается в глубокую черную бездну, я не понимаю. Почему Летти так сказала? Почему я должна отказаться от путешествия из-за Барти? Ведь на то нет причин. Она же не больна, в конце концов Она больна?
Часть вторая19141918
Глава 9
Умерла! Оливер, какой ужас! Что же нам делать? Может быть, тебе съездить туда А что стряслось?
Видимо, у нее случился выкидыш, сказал Оливер, поднимая глаза от телеграммы, которую им только что доставили. Больше я ничего не знаю. Похороны на следующей неделе. Конечно, мне бы хотелось поехать туда, но это совершенно невозможно. Успеть в срок просто нереально.
Конечно нет. Бедный Роберт. Бедняга, бедняга. Надо же, выкидыш! А ведь в прошлый раз все шло так хорошо. По-моему, ей былосколько? сорок пять. Но даже и в этом случае
Что ж, единственное, что мы можем сделать, это написать Роберту, добавил Оливер и вздохнул. И поехать повидаться с ним, как только сможем. Все это очень печально. Она мне так нравилась. Я уважал ее, это была чрезвычайно умная женщина. Я Мы многим ей обязаны.
Да, согласилась Селия, которая иногда противилась вмешательству Дженетт в дела «Литтонс» и нескрываемому восхищению Оливера этой женщиной и теперь чувствовала себя виноватой. Дженетт прекрасно к нам относилась. И мне она тоже нравилась. А как было весело, когда она приезжала к нам в гости прошлым летом, со всеми детьми. Она была полна жизни, я не могу представить ее о господи. Как жестоко! Я немедленно напишу Роберту. А эти несчастные мальчики
В самом деле, сказал Оливер, пережить такой кошмарпотерю обоих родителей. Селия, да что ж это за страшная неделя такая: убили эрцгерцога, миру грозит война, а теперь еще и бедная Дженетт.
Да, вы беременны, осторожно сказал врач, с натянутой веселостью добавляя, что природа знает свое дело. Однако вы не должны слишком доверяться ей. Давление у вас немного выше нормы, поэтому нужно как можно больше отдыхать, миссис Литтон. В общем, сон в положенное время, долгий отдых после полудня, никаких ранних подъемов, никаких нагрузок и, разумеется, никакой он прокашлялся, никакой интимной близости. А я буду навещать вас для осмотра каждую неделю.
Не гляди на меня так, Роберт, любимый, сказала Дженетт, когда врач ушел. Я буду в полном порядке, вот увидишь. Вспомни, какой образцово-показательный акушерский случай я собою представляла, когда родилась Мод. Я прекрасно себя чув ствую. И очень счастлива и рада.
Знаю, дорогая моя, знаю. Но не могу же я не волноваться.
Ты не должен. Кроме того, это целиком моя вина. Мне нужно было в общем, нужно было настоять на том, чтобы мы вели себя осторожнее. Но в минуты страсти это так трудно. А эти мгновения так чудно страстны, правда?
Роберт улыбнулся, растроганный ее счастьем.
Ты просто должна относиться ко всему проще, посоветовал он. Не нужно чрезмерных развлечений. Не стоит без конца бегать в банк «Эллиоттс» и
Знаю, знаю, Роберт. И еще в «Литтонс». Хорошо, не буду. Обещаю. Беременность гораздо важнее. Я понимаю.
Что ж, по крайней мере, она это признавала. В последнее время Роберт чувствовал себя несчастным: Дженетт была полностью поглощена своей новой важной литературной жизнью, как она это называла. Она просто обожала все этообожала ходить в офис «Литтонс», очень фешенебельное здание из темного камня во французском стиле близ Грамерси-парка. «Дом должен выглядеть престижно, объяснила она Оливеру, поэтому важно, чтобы там была хорошая витрина». Роберт все это просто возненавидел: иронией судьбы он был разлучен с женой ее заботой о его собственной семье. На самом деле офис для них нашел именно он, и затем его не допустили к участию в деле. Все прибрала к рукам Дженетт: она самостоятельно обсуждала сроки аренды, отделку, кадровые ставки, и Оливер полностью подчинился ей. Роберт наблюдал за этим процессом и переживал: уж он-то знал, как прекрасно Дженетт умела подчинять.
Филиал издательства «Литтонс» в Нью-Йорке был сравнительно небольшим, но весьма влиятельным. Управлял им представительный молодой человек по имени Стюарт Бейли, которого Оливер переманил из «Даблдей» и назначил главным редактором. Исполнительного директора, ответственного за деловую сторону, нашла сама Дженетт.
Он управляет одной из благотворительных организаций, с которой я связана. Человек чрезвычайно способный и в целом не чужд искусства. Я предпочла бы, чтобы он и Стюарт предоставляли совместные отчеты. Это лучше, чем просить одного из них отчитываться перед другим. Оба асы в своей области. Возникли бы проблемы.
Оливер, которого, как всегда, впечатлило ее понимание структуры компании, согласился. В итогеРоберт знал, что так оно и будет, оба отчитывались перед Дженетт. Вначале компания выпускала лишь то, что издательство «Литтонс» печатало в Лондоне, но несколько месяцев спустя Стюарт Бейли начал обзаводиться собственными книгами и авторами. Он был одновременно и деловым, и творческим человеком, и Селия, как никто, оценила его.
Он просто безупречен. Вот бы заполучить его в Лондон!
Мне кажется, ответил на это Оливер, насмешливо глядя на жену, в Лондоне маловато места для вас обоих.
К концу первого года компания встала на ноги. Она была еще не вполне прибыльной, поскольку приходилось много вкладывать, но уже наметилась определенная положительная тенденция. Дженетт пребывала в постоянном возбуждении, с головой погрузившись в дело, и настойчиво вела собственные поиски талантов и идей. Роберту казалось, что она все больше и больше становится похожа на Селию: столь же одержимая работой, она так же отдалялась от семьи. Это его тревожило, и отнюдь не потому, что он был ревнив и упрям. Дженетт строила планы на следующий год, собиралась расширить дело, предложила организовать отдел литературы по искусству, говорила о самостоятельной поездке в Лондон с целью обсудить с Оливером свои новшества. Все это казалось Роберту нелепо грандиозным.
Но теперь Дженетт опять ждала ребенка. И пообещала, что ее новая играибо именно так Роберт воспринимал занятия женыпрекратится. Он удивился, что она так легко уступила, но поверил и успокоился.
Конечно, ребенок важнее, сказала Дженетт, и вплоть до его благополучного появления на свет он, разумеется, будет моей главной заботой. Она улыбнулась мужу. Уверена, что на этот раз у нас родится мальчик. Твой наследник. Не волнуйся так, любимый. Я буду умницей. И уверена, что, как говорит доктор Уайтлоу, природа знает свое дело.
Однако природа знала не все. И ровно в шесть месяцев у Дженетт начались преждевременные роды, она родила мертвого мальчика и спустя сутки умерла.
Роберт Литтон сидел в одиночестве у себя в кабинете, пытаясь завершить план похорон, когда в комнату без стука вошел Лоренс.
Я хочу с тобой поговорить, сказал он.
Да? Если насчет похорон, я, конечно, выслушаю любые предложения.
Он действительно был рад Лоренсу. Со дня смерти Дженетт мальчик почти не покидал свою комнату, куда ему подавали еду, и выходил только для того, чтобы в одиночестве пройтись по Центральному парку. Лоренс держал мать за руку, когда та умирала, си дел застывши подле нее весь ее долгий и страшный последний день. Он отказался двинуться с места, даже когда Роберт попросил ненадолго оставить его с женой наедине. Спустя несколько минут после того, как врач констатировал смерть, Лоренс встал, поцеловал мать в лоб и вышелс сухими глазами и мертвенным лицом. Джейми, беспомощно плача, выбежал за ним следом, но почти сразу же вернулся, укрывшись в объятиях Роберта.
Роберт тщетно пытался справиться с собственным горем, оказавшись лицом к лицу с ужасом заботы о своей семье, в том числе о двухлетней дочери. Он тревожился за Лоренса, несколько раз подходил к его комнате, вежливо стучал в дверь и уходил ни с чем.
Он хочет побыть один, сказал Джейми, и взгляд его больших голубовато-зеленых, в точности как у матери, глаз, покрасневших и заплаканных, встретился с полусмущенным, полурастерянным взглядом Роберта. Он просил меня передать тебе, чтобы ты даже не пытался с ним разговаривать.
Что ж, это вполне естественно, мягко ответил Роберт. Думаю, мы должны уважать его просьбу, верно, Джейми?
Джейми кивнул и попытался улыбнуться. Тринадцатилетний мальчик был слишком потрясен, слишком убит смертью матери, чтобы поддерживать чувство вражды к Роберту. Он любил отчима и ничего не мог с этим поделать и всегда видел в нем человека доброго и веселого. И когда в ближайшую осень после рождения Мод Лоренс отправился в школу, Джейми наконец с легкой душой потянулся к Роберту. Было, конечно, трудно, когда Лоренс вернулся домой, и Джейми попытался создать видимость того, что по-прежнему не имеет с Робертом ничего общего, а потом убедить Лоренса, что отчим хороший, но Лоренс, устремив на младшего брата холодные глаза, сказал:
Можешь предавать нашего отца, если считаешь нужным, Джейми. Для меня это невозможно. Вероятно, ты поймешь, когда станешь старше. Не волнуйся. Я знаю, тебе трудно.
Так нечестно! убежденно заявил Джейми, но Лоренс пожал плечами и ответил, что просто сказал правду, как он ее понимает.
Однажды после смерти матери Джейми проснулся и услышал ужасные, раздирающие душу рыдания, доносившиеся из комнаты Лоренса. Джейми вошел туда, забрался к брату в постель и постарался утешить его. Но Лоренс лежал застывший, как камень, и отказывался говорить. Все, что он сказал, когда Джейми наконец пошел прочь, было:
Ты же знаешь, это сделал он. Он убил ее, это его вина.
Не глупи, ответил Джейми и, изрядно напуганный яростью, звучавшей в голосе брата, вернулся в свою комнату горевать в одиночку. Он так толком и не понял, что́ Лоренс имел в виду.
Но Роберт понял.
Она умерла из-за тебя, так начал Лоренс. Она умерла из-за твоего ребенка.
Лоренс! Ты говоришь чудовищные вещи. Но чувство вины всколыхнулось у Роберта внутри; та же самая мысль не только приходила ему в головуона преследовала его во время бодрствования, заполняла его сны.
Твоя мать умерла от потери крови, твердо сказал он, пытаясь подавить дрожь в голосе. Я понимаю твое горе и даже твой гнев, но, пожалуйста, не выдумывай здесь злого умысла.
Какой там злой умысел, возразил Лоренс, простой случай причины и следствия, скажешьнет? Ты трахнул ее
Лоренс! Как ты смеешь говорить со мной подобным образом? Немедленно извинись.
Извиняюсь за то, что употребил непристойное слово, произнес Лоренс, голос его был очень спокоен и холоден, но не за действие, которое это слово описывает. Из-за тебя она забеременела, хотя была уже не молода и не вполне здорова для таких дел, и в итоге она умерла. Не могу понять, как ты способен уклоняться от признания своей вины.
Роберт молчал.
В общем, заключил Лоренс, я надеюсь, что после похорон, на которых, ясно, должны соблюдаться приличия, мы с тобой больше не увидимся. У меня нет желания ни видеть тебя, ни говорить с тобою.
Мне жаль, Лоренс, начал Роберт, настолько оглушенный собственным внутренним протестом против сказанного, что едва мог вообще что-то чувствовать, но нам все же придется встречаться. У нас один дом, одна семья.
У нас не одна семья, подчеркнул Лоренс, Джеймимой брат, и мы обасыновья нашей матери и нашего отца. А Мод не имеет ко мне никакого отношения.
Разумеется, имеет. Она твоя единоутробная сестра.
Тогда сформулируем это иначе. У меня нет желания видеть и ее тоже. Так что я был бы вам признателен, если бы вы покинули мой дом по возможности скорее и забрали ее с собой.
Лоренс, мне кажется, что твое горе в каком-то смысле свело тебя с ума, пояснил Роберт. Это не твой дом, это в общем, это фамильный дом.
Он принадлежал моим родителям. Теперь он мой.
Боюсь, что это не так. На самом деле он мой. И Роберт пытался оставаться вежливым и разумным, и, конечно, ты тоже будешь в нем жить.
А вы в этом уверены? ехидно спросил Лоренс, и голос его стал странным, а взглядхитрым. В завещании моего отца особо отмечено, что этот дом переходит ко мне. После смерти моей матери. Это фамильный дом Эллиоттов, построенный еще моим дедом.