Господи Боже, все четверо были черны, как ночное небо! Все в защитном, вооружены до зубов, одинаковые, как щенки ротвейлера из одного помета!
Послушайте, я не она, прохрипела я, сглатывая ком, Я лечу в город Брюссель, а из города Брюсселяв город Москву это в далекой России. Я, право, не совсем понимаю
Оназаулыбались мужчины.
Не потеряли, расплылся до ушей вожак стаи, самый плечистый и звероподобный, Дождалась нас, детка, не сбежала. Предупреждали тебя, Картер, заправляться надо вовремяпомотал ты нам нервы
Учтем, сэр, козырнул подчиненный.
И что с ней делать, шеф? поинтересовался еще один, стягивая с плеча автоматическую винтовку, Прикончим сучку на месте, или развлечемся напоследок?
Прикончи, Уэсли, разрешаю, произнес из кустов усталый женский голос, Ты прекрасно знаешь, дорогой, что больше всего на свете я ненавижу секс с твоим участием.
Все обернулись. Даже я. Прихрамывая, к нам подходила Рейчел Мандрелл. Я похолодела. Страх божий. Жакет потемнел от копоти и грязи, на щеке ссадина, с губ текло, правая рука висела плетью. В глазах мерцала усмешка Дьяволанастолько предрекающая дальнейшие события, что можно было сразу прощаться с жизнью.
Неповрежденной рукой Рейчел сжимала запястье малышки Пэгги. Девочка смотрела в землю и судорожно всхлипывала. Похоже, она не пострадала. Если не считать разорванного платьишка и шока, от которого девочка будет оправляться многие годы
Рейчел вошла в мое личное пространство и уставилась с такой ненавистью, словно это я заварила кашу.
Рад видеть вас в добром здравии, мэм, откозырял вожак, посматривая на Рейчел без особой симпатии. Так смотрят амбициозные мужики на бабу-начальницу.
Рейчел подошла вплотную и сжала мой подбородок грязными пальцами, вонзила ногти под кожу. Уставилась с презрением, как на представительницу низшей расы. Было больно, но я молчала. Она пошла еще дальшенадавила на щеки, превратив меня в какую-то барсучиху.
Ей идет, подобострастно, но без восторга заметил вожак.
Если не отпустит, пну в живот, решила я. А потом нырну в лес. Успеют выстрелитьпогибну.
Убейте ее, сказала Рейчел, опуская руку.
Я поняла, что чего-то недопонимаю.
Позвольте, возмутилась я, Не вижу ровным счетом никаких причин
Заткнись, сука! заорала Рейчел и сменила тон, обернувшись к командиру отряда, Впрочем, ладно, пусть минутку побудет. Я хочу знать, мистер Крестон, кто отдал приказ вынудить пилотов сесть на этот чертов островок? Неужели непонятно, что любой самолет крупнее «Сессны» потерпит крушение? Погиб Диларио. Погиб Антонелли. Тяжело ранен Руди. Почему? Что вы здесь делаете? Я летела с ребенком, чтобы передать его сестре в Брюсселе. Насколько знаю, операцию должны были проводить именно там. Скажите, что это не так.
Это не так, мэм, ухмыльнулся вожак, Планы меняются, и вас предпочли не информировать. Отпускать ее в Брюссель рискованно. Вы плохо выглядите, мэм, вам необходим постельный режим. И вашей троюродной племянницебедняжка совсем уморилась
Дерьмо, выругалась баба.
Они отвлеклись, и я сместилась на полшага к кустам. Святая простота
Стоять, цыпа! Крестон вскинул автомат.
И в этот час, когда я почувствовала, что схожу с ума, что бога нет и неизвестно, когда будет на сцене снова загремели выстрелы!
Я почти не удивилась. Даже не упала. Застыла. И очень здорово, потому что пули каким-то чудом облетали меня и разили всех остальных.
Первой пала Рейчел Мандрелл. Очередь вспорола живот, она переменилась в лице и свалилась, увлекая за собой маленькую Пэгги. Вожак Крестон огрызнулся короткой очередью и согнулся пополам. Остальные легли, не сделав и выстрела. Только садист Уэсли, харкая кровью, пытался привстать, но получил пулю в лоб и больше не дергался.
Настала тишина. Во всей округе были только я, да горящий самолет. Уцелевшие пассажиры разбежались, раненые расползлись. У самолета лежали людилибо мертвые, либо без сознания.
Цып-цып, вкрадчиво сказали за спиной.
Я вздохнула и медленно обернулась. Самое время задуматься, что слащехрен или редька.
Из леса выбиралась очередная праздношатающаяся публика. Особей восемь, лохматые, кто в чем, ни одного чернокожего, обвешаны автоматами. А самый форматный, показательно небритыйеще и со штуковиной под мышкой, смахивающей на тубус. Чертежник, догадалась я.
А еще я подумала, что слово «цып-цып», озвученное носителем английского языка, должно означать полную ахинею. Так оно и оказалось.
Аверченко, Драник, собрать оружие, распорядился заморыш с обмылком сигары в зубах. Небрежно кивнул на самолет, Злыч, Талый, Антохиносмотреть эту хрень, да осторожнее. Рванетхоронить будет нечего.
Родныеобомлела я, Как же не узнать брата Васю? Соотечественники на полуобитаемом острове? Натуральная банда! Пираты без корабля! Двое или трое еще туда-сюда, частично побриты, пострижены (на одном даже чистые джинсы), но остальныеполный сброд! Драные портки, висячие шорты, голые животы. У одних кеды на ногах, у другихне поверюшлепанцы! Из жизни отдыхающих, блин. Тип с обмылкомв белых парусиновых тапочках на босую ногу. Впрочем, он выглядел в этой компании самым представительным и даже чем-то походил на известного актера Томми Ли Джонса, который всегда представителен, пока не начинает корчить из себя шута горохового.
Не пугайся, что мы такие, детка, доверительно сообщил мужик в белых тапках, обходя меня по второму разу, Чем безобразнее выглядим, тем больше в нас экспрессии. Зато в работеорлы. Как говорится, лучшая защита на всю ночь. Спешу представитьсяполковник Истомин, Советский Союз.
Советский Союз распался, прохрипела я, Четырнадцать лет назад. А вы до сих пор воюете?
Компашка загоготала. А как он догадался, что я русская? внезапно подумала я. Жирной краской на физиономии?
Впрочем, какое мне до этого дело? Я должна быть гордой и неприступной. Я задрала нос и покосилась на тельце малышки Пэгги, истерзанное пулями. Сердце сжалось
Бандит, похоже, посмотрел туда же.
Ну, извини, хмыкнул он, Не хотели, так вышло. Не святые мы в белых манишках. Это же не твой ребенок, верно?
Он торчал у меня за спиной. А я не люблю, когда у меня за спиной торчат и неизвестно чем заняты. Я повернулась и посмотрела ему в глаза. У заморыша было рябое лицо и морщинки-плиссе, испахавшие его от залысин до подбородка.
Вы полковник каких войск? прошептала я, пиратских?
Ядерно-бронетанковых, душечка. 12-е Управление. Маршал артиллерии Коломиец. Ядерные грибы по всему миру. Но знаешь, это было так давно, что уже и не вспомнить. Теперь у нас другая фирма. Ты любопытная?
Эй, командир! крикнул «чертежник» обнаженный по пояс бородачнагибаясь над телом чернокожего, Одна мартышка еще шевелится. Пристрелим, чтоб не мучилась?
И картинно, с возгласом «пах» приставил гранатомет ко лбу раненого. Публика взвыла от удовольствия.
Отставить, Дерипуз, нахмурился Истомин, Мартышку подлечим, послушаем, а там решим. Верно, крошка? он с любопытством заглянул в мои глаза и понизил голос, Ведь этим парням чего-то надо было от тебя? Они во какую дуру на тебя извели, а ты имникакой взаимности, рябой кивнул на самолет, который уже не просто горел, а чадил, как автомобильная покрышка, Он нам расскажет, кто ты такая Или сама скажешь?
Я презрительно молчала.
Слышь, командир, а девку куда? спросил рослый бугай в шортах с бахромой, Полечим или пусть живет? Может, развлечемся с ней, а потом в расход?
Девчонкамоя! объявил Истомин всем бродящим по поляне, Я по ней скучал, я ночами плохо спал, ясно? У кого есть мнение, отличное от моего, милости просим за пулей! Эй, детка, ты куда собралась? он схватил меня за руку.
Никуда я не собираласьему почудилось. Шагнула просто в сторону, а до этого с тоской смотрела на джунгли, твердя себе, что они непроходимые только на первый взгляд. А если в них нырнуть, да топать, прыгать и бежать
Никуда я не собралась, сообщила я горькую правду, Вот стою и жду, что из леса выйдет новая банда и перестреляет вашу банду.
Рябой ухмыльнулся, критически обозрел опушку и почесал редеющий затылок.
Ну, это вряд ли. Не выйдет. Здесь хозяевамы.
Тут вся братия, что болталась неподалеку, дружно выразила одобрение и стала подтягиваться. Возвращались трое от самолета. А я представила, что сейчас ко мне потянутся эти жирные волосатые руки, обагренные кровью, начнут лапать, раздевать. Я зажмурилась. Чугунная тяжесть пригвоздила к земле, тоска сдавила горло.
Не бойся, рыба, вкрадчиво промолвил рябой, Открой глазки. Публика у нас безвредная. А если будут обижать, я им покажу
Вздохнув, я открыла один глаз. В этот миг всё и ухнуло
Могло и раньше, но так смешнее. Разрозненные очаги пламени, вылизывающие фюзеляж, слились в один и взмыли в небо ослепительным факелом! Огонь добрался до остатков горючего. Глухой взрывсноп пламени взвился в небо! Рвануло в крыле, оно переломилось. Повалил густой дым, небо заволокло гарью
Ёлы-палывосхищенно протянул патлатый коротышка в оранжевой футболке.
Надо валить, рассудительно изрек сутулый бритоголовый мужик, Щас по новой звезданет.
Рябой, впечатленный зрелищем, ослабил хватку. Тут меня и торкнуло. Валить так валить. Не будет другой возможности! Я вырваласьэто оказалось проще, чем разорвать узы Гименеяи прыгнула Очередной взрыв, потрясший чрево лайнера, послужил выстрелом стартового пистолета. Я ввалилась в лесв гущу веерообразного подлеска. Споткнуласьколючая метелка хлестнула по щеке. Секундная заминкая мчалась дальше, прыгала по кочкам, барахталась в траве, накручивалась на какие-то тонкие стволы, увитые веретеном стеблей. Мелькали деревья со спирально заверченными стволами, с ветвями шириной в локоть, растущими не вверх, а вбок. Вставали стеной заросли папоротника, бамбука. Я хваталась за стволы деревьев, брела мимо паразитов-лиан, мимо остроконечных термитников, проплешин красно-бурой почвы, ядовито-сочной листвы, норовящей хлестнуть по щеке, уколоть шипом
Небольшое удовольствиебегать по джунглям в городских туфельках (хотя и без каблуков). Очень быстро я стала задыхаться. Пятки стерлись на первой же стометровке. Я ковыляла, расплетая венки из вьюнов. В голове темнело, ноги заплетались. До самшитового кустарника, темнеющего по курсу, я не добралась. Поплыл откос под ногами, и я поплыла вместе с ним. Упала в грязный ручей, пахнущий тухлой древесной корой, нахлебалась. Перевернулась на спину, приподнялась, но ладони поплыли по скользкому дну, я снова упала, ударилась затылком, заплакала. Подъем без посторонней помощи я бы уже не осилила. Когда над головой склонились двое, мне было все фиолетово. Они подняли безжизненное тело, вытащили из ручья.
Бегать умеет, произнес молодой голос.
Ага, бойкая попалась, сочно вымолвил бородач-гранатометчик, Ну, это не беда, Аверченко. Тяжела в поимке, легка в постели. Представляешь, на краю землирусская баба. Давненько у меня их не было
Тебе Истомин за нее башку открутит, Дерипуз. Лично я от этой красавицы держусь подальше, а ты давай, раз жизнь недорога.
Да ладно, Истомин опять напьется. Пара банок текилыи готов. Вот увидишь, снова будет куролесить после программы «Время». Не до бабы ему будет Ладно, разберемся. Понесли добычу
Когда я проснулась, первая мысль была утешительной: ПРИВИДЕЛОСЬ. Вторая еще лучше: С УМА СОШЛА. А как проверить? Делать было нечего, глаза не открывались, я стала вспоминать и подвергать анализу. Память работала лишь до слов «Понесли добычу». Потомтуман с бледными прорывами. Меня везли, пересаживали в катер, переправляли с острова на остров, опять везливозможно, в горы, судя по тому, как ревел мотор, и кровь отливала от головы. Волокли по ступеням, по извилистым коридорам, бросили. Разве так должны обращаться с соотечественниками?
Я прислушалась. На улице посвистывал ветер, за стеной монотонно что-то стучало. Открывать глаза было трудно, веки придавило чугунной плитой. Ничего хорошего я не увидела За окном густела свинцовая мгла. Смеркалось (или светало?). В комнате имелись четыре стены, пол и потолок, дверь, окно. И никакой мебели. Наверное, со смыслом. Мебель напоминает о временах, проведенных в цивилизации, и плохо дисциплинирует.
Итак, я находилась в заточении. Оригинально. Я покосилась на свою одежду. Одеждой прилипшие к телу тряпки можно было назвать лишь условно, но уязвимые места они прикрывали. Туманность за окном не позволяла рассмотреть, во что превратились моя кофточка и джинсыно можно представить, во что превращается одежда после авиакатастроф и бега по джунглям. И чем она при этом пахнет.
Я сползла с брезентовой подстилки, пропахшей рыбой, подошла к окну. Ноги тревожно подрагивали. Ныла коленка. За толстым стеклом все было мутно, неотчетливо. Проступали скалы, обмыленные ветрами. Они полого сползали вниз. Что внизу, просмотру не подлежалоу подножия клубился туман. В небе зависли облаканеподвижные, похожие на каменные изваяния. Такие же тяжелые, даже ветер их не брал. Это смотрелось фантастичноза окном свирепствовал ветер, выл, бился в стекла, а облака висели, словно прибитые гвоздями Различалась мглистая полоска моря, да черные камни, уступами сползающие к берегу. И маленькие деревья «рюмочной» формыв качестве оживления пейзажа, они тоскливо грудились среди скал.
В комнате было душно. Я попробовала открыть окно, просунув руку сквозь прутья решетки. Но только палец содрала: шпингалеты вросли в алюминий. Требовались мужские руки. У меня не было мужских рук. Мои руки даже для женских слабоваты.
В я встала посреди комнаты и стала высасывать кровь из пальца. Ничего страшного, уговаривала я себяглавное, живая. Надо успокоиться и, за неимением вещей, разложить по полочкам мысли. Я вытерла слезы и стала думать. Всплывали образы. Бегущие люди, горящий лайнер, стрельба на поражение. Живот мадам Мандрелл, порванный автоматной очередью, мертвый Ник. Тельце Пэгги, нашпигованное пулями, как взрослое. И три исходных момента: страшно, больно, НЕПОНЯТНО. Последнее, вообще, наотмашь. Сто вопросов. Каким бы ходом пошли события, не обратись я за помощью к Яше Козьману? Куда бы завела кривая, не приведи я к турникету сержанта Майерса и сержанта Байерса? Что бы было со всеми нами, не зацепи крыло самолета а что оно, кстати, зацепило? Как соотносится история фантаста Бригова о пяти миллионах с интересом к моей персоне конкурирующих группировок? Почему одну группировку уничтожает другая, а другуютретья, вроде не имеющая к этому делу отношения? Что вытворяет после моего отъезда из Нью-Йорка четвертая группировка (а по моему глубокому убеждению, группировка называется «массовик-затейник Бригов»), и что она там вообще думает?
Русскоговорящая публикабез моральных устоев и нормальной одежды, зато отлично вооруженнаяна островке посреди Тихого тьфу, Атлантического океанаэто нормально?
Где я?
Вспыхнула лампочка под потолком. Сколько можно спать?
Подъем, сонная тетеря! проскрипел Дерипуз.
Я подскочила. Мама! Как они могли бесшумно открыть дверь? Человек-гора наехал на меня, стал облизываться, наматывать на шершавый палец мои спутанные локоны. Туша воняла. По сценарию я должна была выразить дикий восторг?
Время знакомиться, дорогая, осклабился Дерипуз.
Послушайте, я хотела бы знать
Да ладно, отмахнулся бородач, Узнаешь. Но легче не станет. Попаласьтак попалась. Теперь терпи и не занимайся правозащитной деятельностью. Лучше расслабься, поможет.
Эволюция данного экземпляра не коснулась. Тот самый реликтовый гоминид, которого безуспешно ищут в низовьях Оби, хотя искать нужно в другом полушарии. Классический образец негодяя с большой дороги. Волосы на голове росли клочками, зато борода с лихвой компенсировала их недостаток на макушке. Лоб предельно узкий, маленькие глазки и много жира в лоснящихся телесах. Я основательно приуныла. Если каждый из этого сообщества будет приходить ко мне знакомиться, я умру от передозировки вредоносных флюидов.
Шантырин Иван Иванович, представился Дерипуз. Он уже намотал мой локон до упора и начал медленно, растягивая удовольствие, тянуть на себя. Голова потихоньку отделялась от туловища, Несознательные элементы зовут меня Дерипузом, но я бы не советовал налегать на это погоняло, поскольку оно не отражает глубины моей сложной личности. Могу и навалять