Лица во тьме. Очертя сердце. Недоразумение - Нарсежак Буало 13 стр.

Шрифт был выдержан в строгом стиле. Пальцы Эрмантье спустились ниже, отыскали дату: 1948. Сместив руку чуть влево, он принялся шептать, следуя линиям цифр и букв:

и еще левее:

Ну вот, теперь ошибся. Он пожалел о том, что пренебрег шрифтом Брайля, который наверняка помог бы ему теперь. Не теряя терпения, он заново начал свое исследование, пытаясь представить себе значки, контуры которых нащупывали его пальцы. Но как не узнать 2 и 3? И первую букву февраля, да и вообще все семь букв слова? Максим родился в апреле. Это всего шесть букв. А Лобре выгравировал слово из семи букв февраль].

Он чуть было не рассердился. 23 февраля 1902 года! Это же дата его собственного рождения. «Вот уж действительно,  проворчал он,  если сам чего-то не сделаешь!..» А между тем Кристиана должна была знать дату рождения Максима. Юбер, впрочем, тоже. У них на руках были документы покойного. Время, правда, подстегивало обоих. К тому же они несколько растерялись. Вот и перепутали. А в день похорон в молчаливой суете церемонии не заметили ошибочной надписи. Это вполне простительно.

Надо будет предупредить Лобре, попросить его сделать другой крест. Расходы не имеют значения! Бедный Максим! Видно, до самого конца ему суждено быть жертвой кощунственного легкомыслия!

Эрмантье вернулся к верхней строчке. Лучше уж проверить все заново, прежде чем обращаться к Лобре. Он еще раз нашел фамилию:

Интересно, дала ли Кристиана двойное имя Максима, Максим-Анри? Нет, пальцы его обнаружили только одно имя, которое трудно разобрать, но только не Максим и не Анри

Что такое? Встав коленом на плиту и подмяв венки, он водил обеими руками снова и снова; но вот он поднялся, не веря самому себе, вытер обшлагом рукава заливавший лицо пот. На этот раз он, видно, и в самом деле теряет рассудок. Эрмантье подождал, пока сердце его успокоится. К воротам кладбища медленно подъезжала машина. Это возвращался Клеман. И тогда быстро, точными и ловкими, как у взломщика, движениями он снова ощупал камень, почувствовав, как все его существо захлестывает ужас. Теперь уже он мог прочитать надпись целиком:

Усопшим, которого напутствовал у раскрытой могилы кюре, усопшим, над которым служки размахивали кропилом, был он сам. Отныне для любого, кто остановится у этой могилы, Ришар Эрмантье больше не существует. С 18 июля он покоится под массивной гранитной плитой.

Ботинки Клемана заскрипели по гравию. Эрмантье инстинктивно вышел на аллею. Возле этого креста он ощущал себя в чем-то провинившимся. Он уже не думал о Максиме. Он вообще ни о чем не думал. Его охватил страх. Панический страх. Он превратился в несчастного, запуганного человека, который от всего отступился.

Шаги замерли рядом с ним.

 Вот цветы,  сказал Клеман.

X

Взяв цветы, Эрмантье положил их на плиту и сложил ладони, как для молитвы. Внешне он был невозмутим, да и вообще, пожалуй, не страдал. Он только старался удержаться на ногах, и в то же время ему нестерпимо хотелось лежать где-нибудь в прохладе комнаты, ни о чем не думая, наподобие мертвеца. Да он и есть мертвец. Об этом свидетельствует надпись на могиле. Все подготовлено, чтобы принять его прах. Может, он всего лишь тень, упрямо цепляющаяся за жизнь? А между тем он чувствовал, как мышцы его напрягаются от усилия, а тело клонится к земле, словно дерево под ударами топора.

 Месье лучше вернуться,  сказал Клеман.  Солнце сегодня припекает.

Эрмантье только кивнул головой, не в силах вымолвить ни слова. Ему не следует слишком расточительно расходовать свой голос, свое дыхание. Пот струился по его щекам; одежда плотно облегала тело, словно мягкий, горячий панцирь. Нет, он не мертвец. Ну тогда значитприговоренный!

 Месье следует надеть шляпу.

Клеман подобрал лежавшую на плите соломенную шляпу и сунул ее в руку Эрмантье. Солома была жесткой, хрустящей. Эрмантье пощупал ее, чтобы удостовериться. Эта жалкая садовая шляпа обрела вдруг огромное значение. От нее веяло чем-то дружеским, вполне реальным, подлинным. Эрмантье медленно нахлобучил ее на голову, ему вспомнился похоронный звон. Никто не станет звонить в колокол, если нет похорон. Как никто не станет высекать дату смерти на пустой могиле На пустую могилу цветов не кладут Могила не пуста. Там лежит Максим.

Эрмантье, к своему стыду, почувствовал облегчение. Он пошевелил языком, губами.

 Пошли,  молвил он.

Значит, там лежит Максим? Максима похоронили под его именем? Не может быть. Доктор Меруди ни за что бы не согласился Черт возьми! Да приходил вовсе не Меруди. Кристиана солгала.

 Погодите!  сказал Эрмантье.  Не так быстро!

Он спотыкался о камни и вынужден был уцепиться за руку Клемана. Сильно болел затылок. Он внимал непроницаемой кладбищенской тишине, нарушаемой лишь шелестом верхушек кипарисов, похожим на журчание ручейка. У него было такое ощущение, будто он грезит наяву, пытаясь собрать воедино разрозненные части какой-то несвязной головоломки. Итак, позвали, стало быть, другого врача, видно нового. Ладно. Ему сказали, что умирающего зовут Ришар Эрмантье. Откуда ему было знать? Он подписал разрешение на захоронение. Хорошо. Ну, а потом? Очень простопредъявили необходимые документы: удостоверение личности, свидетельство о семейном положении; его бумаги лежали внизу, в гостиной, вместе с документами Кристианы. Служащий зарегистрировал смерть. Вот и все! Конец. Великого Эрмантье не стало, он исчез. Кюре прочитал у гроба отходную, окропил его святой водой. Requiescat in расе. Мир праху его. Эрмантье представил себе всю деревню, выражавшую соболезнования вдове, а в Лионезакрытые на целый день заводы. Слышал телефонные разговоры в конторах, в квартирах, в будках таксофонов: «Эрмантье умер Мне только что сказали Теперь многое изменится!» Ибо никто, разумеется, не упоминал о картеле, но все об этом думали. Юбер и Кристиана будут куплены, сметены, им уготована роль статистов. Патенты, лампавсе пойдет с молотка на аукционе.

 Вот и машина, месье.

Плевать на машину. До Эрмантье постепенно начинал доходить смысл этой махинации. Юбер испугался. Еще несколько недель, и развернулась бы самая настоящая битва. Назад хода нет, и никакой возможности договориться со взбесившимися противниками. Поэтому он предпочел сразу сдаться, подчиниться картелю и получить определенные гарантии на сохранение своих интересов. Теперь все ясно! Кристиана тоже отказалась от борьбы и вступила в переговоры. Подумаешь, слепой! Он ведь так и так обречен!.. Эрмантье откинулся на подушки сиденья. В машине его растрясло, к горлу подступила тошнота. Почему же медлит смерть? Ей следовало поразить его там, на кладбище, избавив от необходимости копаться во всей этой грязи. А бумаги, которые он подписывал вот уже несколько месяцев, полагая, что улаживает текущие дела Может, это и были какие-то уступки, соглашения? Может, он сам заявил уже о своей капитуляции, полностью разорился? Да и существует ли еще сама фирма? Может быть, она стала всего лишь филиалом? А у него самого не осталось ни гроша после такого количества доверчиво подписанных чеков?

Все эти вопросы один за другим вспыхивали у него в голове, излучая зловещий свет. Он опустил стекло, но воздух был липким, вязким из-за обилия запахов, из-за обилия жизни. На этот раз он проиграл. Превратился в ничто, в нуль, и даже не числится больше в живых. Он не может ничего предпринять. Написать? Но его письма перехватят. Да и кому писать? Что объяснять? Ведь во всех газетах объявлено о его смерти! Все газеты поместили его фотографию, снабдив ее коротенькой биографической справкой! Кто вспомнит о нем завтра? В барах или за кулисами маленьких театриков поговорят еще, возможно, о Максиме. Но кто догадается о том, что произошло? Все прекрасно знают, что Максимпарень легкомысленный, жизнь ведет беспорядочную и может пропадать где-нибудь по нескольку месяцев. Так что Максима тоже скоро забудут. И нечего пытаться что-либо предпринять.

 Не угодно ли месье выйти?

Машина остановилась. Клеман взял его за руку, помогая выйти, а Эрмантье чуть было не вскрикнул, ибо Клеман-то знает правду. Почему же он молчит? А Марселина? Ясно, они сообщники. Их купили. Они говорить не станут.

Эрмантье почувствовал под ногами цемент.

 Все в порядке Я пойду сам.

Он пошел по аллее, да аллея ли это? А что, если он вновь заблудился в хитросплетениях лабиринта? Мир вокруг него похож на прогнившую, безобразную декорацию. И невидимые существа со всех сторон показывают на него пальцами. Сзади послышалось мяуканье. Ему захотелось ускорить шаг. Он дошел до того предела, когда и самые выносливые просят пощады. И Кристиана позволила это! Она согласилась принять участие в этой игре!.. Пальцы его наткнулись на окна веранды. В своем смятении он прошел мимо двери, и ему пришлось нащупывать дорогу руками и ногами. Кто-то проходил через комнату.

 Это вы, Марселина?

 Да, месье.

 Где мадам?

 Она

Пауза. Эрмантье решил, что Марселина сейчас скажет: «Она занята»,  но Марселина продолжала:

 Она у себя в комнате. Сейчас я ее позову.

 Нет-нет! Не тревожьте ее.

Вялой, нетвердой походкой он снова двинулся в путь, поднялся по лестнице. На последней ступеньке ему пришлось сесть, и он швырнул назад, в коридор, свою дурацкую шляпу человека не у дел. Затем снял очки и машинально протер их. В доме было прохладно, тихо, казалось, он дремлет среди цветов. Не важно! Если Кристиана спит, он ее разбудит. Пришло время поговорить откровенно, покончить раз и навсегда с мучительными сомнениями. Поднявшись, он кончиками пальцев нащупал стену. Что она сумеет придумать в свое оправдание? Как объяснит могилу? У двери он остановился. Нет, жалость тут ни при чем, она ничего не объясняет. Жалость едва ли осмелится зайти так далеко в обмане. Он постучал и не дожидаясь ответа толкнул дверь. Послышался приглушенный крик:

 Боже мой, Ришар, откуда вы?.. Вам плохо?

«Должно быть, я выгляжу ужасно: весь красный, лоснящийся от пота»,  подумал Эрмантье. По звуку он понял, что она пододвигает ему кресло. Жестом он остановил ее.

 Я только что с кладбища,  молвил он.  Совершенно случайно я коснулся надписи. И прочел.

 Вы прочли!

 Да.

 Мой бедный друг!

Он сам был очень взволнован и не решался высказать вслух заранее приготовленные фразы. Теперь, оказавшись лицом к лицу с Кристианой, он, в общем-то, готов был смириться со всем. Со всем, кроме предательства с ее стороны. Она, стало быть, так и не поняла, что стоит ей сделать первый шаг

 Ришар!

 Нет,  прошептал он,  молчите. Я знаю, что вы хотите сказать Лотье не велел вам говорить мне правду. Мне уже не суждено вернуться в Лион. Я не способен управлять заводом

 Но

 Оставьте! Вы считаете меня жалким психом.

 Да нет же. Вы ошибаетесь, Ришар. И лучшее тому доказательство что мы оставили вас дома. Лотье хотел поместить вас в психиатрическую больницу.

 Но разве это причина, чтобы

 Вы не знаете всего Прошу вас, выслушайте меня спокойно. Присядьте Мне будет легче, если вы сядете.

 Ладно.

 Лотье опасался не только за ваше здоровье. Но и за нас.

 Что вы хотите этим сказать?

 Ничего, Ришар Думаю, вы меня поняли Он боялся, что в один прекрасный день вы можете стать опасным.

 Я опасным!

 Вы перенесли тяжелейшую операцию. А ведь у вас, вспомните, всегда была склонность считать, что вас кто-то преследует.

 И из-за этого надо было подделывать могилу?  воскликнул Эрмантье.

 Ну вот, видите!  сказала Кристиана.  Еще ничего не знаете, а уже горячитесь. Наверное, мне не следовало

 Опережать события.

 Умоляю вас, Ришар. Помогите мне Так мучительно говорить то, что я должна сказать Да, я предпочла, чтобы вас считали умершим. После всего, что вы сделали, после того, чем вы были, я не хотела, чтобы узнали правду.

 Значит, для вас важнее всего мнение окружающих!

 О нет!.. Я это сделала из гордости. Вы полагаете, что вы один страдаете?

Всхлипнув, она села рядом с ним.

 Почему у нас никогда не хватало мужества поговорить? Возможно, нам удалось бы избежать зла, которое мы причинили друг другу. Ошибка наша заключалась в том, что мы хотели жить, как раньше. Лотье следовало сказать вам, что вы

 Что я обречен.

 Не знаю,  сказала Кристиана дрогнувшим голосом.  Такие слова приводят меня в ужас. Сделайте усилие. Разве я виновата, что хотела устроить для вас здесь пристанище? Вы что, несчастливы в этом доме? Разве это не лучшее решение? Здесь вы не будете зря утомляться. А дела ваши вполне может вести Юбер

 Нет,  отрезал Эрмантье.  Но это мелочь среди всех прочих. Возможно другое, Кристиана. Вполне возможно, что в ближайшем будущем какой-нибудь приступ унесет меня в могилу; кроме того, я могу потерять рассудок, покончить с собой, да мало ли что еще Но не исключено также, что я выдержу.

 Довольно, Ришар!

 Не бойтесь,  продолжал Эрмантье.  Я совершенно спокоен. И раз уж все случившееся не добило меня, есть шансы, что предсказания Лотье не сбудутся или, по крайней мере, сбудутся не сразу. Что тогда? Что означает эта надпись на могиле? А? Смелее, Кристиана! Теперь самое время проявить мужество и поговорить откровенно Надпись эта означает, что вам нужна моя смерть О, не обязательно настоящая, но во всяком случае вполне легальная, официальная из-за картеля.

Он протянул вперед руку, пытаясь отыскать руку Кристианы, а найдя, крепко сжал ее.

 Верно я говорю? Юбер хотел капитулировать. И сразу ухватился за эту возможность. Ведь это он подал идею воспользоваться смертью моего брата.

 Да.

 Стервец!

 Вы несправедливы. Разве вы можете с уверенностью сказать, что выпуск вашей лампы пройдет успешно? Можете поручиться, что тут нет никакого риска?

 Конечно нет. Но счастья попытать стоит. Я это дело могу выиграть.

 Теперь, может, и нет, Ришар Мне не хотелось бы настаивать, но поймите же наконец, в какое положение вы нас ставите. Вы признаете, что только вы можете добиться успеха в этом деле, но вы уже не тот человек, каким были раньше. А вы подумали о Юбере, о заводе, обо мне? Если дело провалится, мы будем разорены Однако вам нет дела до чужих денег. Противостоять картелю вас толкает гордыня.

 Нет,  сказал Эрмантье.  Не гордыня. Во всяком случае, не только гордыня Мне хотелось добиться вашего уважения, Кристиана. И если я говорю «вашего уважения», то потому лишь, что не решаюсь произнести

Он еще крепче сжал руку жены.

 Мне легче говорить о цифрах, чем о чувствах,  продолжал он.  Наверное, я далеко не всегда был идеальным спутником Но я был бы счастлив добиться успеха ради вас! Я был бы счастлив, если бы люди кланялись вам чуть ниже обычного и умолкали бы при вашем появлении. Кристиана, могущество в руках женщиныэто так прекрасно. Это все, что я мог принести вам в дар, но зато никто другой не мог вам этого дать. Не говорите мне больше об этом несчастном Юбере. Он делает что может, в этом я с вами согласен. Но он из породы людей трусливых, мелочных, всегда готовых увильнуть в решающую минуту. Словом, чиновник. А я, Кристиана, я Если бы вы согласились помочь мне

Он ударил себя кулаком в грудь.

 Вы не представляете, сколько еще тут силы! Надо было только поверить в меня, Кристиана. Я, конечно, медведь, но медведьэто сила. И преданность. А ведь я ничего не просил бы взамен, лишь иногда немного ласки, и даже не ласкипросто внимания, нежного слова.

 Ришар!.. Умоляю вас, успокойтесь!

 Не желаю. Надоели мне тихие, спокойные люди с их мелочными расчетами и мелкими интересами. Одно только слово, Кристиана: соглашение подписано?

 Нет.

 Когда Юбер должен его подписать?

 Не знаю. Через несколько дней. Он все никак не решится.

 Не решится! Узнаю его. Вот уже сорок лет, как он не решается жить. Что ж, может, еще не поздно начать. Пропадать, так пропадать, и лучше уж подохнуть в бою. Телеграфируйте ему, Кристиана. Запретите ему подписывать. Пока еще хозяин я, слышите! Он согласится. Ничего не поделаешь, придется согласиться. Плевал я на его миллионы. Если он их потеряет, значит, они ему были не по плечу. Но если я выиграю, он станет в десять раз богаче. Сейчас я ставлю его деньги против своей шкуры. Я запрещаю ему колебаться.

Он встал, обогнул кресло, в котором сидела Кристиана, и, наклонившись к ней, сказал тихонько: