Кристиана, Лотье ошибся. Что бы ни случилось, я никогда не стану опасным для вас. Даже если бы я сошел с ума, никогда я не причинил бы вам зла. Я на вас не сержусь. Вы приехали сюда, чтобы не спускать с меня глаз. Вы изолировали меня, поместили отдельно от всех, относитесь ко мне, как к душевнобольному, но мне это безразлично. Позвольте мне только провести отсюда мою последнюю битву. Ради вас, Кристиана. Потому что мне хотелось бы
Наклонившись внезапно, он прислонился щекой к щеке жены.
Все было бы так легко, если бы вы меня любили!
Кристиана не шевелилась. С необычайной нежностью Эрмантье закрыл ей глаза рукой. И ощутил под пальцами влагу слез.
Ах, Кристиана, прошептал он, я на это не надеялся
Он долго молчал, весь сжавшись, ибо чувствовал себя беззащитным перед лицом счастья.
И тут как раз уловил запах. Сначала он решил, что это ему почудилось. Не двигаясь, он старался определить, откуда исходит запах. Это мог быть букет, которому забыли сменить воду. Разве некоторые цветы, увядая, не пахнут лакрицей? Однако это был не запах увядших цветов.
Эрмантье услыхал едва слышный скрип и понял, что никакой ошибки быть не может. Пахло лакричными пастилками.
Он неторопливо распрямился, убрал руку, закрывавшую глаза Кристианы. Никто не мог услыхать бешеные удары его сердца.
Спасибо, прошептал он. Спасибо, Кристиана Я не забуду.
Голос его звучал неуверенно, но так оно, пожалуй, было лучше. Он отошел от кресла. Шаг. Два шага. Три шага. Теперь он стоял посреди комнаты.
Куда вы? спросила Кристиана.
Пойду отдохну. Мне надо немного поспать.
Поспать! Спать ему отныне нельзя. Но надо было как-то отвлечь внимание. Он отыскал дверь, нашел в себе силы обернуться и послать улыбку. Улыбку, искаженную тревогой. Он вышел и заспешил в конец коридора. Ах, побыть наконец одному! Не думать больше обо всей этой мерзости. Повернув голову, он прислушался. Ему показалось, что сзади кто-то идет. Но нет. Они не осмелились бы. Пока еще нет!
Он бросился к себе в комнату, запер дверь на ключ и закрыл окно. Как узнать, есть ли кто в комнате? На мгновение он заколебался, собрался было поискать за шкафом, под столом, под кроватью. Но потом решил, что Клеман, верно, помогает Марселине готовить ужин. Нет, он, видимо, один. Сполоснув лицо в туалетной комнате и даже не вытерев его, он пошел и лег Итак, Юберее любовник. Он имеет право входить к ней, когда ему вздумается. Сидел там, посасывая свои пастилки, и наслаждался комедией, разыгранной его любовницей. Он все видел, все слышал. И возможно, жестами давал ей советы. Но ведь Кристиана действительно плакала. В этом он нисколько не сомневался. А что, если Юбера там не было? Ну да, как же! Просто она умеет плакать с такой же легкостью, как умеет лгать, вот и все. С каких же пор они задумали это дело? С тех пор, как Кристиана представила ему Юбера и он стал его компаньоном? Или после несчастного случая? Как знать? А он ни о чем не догадывался. Считал ее холодной, алчной эгоисткой. Зато с Юбером
Эрмантье ворочался в постели. Каждая новая мысль обжигала его, словно едкая кислота. Он выступал в роли мужа-просителя. Юбер же самодовольно выслушивал его крики, обещания, жалкие протесты и нежные излияния. Этот ничтожный тип, которого раньше, когда у Эрмантье были глаза, ему ничего не стоило раздавить, теперь решил отыграться. Смешно до слез! Бедняга Эрмантье! А ты еще гордился своей силой, своим успехом. Тебе казалось, будто ты один знаешь пределы своих возможностей! Ты тешил себя сознанием собственного превосходства, полагая, что внушаешь им страх!..
Старая Бланш обо всем догадалась, поэтому ее и прогнали. Поэтому она и не хотела возвращаться. Клеман тоже знал. И Марселина знала. Как они, должно быть, потешались! Даже Максим, и тот
Нет. Только не Максим. Максим никак не мог! Нет, Максим ни о чем не догадывался Лежа ничком, почти касаясь пола свесившейся рукой, Эрмантье замер. Максим? Вздор. Зачем подозревать Максима? Он приехал как друг. Ему, верно, сказали, что брат тяжело болен. А обо всем остальном он, конечно, понятия не имел. Иначе не стал бы молчать. Нет, Максим тут ни при чем Он вовремя умер. Ему повезло.
Эрмантье приподнялся на локте и расстегнул ворот. В этой наглухо закрытой комнате воздух казался затхлым, тяжелым.
«До чего же скверно», вздохнул Эрмантье. И все-таки ему захотелось разобраться в обрушившемся на него несчастье, постичь до конца чудовищный обман. Ибо Кристиана наверняка обманывает его и во многом другом. Она любовница Юбера и, значит, готова выполнить любые его требования. Завод, банковский счетвсе перешло в его руки. Мало того, они увезли его в поместье, чтобы полностью обезвредить. И возможно даже, нарочно пытались помутить его разум, прикрываясь словами Лотье, которых тот никогда не говорил. Их искусные недомолвки Их притворное сочувствие А теперь еще эта могила!
«Если бы я все-таки решил вернуться в Лион, подумал Эрмантье, что бы они сделали?»
Вопрос этот настолько разволновал его, что он сел и закрыл лицо руками. Да. Стоит ему только высказать намерение уехать На что они пойдут в стремлении помешать этому? Но даже если предположить, что он безропотно смирится, все равно их расчеты в любую минуту могут сорваться. Их может разоблачить первый встречный. Стоит кому-то заметить слепого в саду или на кладбище и вся махинация рухнет. Разразится скандал. Трудно себе представить, что они этого не предполагали
«Вот именно, пришел к заключению Эрмантье. Потому-то Юбер и вернулся».
Так как Юберу следовало находиться не здесь. Он должен был быть в Лионе. Зачем он вернулся тайком? Впрочем, может, Юбер вообще никуда не уезжал, может, он только делал вид, что уезжает? Но и в том, и в другом случае почему он скрывается?
Эрмантье даже застонал, хотя по-прежнему не шевелился. На этот раз истина открылась ему со всей очевидностью! Вначале Кристиана с Юбером, возможно, намеревались просто держать его в заточении. Однако смерть Максима изменила их планы. Раз он, Эрмантье, на вполне законном основании считается мертвым, им остается только привести реальность в соответствие с документами. Причем без всякого риска. Яма в парке. Очень просто. Как знать? Может, все будет кончено сегодня же вечером.
Эрмантье встал и закурил сигарету. Главноене терять достоинства. Не доставлять им этого последнего удовольствия. Он снова направился в туалетную комнату, умылся и причесался. Затем потрогал стрелки каминных часов. Половина восьмого. Через несколько минут его позовут ужинать. Он открыл окно. Теперь уже это не имело значения. Над самой крышей со свистом носились стрижи. От раскаленной земли веяло запахом сена. Пока еще он не испытывал ненависти к Кристиане. Что же касается Юбера Он с удовольствием задушил бы его, но Юбер появится лишь в нужный момент, чтобы нанести последний удар. Облокотившись на подоконник, Эрмантье, казалось, дышал свежим воздухом. Не исключено, что Клеман наблюдает за ним из сада. Но Клеман не мог прочитать его мысли. А Эрмантье задавался вопросом, каким образом они собираются это осуществить. Юбер наверняка боится крови. Кристиане, конечно, хотелось бы покончить с этим как можно скорее. Она жестока, но слишком хорошо воспитана, чтобы идти напролом. Тогда, стало быть, яд?
Ришар!
Это она. Как всегда по вечерам, она звала его снизу, стоя у начала лестницы.
Сейчас! Иду! крикнул Эрмантье.
Вздохнув, он медленно пересек комнату. И никто никогда не узнает! Вот что самое страшное. Он вышел в коридор. Где сейчас Юбер? Все еще прячется в комнате у Кристианы или же расхаживает по дому на цыпочках, по-прежнему одетый во все черное и, как всегда, отменно корректный? Эрмантье направился к лестнице. Сзади тихонько потрескивал паркет. Сегодня опять было так жарко! Ступенька за ступенькой он добрался до низа.
К столу! сказала Кристиана. Вы, должно быть, проголодались!
Голос ее звучал ласково, заботливо. И то верно, разве они не помирились? Он сел за стол спиной к веранде.
Марселина приготовила холодный ужин, продолжала Кристиана. Я подумала, что вам это больше понравится.
Она позвонила в колокольчик.
Марселина!.. Можете подавать.
XI
Юбер, конечно, тут. А может быть, и Клеман. Готовые вмешаться, унести тело. «Я теряю самообладание, подумал Эрмантье. В присутствии Кристианы ничего не случится. Она не сможет этого вынести. Но зато после кофе, когда я останусь один, вот тогда»
Хотите еще немного салата? спросила Кристиана.
Нет, спасибо.
Вы не голодны?
Нет.
Марселина переменила тарелки. Он услыхал, как Кристиана наливает ему в стакан вина. Осторожно попробовал его, но не обнаружил никакого подозрительного привкуса. Марселина поставила новое блюдо.
Филе хека под майонезом, сообщила Кристиана.
Мне чуть-чуть, молвил он.
Но вы попробуйте! Марселина приготовила его специально для вас, положила побольше горчицы.
В голосе ее не было никакой фальши, никаких следов волнения. Если не считать, конечно, избытка любезности и подчеркнутого интереса.
Капельку, попробовать, прошептал он.
Зачем столько горчицы? Кончиком вилки и ножа он перевернул кусок рыбы, раскрошил его, чувствуя себя под прицелом чужих взглядов. Если он засомневается, не будет есть, то Юбер, Кристиана, да всевсе они поймут, что он разгадал их игру, и уже не станут дожидаться окончания ужина, чтобы нанести удар. Нож и вилка Кристианы спокойно постукивали по тарелке. Он поднес кусок ко рту, понюхал майонез. Ничего не поделаешь! Едкий и острый запах горчицы скрывает, быть может, саму смерть.
У рыбы слабый привкус, заметила Кристиана. Сейчас очень трудно сохранить ее свежей.
Она заговорила о сыне Одро, оптовом рыботорговце. Почему вдруг у нее появилась такая потребность непрерывно болтать? От чего она хотела отвлечь его внимание? Что можно подмешать в майонез? Мышьяк? Или снотворное, чтобы лишить его всякой возможности защищаться? Кристиана явно перестаралась. У него было такое ощущение, что его хек плавает в соусе. Каждый кусочек обжигал ему язык. Какое количество яда он уже принял? Он отложил вилку.
Что-то сегодня совсем не хочется есть.
Он полностью в их власти. У него не остается ни малейшего шанса вырваться от них. Подумав хорошенько, он понял, что совершенно напрасно рассчитывает на жалость Кристианы. С самого начала игру, конечно, вела она. И именно она заставила Юбера действовать. Множество самых разных фактов приходило ему на память, укрепляя его в этой мысли.
Марселина, фрукты, пожалуйста.
Извините, сказал он, но я, пожалуй, ничего больше не буду.
Выпейте хоть чуточку компота.
Трудно изобразить большее участие. Эрмантье сложил салфетку.
Нет, спасибо.
Вы не больны?
В ее голосе слышалось неподдельное беспокойство. Может, в этот самый момент она вглядывается в него, пытаясь уловить на его лице первые признаки отравления. Может, остальные тем временем медленно приближаются к столу. А между тем чувствует он себя вполне нормально. Неужели вся эта история ему только снится, неужели он сам выдумал этот кошмар? Он встал из-за стола.
Кофе я выпью на веранде.
Как хотите.
Он тяжело пошел к двери. Кристиана последовала за ним. «Это случится сейчас, решил он. Чего им больше ждать?» Ему вспомнилось, что он на голову выше и Юбера, и Клемана. Спереди они не осмелятся на него напасть. Впрочем, все эти дурацкие предположения ничего не стоят. Бояться следует только яда, причем яда, действующего молниеносно, а вовсе не такого, который оставляет время на раздумья и понимание чего-то. Значит, майонез был совершенно безвреден. Тогда кофе
Не хотите сесть в шезлонг? спросила Кристиана.
На этот раз голос ее дрогнул. Правда, настолько незаметно, что в другое время Эрмантье не обратил бы внимания.
Нет, сказал он. Я на одну минутку. Спать хочется Завтра, надеюсь, будет лучше.
Он придвинул стул к плетеному столику. Кристиана налила кофе, положила сахар. Ничего, кроме позвякивания серебряной ложечки, он не услыхал. И снова у него промелькнула прежняя мысль: «А что, если все это существует только в моем воображении?» Но он тут же отбросил ее. Если его одолеют сомнения, он пропал. Ни в коем случае нельзя поддаваться сомнениям. Он был уверен, что Юбер здесь, и знал, что означает его присутствие.
Марселина заварила слишком крепко, сказала Кристиана. Хотите еще кусочек сахара?
Нет.
Кристиана тихонько дула на свой кофе. Ему показалось, что он слышит, как она пьет. Во всяком случае, ее чашка слегка постукивала по блюдцуверно, для того, чтобы обмануть его. Пытаясь выиграть время, он закурил сигарету. Кофе стоит тут, рядом, и ему придется выпить его; у него нет никакого резона отказываться. Если он скажет, что кофе чересчур горек, его прикончат в коридоре второго этажа или у него в комнате. Юбер наверняка все предусмотрел. Взяв чашку, Эрмантье поднес ее ко рту. Ложка Кристианы замерла. От кофе исходил приятный аромат. Эрмантье едва прикоснулся к нему губами, сделав вид, будто выпил несколько глотков. Он немного стыдился того, что с таким упорством борется за свою жизнь. Жизнь он больше не любил, но еще не утратил вкуса к борьбе; он вытянул руку, собираясь поставить чашку, наткнулся на край стола, и хрупкий фарфор раскололся в его руке, расплескав горячую жидкость.
Мой бедный друг начала Кристиана.
Ей с трудом удавалось скрыть свой гнев, свою досаду.
Извините меня, жалобно молвил он. Марселина Соберите, пожалуйста, осколки и вытрите Принесите другую чашку.
Не стоит, тихо сказал Эрмантье. Мне лучше пойти спать. Доброй ночи, Кристиана.
Самое трудное было идти не ускоряя шага и сохраняя походку вконец измученного человека. Он разыграл свой уход безукоризненно, но у начала лестницы вынужден был остановиться. Грядущее испытание отнимало у него все силы. Держась одной рукой за стену, другой за перила, он потихоньку поднимался, вслушиваясь в молчание дома. Сзади никого, но опасность может таиться впереди Занесенная дубинка или наведенный на него револьвер Если так будет продолжаться и дальше, он не выдержит Вот и лестничная площадка. Мир пока еще не рухнул. Жизнь его сродни существованию ничтожной личинки, которую в любой момент может раздавить чей-то каблук. Он продвигался вдоль коридора, огромный, могучий, побежденный. Войдя в свою комнату, он запер дверь на ключ, повертел головой, пытаясь распознать по едва уловимому движению воздуха приближение врага. Нащупал выключатель. Свет был выключен. Пройдя через комнату, он потрогал лампочку ночника. Холодная. Значитникого. Ни Юбер, ни Клеман не решились бы наброситься на него в темноте. Но достаточно ли темно сейчас? Он нашел часы, пощупал стрелки. Девять часов. Сумерки, верно, наполнили комнату красноватым светом, которого вполне достаточно для того, чтобы Нет! Раз ничего не произошло, стало быть, опасность временно отступила. Они, наверное, рассчитывали на кофе, а теперь все четверо строят новые планыуже на завтра.
Эрмантье громко зевнул и упал на кровать, пружины которой долго не могли успокоиться. Если кто-то подслушивает ибо возможно всякое то человек этот перестанет опасаться. Остается только ждать. Главноене уснуть. Скрестив руки на затылке, Эрмантье расслабился; ему так хотелось ни о чем не думать; он до того устал страдать. Но вот, наконец, на него снизошел вечер; овевавшая его лоб прохлада говорила ему, что уже темнеет и избавление близко. В полночь они все лягут спать. Они тоже, должно быть, вымотались. Интересно, светит ли луна? Наверное, нет. Он попробовал сосчитать дни, запутался и махнул рукой. Помнил только, что когда они приехали, луна была полной. Значит, ночь должна быть темной Вдалеке послышались удары колокола деревенского колокола, того самого, что звонил по Максиму. Эрмантье повернулся на бок, подтянул колени к груди. Боль все не утихала, снова и снова накатывала жгучей волной. Теперь у него было время перебрать одно за другим свои воспоминания. Сомнений быть не может: Максим знал обо всем, что затевалось. И вот доказательство: в то утро, почувствовав, что его подозревают по поводу чека, он воскликнул: «Явор! Если бы ты только знал то, что знаю я» Он чуть было не признался во всем, теперь это ясно. Максим! Максимсообщник! Максиму заплатили, чтобы он разыграл эту гнусную комедию! «Значит, я был тираном? подумал Эрмантье. Я мешал им жить»