Кошки говорят «мяу» - Сарнов Феликс Бенедиктович

Феликс СарновКошки говорят «мяу»

Часть IТВАРЬ

Я приближаюсь к самому краю, подплываю к заветной

( the border, the percinctпочему-то перед оргазмом всегда думаю на неродном)

черте и стараюсь растянуть это мгновение, покачаться на самом краешке, но с ним это невозможноон никогда не подыгрывает мне в этом,  и он тут же закидывает мои ноги еще выше,

(Господи, куда же еще выше!..)

сильным движением проникает в меня еще глубже,

(Господи, куда же еще глубже!..)

и

Моя матка моментально отзывается упругим всплеском, резкой судорогой, которая застилает мозги багровой пеленой, раздирает жутким наслаждением все нутро, проникает куда-то еще глубже, чем сама матка, и вытаскивает из набухшей глотки хриплый резкий крик. Вопль.

От моего вопля он сразу кончает, и бьющуюся в судороге матку окатывает струйка теплой влаги, от которой меня тут же раздирает следующий оргазм, а за ним еще, и наконец, я отключаюсь, выключаюсь, сдыхаюменя просто нет.

Финиш.

Воскреснув, я медленно раскрываю глаза, медленно включаю все, чем могу сейчас ощущать то, что вокруг меня, и сначала чувствую, а потом, повернув голову влево, вижу, что он уже лежит рядом на спине и дышит почти ровно и почти забыл о моем существовании. Во мне схлестываются две противоположные силы: раздражение на него за то, что он никогда не дает мне покачаться на краешке, поторчать чуть подольше у черты, на черте, и Жуткая благодарность за недавние всплески оргазмов, от которых все внутри еще приятно гудит и ноет.

Вторая сила, конечно же, без труда одолевает первуюраздражение,  и я поворачиваюсь и начинаю нежно целовать его по-голливудски красиво очерченный рот, по-ковбойски волевой подбородок и гладко выбритую щеку, пахнущую каким-то противным Ну да, его любимый Denim-aftershave. Как там в рекламевсе в его власти?.. Это точно. Этов самую масть. Уж во всяком случае, все, что касается меняв его власти. Вся яв его власти, и

И я нежно трусь своей рыжей гривой об его загорелую грудь и лижу твердый ковбойский сосок, и глажу мускулистый живот своего хозяина.

Ему это совершенно не нужно, но он знает, что это нужно мне, и потому не возражает и даже машинально поглаживает мои распатланные волосыточно так же, как иногда, сидя за компьютером и уставясь в дисплей, поглаживает уродливый деревянный нож для разрезки бумаг с нелепым красным шнурком, зачем-то продетым в дырку на конце рукоятки.

И засыпая, вернее, проваливаясь в жуткий, повторяющийся каждую ночь кошмарный сон, я крепко обнимаю его Крепко обнимаю руками и ногами человека, который собирается дней через десять, максимум через две неделикогда вернется из Питера, а я вернусь из-за океанане моргнув глазом, отправить меня на тот свет. Я знаю это так же точно, как знаю, что на тот свет отправиться он (с моей помощью, во всяком случае, с моей подачи), а уж потомя (может быть, как фишка ляжет) Как знаю, сколько родинок у него на груди, сколько раз у него встанет за ночь, если он настроен на это, словом

Знаю. И нисколечко не боюсьни капельки, я даже хочу этого, потому что точно знаю и еще кое-что: если ему и удастся сделать это,

(вопреки всем моим расчетам)

то когда покончит со мной, он покончит и с моим страшным кошмаром, в который я окунаюсь теперь почти каждую ночь с тех пор как

С той ночи, за которой было утро, была странная поездка с мужем на цатый километр загородного шоссе,

(я плохо соображаю Я вся скована жутким ночным кошмаром. Из которого никак не могу выбраться Мне показали, что такое настоящий страх)

на мусорную свалку, и там на этой свалке я увидела изуродованные трупы Хорька и его охранника (труп Хорькабезголовый). Которые потом схоронили в закрытых гробах, а во взгляде Седого на этих похоронах, ясно проскользнуло эдакое пилатовское: я умываю руки

И с тех пор каждый раз, стоит мне только заснуть, я вновь оказываюсь там, и

У меня больше нет сил выносить эту пытку. Больше нет сил вырываться из этого кошмарного бредараскрывать глаза, просыпаться и тут же понимать, что стоит мне снова заснуть,

(Господи, не могу же я совсем не спать!..)

как я опять окажусь там, где сверху, в мертвой серой пустоте висит багровый

(диск?.. Обруч?.. Тарелка?..)

круг, а внизу Повсюду, на сколько хватает глаз, простирается красныйместами почти алый, а местами тускло багровый,  песок. И взгляду не за что зацепиться, разве что за огромные песчаные глыбы,

(валуны?)

образованные из того же песка, из слипшихся друг с другом песчинок,

(сколько же времени нужно для того, чтобы из песчинок получились такие громадные глыбы?.. Столько, что само время должно быть каким-то другим! И онодругое! Здесьдругое)

но почему-то взгляд не может за них зацепиться, взгляд соскальзывает с них, и

1

Тот день с самого утра был окрашен в юмористический тон. Почему-то все вызывало у меня смехлопнувший тюбик с зубной пастой, внезапно выключившаяся, едва я успела намылить спину и грудь, горячая вода в душе, сломавшийся и сжегший бутерброды ростер, отскочившая крышка кофемолки, плюнувшей мне в физиономию недомолотыми кофейными зернами, и все прочие «прелести» нашего совкового быта. Всегда вызывавшие у меня глухое раздражение, в тот день эти прелести почему-то заставляли глупо хихикатьони словно подводили, легонько подталкивали к главному событию, пику всей сегодняшней клоунады, который должен распахнуть шлюз, сдерживающий смех, и исторгнуть из глотки настоящий хохот.

«Шлюз» распахнулся и я, наконец, с каким-то жутким облегчением расхохоталась, когда, придя домой на два часа раньше обычного, застала своего благоверного в нашей супружеской койке с не первой молодости блондинистой шлюшкой, испуганно натягивающей простыню на свои отвислые грудки, не замечая, что тем самым она одновременно стягивает ее с выпуклого брюшка и вяло приподнятого конца ее партнерамоего, извиняюсь, шаловливого супруга.

Это, и вправду, был пик клоунады.

Смех, а вернее, настоящий хохот вызывало все. И их нелепая поза, и ее вытаращенные намазюканные глазенки, и его жалкая идиотская ухмылка, и главное: разительный контраст того, от чего я минут двадцать назад ушла, с тем, что сейчас торчало передо мной.

Контраст просторной, со вкусом обставленной спальни моего красавца-хахаля с нашей убогой, захламленной квартиркой; контраст загорелого, налитого упругой силой тела моего мужика с брюшком и вялым отростком, всегда опадавшим (уж я-то знала!) от любого незапланированного скрипа нашей койки,

(чего уж там говорить про незапланированное появление благоверной)

моего мужа; контраст этой потасканной шлюшки с уже опавшими грудками с хохочущей рыжей бабой,

(рыжей, если угодно, блядью, но Настоящей блядью, а не жалкой подделкой)

отражавшейся в нашем дешевеньком трюмо у разложенного старенького дивана; контраст широкого двуспального «аэродрома», с которого я соскочила пол часа назад, с этим стареньким польским диваномнашим семейным ложем любви

И когда шлюшка, впопыхах одевшись, убралась, и он, тоже прикрыв свои причиндалы трусами и старым халатом,

(еще одни контрастчас назад я с наслаждением заворачивалась в роскошный махровый халат с капюшоном, испытывая удовольствие и от мягкой шероховатой ткани, и от уверенности, что сейчас эту ткань с меня сдернут, и то, что сейчас ласкают прикосновения ткани, будут ласкать сильные ладони и твердые, резко очерченные мужские губы)

в третий раз тупо спросил, почему я так веселюсь, я честно, откровенно и со всеми подробностями рассказала ему, почему.

Рассказывая, я отвернулась от него, и сообщив напоследок, что сегодня мой красавец трахнул меня не только в койке, но и в ванной, двинулась к двери и Услыхала за собой шумное сопение, а потом потные ладони моего муженька больно сдавили мне плечи возле самой шеи и в ушах раздалось сдавленное шипение:

 Кур-рва рыжая!.. (Получилось: рыш-шая)

Моя правая рука вдруг сама согнулась в локте, двинулась вперед и вверх,

(я не делала это сознательно Не делала!..)

мой торсто, что мужики называют у баб «станком»,  слегка выгнулся дугой влево, и

Какая-то чужая, посторонняя сила швырнула согнутую правую руку вниз и назад. Я ничего не чувствовала в тот моментмозг не отдавал никаких команд, не посылал никаких разрядиков в мышцы, и мышцы руки не напрягались, хотя Я не знаюя действительно ничего не чувствовала, просто

Просто руки, больно давившие на мои плечи, вдруг обмякли, сзади раздался странный приглушенный звук, и когда я медленно обернулась, то увидела, что мой благоверный с какой-то лиловато-серой физиономией прижимает ладони к животу и судорожно пытается втянуть в себя воздух через раскрытый рот. Но у него это не получалось, потому что Потому чтоя только сейчас, повернувшись и глядя на него, поняла,  мгновенье назад, я правым локтем въехала ему в почти незащищенное мышцами

(Пресс надо было качать по утрам, а не тянуться, едва продрав глаза, за сигаретой Пресс качатьхоть на ковре, хоть на мне)

солнечное сплетение.

Я никогда не относилась к категории слабеньких, изнеженных дамочек, но Хоть мой муженек был не из тренированных атлетов, он все-таки был мужиком, и двигай моей рукой я сама, мне вряд ли удалось бы привести его в такое состояние. Типа нестояния. На согнутых вздрагивающих ногах,

(Почему, интересно, он в носках?.. Он что, и трахался, не снимая их?..)

неуверенно делавших маленькие шажки назад, пока он не бухнулся на кровать, не откинулся навзничь, подтянув ноги к краю кровати и по-прежнему судорожно ловя воздух раскрытым ртом.

Вдруг моя правая рука Я неожиданно снова почувствовала еепочувствовала внезапную ноющую боль в плечевом суставе и ниже, в мышцах, какая бывала у меня (довольно часто) от таскания тяжелой хозяйственной сумки. Боль перетружденных мышц, вынесших слишком большую нагрузку, и Я вдруг испугалась. Потому что неожиданно поняла Вернее мне показалось, или Словом, я знала: если бы то, что двинуло моей правой рукой, включилось на полную мощность, мой локоть пробил бы его брюхо, как тонкую пленочку, и легко раздробив позвонки, выскочил бы с другой стороны.

Что-то заставило мою руку совершить действие, на которое она не была рассчитана, но ныла она сейчас не от той силы, которая привела ее в движение,

(сначала медленновперед и вверх, а потом резковниз и назад)

а от той, что сдерживало это движение Сдерживало эту силу. Держало ее под контролем.

Расширенными глазами я уставилась на свою руку, и то ли от напряжения, то ли еще от чего-то, картинка стала как-то расплываться, выходить из фокуса, а потом наоборот, стала слишком четкойтакой четкой, что я могла разглядеть каждую пору на коже руки, каждый малюсенький Это не было увеличением или приближением, как при взгляде через лупу или в бинокль, это Словно включилось какое-то другое зрение, словно глаза стали видеть как-то иначе, не по

Зажмурившись, я легонько тряхнула головой, и это другое исчезло. Растаяло. А вместе с ним растаял и страх.

Я присела на краешек нашей койкиразложенного дивана,  положила руку ему на ляжку и стала легонько гладить его ногу, нажимая на нее все сильнее и сильнеепостепенно заставляя его разогнуть колени и расслабиться. Наконец он умудрился как следует вздохнуть. Я скользнула взглядом по его животу, груди и вышек лицу постепенно приливала краска, оно уже не было таким мертвенно серым, хотя еще и не стало нормальным. Но скоро станет. И может даже у него встанет Мне совершенно не хотелось трахаться, тем более с ним, тем более сейчас, когда после своей шлюшки и моего локтя он лишь заведет, раздразнит меня и оставит почти ни с чем,

(конечно, я умею кончать и почти ни от чего, но на кой черт мне сейчас такие вымученные оргазмыпосле тех?.. От которых матка еще слабо гудит, словно сыто мурлыкающая кошка)

но Если хочешь успокоить мужика и избавить себя от тупых и бессмысленных выяснений отношений, возьми его В смысле, дай То есть, возьми, но так, чтобы для него это было вроде, как тыдаешь

Я прилегла на диван рядом с ним, и пока моя левая рука быстренько расстегивала блузку, правая, гладившая его ногу возле колена, двинулась выше Он раскрыл было рот, наверняка собравшись выплеснуть какое-нибудь занудство, желая продолжать бессмысленную разборкуто есть стараться как-то обидеть, оскорбить меня и тем самым хоть чуть-чуть потешить свое ушибленное (со всех сторон) самолюбие, но я резко дернулась все телом вверх (блузка расстегнута, лифчики нам ни к чему) и закрыла ему рот В старых любовных романах обычно это звучит: «закрыла рот горячим поцелуем»,  но тов романах, и притомв старых. А я лично закрыла тем, что покамест не нуждалось в лифчиках.

Мне жутко хотелось рассмеяться, услыхав его чавкающие звуки, и спросить, ну, что, мудак, это тебе не обвислые грудки твоей дешевенькой секушки, но его действия, вызывавшие эти звуки, начали вызывать заодно и правильные рефлексы моего организма, а потому я стала говорить правильные слова, какие надо говорить, когда нужно взять под видом «дать», в смысле дать, не подавая вида, что берешь

Тупые они все-таки создания, и как легко их обмануть, потому что они так жадно хотят быть обманутыми; тупые, но приятные, а иногда и сладкие, ну Давай же, давай, мать твою Давай сильнее, глубже, давай, твою мать Тихо, тихо, Рыжая сука, полегче, держи себя руках, а не то Это же тыдаешь, а он у нас берет, он у нас хозяин, и не дай Бог ему понять, тогда он совсем раскиснет, а мне не надо, чтоб раскис, мне надо Ох, как же мне надо, что ж я так завелась, недавно же сыта была по горло, под завязку Не могу больше, не могу на тормозе держаться, раскрываюсь, ох, как же раскрываюсь, сожрать хочу, но того бы жрала, долго бы жрала, а этого же на один глоток едва хватит Ну, держись, все, больше не удержу, только главноедумай, что это ты такое со мной делаешь, главное, думай так, а я Вот так И вот та-ак!.. И вот ТА-А-АК!.. Все

Ну, что, доволен, хозя-а-аин? Только не расхохотаться, только не Их не надо обижать, они просто Просто не стоят того, и главное сейчассказать Сказать это То, что им, дурачкам, так нужно, что они так жадно хотят услышать, что надо сказать, и это справедливо, потому что надо дать взамен того, что брала Это по-честному, и На!

* * *

 Как хорошо,  пробормотала я, потянулась и выговорила главное:с тобой.

И вместо довольного смешка, довольного вздоха, или хотя бы довольного молчания вдруг услыхала

 Тварь,  с злобной горечью выдавил он, шмыгнул носом так, словно всхлипнул, и высказался подлиннее:Какая же ты тварь.

Мне сразу стало скучно и Досадно. Скучно от его убогого словарного запаса, а досадно, потому что ничего у меня не вышло и виновата в этом была только я самарасслабилась и не сообразила, что Нельзя сейчас было говорить это дурацкое «с тобой»! Нельзя тупо двигаться по шаблону! Шаблоны и штампывещи полезные, но с ними надо уметь обращаться. Что работает в одной схеме, вызывает обратный эффектв чуть-чуть другой. Должна была сообразить, что «с тобой» вызовет у него простую, как у одноклеточного, реакцию Или, как ее Ассоциацию. С другим. От которого, как я сама ему сообщила, я только что пришла. От которого, я когда-тоа если поточнее, то шесть с лишним лет назад,  сбежала, скуля и зализывая раночки,

(это я сейчас так пренебрежительно, а тогдаранищу!..)

да не куда-нибудь, а к нему. К моему первому стойкому вздыхателю (на скамейках и в подъездах), первому лизателю и кусателю моих девичьих грудок (это так, для красного словца, а вообще-то они с пятнадцати лет были неслабыми грудями, если не сказать, буферами), так и не ставшему первым пихателем (сам виноват, нечего было тянуть резинунадо было иметь при себе резинки, тогда б дала на ура), но героически взявшему на себя дурацкую роль зализывателя моих, так сказать, душевных травм и царапин.