Инна шла по корпусу, заглядывала под кровати, в детские тумбочки, проверяя, нет ли запрещенных продуктов. В первый день дети могли привезти из дома и колбасу, и котлетки, несмотря на предупреждение, что эти продукты питания быстро испортятся без правильных условий хранения. Опытный воспитатели шли за ней и записывали все замечания, так как знали, что Инна на следующий день обязательно проверит, исправлены ли они.
В дальнем корпусе ее встретил красавец-спортсмен. Он робко улыбнулся и пригласил внутрь. Инна слегка покраснела, сердце пропустило один удар. Как она ни старалась, а не могла не реагировать на парня. Алик, бежавший следом за ней, как послушный пес, толкнул ее локтем в бок.
Отстань, зашипела на него Инна и испуганно подняла глаза: не слышит ли Сашка.
А что! Дай парню шанс.
Алик, пошли, выйдем!
Инна схватила вредного заместителя директора за локоть и потащила на улицу. Сашка недоуменно посмотрел им вслед, но остался на месте.
Да, ладно тебе, Соколова. Я же шучу.
Алик, достал со своими шуточками! Посмей еще хоть раз
Понял! Не дурак. А все же сердечко екнуло, он ехидно захихикал.
Такие перепалки у них случались часто. Наблюдательная начальница как-то даже сказала Инне, что она нравится Алику и его подколыпросто способ привлечь ее внимание. Но она отмахнулась и выбросила из головы эти слова. С Аликом они были знакомы уже давно, выдержали не одну лагерную смену и закалились трудностями, как сталь в огне.
Инна сердито нахмурила брови, прошлась по коридору, проверила все углы и заглянула в комнату детей.
Стул принесите!
Зачем? спросил Алик.
А Сашка без лишних вопросов побежал в холл и вернулся со стулом. Инна поставила его под потолочным светильником и полезла проверять пыль.
А это еще зачем? Соколова, не дури! Нигде не проверяла, а здесь полезла.
Сейчас вернусь и в других корпусах проверю. Кто у вас убирается здесь? спросила она уже Сашку, который растерянно переводил взгляд с начальника на медсестру.
Я не знаю. Я тут не работаю. Мне попросили
Вот вредная баба! крякнул Алик.
Видите, пыль, Инна показала черную от грязи ладонь, а еще мухи. Хотите, чтобы санэпидстанция штраф наложила?
Да проверка никогда на лампочки не смотрит! возмутился Алик, но, поймав суровый взгляд Инны, стушевался. Ладно. Согласен. Недоработка. Я разберусь. Слазь уже.
Инна хотела легко и изящно спрыгнуть со стула, но перестаралась. Желание пококетничать редко приносит пользу. Она зацепилась каблуком за рваный дерматин, как курица крыльями, взмахнула ладошками и полетела вниз.
Удариться о пол ей не позволили. Сильные руки Сашки подхватили в полете и удержали от падения. Инна от неожиданности вцепилась парню в шею и замерла. Она слышала, как колотится его сердце, его горячие руки огнем жгли спину и ноги под коленями, совсем близко от своего лица она видела небесно-голубые, с темным ободком, чистые и наивные, как у младенца, глаза.
Мелкие мурашки побежали по всему телу. Дыхание остановилось. Казалось, что грусть сейчас разорвется от накопившегося углекислого газа, но она не могла выдохнуть. Инна смотрела в эти потрясающие глаза и не могла отвести взгляд. Хихиканье Алика, раздавшееся прямо над ухом, разорвало наваждение.
Опусти меня, глухо сказала она Сашке, и тут же почувствовала опору под ногами.
Тумбочки будете осматривать, Инна Васильевна? потешался над ее смущением Алик.
Он только что руки не потирал от удовольствия. Такое неожиданное развлечение! Инна была готова прибить на месте этого мелкого паразита. Сашка же, напротив, стоял с невозмутимым видом и даже не улыбался. Он будто выполнил задачу настоящего мужика и не ждал награды.
Пошли отсюда! сквозь зубы произнесла злая на себя Инна и зашагала вон из корпуса.
Черт возьми! Взрослая женщина, а растаяла от поступка мальчишки!
Куда? засеменил следом Алик.
Где я могу найти уборщиц?
Они живут у тебя за стенкой. Девушки-студентки с педагогического, Света и Ира.
В корпусе для сотрудников?
Ну, да
А почему вожатыми не работают?
Не хотят. Говорят, что так свободы больше. Вымыли свои корпуса до обеда и отдыхают. Вожатые сутки находятся с детьми и ответственность несут. Вот девчонки и решили, что им так будет комфортнее.
Бездельницы, значит!
Нет, Соколова, ты почему сразу ярлыки навешиваешь? Нормальные девушки. Ой, погоди, вон Света идет с ведром.
Инна пригляделась. Действительно, навстречу со шваброй и ведром шагала девушка. В ее внешности все казалось неправильным. Вытянутое лицо и квадратный мужской подбородок не сочетались с маленьким ростом. Кудрявые волосы, невзрачные карие глаза, спрятанные под густыми бровями, не добавляли ей привлекательности. Создавали диспропорцию и крохотные, будто детские, ручки и ножки.
Словом, она сразу произвела на Инну неприятное впечатление. Девушка, не обращая на них внимания, выплеснула грязную воду под куст и уже развернулась, чтобы уйти.
Что вы делаете? закричала Инна.
А что случилось? дерзко поинтересовалась девушка.
Разве можно грязь выплескивать прямо перед корпусом?
А куда я должна ее выливать? В лес носить? не сдавалась уборщица. Она уже поставила ведро, уперлась руками в боки и с вызовом посмотрела на Инну.
Можно и в лес, брякнула Инна и осеклась: первые деревья начинались за забором, метрах в ста от корпуса.
Понимая, что сболтнула глупость, Инна еще больше разозлилась, теперь уже на себя, но отступать было поздно. Девушка усмехнулась, посмотрела на лес, на Инну.
Если я с каждым ведром буду бегать к лесу, я эту уборку никогда не закончу.
А вы для этого сюда и приехали. Вам зарплату платят.
Инна, ты чего разошлась? Алик тянул ее за собой, пытаясь погасить скандал, но она не могла просто так уступить.
Вот ведро, вот швабра, сами все и убирайте. Альберт Григорьевич, я увольняюсь!
Света решительно бросила все на землю и пошла в сторону корпуса сотрудников.
Не волнуйтесь, я буду грязную воду носить к забору и выливать за территорией лагеря, раздался сзади приятный голос, и все обернулись. Света тоже остановилась, всплеснула ладошками и пошла обратно.
Спасибо, Сашенька, ты настоящий спаситель! она встала на носочки и потянулась губами в щеке красавчика.
Инна чуть не поперхнулась. Невооруженным взглядом было видно, что уборщица делает это ей назло. Вот противная девчонка!
Мне нетрудно.
Точно. Зато некоторым покоя нет о того, что я быстро работаю, она покосилась на Инну.
Та снова вспыхнула. Какая-то сикилявка будет ее, взрослую женщину, уму разуму учить! Но Алик был настороже. Он схватил ее за руку и потащил подальше от уборщицы.
Что на тебя нашло? Как с цепи сорвалась, спросил он ее, когда они были уже далеко.
Инна не ответила. Теперь и ей стало стыдно за свое поведение. Первый день, а она уже создала о себе мнение, как о злобном и неприятном человеке. «А с девчонкой я еще разберусь!» думала она, не подозревая, что только познакомилась с самой близкой и преданной подругой, которая не раз выручит ее в трудной ситуации.
Глава 3. Конец марта
Почти теряя сознание от потери крови и боли, Вовка шел по лесу, не разбирая дороги. Если бы он увидел преследователей, бросился бы к ним на шею, как к лучшим друзьям, но цепь охранников осталась где-то сзади. Силы покинули его. Зверь упал в снег и какое-то время лежал, глядя в звездное небо. Шапка откатилась в сторону, но ему было все равно. Ему хотелось закрыть глаза и провалиться в сон, чтобы там не было боли и страдания, чтобы мама ласково обнимала его и пела колыбельную песню. Иногда, когда была трезва, редкий случай, она так делала:
Баю-бай, баю-бай,
Спи, мой Вовка, засыпай.
И вот небо закружилось над ним, звезды понеслись вприпрыжку, все ускоряя свой бег. Зверь с тихим стоном опустил тяжелые веки, сознание уносило его в далекое детство, А голос мамы все громче и громче, снег, как перина, ласково обнимает зека, не стучат ветки деревьев, а ветер шепчет на ухо:
Пойдем со мной. Пойдем.
Зверь открыл глаза и покачал головой, прогоняя видение,
Нет уж, не дождетесь! Ни за что не окочурюсь, упрямо процедил сквозь зубы он и пошевелился.
Нащупал ушанку, нахлобучил ее на голову и сел. Сначала он медленно полз, потом поднялся на четвереньки, встал, держась правой рукой за ветку куста. Левая висела плетью. Он даже боялся на нее смотреть. Так и двигался вперед. Даже бога о милости не просил. Сам виноват, что в сложной ситуации оказался. Положился на судьбу и брел куда глаза глядят.
Когда он услышал шум проезжающих машин и понял: дорога близко, даже не поверил своим ушам. Подобрался к самой обочине, но не высовывался. Первый порывброситься за помощью к людямпрошел вместе с паникой. В работу включились мозги. Он жив, оторвался от преследователей, вышел к трассе. А рука что рука? Со временем заживет. На нем все, как на собаке затягивается. Не раз уже бывал в переделках. «Не сдавайся! Не сдавайся!» внушал он себе.
Каждый раз, когда мимо проносилась полицейская машина, Вовка втягивал голову в плечи, стараясь раствориться в кустах, и напряженно ждал. Так перебежками и добрался до окраины родного города. Голодный, раненый, в полуобморочном состоянии от боли в руке, ненавидящий всех людей и себя в том числе.
В минуты передышки, и когда немного просветлялось сознание, в голову закрадывались малодушные мысли: зря он решился на побег. Жизнь за колючей проволокой вряд ли была привлекательной, хотя там тоже люди работали, тренировались, смотрели фильмы, читали.
Но на свободе каждый день наполнен разными событиями, всегда есть место маленьким радостям и открытиям, можно строить планы на будущее. Он задыхался от постоянного контроля, строгого распорядка дня, смотрящего, который возомнил себя богом. И должность шныря его тоже не устраивала. Прислуживать себе подобным, выполнять прихоти блатныхудел слабых, а он себя таковым не считал. Так и прозвали его Зверем не только за созвучную фамилию, но и за жесткий нрав и неумение идти на компромиссы.
Оказалось, что жить «по понятиям» это не для него. Свобода, пусть плохая, как заморыш, но все же свобода, звала, манила, терзала тоской сердце. Вот и вырвался на волю, да сразу попал в передрягу! Зверь задыхался от ненависти к проклятой судьбе, которая вела его все время не теми дорогами.
Вовка вышел к железной дороге, которая шла параллельно трассе, и сидел в кустах на горке, не зная, куда податься. Прямо перед ним горели уличные фонари спального микрорайона, но в домах света почти не было: город еще спал.
Надо обработать руку и выпить обезболивающего, иначе можно свалиться где-нибудь в канаве и замерзнуть. Его роба насквозь промокла и покрылась коркой льда, левую руку он не чувствовал, может быть, уже отморозил. Рукавицы где-то потерял. Хоть и март уже подходил к концу, но северная зима так быстро не сдается, еще до середины апреля могут стоять приличные морозы.
Остановиться в городе было негде. К матери пойти он не мог. Эта пьянчужка поднимет такой крик, что сбегутся все соседи. А если не поднимет, то наверняка его там уже пасет полиция.
Друзья, с которыми он весело проводил время, либо сидели, либо сами находились в бегах. Разыскивать их он не хотел, они тоже давно взяты на прицел. И что делать? Он хотел свободу, получил. И что? Много счастья она ему принесла?
А если к Ленке податься? Про нее вроде никто посторонний не знает? Позвонить бы но как? Телефона нет. Будки тоже давно снесли. А он в тюремной робе даже высунуться не может.
Зверь прошел еще несколько метров вперед и чуть не попался. Перед ним во дворе большого светлого здания кто-то стал рубить дрова. Мерный стук топора разносился по всей округе. Вовка пригляделся: на крыше строения виднелся крест. Церковь! Как же он забыл? Здесь, у самой окраины города, стоит финская церковь. А если туда? Вроде бы они должны всем помогать
Он осторожно спустился с пригорка и подошел к самой ограде. Только сейчас он увидел крепкого мужичка, рубившего дрова. Второй человек складывал их на руку и уносил в дом. Зверь постоял у забора и, как ни был велик соблазн, повернулся, чтобы уйти.
Вы что-то хотели? вдруг услышал он сзади женский голос.
Зверь молчал, но стоял на месте. Ватник, ушанка сразу выдавали в нем зека. Только самый неискушенный человек или Ангел мог не обратить на его одежду внимания. Кажется, женщина была Ангел. Она подошла ближе, вглядываясь в гостя, потом опустила глаза на его руки и вскрикнула.
Волк напал в лесу, тихо пояснил Зверь и пошел в сторону горки.
Куда вы? Вам же помощь нужна! крикнула женщина и бросилась открывать калитку.
Маша, кто там?
Охотник. На него волк напал.
О боже! У самого города?
Мужчина подбежал к забору и тут только разглядел Вовку. В отличие от женщины, он сразу догадался, с кем имеет дело. Зверь видел это по глазам, заметавшимся по сторонам.
Простите, я уйду. Не буду вам мешать, тихо сказал Зверь, неловко взмахнул руками, зацепил прокушенную, и стон невольно вырвался сквозь сжатые губы.
Иваныч, пусть парень зайдет. Не видишь, ему помощь нужна.
Женщина подбежала к Вовке, осторожно взяла его под правый локоть и повела внутрь церкви. Зек послушно последовал за ней. Он так устал от боли, погони, холода и голода, растерял в борьбе все силы, что наплевал на осторожность. молча шел сзади. Если бы он напал на Зверя, тот не сумел бы защититься.
Женщина привела его в теплую кухню, осторожно усадила на скамейку, а сама выскочила за дверь, ведущую внутрь. Жарко полыхал в печке огонь, потрескивали дрова, вкусно пахло кофе. В желудке начался настоящий ураган. Вовка уже не помнил, когда последний раз ел.
Ты откуда будешь? вдруг спросил Иваныч. Из наших мест или чужой?
Местный, с трудом разлепил губы Вовка.
А кличут как?
Вовка, еще тише выдавил он.
Иваныч, видишь парню совсем плохо, в кухню влетела Маша с медицинской аптечкой в руках. Потом допрашивать будешь. Лучше помоги с него одежду снять.
Сердобольная ты, Маша, проворчал, но кинулся помогать.
Они расстегнули на Звере ватник, аккуратно стянули его с правой руки. Левую он так и не смог засунуть в рукав. Он по-прежнему ее не чувствовал.
Куртку резать придется. Ты потерпи немного, жалостливо сказал и взял в руки разделочный нож.
Вовка напрягся. Даже отпрянул в сторону.
Иваныч, как ты ножом рукав резать будешь? Вот придумал? Хочешь, чтобы он у нас сознание потерял?
Слушай, давай скорую вызовем. Пусть она сама им занимается.
Не надо скорую Я пойду.
Вовка встал, но пошатнулся и стал падать. подхватил его и снова усадил на скамейку. Маша принесла обычные ножницы и стала медленно разрезать робу. Резанет, продвинется вперед, сделает паузу, посмотрит на Вовку и опять режет. Когда дошла до лоскута майки, перетянувшего руку, остановилась.
Сейчас больно будет. Иваныч, держи парня!
Пока она развязывала узел, Вовка еще терпел, но, когда ей пришлось дернуть прилипшую ткань, он закричал, в глазах все потемнело, и он отключился.
Когда он очнулся и обвел мутным взглядом вокруг себя, то увидел, что находится в той же кухне и лежит на той же скамейке. У разделочного стола Маша месила тесто. Она стояла к нему спиной. Ловкие руки с милыми ямочками на локтях так и мелькали перед глазами. Вовка пошевелился, скамейка заскрипела, и девушка повернулась.
Очнулся? Вот и славно.
Она вымыла руки и подошла к парню. Он смотрел на нее снизу и удивлялся, как такая хорошенькая девушка может служить в лютеранской церкви. Миловидное лицо в форме сердечка, ямочки на щеках, когда она улыбалась, делали ее похожей на домашнюю кошечку.
Маша улыбнулась и протянула ему ладонь. Вовка сел, одеяло, которым он был накрыт, съехало вниз и упало. Тут он обнаружил, что на нем надеты только широкие семейные трусы. Зверь растерялся и смущенно сложил руки на груди. Его левая кисть была почти по локоть перевязана бинтом, но почему-то не болела.
А где моя одежда? глухо спросил зек. Он чувствовал себя не столько неловко, сколько беспомощно и глупо.
В печке сожгли, Маша кивком показала на огонь, видневшийся в щели дверки. Она была рваная и в крови.
А как теперь?
Наденешь одеяние послушника? Или не хочешь? хотел тебе свое принести, но ты вон какой большой. А сторож у нас коротышка.
Да мне любое сгодится, пробормотал Вовка и потянулся за одеялом.
Сейчас принесет наряд, Маша помогла ему укутаться. Ты с рукой осторожнее будь. Я ее обработала, но укус очень глубокий. Волчара тебе насквозь прокусил ладонь. Может, даже повредил сухожилия.