Пантелей был заядлым охотником и держал у себя дома целую стаю собак. Собаки эти были злые, брехливые и полудикие Может, они были такими от голода Пантелей недокармливал их, считая, что они должны добывать себе пропитание сами Теперь он не узнавал своих свирепых питомцев.
Вы так ругались, что мы подумали, что там много людей, продолжал тараторить Вася. Старик хмуро взглянул на него, кивнул, потом подошел к Оле.
Ольга, ну чего ты? Жалеешь его, что ли? Брось ты это Мясо оно мясо и есть, он с сочувствием положил руку на плечо девочки, взгляд его слегка потеплел.
Она ничего не ответила, полностью погруженная в себя, как будто пребывала в каком-то сне. Она опять встала на колени, склонилась над лосенком и исступленно гладила его. Лосенок лежал неподвижно. Казалось, что он уже умер, даже бока перестали судорожно вздыматься и опадать
Но вдруг как будто волна прошла по телу животного. Лосенок вздрогнул, с трудом пошевелился, а потом внезапно вскочил и стремительно бросился прочь.
Вася охнул. Собаки завизжали и запрыгали, но не бросились вдогонку. Старик оторопело сморгнул и даже протер глаза зрение уже не то стало, подводит, и старуха все зудит купи в городе очки, мол, пусть тебе доктор выпишет. А что ему эти очки? Он как-нибудь свой век и так доживет.
Но сейчас Пантелей впервые пожалел о своем упрямстве: потом он так и не смог точно объяснить, что же случилось. Все в деревне, конечно, посмеивались, мол, дед Пантелей совсем глазами плох стал. Да только видел он, уверен был, видел все, о чем говорил, так же четко, как свои ладони. И то, что он видел там, на поляне, еще долго стояло перед его глазами. А видел он рану на боку животного, подстреленного опытной, недрогнувшей рукой. Это была смертельная рана, из нее хлестала кровь. А потом вдруг эта рана исчезла на его глазах, только бледненький рубец остался. Не могло у него уложиться подобное в голове, не было на то никакого разумного объяснения.
Пантелей как завороженный смотрел на место, где недавно лежал лосенок.
Погоди, погоди, да что же это? пробормотал он наконец, растерянно переводя взгляд с травы, на которой остались следы крови, на девочку и ее брата. Да он же раненый был, помереть должон был. Вот тут вот лежал Погодь, Оля, что это он, а? Почему так вышло-то?
Девочка легко поднялась с колен и пожала плечами, мол, не знаю, как так получилось, я ничего странного не заметила
А эти что? старик обескураженно кивнул в сторону собак, которые пристыженно жались к кустам. И вновь ответом ему было молчание.
Пантелей выругался, развел руками, недоуменно разглядывая Олю.
Вася тем временем побегал по берегу ручья и, найдя место, где можно было его перейти, присоединился к сестре.
Пошли, Васятка, домой, пора уже. Нам грибов хватит на несколько сковородок, сказала Оля.
И, оставив ошарашенного, бормочущего что-то себе под нос старика на поляне, они побрели по лесу.
Гроза
По дороге домой Вася опять задумался. Ему очень хотелось расспросить Олю о диковинном случае, но он не смел и рта раскрыть. Знал, что все равно сестра ничего не объяснит, загадочно так посмотрит и только на смех поднимет. Скажет, глаза есть, сам думай, что видел. А тут думай не думай: непонятно, и все. Лосенок же умирал? И кровь текла А потом вскочил и убежал, и рана у него затянулась Нет, не бывает так.
Они прошли сумрачную еловую чащу и, выйдя из леса, двинулись через большое, уже сжатое поле. Погода вдруг испортилась, небо посерело, подул порывистый ветер и начал моросить мелкий, колючий дождь.
Как бы грозы не было Правда, бабушка Марфа говорила, что осенью гроз не бывает Так, иногда задумчиво проговорила Оля, озабоченно задрав голову. А сейчас, смотри, вроде громыхает. И туча вон какая черная идет. Половину неба застит
Я грозы страсть как боюсь, прошептал начавший дрожать то ли от холода, то ли от страха Вася.
Я знаю, усмехнулась Оля, забирая у братишки корзинку. Вот что, Васятка, беги-ка домой, да пошибче.
А как же ты?
В глубине души Вася тоже считал, что переживаний на сегодня ему хватит, но согласиться сразу было бы некрасиво.
Оля укоризненно кивнула на их добычу:
А я потихоньку пойду, не бросать же грибы-то Ведь весь день собирали. Я же не такая трусишка, как ты, усмехнулась она.
Мальчик некоторое время колебался, но потом малодушно признал, что эту битву за взрослость он проиграл.
И, испытывая немалые угрызения совести, одной дотащить тяжелые корзины Оле будет трудно, Вася все-таки припустил со всей мочи домой. Он нестерпимо хотел побыстрее оказаться в теплой избе, съесть краюху хлеба с молоком, а потом прикорнуть где-нибудь у печки и забыть все злоключения этого дня. Завтра он отправится с Митькой на речку искать бобров и ловить рыбу. Авось и исправит свое сегодняшнее недостойное поведение.
Оля проводила Васю снисходительным взглядом, наблюдая, как его фигурка в великоватой телогрейке становится все меньше, превращается в точку, а потом и вовсе исчезает вдали, там, где виднелись дома деревни.
Девочка взялась за корзины свою, переполненную, и Васинуи с трудом поволокла их по полю. Порывы ветра становились все сильнее, дождь полил как из ведра. И впрямь началась неурочная осенняя гроза. Засверкали молнии, гром раскатывался прямо над головой. Оля испугалась и зашептала: «Перекрестилась бы, да руки заняты»
Грозы она особо не боялась, даже наоборот, любила побегать под дождем, крича и хлопая в ладоши от восторга, любила вымокнуть до нитки и, вернувшись в избу, переодеться в сухое, сидеть и слушать, как далеко грохочет удаляющийся гром и все слабее сверкают молнии.
Но это было летом, тогда и дождик идет теплый, и все быстро проходит. А сейчас ей почему-то было неприятно. Хотелось поскорее попасть в деревню, оказаться поближе к людям. Она прибавила шагу, но это не очень-то помогло с такой поклажей не побежишь. К тому же, она старалась не уронить ни одного гриба.
Она решила думать о хорошем о том, как придет домой, почистит грибы, сварит суп и нажарит картошки, будет что поесть и отцу, и брату.
Молния застигла ее прямо посередине пустого поля, просвистел резкий порыв ветра, в глаза ударила яркая вспышка молния попала прямо в девочку. Оля вскрикнула и упала, уронив корзины, из которых высыпались грибы.
Перед глазами покатились быстрые огненные круги, в голове разорвался горячий шар. Она почувствовала, как вдоль ее тела скользнуло что-то блестящее и горячее. Потом все исчезло.
Теперь она стала какой-то другой. Вроде бы она, но словно и не совсем она. Все как-то расширилось и при этом удалилось, отодвинулось.
Она видела людей, знала, что это были родные, ее, Оли Акимовой, но она сама уже не вполне была Олей Акимовой. Но знала вот ее мать. Уже старая, вся в морщинах от тяжелой работы, недугов, забот. А вот братишка Вася, но он какой-то чужой и странный, глаза холодные, лицо сильно изменилось, как будто ему лет тридцать Но все же она знает каким-то внутренним знанием, что это ее брат.
Узкий тоннель. Как в калейдоскопе кружатся лица, знакомые и незнакомые, мелькают какие-то события, проплывают смутные видения. Вот усатый мужчина с тяжелым, как будто застывшим взглядом. Много ему придется вынести на своих плечах, за многое дать ответ. А вот заснеженный двор, обнесенный колючей проволокой, по углам вышки Какое-то зарево, как костер, только огромное Голубой, черный, багровый цвета переливаются, сливаясь, внутри. Зарево разгорается и тут же меркнет.
А вместо него возникает женщина, еще молодая и красивая, губы подкрашены, глаза подведены, гордая осанка, вполне себе приятная женщина. Только Оле страшно смотреть на нее, словно от этой женщины исходит какая-то недобрая сила Мужчина в сером пальто, в руках у него пистолет, а взгляд спокойный и как бы сожалеющий
Тело Оли скрутила мучительная судорога, девочку нещадно поливал дождь, крупные капли барабанили по лицу, по раскинутым рукам, худенькой шее и груди. Ватник распахнулся, из-под рубахи выпал крестик на шнурке. Крестик оплавился от удара молнии
Тик-так, тик-так Стучат часы с кукушкой. Старый дом скрипит от ветра. И хотя дождь почти кончился, тучи все еще выжимают из себя остатки влаги, еще немного покрапывает. Но природа уже сменила гнев на милость, эта редкая осенняя гроза была бурной, но недолгой.
Васе уже, конечно, задали жару за то, что сестру бросил. Правда, не по-настоящему, так, поругали слегка, отцу сейчас не до него. Да и сам парнишка успел сто раз пожалеть о своем поступке. Оля лежит на единственной в избе кровати, укрытая лоскутным одеялом, такая маленькая и жалкая, что у Васи каждый раз при взгляде на нее сердце сжимается от боли и сострадания. Если бы он знал, что так получится, выдержал бы, кажется, не только грозу, но и сражения с самыми страшными чудовищами, и с самим Петькой Соломатиным, грозой всех окрестных мальчишек. Только чтобы сестренка не лежала сейчас без движения, как сломанная кукла.
Прошло уже полчаса, как Васятка прибежал домой насквозь промокший и продрогший, а сестры все еще не было. Отец чинил старые сапоги он иногда занимался сапожным делом себе в удовольствие, даже брал работу у людей.
Вася сбивчиво рассказал, как их застигла гроза, как он побежал скорее домой, а Оля осталась с двумя корзинами в поле и вот чего-то ее все нет и нет
Мало ли где девка укрылась, заметил Иван, выслушав рассказ Васи.
Так где же там в поле укроешься? рассудительно заметил мальчик.
Забеспокоились по-настящему только через час, бросились искать. Нашли девочку на поле, без сознания лежащей на спине в распахнутом ватнике. С головы слетел платок, русая коса вывалилась наружу, а мамкины резиновые сапоги лежат рядом.
Еле-еле разыскали районного фельдшера, дядю Володю, уговорили приехать. Пока суд да дело, прошел еще час. Все это время Оля находилась без сознания. Наконец, пришел фельдшер и склонился над ней, осмотрел девочку, сокрушенно покачивая головой и цокая языком. Смочил ватку нашатырем и поднес к носу. Оля вздохнула, поморщилась и открыла глаза.
Доктор, как она? умеряя свой зычный голос, спросил Иван. Все это время он места себе не находил, все ругал себя, что не сразу спохватился, думал, спряталась где-нибудь девка, пережидает непогоду.
Вася исподволь засмотрелся на отца статный, крепкий, еще не старый мужчина с красивым лицом. Только вот жаль, что любит закладывать за воротник в глаза это еще не бросается, но уже потихоньку начинают проступать пока еще еле заметные отпечатки его пагубной привычки опухшие веки, красноватый цвет лица, какой-то жадный и одновременно жалкий взгляд.
Пневмонии вроде нет, и она сама нетронутая, ни царапинки, ни обширного ожога, только вот тут, на груди, погляди, следы
Отец нагнулся и действительно увидел аккуратный красноватый шрам ровно по форме расплавившегося крестика.
Ты теперь словно Богом отмеченная, пошутил фельдшер.
Девочка слабо улыбнулась в ответ.
И больше ничего? недоверчиво уточнил Иван. Погляди, может, что просмотрели?
С ней все в порядке, просто удивительно. Ведь молния ударила совсем рядом
Дядя Володя даже не мог предположить, что разряд прошел через тело девочки.
А грибы? Грибы? Оля с трудом подняла голову и нашла глазами брата, потом охрипшим голосом переспросила: Грибы принесли?
Вася беспомощно огляделся и виновато покачал головой. В суматохе все забыли о корзинках, они так и остались лежать в поле. Она укоризненно вздохнула и, устало откинувшись на подушку, закрыла глаза.
Тьфу, ерунда какая, грибы. Мы еще много-много наберем, утешая девочку, сказал отец, главное, ты сама-то жива осталась.
Тебе очень повезло, серьезно кивнул фельдшер, немногим удается выжить после удара молнией. Как ты себя чувствуешь?
Ничего, нормально вроде. Только голова болит и спать хочется, после некоторого раздумья сказала девочка.
Ну, это как раз неудивительно, после такого потрясения, усмехнулся фельдшер.
Ты спи, спи, касатка, засуетился отец и подоткнул со всех сторон одеяло.
Руки его слегка дрожали, что не ускользнуло от внимания фельдшера.
Пошли, кивнул ему Иван, и они вышли в сени. На улице уже ничто не напоминало прежнего буйства природы светило неяркое осеннее солнце, на траве блестели капли воды.
А где ее мать-то? небрежно спросил фельдшер, сворачивая самокрутку.
Иван поднес ему спичку, скрутил себе цигарку и затянулся пахучим дымом.
Да в рейсе она. Приедет не скоро, дней через десять. С почтовым вагоном поехала, неохотно пояснил он, и было видно, что это сообщение почему-то дается ему с трудом.
Фельдшер задумался над его словами, как будто в них был какой-то потаенный смысл, потом сказал:
Ты ей передай, пусть за девкой приглядывает, хотя бы первое время. А то мало ли чего может случиться. Все же удар был сильный, как потом на организме скажется неясно.
Иван кивнул, сунул ему деньги и, проводив до калитки, вернулся в дом.
После того как взрослые ушли, Вася робко подошел к кровати и уставился на сестру. Она лежала неподвижно, закрыв глаза.
Как это? шепотом спросил он, замирая от любопытства. Оля на вопрос никак не отозвалась, и мальчик решил, что сестра спит и не слышит его. Но через долгих полминуты веки ее вдруг дрогнули, она приоткрыла глаза и грустно спросила хриплым голосом:
Что как?
Ну, там, когда молния Что ты чувствовала?
А ничего не чувствовала, зевая, равнодушно ответила девочка.
В этот момент вошел отец и тут же набросился на сына.
Ну что, паршивец, загубил сестру? страшным голосом рявкнул он.
Пап, не надо, не ругай его Это я сама, подала слабый голос Оля, сама ему приказала. Он меня послушался
А ты сама тоже получишь, думаешь, нет, что ли? Удумала мальца одного вперед отпускать. Кто работать будет, если помрешь? кричал отец.
Но, несмотря на грозные слова, было видно, что отец не сердится, наоборот, слегка подшучивает над детьми, ждет, как они отреагируют.
Васятка, уже было решивший, что ремня ему все-таки не миновать, облегченно выдохнул. Вроде отец добрый, видать, успел слегка принять на грудь, пока в этой кутерьме искали сестру да бегали за фельдшером.
Иван грузно уселся за стол, откупорил наполовину початую бутылку, плеснул в стакан и махом опрокинул. Крякнул, закусил соленым огурцом и тут же налил еще.
Пап, может, не надо? Вася робко потянул его за рукав, но, наткнувшись на стальной взгляд, тут же отскочил. Мешать отцу выпивать занятие опасное, тут легко можно тумаков получить.
Со стороны кровати раздался легкий вздох.
Мать
Дед Пантелей вернулся в этот день домой только к вечеру, задумчивый и молчаливый, такой, что жена только диву давалась. Он решил, что будет держать язык за зубами, но вскоре все же не выдержал и рассказал про лосенка соседу, записному деревенскому сплетнику. Так и пошла эта история гулять по всей деревне. В большинстве своем народ, конечно, не верил в чудесное исцеление, только скептически посмеивался. Предполагали, что или лосенок был ранен только слегка, или старику все привиделось. Но находились и такие, которые, выслушав эту историю, вспоминали и особую Олину проницательность и прозорливость, и не по годам развитую рассудительность, и какую-то взрослую разумность. К тому же это жутковатое происшествие с молнией и чудесным выздоровлением девочки добавляло масла в огонь.
Словом, всяк толковал по-своему, но в итоге как-то решили считать за лучшее, что старик выжил из ума. Но многие про себя стали относиться к Оле все же с некоторой опаской мало ли наворожит чего. Те же, у кого в семье были какие-то беды, наоборот, воспряли духом, сердце их преисполнилось надеждой ведь непростая эта девчонка у Акимовых, совсем непростая Когда беда стучится в дом, тут уже ничего не страшно, кроме нее самой несчастные люди цепляются за надежду до последнего
Уже на следующий день Оля начала потихоньку вставать и ходить по комнате. А к вечеру, несмотря на строжайший запрет отца, принялась за работу мелкую, но столь необходимую в любом хозяйстве: помыть посуду, приготовить еду, подмести горницу, покормить домашнюю живность болей не болей, а этого за нее никто не сделает. В этом ей никто и помешать не мог сам Иван все же отправился на работу в этот самый колхоз. После случая с Олей он как будто внутренне собрался и, осознав ответственность за семью, решил взяться за ум не прогуливать больше работу. Все-таки, может, чего и выйдет из этого колхоза путное. Тем более все равно деваться некуда.