Дерипуз, не занимайся болтологией, донеслось с порога, Теряем цигель.
Второй знакомый голос принадлежал белесому парню в тренировочном костюме, похожему на альбиноса. Субъект прислонился к косяку, автомат свисал с плеча стволом вниз, а сам он смотрел на меня, как на горшок с диффенбахией. То есть никак. Если память не изменяла, он носил фамилию Аверченко.
Теряем, согласился Дерипуз, не без сожаления освобождая мою голову, Но согласись, куда приятнее бросить на раскладушку свою землячку, чем потасканную цыганку из долбаного «пуэртито». Я их видеть уже не могу.
А по мне так однохренственно, альбинос не сводил с меня пустых глаз, а слова произносил тихо, растягивая гласные. Было в его глазах что-то гипнотическое.
Не любишь ты баб, Аверченко, упрекнул Дерипуз. Схватил мою руку своей клешней и дернул, выводя из равновесия, Ладно, дочь полка, пошли. Да шевели суставамитебя ждет высокое начальство.