Спустя всего полминуты я поняла, что те, кто придумал слоган «сантиметры решают все» идиот. Разница в росте между блондинкой и бывшим была не меньше полутора дециметров. Но на пол с криком раненного зверя рухнул Игорь.
Блондинка тут же оседлала поверженного. А дальше Чавкающие звуки, удары, четкие и ритмичные, как у боксера о грушу, дрыгающаяся мужская пятка и сдавленное «помогите» это все, что я запомнила.
Потом бывший каким-то чудом извернулся, с размаху долбанул кулаком по лицу блондинки и, ужом вывернувшись из-под нее, дал деру прямо на меня.
Я едва успела отпрыгнуть, как мимо пулей просвистело абсолютно голое мужское тело. По лестнице в лучших традициях кота раздалось тыгыдык-тыгыдык, а затем хлопнула подъездная дверь.
Я же резвостью Игоря не обладала, а потому тихонько попятилась, но, бросив быстрый взгляд на «кисуню» а ну как меня сейчас начнет валтузить вместо удравшего дорогого остановилась. Блондинка, потерявшая в драке свое полотенце, едва поднялась на ноги и взмахнув вырванным у побежденного клочком махровой ткани, прислонилась к стенке и начала сползать.
Разумнее всего было убежать, но я, вспомнив удар бывшего в голову его пассии, остановилась. А вдруг у нее сотрясение или того хуже. А я уйду. А ей нужен врач. Адреналиновая злость штука опасная. Человек и пулю в груди с ней не сразу почувствовать может
В общем, повела я себя как клиническая идиотка кинулась на помощь.
Дотащила блондинку до дивана, прикрыла ее махровым полотенцем, валявшемся неподалеку, вызвала скорую и приложила к щеке, которую раздувало на глазах, холодный компресс.
Прошло около получаса, скорая не торопилась, зато моя «коллега» по Игорю пришла в себя. Сначала она ничего не поняла, потом попыталась вскочить, но у нее тут же закружилась голова, а затем в домофон позвонили: наконец-то приехали люди в синих фуфайках.
Едва я открыла дверь и указала им на пострадавшую, они в лучших традициях коллекторов: не разуваясь и не здороваясь, потопали к ней.
Сделали записи, попросили сосчитать пальцы, спросили, не было ли лужи под потерпевшей сразу после травмы, всадили укол ношпы (причем фельдшер так долго целился в ягодицу, что я уже было решила попадет в диван) и уехали.
А мы остались. В неловкой тишине.
Если тебе уже лучше, я, пожалуй, пойду сказала я и посмотрела, как за окном догорал закат. М-да, припозднилась.
Уже встала и направилась в прихожую, как в спину полетело.
Спасибо. Меня, кстати, Соня зовут.
Я остановилась. Обернулась. И как-то само собой сорвалось:
Ника.
Я знаю. Перед тем, как я отметелила этого говнюка, он тебя назвал, она попыталась усмехнуться, но тут же скривилась: видимо, напомнил о себе синяк.
В дверь раздался звонок, и до этого лежавшая пластом Соня резко вскочила и с воинственным криком ринулась к двери. Судя по всему отсыпать добавки блудному любовнику. Но на пороге нарисовался доставщик пиццы.
Буквально три секунды и Соня уже стояла с коробкой в одной руке и сетом роллов в другой. А паренек испарился. Вот что значит профессионал. Печенкой почуял, когда стоит появиться, и когда исчезнуть.
Соня повернулась ко мне и вздохнула:
Слушай, Ника, оставайся. Не пропадать же добру
Не то чтобы я горела желанием Но спустя пару часов, когда мы основательно распробовали и пиццу, и роллы, и мой тортик, и завалявшийся на кухне коньяк, оказалось, что у нас с Соней много тем для обсуждения.
К слову, Игорь этой ночью на съемную квартиру так и не явился.
Зато мы с Соней душевно посидели. До утра.
Так ты это сукрет сиськ новая знакомая пьяно захихикала и, решив, что так тоже неплохо, выразительным нетрезвым жестом изобразила на себе мои верхние сто десять сантиметров. Но потом покачала пальцем перед свои носом и совладала с языком Се-ктре-тар-ша. Во!
Ага. Ик!
Я тоже была далека от стеклышка, но держалась все же получше. Как-никак дозы коньяка у нас были равные, а вот вместилища нет.
Если Соня была обладательницей форм из категории погреметь, то я потрясти. Все же природа не обделила меня ростом (тут сказались гены дедушки-волейболиста) и формами (тут уж к деду вопросов не было, а вот к маме, на пятый размер которой мужчины и сейчас сворачивали шеи таки да). Нет, я не комплексовала по этому поводу. Ну хорошо Иногда меня задевало, когда слышала от консультантов тщательно скрываемое презрение бабуля утверждала, что зависть! за фразой: «У нас линейка до сорок четвертого размера Поищите в магазине для полных». И это при том, что мои шестьдесят с плюсом кило плюсик плавно перетекал в семерку с нолем меня не сильно обременяли. Мне с ними даже было весело. И я даже считала себя вроде привлекательной и счастливой. До вчерашнего вечера.
И у тебя Соня сделала выдох, словно борьба с собственным языком была для нее непосильной. Но все же она была в прошлом спортсменкой, о чем поведала во время нашей милой девичей пьян философско-интеллектуальной беседы о смысле жизни, сдобренной бальзамированием (пятизвездочный коньячок отличный бальзам!) душевных ран. В общем, Соня справилась и сумела выговорить. Даже без запинки: Классный начальник? Наверняка богатый и властный.
Я вспомнила, что начальница на свою зарплату не жаловалась (и нам настоятельно не советовала, хотя подчиненных и босса от равенства отделял какой-то пресловутый нолик), а властности и вовсе могла страждущим дать взаймы, потому ответила честно:
Ага Такой классный, что класть на него не перекласть.
Это как? Соня сморгнула.
А так мой шеф властелинша.
Трындец, только и сказала Соня, а потом подняла рюмку, не чокаясь выпила залпом, будто поминая. И только потом пояснила: Мужика хотя бы истерикой и слезами пронять можно, а тут Ты попала.
То, что я влипла, я поняла еще год назад, узрев свое начальство в боевой ипостаси главного дистрибьютора региона, дававшего мастер-класс по приготовлению мяса на сковороде «Таппер». Тогда на презентации вокруг Илларионовой подчиненные летали быстрее, чем пули на передовой. Ей подавали все: от масла и мяса до широких улыбок и аплодисментов даже не по первому слову. По взгляду. И вот тогда-то я осознала: это как же надо было надрессировать своих подчиненных
Угу, я шмыгнула носом.
Взгляд упал на фото бывшего, которое стояло в рамочке на подоконнике. Соня проследила за тем, куда я смотрю.
Кобель он, хоть и породистый, она махнула рукой, а потом таким тоном, словно рассуждала в какой цвет покрасить ногти, в перламутровый или нежно розовый, произнесла: Нос ему сломать, что ли
Как я уже поняла, это Соня могла. И запросто. Судя по ее боевому настрою.
Да ладно, пусть живет со своим кривым, отмахнулась я, и со вздохом призналась: Я из-за этой сволочи от отпуска отказалась. Этот паразит все втирал о том, что занят переводами. Вот я и не брала.
А меня заверял, что у него больной брат.
Я глянула на «переводы». Соня на «брата». И мы выпили. После чего тортика не осталось вовсе.
Одни расстройства от этого кобеля. Вот сейчас к моим набранным десяти нервным килограммам прибавится еще один, я печально облизала остатки крема с ложки. Ни отдыха. Ни фигуры.
Зато ни я, ни ты не вышли замуж за этого любителя проводить кастинг.
А при чем тут кастинг? не поняла я.
Сейчас мы с Соней обе плавно переходили из стадии «язык заплетается» в «море по колено, горы по плечу», когда понимаешь собеседника с полуслова и начинает неудержимо тянуть на подвиги.
Пока брак не заключен, считается, что мужик не изменяет, а этотестирует, зло усмехнулась Соня. Но с другой стороны А нам-то что мешает это сделать?
Не-не я замотала головой. Я не готова
Соня на миг зависла, а потом, словно ее озарило, метнулась в комнату, приволокла ноутбук Игоря и, хихикая, ввела пароль.
Откуда? икнула я.
Да он у него простой. Я всего-то один раз подсмотрела
«Простой» пароль оказался какой-то дичайшей комбинацией английских букв, верхнего регистра и цифр.
Едва ноут мигнул, Соня сразу же полезла в яндекс. Причем не просто в яндекс, а в яндекс-кошелек.
Я тоже знала, что Игорь предпочитает работать в обход налогов, потому особо жалует виртуальные кошельки. Увидев сумму, блондинка присвистнула. А потом зловеще протянула:
Сейчас этот урод нам за все заплатит.
Причем «заплатит» оказалось далеко не фигурой речи.
Порыскав по квартире, Соня нашла телефон бывшего, а дальше В оправдание могу сказать, что мы обе были пьяны. Сильно пьяны. Иначе как я дала себя уговорить на горящий фитнес-тур на Бали? За кругленькую сумму, которая улетела со счета Игоря.
Соня же, порывшись на сайте туроператора, выбрала для себя Альпы, заявив, что никогда там не была. И вообще. Это наша моральная компенсация, а в перспективе и аморальный отдых.
Как ангел мщения во плоти, она выбрала специально «невозвратные» варианты, чтобы путевки нельзя было отменить. Да и особо на это времени не было. Мой вылет планировался уже завтра вечером. Сонин послезавтра утром.
Распечатав бланки, мы благополучно уснули. Прямо сидя за столом.
А утро началось с телефонного звонка.
Белоус, где тебя носит? ввинчиваясь в воспаленный мозг трубка призывала к моей мирно дрыхнущий совести. Илларионова рвет и мечет. Требует твоей крови. На худой конец трупа, который можно накачать кофе, обмазать скипидаром и заставить работать.
Этот голос я бы узнала из сотен тысяч. Даже в бреду. Даже в отключке. Елена Ведминская. Я невольно застонала. Лена человек, способный свести баланс даже если дебет с кредитом ушли в долгий и разносторонний загул, обладала еще одной суперспособностью: она могла отыскать любого, дозвониться даже на выключенный телефон иИногда мне казалось, что даже умри я, она спокойно притащит мою душу с того света и воскресит, если я не донесла ей от начальства какие-то бумаги.
Ника Ты где?
Здесь, честно ответила я, обозревая результаты вчерашней душевной беседы. Один из этих самых «результатов» лист с распечатанным электронным билетом как раз прилип к моей щеке. Я машинально его отодрала. Глянула на сумму. Зависла. Это же моя полугодовая зарплата.
А Лена, ни о чем не подозревая, возмутилась:
Здесь? А надо тут. И быстро. Так что давай, каблуки в зубы и бегом, обгоняя вагоны метро, в офис.
Ага отстранённо согласилась я, отключая телефон.
Глянула на дисплей и увидела сколько времени. А потом было волшебное заклинание «твою ж .!», и я помчалась на работу, машинально запихнув электронный билет в сумочку.
Неумытая, непричесанная, зевающая и в то же время нервно сжимающая ручку сумочки в общем, я была типичной утренней пассажиркой маршрутки, дико опаздывающей на работу.
Водитель, гордый уроженец Кавказа, взращенный на коварстве серпантинных дорог, лихо выкручивал руль, обгоняя, подрезая, тормозя и давя на газ так, что я ощущала себя монетой в копилке, которую решили встряхнуть.
Я скосила глаза на соседку, которая при этой болтанке умудрилась достать из своего фирменного рюкзачка косметичку. Глядя на то, как девушка лихо орудует помадой, тушью и даже подводкой, я поняла: передо мной настоящая женщина. Ибо только такая способна нарисовать идеально прямую стрелку, когда то ли Арсен, то ли Гоги, подпевая «ой-ваэ разорвать тугих ой-вэй сани-тар круг» заходит на очередной вираж.
Нет, если бы существовал какой-то спорт по мейкапу, то моя соседка была бы явно мастером-международником. А я так, третьеразрядницей. Причем даже не взрослой, а юноиорской лиги Потому что все, на что меня хватило это пригладить пятерней каштановые волосы, быстро переплести их в некое подобие косы, закрепив найденной в сумочке резинкой, закинуть в рот там же обнаруженный «Орбит», которому сегодня выпала почётная роль зубной щетки, да одернуть одежду. И все же спустя двадцать минут, выскочив из маршрутки, я чувствовала себя уже почти человеком.
В офис я залетела на второй космической, затормозив только о свой стол. Фух! Под столом обретались мои офисные туфли с коварно тонкой подошвой и каблуком, который был вроде и устойчивым, пока я их мерила в магазине, а вот на брусчатке Сменив удобные кроссовки на этот взбрык моего здравого смысла, который отчего-то продавцы величали «лодочки на шпильке», я ринулась к узенькому шкафу, куда по идее должны были зимой втиснуться пара пальто (по факту одна шуба начальницы). Там сейчас было почти пусто: лишь моя запасная блузка и два пиджака Ирины Олеговны.
Переоделась пулей, молясь про себя, чтобы сегодня босс не заметила, что я одета не по «регламенту Цербера»: черный низ, белый верх и оскал в тридцать два зуба с готовностью покусать любого, кто побеспокоит моего шефа вне графика приема. В принципе, на мне сейчас все, кроме «низа».
Вдохнула. Выдохнула. И только закрыла дверцу шкафа, как услышала:
Вы опоздали.
Передо мной стояло начальство собственной персоной и пылало гневом. Когда на тебя пылают гневом сто пятьдесят килограмм это страшно.
Сказать, этого больше не повторится? Попытаться надавить на жалость? Первое грозит штрафом. Второе штрафом и головной болью от начальственного нагоняя. В любом случае, молчать дальше было невозможно: начальственные брови двумя грозовыми тучами столкнулись на переносице.
Я открыла было рот для того, чтобы выдать на-гора, как у меня дома заклинило замок, и я доблестно прорывалась на работу через соседский балкон, но тут мой взгляд упал на сумочку, что стояла на рабочем столе. Из нее, приоткрытой, торчал распечатанный электронный билет.
Я вспомнила, сколько он стоил И похолодела, поняв, что Игорь меня убьет. Вот точно убьет, в буквальном смысле этого слова. Забудет, что он интеллигент в третьем поколении, переводчик художественной литературы (в том числе и со староанглийского) и вообще утонченная натура. И придушит. Или шею свернет
Перевела взгляд на звереющее начальство. Мысленно вернулась к Игорю. Потом к билетам и широко улыбнулась Илларионовой, объявив:
Я с сегодняшнего дня в отпуске!
Начальство поперхнулось и побагровело, осознав, что его откровенно послали.
Что-о-о?! громкий рык прокатился по приемной, разлетелся по офису, с доски объявлений посыпались все скрепки. Ты белены объелась, Белоус?
Не белены, а трудового кодекса! Мне по нему раз в год положен отпуск. А я уже тринадцать месяцев тут работаю. И мне не предложили ни компенсации, ни хотя бы отгулов
Какие, к чертям собачьим, отгулы?
Оплачиваемые, обнаглела я, мысленно прощаясь со своей работой.
У меня через десять дней отчет в центр, конференция
А я в отпуск хочу.
Не пущу! не сдавалось начальство.
Тогда я себе через месяц организую сама! Продолжительный, и мстительно добавила: декретный.
Я впервые так открыто говорила с Илларионовой, уверенно, спокойно. Без подкашивающихся коленок и внутренней дрожи от того, что за дерзость можно схлопотать штраф, а то и увольнение. И не сводя глаз со взбешенного начальства, которое прожигало меня взглядом. И в этом взгляде впервые промелькнуло что-то похожее на уважение.
Воспитала на свою голову Илларионова оперлась на край стола, рядом с которым стояла. Ее длинные ногти-стилеты кроваво-красного оттенка поцокали рядом с клавиатурой. А ты растешь, Ника
А потом она уже совершенно другим голосом уточнила:
И чего ты так сорвалась-то?
Она спрашивала у меня, как у равной. У равной. С учетом того, что всех подчиненных за закрытыми дверьми величала «курицами». Даже парень программист у нее был «курицей», не «петухом». И относилась ко всем с превосходством. А вот сейчас, в этом простом ее вопросе превосходства не было ни капли.
Любовник оплатил тур на Бали. Горящий вздохнула я. И ведь я не соврала ни разу.
Брови Илларионовой откровенно полезли на лоб. Ну да. Обычно об таком с оттенком хвастовства говорят девушки с совершенно другой, модельной внешностью. И не начальству, а заклятым подружкам за столиком в кафе
В общем, не такие как я. Совершенно. Хотя от подиумных красоток у меня тоже кое-что было: рост. А вот вес, увы, в стандарт не вписывался.
Судя по всему, об этом же подумало и начальство. Что не тяну я на ту, кому любовники покупают путевку на Бали. Вот в санаторий «Ласточка» это да.
Пауза затягивалась. И надо было именно в этот момент тишину разрезать трели сотового. Эта мелодия у меня стояла только на один номер. Игоря.
В треугольнике «секретарша-начальство-телефон» почему-то тупым углом я почувствовала именно себя.