А почему не болит?
Я руку зафиксировала и обезболивающий укол сделала. В аптечке анальгин в ампулах лежит на всякий случай. Но все равно это ненадолго. Тебе к врачу срочно надо.
Я не могу.
Придется выбирать: плохая жизнь в тюрьме или хорошая смерть в могиле, авторитетно заявил, показавшись в дверях с ворохом одежды. Говоришь, волк один был? Они обычно охотятся стаей. А ежели один Тут всякое может быть
Например? Маша разговаривала, но ни минуты ни сидела на месте. Она сновала от плиты к столу, что-то резала, помешивала, раскладывала по тарелкам.
Например отбился от стаи, потому что бешеный. Они такие, уходят подальше в лес и охотятся одни.
Иваныч, ну ты страсти рассказываешь! Не так много волков в наших лесах, да и сидят они в чаще. Даже грибникам и охотникам они редко попадаются. А чтобы встретить одиночку, да еще и бешеного, надо потрясающим невезением обладать.
Так, кто ж его знает! Тут, как судьбе угодно будет. Переодевайся, паря, и иди отседова, стоял на своем сторож.
Иваныч, разве так можно больного человека
Больного преступника, ты хотела сказать.
Какая разница! Он же в божьем храме! Мы всех принимать должны.
Должны-то должны, но и перед государством отвечаем. Блаженная ты, Машка, скоро служки придут, пастор уже здесь, а потом и народ на проповедь собираться начнет. Как ты объяснишь, кто у тебя на кухне сидит? Да и ищут его. Сам слышал по радио объявление.
Дай хоть накормить парня.
Зверь слушал их перепалку и одевался, помогая себе только одной рукой. Было неудобно, однако помощь он просить не хотел. принес ему голубые трикотажные кальсоны, видимо, свои, так как они были зеку до середины голени, теплые брюки, футболку и черную длинную рубашку со скрытой застежкой. Он хотел заправить ее в брюки, но сторож остановил.
Погодь, не торопись. Она вот туточки должна быть, показал, как надо носить длинную рубашку.
Вовка спорить не стал. Колония научила: не у себя дома, чужие правила, значит, надо соблюдать. Когда он с грехом пополам оделся, на скамейке остался лежать белый пластмассовый круг.
А это что?
Этот ошейник божьего раба тоже надевай. Наши клирики в нем ходят, приказал ему Иваныч. Негоже выделяться среди служителей.
Зверь угрюмо покрутил круг, не зная, что с ним делать. забрал его, расстегнул, вставил один конец в воротник, протащил по всей шее и застегнул сзади. Вовка оглядел себя в маленьком зеркале, висевшем на стене: хорошо, на себя не похож, хотя однодневная щетина и короткий ежик на голове выдавали в нем светского человека.
Идите к столу. Уже семь часов. Сейчас проповедник Матвей придет.
А почему не отец Матвей?
Так, церковь не православная. По-другому и кличут, пояснил Иваныч.
Маша поставила перед Зверем тарелку с овсяной кашей, рядом положила большой каравай, который только что достала из печи. Она отрезала огромный ломоть хлеба. Покосилась на сторожа и подвинула к парню масленку и сахарницу. Увидела, что одной рукой ему трудно справиться, сама намазала толстый слой на хрустящую, еще исходящую паром, корочку.
Поешь немного. Я ужасная повариха, но старалась для тебя.
Только для него?
Нет, конечно. Будь то родственники или посторонние люди, друзья или враги нужно всем помогать. Знаешь, почему существуют люди? Чтобы поддерживать друг друга, когда кому-то плохо и тяжело.
Вовка ел кашу, хрустел хлебом с подтаявшим маслом, и эта простая еда казалась ему самым вкусным блюдом на свете. Что это такое? Наваждение? Или Маша обладает даром гипноза? Он видел себя маленьким мальчиком, которого отчитывает мама за то, что он с рогатки стрелял по воробьям. Девушка говорила, а ему хотелось поднять голову и завыть, проклиная свою неудавшуюся жизнь. Чтобы совсем не расклеиться, он откусывал хлеб большими кусками и яростно жевал, скрипя челюстями, будто уничтожал врага.
А еще его сильно смущал вид Маши. Он так давно не прикасался к женщине, что достаточно взгляда было на ее аппетитные формы, чтобы в паху зашевелилось желание.
Ладно, Маша, оставь парня. На нем лица нет, остановил ее мягкую проповедь Иваныч. Хотя ты ее слушай. Она, ух! какие правильные вещи говорит. Пастором хочет стать.
Девушка?
А что? В нашей церкви проповедовать может любой. У кого вера сильнее, того и люди слушать будут. За что сидел? вдруг сменил тему он.
А можно я не буду говорить? смешался Вовка, не ожидая такого прямого вопроса.
А чо ж! Твое дело.
Не говори, если не хочешь, поддержала сторожа Маша. Она уже поела и убирала со стола.
И такая тоска навалилась опять на сердце Зверя, словно он Ангела небесного обидел. Он покрутился, устраивая удобнее левую руку (опять начала ныть) и неожиданно для себя выпалил:
За изнасилование. Групповое.
Иваныч крякнул. Маша перестала греметь посудой. Оба повернулись и уставились на зека.
О как! Маша, ты поди, посмотри, где там пастор. Спроси, скоро ли придет завтракать?
Иваныч встал и вытолкнул девушку за дверь. В кухне будто темнее стало.
Зачем вы так? тихо спросил Зверь. Я не насильник.
Ого! И как тебя понять? Сижу за изнасилование, но не насильник. Слыхал я о том, что в тюрьму только невинных сажают. Рассказывай, коли начал.
Мы с парнями напились. У Лехи мать умерла. Только похоронили. Тащим его домой, а навстречу девчонка. Пристала к нам: «Дайте сигаретку, говорит». Мы ее прогоняли, а она тоже датая была Ну, то есть, пьяная. Пристала, как банный лист. Мы от нее не могли отвязаться. Мы во двор детского сада зашли, так путь срезать хотелиона следом. Тут Леха ее оттолкнул, она свалилась, ноги в разные стороны, а на ней трусов нет.
И тут у вас мозги отключились?
Вроде того. Затащили ее в беседку. Сначала она под Лехой стонала, потом Серегина очередь пришла. Я на стреме стоял. А как только я к ней приблизился, она завизжала. Леха ей по сопатке двинул хорошенько, чтобы рот закрыла.
И что дальше?
А то. Эта хитрая дрянь, пока Леха ее отоваривал, а мы с Серегой по сторонам смотрели, телефон из кармана вытащила, позвонила в полицию и оставила трубку включенной. И вот ведь ска!
Не ругайся в божьем месте! перекрестился Иваныч.
А как ее еще назвать? Пьяная, без трусов. Мы и решили, что она проститутка. А она еще и малолеткой оказалась. Полиция нас на месте и прихватила.
Сколько дали?
Мы пошли по статье сто тридцать один пункт три.
И что это значит?
Групповое изнасилование несовершеннолетней с причинением тяжких телесных повреждений. Хотя она ска! Простите! Да на ней клейма негде ставить!
А тяжкие телесные откуда?
Так, Леха ее сначала толкнул, потом ударил. Сотрясение мозга нашли. Вот и дали десять лет.
Десять? Ну, ты парень попал! А сколько лет вам было?
Двадцать два. Я отсидел уже четыре, пока не сбежал
Тебе сейчас, значит, двадцать шесть?
Ну, да.
Судьба! покачал головой. Знаешь, мы, лютеране, знаем, что судьба у каждого человека предопределена с рождения. Но ее можно улучшить добрыми делами и сильной верой. Ты покайся, тебе самому легче будет.
Иваныч, в кухню ворвалась Маша. Здесь полиция. Они с пастором беседуют. Володя, если не готов сдаться, уходи через заднюю дверь в лес.
Зверь вскочил, заметался в поисках ватника. Но Маша опередила его. Она нахлобучила ему на голову шапку, сунула под ноги валенки, а в руку куртку и какой-то пакет и вытолкала за дверь.
Глава 4. Июнь
Инна махнула рукой Алику, потом развернула его и направила в сторону административного домика.
Все, иди уже! Или у тебя дел нет?
Ладно, Соколова, ты не злись. Уже и пошутить нельзя.
Конечно, я нервничаю. Алик, тебе развлечение, а у меня муж и двое детей. Представляешь, как на моей семье отразится твоя шуточка, если она разлетится по лагерю?
Не, твой Костянормальный мужик. Он юмор понимает.
Он обычный мужик, отрезала Инна. Так же, как все, заревнует и разозлится, если услышит о своей жене неприятные новости.
Все, все. Я молчок! Просто вижу, что парень глаз с тебя не сводит.
Зато мне он не нужен.
Инна чувствовала, что опять заводится. Но Алика переспорить было невозможно. Такой он по жизни человекклоун, все ему смех да шутка. Ей иногда казалось: Алик свою жизненную неустроенность прикрывает таким образом. Действительно: семьи нет, возлюбленной тоже, живет по съемным квартирам, перебивается случайными работами от лагеря до лагеря. Неухоженный и неустроенный маленький человечек с огромным комплексом неполноценности. Только в лагере он становился значимой трудовой единицей. Только здесь у него были не приятели, а друзья, готовые поддержать в трудную минуту.
Инна вздохнула и пошла к себе. Сначала направилась в служебный корпус, чтобы пробежать по коридору и сразу попасть в медпункт, потом передумала: не хотела встречаться с уборщицами. Она должна быть спокойной и авторитетной медичкой, а показала себя капризной и истеричной барышней.
Она прошла вдоль корпуса по улице и повернула к своему крыльцу, расположенному с торца. На ступеньках сидела девочка и держалась за живот.
Ты почему не заходишь? спросила Инна.
Дверь закрыта.
Странно, пробормотала медсестра и только сейчас сообразила, что, уходя, она закрыла на ключ медпункт, а входную дверь оставила открытой. Получается, вернулась из города Марина Дмитриева. И где ее искать.
Инна достала из кармана телефон и набрала номер доктора. Та ответила сразу.
Да, я все закрыла. Приехала, а все двери нараспашку.
Марина Дмитриевна, ничего страшного не случилось. Медпункт и изолятор я закрыла на ключ, а дверь в коридор оставила, потому что туалет находится с нашей стороны. Зачем людям по улице бегать?
Ничего с ними не случится. Лето. Прогуляются. Я запасной ключ сунула под козырек над дверью. Посмотри там.
Хорошо. У нас на крыльце сидит ребенок. Живот у него болит.
Ты посмотри сама. Я чуть позже подойду. Мне девочки чаек приготовили.
Чаек ей приготовили, ворчала Инна, открывая дверь. А я целый день на ногах, и обо мне никто не позаботится. Даже вещи еще не разложила, она повернулась к девочке, проходи, милая. Снимай сандалии и ложись на кушетку.
Она вымыла руки и повернулась к девочке, которая по-прежнему стояла в дверях. Ей было примерно десять лет. Маленькая, худенькая, с длинными и светлыми волосами, распущенными по плечам. На голове нелепая шляпа с широкими полями. Инна взяла ее за руку, подвела к кушетке, помогла снять сандалии.
Как тебя зовут?
Лена.
Леночка, ляг на спину и согни ноги в коленях. Давно уже живот болит?
Нет. Я не знаю.
Может быть, вспомнишь? Заболел живот после обеда или после тихого часа?
Не знаю. Просто болит.
Ты можешь показать мне пальчиком, где точно болит?
Лена водила ладошкой по всему животу, нигде не останавливаясь. У такого поведения есть два простых объяснения: либо болит везде, либо нигде, и ребенок, оторванный от дома, просто ищет внимания и ласки взрослых. Такие дети встречались, но через пару дней они привыкали к новым условиям жизни, находили друзей и веселились вместе со всеми.
Инна вздохнула и вспомнила семилетнего мальчика, который отказывался ходить в уличный туалет и делал по-большому прямо в штаны. Воспитатели замучились стирать его одежду, вызвали маму и отправили ребенка домой.
Хорошо. Я все поняла. Я тебе буду нажимать на живот, а ты скажешь, где болит.
Инна мягко провела ладонью по животу и стала легко пальпировать. Девочка молчала. Она не дергалась, не морщилась, не вскрикивала, просто смотрела на Инну и молчала.
Леночка, я не смогу тебе помочь, если не пойму, в какой области у тебя болит.
Области есть на карте России, вдруг проговорила девочка. Мы в школе изучали.
Области есть и в твоем животе. Вот этаобласть желудка. Я надавила. Больно?
Нет.
А этаобласть толстой кишки.
А кишки бывают другие?
Да, еще и тонкие.
Ой, щекотно, она захихикала и сжала ноги. А я и не знала.
Ты только в девятом классе будешь изучать анатомию человека, там все и узнаешь. Хотя, нет. Даже раньше. Наверное, на зоологии впервые об этом услышишь.
Так, постоянно разговаривая с девочкой, Инна и провела осмотр. Живот был мягкий, безболезненный, на пальпацию мышцы не реагировали, а значит, у Лены ничего не болит. Предположение Инны оказалось верным: ребенок пришел за вниманием. Она дала ей витаминку, помогла надеть сандалии.
У меня теперь живот пройдет?
Обязательно. Но вечером, после ужина, приди еще раз, я тебя осмотрю.
Девочка кивнула и стала спускаться с крыльца. Инна посмотрела ей вслед, а сердце сжалось от тревожного предчувствия. Что-то было не так с этим ребенком.
Леночка, ты дорогу знаешь? Не заблудишься? крикнула ей вслед Инна, но девочка ее не слушала. Она бежала вдоль длинного деревянного корпуса вприпрыжку и что-то даже напевала.
«Странный ребенок! Маленькая симулянтка. Надо спросить, у кого она в корпусе. Пусть вожатые заплетут», подумала Инна и вернулась в медпункт.
Она привела в порядок кушетку, сложила папки с детскими медицинскими картами и неожиданно поняла, что у нее появилась свободная минута. Инна пошла в столовую: о пробах готовых блюд она могла не волноваться, наверняка Марина Дмитриевна о них уже позаботилась. Эту работу она выполняла исправно.
В честь открытия первой смены повара испекли булочки с сахаром и корицей. Божественный аромат свежей выпечки медсестра почувствовала еще на улице. Она вбежала в столовую и сразу направилась к столу сотрудников. Каждый год вожатые сдвигали вместе несколько столов и ели всегда в большой компании. Таково требование было Алика.
Не нужен никакой тимбилдинг, чтобы сплотить коллектив, говорил он, совместная трапеза лучше всякого сближает.
Это было так. Как только кто-то хотел уединиться, Алик приказывал поварам не выдавать этим отшельникам еду. Никакие возмущения не помогали. С особо строптивыми расставались безболезненно и сразу. Алик мог еще и плохую характеристику нерадивому студенту состряпать. В результате в лагере сложился дружный и надежный коллектив.
Инна! Я сейчас вам принесу! вскочил со своего места Женька и побежал к раздаче.
А ну, стой! крикнул ему Алик. Какая она тебе Инна? Подружку нашел. Инна Анатольевна. Только так!
А я думал, что в лагере европейская система общениявсе зовут друг друга по именам, растерялся Женька и посмотрел на остальных вожатых, которые ухмылялись, но кивали головами в поддержку заместителя начальника.
Женя, сядь на место. Я сама себе принесу чай, успокоила его Инна.
Она встала и пошла к раздаче. Ей, конечно, было приятно, что появился рыцарь в сияющих доспехах, но и привлекать лишнее внимание к своей персоне она не хотела. Она перекинулась парой слов с поварами, получила булочку и чай и уже развернулась, чтобы идти к столу, но ее остановила Клавдия Ивановна.
Инночка, я вам с Мариной Дмитриевной пирожков с капустой сделала. Возьмешь потом пакет с заднего входа.
Зачем вы так? Мы бы любому ребенку помогли, не только вашему внуку.
Не капризничай, резко оборвала ее шеф-повар. Сама знаешь, если отдам пирожки Марине, она их до медпункта не донесет. Все скормит своей Полинке и мужу. А ты и сына и дочкой угостишь, и ей порцию выделишь.
Хорошо. Приду.
Инна не любила эти кухонные подношения. Стоит только один раз что-то взять, как потом будешь должен всегда на какие-то вещи закрыть глаза. А повара потихоньку тянули с кухни с легкой подачи Марины Дмитриевны, которая, Инна была уверена в этом, и сидела в столовой только для этого. То пакет молока припасет, то буханку хлеба, то масло. Не гнушалась она и пищевыми отходами. А вечером приезжал на машине муж, М.Д. сгружала ему продукты и, довольная, шла отдыхать.
Иногда Инна не понимала, зачем доктора приглашают каждый год на работу. Потом кто-то сказал, что у нее отец чуть ли не директор того завода, который спонсирует лагерь. Так как быть Дон Кихотом и бороться с Мариной, как с ветряной мельницей, Инна не могла, пришлось принимать ее такой, какая есть.
Инна села за стол и разломила хрустящую корочку. Рядом громко болтали уборщица Света и ее подружка, кажется, Алик говорил, что ее зовут Ириной. Медсестра старалась не обращать на девушек внимания, чтобы не испортить себе настроение.
Альберт Григорьевич, а вечером будет дискотека?
Какая дискотека? Вы, девушки, о чем думаете? С первого дня на танцульки собрались?
А разве плохо танцевать? Смену же открыть надо.
Естественно, откроем, только не в первый день. Сегодня у нас вечерняя планерка в двадцать два тридцать, Алик обвел взглядом стол, все слышали? Воспитатель остается в корпусе и присматривает за детьми, а вожатый идет в домик администрации.
А нам можно прийти? спросила Света.
Пардоньте? Зачем нам нужны уборщицы? Сами не пожелали вожатыми работать, теперь Алик смотрел на девушек.