А я и забыла, что я фотограф. Я же постоянно ловила все, что мне попадало в кадр. Как быстро с человека слетает налет цивилизации, когда он остается один на один с той силой, которая его раздавит, приди ей в несуществующую голову подобное развлечение.
Еды нет, еды у нас нет. Это мы еда, если разобраться. Я вспомнила, вот совсем уж некстати, и когда позавидуешь тем, кто глуп как Милена: самолет с чилийской командой по регби, разбившийся в Андах. Их, конечно, искали. Какое-то время. Сколько дней они были в снегах? Очень много, пока наконец кто-то из самых отважных не рискнул отправиться через перевал. Но самым главным, самым пугающим было не это, а совпадения.
Их искали, но не нашли потому, что тоже была ошибка с координатами.
Они тоже страдали от холода, вдалеке от людей.
И рейс тоже был чартернымзаказным.
И пилоты были тоже бывшими военными летчиками.
Все подводило меня к последней, критической мысли. У них тоже была водаи не было еды. Никакой.
Что было дальшея гнала от себя воспоминания. Это лишнее, ни к чему.
Роман прошелся за вертолет следом за Аркудовым, и я заметила, что, несмотря на то, что с виду ему полегчало, все было не так уж и радужно. Сказалась потеря крови, а может, и сотрясение, но его шатало, координация движений была нарушена. Мимимишик дремал, облокотившись на панель, молчаливую и бесполезную. Рация была включена, но больше не подавала никаких признаков жизни. Вероятно, садился аккумулятор.
Милена заснула. Может быть, помогла очередная порция лекарств, которую мы с трудом, но впихнули в нее вместе с Аркудовым, и обильное питье. Холодное, но что делать. Я, подумав, пробралась к ней под одеяло. Заразиться я не боялась: если мой организм справится, справится и так, от основных болезней я привита согласно графику, а холод, пусть я и опасалась его, на мне не сказалсяспасибо стрессу, должна же я быть благодарной за то, что мне и в такой ситуации везет больше прочих Милена подкашливала мне в плечо, зато она была теплой. А это крайняя стадия эгоизма, решила я, находить плюсы там, где минусы для других. Илизалог выживания. Но все равно я лежала к ней спиной.
Еще раз вылез под дождь босой Аркудов. В вертолете стояла сонная хмарь, дело шло к вечеру. Лежать было не так больнов смысле рези в желудке. Я нащупала рюкзак, вытащила конфетку. Да, это торг с бессердечным мирозданием, но делиться не стану, самой мало. Немного сахара мне не повредит.
Проснулся Мимимишик, осторожно пролез мимо нас, сел на сиденье так, что я его прекрасно видела сквозь опущенные ресницы. Он не разулся, нет, наоборот, вышел потом наружу как был, в обуви, но сидел, будто собираясь с силами. И шел, пошатываясь, хромая. Ему нужны лекарства, которых нет? Он тоже заболевает? Все это скверно. Или нет, все можно перетерпеть, пока это происходит с другими. Сколько жизней, помимо моей, и кто-то играет нами как пешками. А затем и мне выставят счет. Будет ли мне что предложить в обмен на то, что я выживу?
Мне бы очень хотелось остаться в живых. У меня еще много планов. У меня родители, бизнес, любимое дело. Может быть, я заведу животноеесли вернусь. Когда вернусь. Что я могу предложить взамен, что у меня самое ценное, чем я готова пожертвовать, чтобы жить? Кем? Если сейчас мне дадут такую возможность?
Я открыла глаза. Так было легче, так не терзали вопросы, на которые я не собиралась искать ответ.
Все спали. В вертолете было темно и сыро. Я не хотела вылезать, но пришлось, в очередной раз я пожалела, что пила дождевую воду. В том, что меня мучила жаждаменьше, чем голод, говоря откровеннобыл плюс, а теперь мне необходимо снова выйти под дождь.
Но он кончился. Значит, кончилась и вода, и кружка стояла уже на одном из сидений, прикрытая крышкой. Я надеяласьполная. Рассветет, наступит еще один день. А потом еще, и снова, и снова. Потом это «снова» кончитсясперва для кого-то из нас. А кто-то, конечно же, будет последним.
А может быть, нет, холодея и опять вспоминая крушение в Андах, подумала я. Может быть, у нас будет так же.
Удивительно, но вода куда-то ушла, просочилась в почву. Вода была ледянаяноги сразу потеряли чувствительность, и я постаралась не особо задерживаться. Но когда я обернулась, поддерживая штаны, увидела знакомую фигуру Аркудова.
Не ори, Дианочка, очень тихо сказал он. И я послушалась. Он был полностью одет, даже в куртке, и в руках держал мою обувь и мой рюкзак.
Я одернула куртку и машинально протянула за кроссовками руку.
Одевайся, только ни звука, продолжал Аркудов одними губами. Я забрал воду и ракетницу. Вроде все спят. И карта, он похлопал себя по карману. В телефоне не подгрузилась, не целиком, но компас должен работать и пауэрбанк у нас есть.
Я сосредоточенно завязывала враз намокшие кроссовки, отклячив зад.
Дойдем до Номарино. Постараемся. Здесь больше оставаться нельзя.
Что, беззлобно поддела Аркудова я, выпрямляясь, Милена очнулась и требует свадьбу и троих детей? Или Мимимишик от ревности грозит оторвать тебе голову?
Смешно, Дианочка. Но неумно. Я видел у него пистолет.
Глава пятнадцатая
Нам нечего жрать, он нас грохнет? Пожалуй, ты прав. Не смешно, злобно прошипела я. Злилась я не на Аркудова, и меня не удивляло, что он подумал о том же, о чем подумала я. Но пугало: если двое мыслят в одном направлении, это сигнал.
Поэтому уходим отсюда.
Мы и так уже шли, рискуя, что нас увидят и пристрелят. Может, сейчас Мимимишик целится нам прямо в спины, и хорошо, если он не промахнется и смерть будет мгновенной. Впрочем, потом он все равно нас добьет, патронов у него для этого хватит. Только не сидеть, не ждать верной смерти. Лучше идти ей навстречу, в конце-то концов. И мы спешили, знать бы, навстречу чему. Смерти не менее верной?..
Я вытащил еще две грелки, лекарства, какие смог, быстро, на ходу, и тихо говорил Аркудов. Звуки разносились по всей округе. Под нашими ногами хлюпала водато ли вертолет сел удачно, не в самую топь, но стоило быть осторожнее. Главноедойти до леса. Там нас точно уже не найдут.
Нас там точно уже не найдут, Аркудов, согласно выдохнула я. Идти было сложно, но тепло. Ноги вымокли, зато мы пока целы. Удивительно, но я была спокойнее, чем раньше. Аркудова я знаю тысячу летНас, полагаю, вообще не найдут.
Я в нем тоже могу триста раз ошибаться. Может, он вместе с грелками вытащил и пистолет.
Воздух вокруг словно звенел, но я знала, что это иллюзияот усталости. Я не чувствовала утомления, даже голод слегка отступил, и это тоже была иллюзия, организм мобилизует ресурсы, приглушает боль и страх, черпает последние силы неизвестно откуда. Выжитьвот что заложено в нас прежде всего. Как там было у Маслоу? Физиологические потребности, потребность в безопасности. Сейчас особо умные утверждают, что эта пирамида уже не работаетони пообщались с сотрудниками крупных фирм в развитых обеспеченных странах. Эй, господа, загляните куда-нибудь в Пакистан, Анголу, Нигерию, где там люди до сих пор умирают от голода, спросите их. Или, если вам лень или страшно туда соваться, спросите нас. Меня, например, я вам отвечу с огромной охотой. Физиология такая различная, есть голод или необходимость избавиться от сыгравшей свою роль еды, а есть секс, не хотите ли потаскаться пару дней по тайге, а затем найти себе партнера для секса? Грязного, измученного, голодного и замерзшего? Я ведь была на вершине пирамиды Маслоу, как и Аркудов. Мы дошли до стадии самовыражения, и куда нас швырнули обстоятельства?
Нет ничего более зыбкого, чем благополучие. Работает система, еще как работает. Голод, холод, нежелание боли, желание жить. Эстетика: гармония, порядок, красота. Нет ничего более прекрасного и гармоничного, чем природа. Вот она и макнула нас холеными мордами прямо в дерьмо.
Роман, который считал себя опытным, пострадал от нападения беглого заключенного. Милена, которая в лесу должна быть как дома, лежит с температурой под сорок. Мимимишик лошадка настолько темная, что бесполезно искать его в ночном лесу. И мы двое: просто без шансов. Просто. Без. Шансов.
Но мы хотим жить.
Я буду хранить это чувство, пока смогу. Неизвестно, что лучше: умереть от голода или в лапах дикого зверяили во сне, не услышав и выстрела.
Почему я? я нагнала Аркудова, и мы теперь шли вровень. Шаг у него был шире, но если Мимимишик наводит на нас пистолет, пусть выбирает, кто из нас. Хотя толку, одна я в тайге в любом случае не смогу выжить. Вдвоем мы не выживем, скорее всего, тоже, но вдвоем умирать не так страшно. Почему не Роман, не Милена?
Ты своя, Дианочка, Аркудов даже не обернулся. Стерва, каких поискать, но своя. Я тебя знаю со школыот тебя можно ждать любой подлости. Проблема: от прочих я не знаю, какой подлости ждать.
Да, Игорек, улыбнулась я. Вот что называется «смотреть в одном направлении». Мы разные, мы очень друг друга не любим, но если уж доверятьто тому, кого успел изучить или думаешь, что успел. По идее ты должен был дергать меня за косы, швырять мой портфель из окна и что там еще делают мальчики, когда им нравятся девочки?
Когда мальчику нравится девочка, он носит ее портфель, дарит ей шоколадки и приглашает ее в луна-парк. Но я понял, ты шутишь, Дианочка, это же хорошо. Это значит, что у нас есть с тобой шансы
Выжить, кивнула я и угодила ногой в лужу. К счастью, небольшую. Обошлось. Мизерные, но они все-таки есть.
Мы разошлись на несколько секунд, обходя подозрительное нечтото ли корневище, то ли пень, поросший травой. Неживое, что было главным.
Выжить, да, Аркудов приблизился и взял меня за плечо. Мы с тобой ломаем стереотипы. Люди бы уверенно заявили, что мы друзья, раз уж я не проявляю к тебе интерес иного плана. А парадоксмы даже и не друзья. Мы конкуренты с тобой, Дианочка. Мы просто понимаем друг друга лучше.
А Милена тебе зачем? спросила я внезапно для себя самой, и Аркудов от неожиданности сбился с шага.
Черт знает, признался он. Таких МиленОн пожал плечами. Жалко ее? Без понятия. Но она искренняя.
А я, Аркудов? хмыкнула я.
Ты тоже, Дианочка, и ты тоже. В этом весь и вопрос.
Я убрала с лица прилипшую прядь волос и осмелилась оглянуться на вертолет. Он темнел на фоне дрожащей серостиоткуда-то полз туман. Очень, очень плохая новость. Вторая плохая новостьмы ушли от вертолета метров на триста. Новость хорошаяна таком расстоянии пуля нас уже не достанет. Не должна, триста пятьдесят метров вроде бы предел убойной силы, значит, еще чуть-чуть. Никакого движения не было, что не значило, что за нами не наблюдают через окно. И мне будет легче не думать об этом и быстро пройти еще сотню шагов.
Я ускорилась, Аркудов тоже.
Ты не удивилась, Дианочка, пистолету. Поверила мне вот так?
Я помотала головой, хотя Аркудов отпустил меня и опять опередил на пару шагов, поэтому увидеть мою реакцию не мог. На резком выдохе я его догнала и пояснила легкомысленным тоном:
Я видела. Еще вопрос: что видел ты? Там, на болоте? Сказал, что зверя, но что ты видел на самом деле?
Аркудов нервно дернул лямку рюкзака. Обвисшего, значит, он выложил всю свою технику. То, что значения уже не имеет, а может, и не будет иметь.
Не знаю, признался он. Честнопохоже на человека, но
Это и был человек, перебила я. Тебя смутило то, что на нем светилось? Светоотражающие ленты. Их уже лет десять нашивают на одежду зеков, чтобы их легче было искать. В лесу, например. И еще: я считаю, это он напал на Романа. Мимимишик, кстати, думает так же. По какой-то причине он не хотел, чтобы об этом знал ты.
Напали не убил? усомнился Аркудов. Просто вырубил?
Может, и планировал, но не смог? пожала я плечами. Если мы с тобой не прикончим друг друга в ближайшие три-четыре часа, у нас тоже не хватит сил. Кстати, вспомнила я и стащила рюкзачок. Мне пришлось для этого остановиться, но вертолет уже почти растворился в тумане. Словно и не было. Лучше бы всего этого не было целиком. На, пожуй. Хоть какая, но еда.
Я сунула конфетку в рот и принялась наслаждаться приторным вкусом, представляя, что я набираюсь сил. Не то чтобы помогало.
Еще опасности есть? хмыкнул Аркудов, разворачивая конфетку. Кроме зека, пистолета, болота и того, что мы можем просто-напросто заблудиться?
Голод, холод, дикие звери, бурелом, лесной пожар, еще одна партия беглых зеков, браконьерыперечисляла я. На наш век хватит, Аркудов. У нас осталось двое суток. Кстати, здесь ты уже можешь вытащить карту, нас от вертолета не видно. Куда мы идем?
Аркудов достал бумажную карту, телефон и загрузил «Гугл-Мэпс». Что-то ему не понравилось, он откалибровал компас, помахав телефоном, уставился на карту, подсвечивая на нее экраном. Я наблюдала за нимчрезмерно серьезен, задумчив, недобрый знак.
Поставь на всякий случай контрольную точку, надтреснутым голосом сказала я. Мало ли что. Хотя бы мы будем знать, куда возвращаться.
Если услышим выстрелы, можно вернуться, кивнул он, не отрывая взгляд от карты, но потом все же отметил место, где мы стоим. Я вспомнил фильм про катастрофу в Андах. Смотрела?
Не поверишь, усмехнулась я. Ты считаешь, что я без причин рванула бы в это Номарино? Да, добавила я, уже предвидя его возражения, тем более что Аркудов взглянул мне в глазавсе тот же серьезный взгляд, это скверно. Я предлагала. Но это было вчера, Игорь. Сегодня все изменилось. Пусть сами справляются, знаешь, без нас. У каждого свой путь к спасению. Нам в том направлении, что там на карте?
Если бы мы умели ее читать. Но из школьного курса географии я припоминала: болото, лес, низина какая-то, что-то похожее на
Это дорога? ошеломленно спросила я. Ровная, недлинная полоса, очень ровная, очень недлинная. Умеешь читать карты?
Аркудов вручил мне телефон и зашелестел картой. Но на ней не было никакой легендыподразумевалось, что пилоты обходятся без нее. На карте для меня было много лишнеголинии, зеленые пунктиры, красные квадраты и многоугольники, цифры, только сбивавшие с толку. Я поняла, что рельеф местности здесь обозначен настолько, насколько это могло пригодиться пилотам. В тайге вертолету все равно делать нечего.
Похоже на то, наконец пробормотал Аркудов. До нее примерноон отобрал у меня телефон, смотрел то на экран, то на карту, долго шевелил губами. Километров пятьдесят. Но это максимум. Скорее меньше. И если она отображена на карте, то это оживленная дорога. Но почему она настолько короткая?..
Зачем она здесь? И почему Роман ничего не сказал? Нет, я не отговаривала. Не могла поверить в удачу и в то, что существуют подобные совпадения. И Роман мог бы сказать про дорогу, но умолчал. Была причина? Насколько веская? К чему вообще дорога в тайге? Аркудов правслишком короткая. Или это
Помнишь, опять спросил Аркудов, про посадку самолета в Ижме?
Я кивнула. Такие новости не могли пройти мимо меня. Я не могла с уверенностью сказать, что послужило причиной вынужденной посадки, знала только, что обошлось без жертв, и все благодаря человеку, который в течение двенадцати лет поддерживал давно заброшенную полосу в рабочем состоянии. Я вспомнила имяСергей Сотников, начальник вертолетной площадки.
Если это была такая же полоса Понятно, почему Роман не обмолвился даже словом. Потому что если там тоже кто-нибудь есть, не нужно искать концы преступления. Мы же сами придем и скажемвот они мы, мы летали без разрешения, нарушили кучу правил и предписаний, а вот этот товарищ и куча козлов, его прикрывающих, нарушили и закон
Это похоже на полосу, да, сглотнула я. Мы в очередной раз подумали об одном и том же, вспомнили те же известные обстоятельства. Милена, скорее всего, не слышала и краем ухаэто не брак селебритиз и не методика дыхания женскими органами. Вот Мимимишик должен был знатьДавай. Пойдем туда. Вдруг там кто-нибудь есть.
Не расцветай, Диана, Аркудов болезненно поморщился. В Ижме были близки населенные пункты. Здесь если что-то и имеется то военное. И если там есть люди.
Я решила не спорить. Неважно, что это, там наш шанс. Один из всех, что остался. И предупреждать, что мы отклонимся от направления до Номарино, я не стала, как и то, что если на полосе никого не найдем, то и до Номарино не доберемся. Ни к чему озвучивать очевидное, разве чтобы потом был повод сказать «а я говорила». Но это прекрасно, когда результат неудачи касается не тебя. Злорадствовать над самим собойвысшая степень безрассудства.