Я посмотрел на Валерку-Арифметика, а онна меня, потом мы оба покраснели и стали смотреть на Генку Вдовина, который ковырял пальцем в земле. Мы молчали, наверное, минуты три, потом Валерка-Арифметик сказал:
Справедливо!
Мы больше не будем ругаться с Генкой! пообещал я.
Это я сам не буду ругаться с вами! пробормотал Генка.
Всю площадь от забора до ручья, сказал Илюшка Матафонов, мы разделим на секторы, чтобы каждый искал в своем секторе. Смотри, робя, внимательно за кострами! Если они сожгли ящики, то должны остаться железки и проволока. Первый секторот левого угла до этой вот сосенки. Второй сектор
Мне достался третий секторот большой сосны до ржавого ведра. Шириной он был метров сто, а длиной с километр. Я должен был прочесать его так внимательно, как бы прочесывал свою квартиру, если бы знал, что где-то папа уронил полтинник и сказал, что полтинник будет принадлежать тому, кто его найдет. Я был обязан обращать внимание на остатки костров, следы пиршеств на земле, не проходить мимо пустых консервных банок. Я был обязан обо всем замеченном немедленно сообщать условным криком: голосом петуха. Причем, я должен был кричать три раза, так как мой сектор был третьим. Значит Валерка, у которого был четвертый сектор, должен был четырежды кричать петухом.
А теперь давай, робя, по секторам! распорядился Илюшка, когда закончилось распределение. Да держи ух востро! Это не простое делоловить воров!
И тут мы вдруг увидели человека. Он неслышно вылез из стены молодых сосенок, глядя себе под ноги, что-то неслышно прошептал и остановился. Он был не молодой и не старый, какой-то средний. И костюм на нем был тоже какой-то средний не новый и не старый. Увидев нас, человек стал сперва внимательно глядеть на Илюшку Матафонова, потом на Генку Вдовина, а когда посмотрел на меня, то я почувствовал, как побежали по спине мурашки.
У человека были внимательные, страшные-престрашные глаза. У меня даже похолодело в животе, словно он загляну ко мне в середочку. «Ой-ей-ей! подумал я. Вот такие глаза бывают у жуликов!»
Так, так, так! произнес человек, усмехаясь. Собрались заговорщики!
После этого он повернулся и залез обратно в стену молодых сосенок. Он сделал это так быстро, словно растворился в воздухе. «Ой! подумал я. Может быть, мне это все привиделось!»
Чего он сказал? спросил Илюшка Матафонов. Кто такой?
Ой, какой он страшный, как шпион! сказал я. Как хотите, робя, но я свой сектор прочесывать сейчас не буду. Этот мужик в моем секторе прячется
Я нигде не прячусь! во весь голос сказал неизвестный человек и опять вылез из своих сосенок. Я уже не прячусь! повторил он и, глядя прямо на меня, пошел к забору. Возле него он остановился, отодвинул в сторону плохо прибитую доскуту, что оторвал Ленька Пискунов с друзьями, и быстро пролез в дыру. Доска закрылась, и мне снова показалось, что неизвестного человека и не было вовсе.
Ого-го! сказал Илюшка Матафонов. Ого-го! Оказывается, в эту щелку может пролезть и взрослый человек А моя-то версия строится на том, что может пролезть только подросток Ого-го!
Это и есть вор! поеживаясь, сказал Валерка-Арифметик. Воры такие вот и бывают Про доску знает!
Неизвестный человек тревожит меня
Мы тогда ничего не нашли, хотя исходили вдоль и поперек все свои секторы. Правда, несколько раз мы кукарекали, но все находки былини в хвост, ни в гриву. Я нашел две консервные банки из-под какой-то тушенки, Генкаостатки прошлогоднего костра, Илюшкацелых три консервные банки из-под мелкого частика. В общем, нашли мы кукиш с маслом, сели на землю и немножко посовещались. Я сказал, что неизвестный человек, который вылез из сосенок, очень тревожит меня. Валерка-Арифметик тоже признался, что ему было как-то не по себе, когда появился тот страшный мужик.
Этот страшный мужик и есть вор! сказали мы с Валеркой-Арифметиком.
Что касается Генки Вдовина, то он совсем не верил в Илюшкину версию и все кричал, что Леньке Пискунову надо поскорее дать в ухо, порвать пиджак и на этом кончать.
Одним словом, мы в тот раз не пришли ни к какому решению и разошлись по домам, шибко недовольные друг другом. Ну, а на следующий день мы опять сидели на бревнах, думали над операцией «Икс два нуля» и были такие печальные, молчаливые и вялые, что мне самому было жалко нас, а Илюшкуособенно. Это ведь он командовал нами, а ничего интересного придумать не мог. Сам Илюшка сидел на кончике бревна и жевал щепочку.
Ты не молчи, Илюшка! обозлился наконец Генка Вдовин. Раз ты командирзначит, должен знать, что делать! Давай командуй нами А то у всех морды битые, у меня пиджак так порванный, что отец со мной не разговаривает, а Ленька Пискунов похаживает себе да посмеивается
Ленька не только посмеивается, тихо ответил ему Илюшка. Он еще и грозится!
Илюшка Матафонов полез в карман своих штанов, достал маленькую бумажку и протянул ее мне:
Читай, Американец!
Я сразу узнал почерк Леньки Пискунова. Буквы у него были круглые, как у девчонки, а знаков препинания ни одного не было.
Какой неграмотный! сказал я. Просто противно читать!
Читай! заорали все.
«Ублюдки! начал читать я. Ублюдки, я знаю, что вы копаете дело в сосенках и на пустыре. Ни черта не найдете, гады проклятые, а только закопаете себя в землю. Последний раз предупреждаю, чтобы бросали копать, а то у меня длинные руки, и пощады не ждите. Око за око, кровь за кровь!»
Значит, есть у него нож! сказал Валерка-Арифметик. Если бы не было ножа, он бы так не грозился!
Да! сказал Генка Вдовин. Есть у него нож!
Мы с Илюшкой молчали, так как я думал о ноже Леньки Пискунова и о неизвестном человеке, которого боялся, а Илюшка принимал окончательное решение. Он, Илюшка, был такой, как Чапай перед битвой с беляками. Лоб у него наморщился, губы стали, как тоненькая щелочка. Он глядел на Валерку-Арифметика, но не видел его. Потом он медленно сказал:
Дело, робя, не в ноже! Раз Ленька нам пишет письмо, то значит, он боится, что мы копаем на пустыре и в сосенках. А раз он боитсязначит, мы ищем правильно. Только он уже сжег ящики и закопал банки Вот почему мы ничего не нашли!
Говорил Илюшка медленно, спокойно. Я глядел на него, и мне вдруг стало казаться, что Илюшка Матафонов уже не мальчишка, а взрослый человек. И морщина у него на лбу была, как у взрослого, и губы, как у взрослого, и глаза смотрели, как у взрослого. А когда я поглядел на руки Илюшки, то они мне тоже показались большими, как у взрослого.
Вот какие дела! продолжал Илюшка. Нам теперь трудно найти вещественные доказательства, но можно
Как? спросил Валерка-Арифметик. Скажи, как, Илья?
Валерка тоже, наверное, почувствовал, что Илюшка Матафонов стал, как взрослый, и поэтому даже назвал его Илья.
Нам надо следить за самим Ленькой! ответил Илюшка. Нужно ждать, когда он пойдет на то место, где они уничтожили вещественные доказательства Об этом в книгах есть! Преступники всегда ходят на место преступления. Вот Ленька Пискунов пойдет, а мы выследим его Чего вы думаете об этом, робя?
Мы ответили ему не сразу: мы ведь тоже стали такие же медленные и серьезные, как Илюшка Матафонов. Потому мы немного помолчали, подумали, и Валерка-Арифметик сказал:
Справедливо, Илья!
Согласен! сказал Генка Вдовин.
А если версия с Ленькой Пискуновым не оправдается, то будем искать того мужика, что встретился нам в сосенках, сказал я. Так ведь, Илья? Мы должны каждую версию проверять до конца.
Точно, Боря! ответил он. Мы ведь уже не играем, а дело делаем Нам нужна строгая дисциплина. Кто знает, вдруг у Леньки Пискунова есть нож! Вон он как грозится!
Следит за нами! поежился Арифметик. Вот мы сейчас сидим на бревнах, а он, может быть, за нами наблюдает
Запросто! ответил Илюшка. Только теперь будет наоборот. Не он за нами, а мы за ним будем следить Давай, робя, по домам, а завтра начнем.
Оказывается, на дворе уже был настоящий вечер. Во всех окнах горели огни, слышалась музыка, и было как-то медленно, спокойно, задумчиво. И горели на небе крупные звезды, похожие на лампочки со слабым накалом.
Спокойной ночи! тихо сказал Илюшка. До свидания!
До свидания! ответили мы.
Илюшка не торопясь пошел домой. Теперь это был настоящий командир. Ему только не хватало военной формы, а все остальное было: лоб с глубокой морщиной, строгие глаза с улыбкой и такая грудь, как будто на ней орден с красным бантиком.
Ты не нарушай больше дисциплину, а! попросил я Генку Вдовина. Для нас дисциплина теперьглавное!
Не буду нарушать! ответил Генка.
По следам Леньки Пискунова
Мы знали, как ходить по следам человека. В ста киношках, наверное, показывается, как это делать. Надо шагать метрах в трехстах позади него, делая вид, что гуляешь, а когда тот человек останавливается, то следует читать афишу или разглядывать витрину магазина. Если же тот человек вдруг поворачивает назад, то ты должен шмыгнуть в ближайший переулок. Если же человек садится в машину и уезжает, то ты должен крикнуть громко: «Такси!»и шепотом приказать шоферу ехать вслед за машиной того человека. Если же человек заходит в какой-нибудь дом, то ты обязан немедленно проверить, есть ли в доме запасные выходы, и установить за ними наблюдение.
За Ленькой Пискуновым мы следили по всем правилам, хотя нам было трудно. Во-первых, Ленька знал нас как облупленных, и приходилось идти не в трехстах метрах от него, а в целом, наверное, полукилометре. Потом в нашем городе было мало афиш и витрин магазинов, и когда Ленька Пискунов останавливался, то нам нечего было читать или рассматривать, и мы шмыгали в ближайший переулок и выглядывали оттуда, как мыши из норы.
Ленька Пискунов останавливался часто. У него было много денег, так как он два раза пил газированную воду, дважды ел мороженое, а потом случилось такое, что мы даже просто испугались. Это произошло на углу улиц Калинина и 9 января, возле столовой самообслуживания, где на углу работает зелененький ларек с большой вывеской «Пиво». Летом возле него собирается много мужиков, и они галдят, как женщины, чтобы никто не лез без очереди.
Возле ларька «Пиво» встречаются страшные мужики. Однажды я видел такого оборванного, что у него нога просвечивала в штанину, а волосы отросли, как у обезьяны. Он вынул из кармана маленькую бутылочку водки, вылил ее в пиво, и стал пить. Он весь задрожал, побелел и так щурил глаза, словно пил яд. Я очень испугался. С тех пор я стал обходить ларек «Пиво».
Ленька Пискунов взял да и остановился возле ларька. Мы сразу же шмыгнули в ближайший переулок и стали выглядывать из-за угла.
Ой-ей-ей! протяжно сказал Валерка-Арифметик. Он хочет пиво пить С мужиками!
Он вообще пьет! сказал Илюшка Матафонов. Даже водку
Есть у него нож! медленно сказал Генка Вдовин.
Только я ничего не сказал. Мне опять стало страшно. Это оттого, что Ленька Пискунов пил пиво, даже водку, что он в очереди стоял, как настоящий пьянчуга, и что рядом с ним был оборванный мужик, похожий на того, что из маленькой бутылки выливал водку в пиво. «Он настоящий жулик, бродяга! подумал я о Леньке Пискунове. И у него, конечно, есть нож!»
Ленька Пискунов купил кружку пивамного же у него было денег! сел на низкий заборчик возле ларька, на котором уже сидела куча мужиков, и принялся медленно пить. И пил-то он точно так, как взрослые мужики. Попьет маленько, вздохнет, точно от удовольствия, и сплюнет; опять попьет, опять сплюнет
Пьяница! независимо сказал Генка Вдовин. Пойдем, братцы, расквасим ему морду Я ему весь пиджак изорву. В клочки!
Дисциплина! сказал Илюшка. Дисциплина!
Ленька Пискунов допил свое пиво, выплеснул из кружки белую пену и отдал кружку мужику, который ждал, когда Ленька кончит пить: кружек на всех пьянчуг не хватало. Потом Ленька задрал нос к небу и засунул руки в карманы. Он всегда держит руки в карманах, когда идет по улице. Прохожие натыкаются на его острые локти и морщатся от боли, а он улыбается во всю свою круглую морду. Ужасно какой противный!
По всему было видно, что Ленька собирается идти дальше по улице Калинина, и мы уже приготовились идти за ним, как вдруг Ленька перепрыгнул через маленький, заборчик, топая по цветам, бросился к машине, которая только что вывернула из-за угла. Это был двухцветный «москвич».
«Москвич» номер 3210,прошептал Валерка-Арифметик. Марка 407, сделан на экспорт, так как без звездочки на радиаторе, с ручным управлением
Ленька Пискунов подбежал к переднему окну «москвича», наклонился к нему, что-то проговорил и побежал садиться на другую сторону машины, а водитель открыл свою дверку и вышел из кабины. Он был хромой на одну ногу, широкий, голова у него была бритая и от этого блестела на солнце. Водитель подковылял к капоту «москвича», открыл его и заглянул.
Перегревается, наверное, сказал Арифметик. Вот жара какая!
Водитель сел на свое место, «москвич» заревел как бешеный и умчался по улице Калинина. Мы, конечно, выскочили из-за угла, но кричать: «Такси!» не стали, так как в нашем городе очень трудно взять такси, да и денег у нас не было. На всех четверых мы имели только двадцать три копейки. Когда «москвич» умчался, мы разом вспомнили о них и Генка Вдовин первый вздохнул:
Пить хочется, как верблюду!
Давайте, робя, напьемся! грустно сказал Илюшка Матафонов. У нас на четыре стакана, да еще останется семь копеек
Мы подошли к тележке и выпили по стакану воды с черносмородиновым сиропом. Вода была холодная и сладкая, так как Генка Вдовин глаз не спускал с продавщицы, когда она нам наливала в стаканы густой сироп. В животах сразу стало прохладно.
Хорошая такая водичка! сказал Валерка-Арифметик. Всегда бы пил, если бы деньги были Эх, скорее бы стать взрослым!
А у Леньки Пискунова вон сколько денег! рассердился Генка Вдовин. Три раза пил газированную воду, два раза ел мороженое и кружку пива купил Почти рубль!
У жуликов всегда больше денег, чем у честных людей! тоже сердито сказал Илюшка Матафонов. А должно быть наоборот Ну, робя, продолжаем войну с Ленькой Пискуновым! За мной!
Куда это? чуть не хором спросили мы.
К инвалиду дяде Петру Он все машины в городе знает! Он же механик по автомобилям, хотя сам ездит на инвалидной коляске!
Мы бросились к автобусу и вдруг остановились, позади нас стоял тот самый неизвестный человек, который встретился нам в сосенках. Он глядел на нас прищурившись и тихонько покачивал головой. У меня в животе стало холодно, как перед большой дракой, и пришлось поджать живот и даже подумать, что в нем холодно не от страха, а от газированной воды. «Ой, какой страшный!»про себя ойкнул я.
Бежим.
Я побежал к автобусу и только в нем сообразил, что кричал-то я сам Ну, просто не заметил, как это я закричал: «Бежим!»
Страшно даже! шепнул мне Валерка-Арифметик.
Мы беседуем с дядей Петей
Дядя Петяэто тот самый инвалид, которому Ленька Пискунов с дружками насыпал песок в бензиновый бак мотоколяски, но с мотоколяской ничего плохого не случилось.
Этот дурак Ленька Пискунов ни черта не разбирается в технике, презрительно сказал мне Валерка-Арифметик. Если бы он разбирался, то взял бы да открутил у мотора свечу, а в дырку бы насыпал песка Вот тогда бы от мотора одни ошкурки остались. Даже расточкой цилиндра не поможешь, а в бензиновом баке фильтр есть
Но дядя Петя все-таки целых два часа промывал бак и тихонько ругался. Дядя Петя вообще тихий, спокойный, неторопливый, всегда улыбается. Роста он маленького, потому что на протезах, а вот руки у него громадные. Вот честное слово, кулак дяди Пети только чуточку меньше, чем два кулака моего папы. Мускулы на руках у дяди Пети такие, что ни у одной скульптуры древних греков и римлян таких нету. Это потому, что раньше дядя Петя ездил на ручной коляске.
Я тогда был совсем маленьким, но помню эту ручную коляску дяди Петра. Там было две ручки, которые он то тянул на себя, то, наоборот, толкал от себя, а когда ему нужно было поворачивать вправо или влево, то он на больших ручках вертел маленькие ручки. Забавная была коляска! Мы всегда сбегались на нее смотреть, и каждому хотелось покататься. А года два назад дяде Пете выдали коляску с мотором, на которой он ездит до сих пор. Поэтому, когда мы его начали искать, чтобы поговорить о том «москвиче», что видали сегодня, мы все ждали, когда затрещит мотор. Он приехал, конечно, поздно.