С прерывистым вздохом он расстегнул защелку на цепочке и с тяжелым лязгом отбросил ее в сторону. Над красными отметинами, оставленными металлом цепочки символов бесконечности, бледнел розовый шрам, который она слишком хорошо помнила. Он провел по нему пальцами.
Я получу твою кровь за то, что ты ударила меня.
Она вонзилась в него пальцами, скользнув рукой под его расстегнутую рубашку и прочертив дорожку царапин через его правое плечо до самого левого соска. Капли крови выступили из разорванной кожи. Он схватил ее за руку, а она другой попыталась попасть ему в глаза, и когда он закрыл лицо, она запустила пальцы в его спутанные волосы на груди и дернула так яростно, как только могла.
Он вырвал из себя ее когти и, сделав это, отпустил ее другое запястье. Она толкнула его в раненое плечо, и он выхватил ее руку из воздуха, прежде чем она смогла снова ударить его этой рукой. Давление было мучительным, и она жалобно вскрикнула, когда он довольно сильно укусил ее в плечо.
Ты хочешь драться со мной? Это то, чего ты хочешь?
Н-нет.
Твое тело говорит мне об обратном. Опусти глаза. Обнажи свое горло. Покажи, что ты понимаешь. Да, очень хорошо,одобрительно сказал он, когда она повернула голову. Она отодвигалась только потому, что думала, что он намеревался поцеловать ее.
Вэл захныкала, когда он приблизил свою руку к ее лицу, но только для того, чтобы заправить еще один цветок за ухо.
Тигровые лилии означают ненависть.
Он приподнялся, чтобы закончить расстегивать рубашку. Вэл поджала колени и ударила. Раздался громкий глухой стук. Вэл не потрудилась проверить, в сознании он или нет. Она вскочила с кровати и направилась к двери...
Только для того, чтобы быть сбитой с ног.
Во второй раз за этот день она ударилась об пол так сильно, что у нее затрещал череп. А затем ее шарф туго обмотался вокруг горла, заставляя ее отступить, чтобы ослабить давление, и когда она двинулась, чтобы осмотреть повреждения, Вэл обнаружила, что ее запястья тоже связаны, завязаны за спиной концами мягкой эластичной шерсти.
Он толкнул ее обратно на кровать, так что они оказались в том же положении, что и раньше.
С одним отличием.
Должен ли я рассказать тебе, что сделал с другими девушками, Вэл? Как они кричали? Как они умоляли? Они задавали один и тот же вопроспочему я это делаю? Но не ты. Ты знаешь очень хорошо почему.
Лезвие пахло цветами, было испачкано пыльцой иона сглотнулачем-то, что могло быть старой кровью.
Вэл издала тихий звук, когда ледяное лезвие ножа скользнуло по ее ребрам. От страха у нее отяжелел мочевой пузырь и закружилась голова. Она крепко зажмурилась. Да, она знала почему.
Покончи с этим. Пожалуйста. Что бы ты ни собирался сделать...Лезвие ножа прижалось к ее рту, заставляя замолчать. Но не поранило.
Еще нет.
Такая идеальная мученица.
Она собралась с духом. Нож разрезал бретельки ее лифчика. Затем она услышала, как он со стуком упал на пол, когда Гэвин швырнул его через всю комнату.
Но тогда мы чувствуем себя наиболее живыми, когда находимся ближе всего к смерти.
Он сбросил свою куртку, рассыпав пригоршню зеленых листьев по ее распростертому телу.
Базилик. Добавим еще немного ненависти.
Языком он обвел ее грудь, отодвигая в сторону один из листьев базилика, и ее сдавленный вздох вернул эти бледные, прикрытые веками глаза к ее лицу. Его рот сомкнулся вокруг соска, и глотание для Вэл стало невозможным, так как его язык сделал то, что раньше сделала веточка жасмина. Она уставилась в потолок, ее сердце колотилось в груди, как будто пыталось вырваться на свободу.
Нет.
Ты не согласна?
Он укусил.
Или не веришь, что я могу... должен... убить тебя?
Она вздрогнула, ее мышцы напряглись, когда он проложил дорожку горячих липких поцелуев по ее коже.
Ох, Вэл.
Он укусил ее с упреком. Не так сильно, как раньше, но все равно было больно.
Ты недооцениваешь меня.
Его язык обвел ее ареолу.
Всегда.
Он подул струей прохладного воздуха на ее влажную кожу, отчего по ней побежали мурашки, а затем долгим движением, которое длилось от бедра до лодыжки, снял с нее джинсы и нижнее белье, раздвинув ее ноги своим коленом. Не отрывая взгляда, он приподнял бедра, чтобы стянуть свои брюки.
Под ними на нем ничего не было.
Вэл начала кричать. Он накрыл ее рот рукой... рукой, которой прикасался к себе,и она почувствовала, как головка его члена потерлась о внутреннюю поверхность ее бедра, оставляя за собой влажный липкий след. Она вонзила зубы в мясистый узел кожи у основания его большого пальца и сердито извивалась, пытаясь освободиться. К своему ужасу, она почувствовала, как он дернулся и напрягся.
Гэвин скользнул пальцами между ними, чтобы поиграть с кусочком плоти, который скрутил ее разум и тело одновременно. Дискомфорт превратился в мучение, с удовольствием, вспыхнувшим по краям, как шипящее пламя.
Ее бедра дернулись, и его улыбка стала кривой.
Желтые розы,выдавил он.За неверность.
Он откинул бедра назад, и Вэл поняла, что он намеревался сделать, только когда Гэвин врезался в нее, разрывая, и последовавшая за этим боль затопила ее бедра, образовав колыбель огня.
Она почувствовала урчание его удовлетворения, глубокое, до самого низа живота, и впилась ногтями в ладони. Он дышал тяжелее, а зрачки его глаз расширились, отчего радужка стала черной.
Кричи для меня, мой цветок.
Всхлипывая, задыхаясь так сильно, что едва могла говорить, она сказала ему то, что, по ее мнению, он хотел от нее. Она говорила ему, пока не охрипла.
Это ничего не изменило.
Это изменило все.
Глава 11Гиацинт
Джейд постучал в дверь комнаты Вэл в общежитие. Его облегчение, когда она открылась, было ощутимым, хотя лицо вытянулось, когда он понял, что девушкой в прихожей была Мэри.
Джейд! Привет! Давно не виделись. Как ты...она увидела выражение его лица и запнулась,поживаешь. Что-то не так?
Вэл с тобой?
Нет. Она сказала, что собирается навестить друга. Я подумала, что она имела в виду тебя.Понимание осенило, и ее глаза сузились.Она дала тебе отставку? Нам с ней нужно поговорить?
Нет, ничего подобного.Джейд глубоко вздохнул.Черт. Эм, могу я войти? Пожалуйста?
Гнев исчез с лица Мэри, оставив только замешательство.
Конечно, но... в комнате беспорядок. Что случилось?
Мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Внутри.Джейд оглядел обе стороны коридора.В общем, я думаю, что Вэл в беде.
О каких неприятностях мы здесь говорим? Типа, проблемы с законом? Потому что я не хочу в этом участвовать.Она улыбнулась. Это была жесткая улыбка, горькая и измученная.По очевидным причинам,добавила она.
Джейд покраснел.
Нет. Но... это плохо.
Мэри позволила двери распахнуться немного шире, только тогда заметив, что Джейд держал коробку из-под обуви под мышкой.
Что в этой коробке?
Я тебе покажу. Закрой дверь.
О, черт возьми, нет.Она захлопнула дверь.Ты ведь не принес сюда наркотики или что-то в этом роде?
Нет.
Жук? Там нет ничего живого?
Нет, ничего подобного.Джейд сделал паузу и зловеще сказал.Я бы предпочел, чтобы это был жук.
Господи.Мэри перекрестилась.Я этого не вынесу. У меня разыгралось воображение. Открой эту чертову штуку.
Джейд сдвинул крышку и наклонил коробку, чтобы Мэри могла заглянуть внутрь. Она отшатнулась с криком.
Это кровь?
Краска.
Ты уверен?
Да. Понюхай.
Мэри сделала еще один шаг назад.
Э-э-э. Я так не думаю.
Джейд полез в коробку, не обращая внимания на красные хлопья краски, которые покрывали его руки, как язвы. Он показал ей изуродованную шахматную фигуру.
Я думаю думаю, что это должен быть я.
Это отвратительно. Так, так мерзко.Она покачала головой. Ее кожа потеряла несколько оттенков цвета.Ты позвонил в полицию?
Еще нет. Я хотел сначала зайти к вам. Надеялся поговорить с Вэл... Посмотри.
Она прочитала карточку, которую он протянул.
Валериэн Кимбл.Она нахмурилась.Кто это?
Наша Вэл, я думаю.
Нет. Нашу Вэл зовут Валери Кляйн хотя имена действительно звучат похоже, скажу я тебе.
Я не думаю, что это ее настоящее имя,быстро пересказал он детали своего предыдущего разговора с Вэл. Когда он закончил, Мэри твердо сказала.Тебе нужно позвонить в полицию. Сейчас же.
И что им сказать? Что кто-то оставил мне большую страшную коробку? Может быть, когда они закончат смеяться надо мной в участке, они начнут испытывать сочувствие.
Они не будут смеятьсяэто угроза. И Вэл пропала.
Это университетский городок. Люди, которые «пропали без вести», обычно занимаются сексом или засиживаются в круглосуточном учебном классе, готовясь к экзаменам. Они не воспримут это всерьез, если только она не пропадет на какое-то время, по крайней мере, несколько дней, и они скажут, что это какая-то шутка братства.Он поднял коробку.Гребаная Неделя набора новичков. У вас здесь есть интернет?
Да.
Могу я воспользоваться твоим компьютером?
Она разрешающе махнула на свой открытый ноутбук.
Что ты собираешься делать?
Я собираюсь погуглить. Валериэннеобычное имя. Мы должны легко получить совпадение.
Несмотря на свои заверения, он не ожидал многого. Честно говоря, хотя это всегда срабатывало на телевидении, реальная жизнь была гораздо более неорганизованной и расплывчатой. Он был удивлен, когда первый результат поиска совпал с местной газетой под названием «Дерринджер трибюн». Он был еще больше удивлен, когда увидел заголовок: «ДЕВОЧКА-ПОДРОСТОК НАЙДЕНА БРОШЕННОЙ УМИРАТЬ В ДОМЕ УЖАСОВ».
Умирать?Мэри читала через его плечо.Черт возьми.
Помолчи секунду.
Джейд пробежал глазами статью. Он чувствовал, как его желудок сжимается с каждым словом. Игнорируя вопросы Мэри, хотя даже не регистрировал их, он отыскал еще несколько статей. Некоторые были из более крупных газет, и, просмотрев около трех из них, он смог собрать всю историю целиком.
Валериэн Кимбл (17 лет) присутствовала на том, что она считала тематической вечеринкой, вместе со своими тремя друзьями, включая тогдашнего бойфренда Джеймса Льюиса (17 лет). Хозяином был мужчина по имени Гэвин Мекоцци (21 год), шахматист мирового класса, которому, согласно статье, уже предъявляли обвинение, а затем оправдали за попытку сексуального насилияВэл, в возрасте четырнадцати лет.
Четырнадцать. Еще ребенок.
Вечеринка была предлогом для отвратительного плана мести. Гостей вечеринки поощряли убивать друг друга под угрозой более неминуемой смерти от рук их так называемого хозяина. Среди погибших были Шарлин Бенвенист (18 лет), Джейсон Маклеод (18 лет) и Джеймс Льюис.
Лиза Джеффрис (18 лет) и Блейк Доусон (17 лет) смогли сбежать и предупредить полицию незадолго до того, как Гэвин сжег это место дотла. Сразу же после этого Блейк был госпитализирован с ножевым ранением, которое перешло в сепсис. Брент Бэйлор (17 лет), обвиняемый в убийстве Джеймса Льюиса, был схвачен во время побега с места происшествия и в настоящее время ожидает суда за убийство второй степени.
Валериэн выловили со дна бассейна, как будто она была мусором, синяки на шее, легкие наполнены водой. По словам Нэнси Рамирес, фельдшера, которая ее реанимировала, местные службы едва успели добраться до нее вовремя. Она была госпитализирована со сломанным ребром, переохлаждением и другими осложнениями, которые не были подробно описаны, но почти наверняка носили психологический характер.
Она была так молода... что может сделать подобная травма с впечатлительным умом?
(Он не насиловал меня)
Было ли это правдой? Имело ли это значение?
(Просто я слишком эгоистична, чтобы быть одной)
Этот ублюдок пытался убить ее и всех ее друзей. Если он способен это сделать, он мог сотворить все, что угодно. (Я ужасный человек)
Печаль, написанная на ее лице, могла бы заполнить целые тома.
(Я думала, ты хочешь меня)
Его член дернулся при этом воспоминании.
(Не таквот так)
Как могла одна девушкаодин человекпройти через такое и все еще жить?
Валериэн исчезла из общества,прочитал он вслух, переставляя ноги,из-за беспокойства о ее личной безопасности.
О боже,голос Мэри испугал его. Джейд забыл, что она была там. Она указывала на фотографию, старую школьную фотографию. У девушки на экране были рыжие волосы вместо черных, зеленые глаза вместо голубых, но на ее лице было то же самое затравленное выражение.
(На самом деле меня зовут не Валери Кляйн)
Это она.Джейд потянулся к изображению, желая, чтобы оно было настоящим. Он опустил пальцы, и рука сжалась в кулак, он ударил по бедру.Это действительно она... вот черт.
***
Она проснулась в серебристо-голубом предрассветном свете в одиночестве.
На мгновение ей показалось, что это... все... было просто ужасным сном. Чудесный, ужасный сон, который она однажды сможет забыть. Возможно, она даже смогла бы убедить себя, что этого не произошло, как она забыла многое другое в эти дни, но затем ее взгляд упал на простыни разных оттенков розового, теперь испещренные странными коричневыми пятнами.
Пятна крови.
Ее кровь.
А потом она поняла, что голая, ее одежда валялась на полу как лохмотья. То, что осталось от ее одежды. Это была вторая худшая вещь в мире. Первой стала ее попытка пошевелиться, которая ускорила боль от жестокого обращения с ней. Воспоминания Вэл о прошлой ночи накатывали волной, которая несла безумие и вызывала желание закричать.
Вэл не совсем понимала, как она смогла заснуть, хотя, должно быть, ей это все-таки удалось, потому что часы на прикроватной тумбочке показывали 4:55 утра. Она помнила, как он рухнул, обняв ее за талию с непринужденным собственническим чувством. Через несколько минут она попыталась выскользнуть из-под него, потому что думала, что Гэвин уснул, но оказалась в ловушке. Он холодно сказал:
Не помню, чтобы говорил, что ты можешь уйти.
Затем он убедился, что она не сможет.
После того, как он закончилна этот раз быстрее, так как ее крики от боли, казалось, подтолкнули его к кульминации,она лежала там, немая и парализованная страхом, в то время как он ласкал ее дрожащее, не реагирующее тело и шептал ужасные вещи ей на ухо. Гэвин рассказал ей тем мягким соблазнительным голосом, который обычно приберегают для сладких пустяков, что именно он сделал с каждой из этих девушек.
Она плакала. Мысль об их семьях, озадаченных и осиротевших, разбила ей сердце, и она заплакала. Ведь только она знала, почему они были убитыона и Гэвин, оба. Она плакала, потому что знала, что горе этих семей перерастет в ненависть, потому что они тоже будут винить ее, как и все остальные. Как делал сам Гэвин после каждого ужасного воспоминания, гладя ее по волосам и слизывая соленые слезы с ее лица.
«Как ты смеешь убегать от меня? Неужели ты думала, что я позволю тебе уйти? Я позволил тебе убежать так далеко, чтобы ты почувствовала себя в безопасности, а потом стал охотиться за тобой. Ты моя. Твое сердце принадлежит мне. Твое тело принадлежит мне. Твоя плоть и твоя кровьвсе мое. Ты мой трофей, Вэл, и я буду иметь тебя так, как сочту нужным».
А потом он рассмеялся.
До Гэвина она никогда не видела обнаженного мужского тела. Она никогда не понимала, насколько подавляющей может быть мужская форма. Насколько мужской член похож на оружие. Женская фигура, по сравнению с ним, была ничем иным, как открытой раной, легко ранимой, если за ней тщательно не ухаживать.
Тигровая лилия, теперь обмякшая, прижималась к ее щеке. Листья базилика оказались прилеплены к телу, а несколько звездообразных цветов жасмина разбросаны по груди. Теперь там еще были розы. Желтые. Должно быть, он украл их из палисадника. Капли росы все еще покрывали их бархатные лепестки.
Желтые розы, за неверностьи за умирающую любовь. Мучительная любовь. Любовь стала злой, злобной и жестокой.
Вэл начала садиться. Болезненные ощущения заставили ее всхлипнуть, и она зажала рот рукой, прежде чем звук смог вырваться, потому что теперь, в темноте, увидела, что Гэвин встал и сидит за шахматной доской, которую поставил на сломанную тумбочку и приготовил для игры.
Вэл прижала простыню к груди, когда он молча поднялся, прихватив с собой шахматный журнал. Неужели он добавил ее имя в эти длинные списки побед и поражений? Без сомнения, и ясно под какой колонкой она оказалась. Он поймал ее взгляд и закрыл журнал с приглушенным стуком, который заставил ее взглянуть ему в лицо.