А лепешка? неуверенно произношу, видя, как он ставит посуду на столик и откидывается на подушки.
Еще принеси. Этого мало. К тому же, суп холодный. Поторопись, я есть хочу. Нормальную еду, а не пустую жижу. И что-нибудь посущественнее пусть приготовят.
Хороший аппетитэто путь к выздоровлению, с улыбкой говорю я, а потом замираю, чувствуя на себе тяжелый взгляд, от которого у меня волоски на затылке встают дыбом. Решаюсь бросить быстрый взгляд на господина, и тут же отвожу свой. Я не вижу его лица, но успеваю заметить блестящие в темноте глаза, которые сверлят меня. Моя мама так всегда говорила, дрожащим голосом добавляю я. То есть, моя тетя. Она моя мама.
Я непроизвольно легонько фыркаю, понимая, что путаюсь сама и путаю господина Заида.
Так мама или тетя?
Мама. В смысле, тетя, но она заменила мне маму.
Ясно, задумчиво отзывается он. Так что там с едой?
Я хватаю столик и несусь с ним на выход. Под пронзительным взглядом, который ощущаю даже спиной, я спотыкаюсь. Но, к счастью, удерживаюсь на ногах. Не хватало испачкать остатками еды светлый ковер. Перехватив столик одной рукой, я коротко стучу в дверь и, как только слуга открывает ее, выскальзываю в коридор. Даже несмотря на прохладу в комнате господина Заида, моя кожа покрылась испариной. Быстро несусь в кухню, где хозяину собирают завтрак, а потом, стараясь не опрокинуть содержимое посуды, иду обратно. Слуга, стоящий возле дверей, открывает их, впуская меня в полумрак.
Я принесла завтрак, произношу тихо на случай, если господин снова уснул.
Неси сюда.
Он снова садится и, как в прошлый раз, я ставлю столик на кровать и поправляю подушки. Он тут же принимается за еду, а я не знаю, куда себя деть. Отхожу на несколько шагов и сцепляю пальцы перед собой. Голова опущена, как и положено, я рассматриваю свои бежевые бабуши.
Как будешь развлекать меня, м? спрашивает господин Заид.
Я, не задумываюсь, вскидываю взгляд, а потом так же резко опускаю вниз.
Я думала, вы будете спать.
А ты будешь нависать надо мной? Это вряд ли.
Эм-м-м, я могу позвать кого-то из девушек, чтобы не знаю, они могли станцевать для вас или сыграть.
А сама что же?
Я ведь служанка.
Он хмыкает.
Ты же из гарема, вас всех должны такому учить.
Я у меня нет времени на обучение.
Не хочу музыку и танцы, голова раскалывается, игнорируя мой ответ, произносит он.
Я могу сделать вам компресс, чтобы немного облегчить боль и снять жар.
Правда? Ну давай.
Я сейчас.
Снова срываюсь и выбегаю из комнаты. В кухне прошу миску с водой и полотенце, а также экстракт эвкалипта, который тут же добавляю в воду. Забираю все это и иду назад. Как только вхожу в комнату, вижу, что господин Заид уже съел свой завтрак и лег. Быстро же он с едой расправляется. Отставляю столик с пустой посудой на пол, полощу полотенце в воде и, отжав его, тянусь к хозяину дома, но зависаю на несколько секунд, не решаясь прикоснуться к нему.
Не робей, произносит он сипло.
Я протягиваю руки и устраиваю на лбу господина Заида полотенце, а он тут же расслабленно выдыхает.
Да, это то, что нужно.
Я выпрямляюсь, но остаюсь стоять рядом, чтобы заменить компресс, когда он станет теплым.
Как твое имя? спрашивает он совершенно неожиданно.
Амира, отвечаю взволнованно. Узнает или нет?
Так как ты будешь развлекать меня, Амира?
Я могуМой взгляд блуждает по комнате, пока я пытаюсь понять, что могу сделать для него, а потом натыкается на книжный шкаф. Могу почитать вам!
Я разочарована, что он не узнал меня. Должен был, он ведь ждал моего прибытия. Но так легко и спокойно воспринял мое имя. Мне приходится одернуть себя. Не будет же он кидаться ко мне с объятиями и криками о том, что всю жизнь мечтал о знакомстве со мной. Чушь какая. У него в гареме столько девушек, всех не упомнишь.
Ну почитай.
Я направляюсь к шкафу. В темноте плохо видно книги, поэтому я оборачиваюсь к господину.
Я могу включить торшер?
Я закрою глаза, включай.
Щелкнув выключателем, я быстро перебираю книги.
Что бы вы хотели послушать?
На твой выбор, тихо отвечает он.
Тогда я выберу что-нибудь из художественной литературы, чтобы вы отдыхали, а не думали.
Согласен.
Выхватив одну из классических книг, я выключаю свет и возвращаюсь к кровати. Осматриваюсь, пытаясь придумать, как настроить источник света, чтобы я могла читать, и мой взгляд падает на шторы за изголовьем кровати.
Если позволите, я сяду у окна, чтобы видеть буквы.
Господин Заид взмахивает рукой, позволяя мне сделать так, как я задумала. Быстро сменив ему компресс, я перетаскиваю подушку с постамента к окну, присаживаюсь на нее, немного отодвигаю штору так, чтобы свет падал на книгу, и принимаюсь негромко читать. Да, это именно то, по чему я жутко соскучилась. Живя в доме родителей, я много читала. У девушки на выданье не так много развлечений. Несмотря на сказанное мной господину Заиду, я умею и танцевать, и играть на музыкальных инструментах. Более того, я обожаю фортепиано, но его здесь нет, так что хвастаться своими умениями мне не на чем. Да и демонстрировать свои хореографические навыки я бы не стала просто потому, что они обычно пробуждают в мужчине желание. Как бы сильно мне ни хотелось проникнуть в постель к господину Заиду, чтобы достигнуть своей цели, я пока еще не готова. Меня трясет от одной мысли, что меня снова коснутся мужские руки. Так что я буду читать, пока не охрипну. Сделаю все, чтобы он слышал мой голос и запоминал его, но пока еще не испытывал ко мне вожделения.
Через некоторое время, когда я меняю очередной компресс, обращаю внимание, что хозяин задремал. Моя ладонь зависает над его лбом. Когда у человека жар, даже на таком небольшом расстоянии можно почувствовать тепло, я же ничего не чувствую. Хая сказала, что я должна мерять температуру господина, но за всей этой суетой и чтением я совсем об этом забыла. Мои пальцы подрагивают, когда я опускаю ладонь на его лоб. Могу ошибаться, но кажется, температура снизилась. Господин Заид негромко стонет, и я резко одергиваю руку.
Положи назад, бормочет он.
Я смотрю на свою ладонь и на компресс в другой руке, не понимая, о чем именно он говорит. Наверное, о компрессе. Возвращаю полотенце на его лоб. Господин Заид еще что-то ворчит невнятно, а потом снова проваливается в сон. Да, он точно просил вернуть на место компресс.
Я снова устраиваюсь у окна, но на этот раз беру книгу о ведении бизнеса и погружаюсь в чтение. Кто-то мог бы сказать, что это жутко скучно, но для менядевушки, далекой от бизнесавсе эти графики и стратегии оказываются жутко интересными, хоть пока еще совершенно непонятными. Я не замечаю, как погружаюсь в мир цифр и просчетов, пока не приходит время обеда, о котором возвещает протяжный зов муэдзина, призывающий к обеденному намазу.
Глава 7
Как только время молитвы заканчивается, в дверь стучат, и в нее входит врач. Я вскакиваю со своего места и отворачиваюсь и, по мере того, как врач приближается к кровати, я, подхватив столик, удаляюсь от нее к двери. Слуга держит дверь открытой, чтобы я могла прошмыгнуть в нее и испариться из комнаты господина. Мне то и дело приходится напоминать себе наказ Лутфии о том, что я должна стать тенью гарема, но так хочется взбрыкнуть или выкинуть нечто эдакое, чтобы господин меня заметил. Бросив последний взгляд в его спальню, я с сожалением отмечаю, что он спокойно беседует с врачом, совершенно не обращая внимания на то, что я покидаю комнату.
Медленно добредаю по тихому коридору до кухни, вхожу туда, передавая столик с грязной посудой кухаркам, и возвращаюсь в гарем, чтобы найти Хаю и получить дальнейшие распоряжения. Я не успеваю дойти до арки, ведущей к комнатам гарема, как кто-то сзади хватает меня за волосы прямо сквозь платок и резко дергает назад. Я вскрикиваю и пытаюсь перехватить руку, тянущую меня в темный угол, но моя ладонь только беспомощно хватает воздух. Внезапно горло сковывает ужасом, когда мысли прорезает кошмарная догадка о том, что меня тянут в сторону мужской половины. Может, кто-то из мужчин проследил за мной и хочет повторить то, что сделал Малих?! Тело покрывается холодным липким потом, а ужас, пробегающий по крови, замораживает ее, делая меня абсолютно беспомощной. Мышцы деревенеют, и боль, которую я еще секунду назад ощущала так остро, теперь какая-то приглушенная и тупая. Правда, теперь я чувствую ее не только кожей головы, но и всем телом. Оно разом наливается свинцом, кровь в висках неистово стучит, а к горлу подкатывает тошнота. От страха начинает кружиться голова.
Как только мы сворачиваем за угол, рука, державшая меня за волосы, резко перехватывает за горло и, развернув, впечатывает в стену так сильно, что я бьюсь о мрамор затылком, и тошнота усиливается. Перед глазами плывет изображение, но даже в полумраке темного угла я начинаю различать черты одной из служанок. «Фарида!» осеняет меня. Я вцепляюсь в держащую меня руку и пытаюсь махать ногами, чтобы отбиваться.
Ах ты разнесчастная овечка! шипит она, приблизив свое лицо к моему. Тонкая ткань наших шел соприкасается и танцует на легком сквозняке. Дочь шакала! цедит сквозь зубы.
Фарида, пусти, выдавливаю из себя с остатками дыхания. Ты что делаешь?
До тебя тут было все хорошо, но ты порченная пришла и пытаешься менять порядки. Думаешь, если Хая тебя отправила к господину, я не добьюсь, чтобы тебя вышвырнули? Лутфия приказала мне прислуживать господину Заиду, но нет, наша особенная девочка решила, что она выше всех. Ты знаешь, сколько я провела в этом гареме в надежде подобраться к его хозяину? Она снова отрывает меня от стены и впечатывает в нее затылком, отчего в голове все звенит, а тело слабеет, перед глазами плывут разноцветные круги. Знаешь, сколько раз я пыталась добиться своего?
Еще удар. Потом пощечина, еще одна с другой стороны. Я уже плохо соображаю, едва слушая ее злобное рычание, а она все продолжает шипеть что-то о том, что сегодня у нее был шанс, но я все испортила. Она бьет и бьет, практически не останавливаясь, а я уже даже не держусь за ее руку, которая удерживает меня за горло, потому что у меня нет сил. Я повисаю в руках дородной служанки безвольным мешком, который даже защититься неспособен. Меня не учили физическому сопротивлению, потому что в этом никогда не было необходимости. Да и что я могу противопоставить девушке, которая выше меня на голову и силы в ней почти как в двух таких Амирах? Я глотаю слюну с металлическим привкусом, при очередном ударе пытаюсь отвернуться, но Фарида бьет меня с другой стороны. Я едва успеваю всосать лопнувшую нижнюю губу, чтобы ей не досталось еще больше. Стены вокруг меня крутятся, пол уходит из-под ног, и я ослабеваю еще сильнее. Сознание путается, а потому я даже не успеваю понять, когда Фарида бросает меня на пол и уходит из темного угла. А я сворачиваюсь клубочком, прижимаясь щекой к холодному мрамору, чтобы хоть немного остудить пылающее от пощечин лицо.
Прихожу в себя, слыша взволнованные голоса в коридоре.
Я повсюду ищу ее. Это Хая. Услышав голос, я тихо стону, пытаясь позвать ее, но губы так распухли, что я едва ими шевелю.
Так найди сейчас же! Господин сказал, чтобы была именно она! Строгий голос Лутфии разрезает холодное пространство, и я замолкаю, чтобы не привлечь к себе ее внимания.
О, Аллах, я же сказала, что ищу! раздраженно отвечает Хая, а потом до меня доносится звук удаляющихся тяжелых шагов Лутфии и бубнеж Хаи: И куда могла подеваться эта девчонка?
Хая! тихо и хрипло зову я, а потом собираю остатки сил и, напрягшись, зову громче: Хая!
Амира! Ты где?! По голосу понимаю, что она злится, но пусть лучше так, чем она не найдет меня. Отзовись!
Я здПрокашливаюсь. Здесь!
Через пару секунд я вижу, как из-за поворота выбегает Хая. Она ахает и присаживается возле меня.
О, Всевышний! Кто это сделал с тобой?
Я не знаю, что ей ответить, потому что еще не до конца изучила порядки в гареме. Если скажу, остальные служанки будут подстерегать меня за каждым углом и бить? А если не скажуФарида продолжит надо мной издеваться? И что ей будет, если я пожалуюсь? Не могу сейчас анализировать, очень болит голова.
Не знаю, стону я. Не помню.
Ох, несчастная. Ну что ж за судьба у тебя такая? причитает Хая, пытаясь поднять меня. Сама дойдешь до комнаты? Или позвать кого, чтобы отнесли?
Дойду. Ты мне только помоги встать.
Под причитания Хаи и с ее помощью с третьего раза мне удается встать. Схватившись за гладкую стену, я, пошатываясь, двигаюсь к комнате прислуги, с другой стороны меня поддерживает Хая. Мы преодолеваем короткое расстояние за время, кажущееся часами. Наконец я опускаюсь на свой матрас и облегченно выдыхаю. А дальше вокруг меня начинается суета: из ниоткуда появляются Лутфия и врач. Пока последняя меня осматривает, распорядительница гарема пытается выяснить, кто меня избил. Я кошусь на толпящихся неподалеку служанок, но Фариды там нет, и это хорошо. Не уверена, что сейчас я смогла бы спокойно смотреть на нее. Мне кажется, я бы сразу указала на нее пальцем. Лутфию ждет та же версия, какую я высказала Хае: не помню. Врач подтверждает, что я несколько раз сильно ударилась головойточнее, меня ударили, а потому временная потеря памяти вполне допустима, потому что я могла потерять сознание еще после первого удара. Потом прибегает слуга с мужской половины, вызывает Лутфию из комнаты и, когда она выходит, дышать становится немного легче. Под пронзительным взглядом распорядительницы мне сложнее врать.
Девочка, надо вспомнить, ласково говорит Хая, когда под мое шипение врач обрабатывает ранки. В гареме не должно быть жестокости, с ней нужно бороться. Вы все здесь должны быть как сестры.
Я легонько качаю головой, давая понять, что не помню. Ну не успела я еще обдумать последствия того, что я сдам Фариду. А вдруг с ней сделают нечто настолько ужасное, несоизмеримое с моими побоями, что я за всю жизнь не смогу простить себя? Немного позже, когда меня оставят в покое, я смогу подумать и оценить обстановку, чтобы определиться, что делать и говорить дальше.
К счастью, Хаю от меня отвлекает Лутфия, которая подходит и начинает что-то со злостью шептать ей. Хая кивает и смотрит на меня.
Поняла. Но что теперь делать?
Я не знаю! Что хочешь! Иди к Валиду и сама объясняй! шипит она, уже практически не сдерживаясь.
С этими словами распорядительница покидает комнату, прикрикнув на девушек, чтобы отправлялись заниматься работой, а Хая присаживается возле меня. Врач складывает свой портативный чемоданчик и выпрямляется.
Я оставила на тумбочке заживляющую мазь. Смазывай все ранки утром и вечером. Для синяков вот эта. Она показывает на небольшую баночку. Раз в день утром будет достаточно. Через несколько дней все должно уже быть в норме. Сотрясения нет, как и глубоких ран, требующих, чтобы их зашивать. Так что скоро ты поправишься. Сегодня лучше отлежаться и при малейших признаках отклоненийтошнота, рвота, головокружениязовите меня, проверим.
Спасибо, негромко произношу я, а врач, кивнув, разворачивается и выходит из гарема. За ней комнату наконец покидают и служанки, на которых Хае приходится прикрикнуть. Наконец здесь наступает блаженная тишина, и я прикрываю глаза. Хая гладит меня по руке.
Ох, Амира, тяжелый у тебя путь, девочка.
Я сегодня читала книгу, пока господин спал. Там история именитых торговых марок.
Не для тебя такая литература, недовольно бурчит Хая.
Знаю, но очень хотелось почитать то, что читают мужчины.
Хая цокает языком, а я представляю себе, как она в свойственной ей манере качает головой, и очень отчетливо это вижу, даже не открывая глаз.
И что там было?
Тебе тоже интересно? с легкой улыбкой спрашиваю я. Нормально улыбнуться пока не могу, потому что губы от натяжения снова начинают саднить и пульсировать.
Ты же не просто так завела этот разговор.
Одна из первых фраз в этой книге гласила: «История самых знаменитых торговых марок начиналась с, казалось бы, непреодолимых трудностей. Их владельцы терпели поражения, банкротились, но раз за разом поднимались, чтобы выстроить свои многомиллионные империи».
Хая фыркает.
И какое это отношение имеет к тебе?
Я тоже поднимусь, Хая, чтобы стать сильнее. Вот посмотришь: я стану сильнее каждой из девушек в этом гареме.
Я открываю глаза, и в этот момент она как раз красноречиво закатывает глаза.
Зря ты мне не веришь. Я стану матерью детей господина Заида.
Ш-ш-ш, думай, что говоришь, нахмурившись, рычит она на меня. Наш господин не может иметь детей.
Это потому что он пытается завести их не со мной.
Пф, самоуверенная, глупая девчонка. Ты хоть господину такого не говори. Ладно, отдыхай, а мне надо идти к Валиду, тушить пожар, который ты разожгла.