Послезавтра рано утром, а то можем не успеть тут же ответил ее собеседник откровенно, постараемся выкроить время при пересменке. Не стоит светить ваш контакт. Пусть знает строго ограниченный круг лиц
Влада молча встала и направилась к двери, Я поеду, но я ничего вам не обещаю. Я не волшебница и не мисс Вселенная.
Спустя два дня
Через два дня Влада, сидя на заднем сиденье автомобиля с водителем, заезжала в на территорию спецтюрьмы. Внутри ее все трясло, хотя внешне она выглядела прекрасно, и это после столь тяжелой, бессонной ночи и объяснений с Васелем. Зайдя в свой номер, она быстро приняла душ и одела заранее заготовленную одежду. Телесного цвета обтягивающее платье чуть ниже колен, распущенные немного завитые волосы, черные туфли Лабутан, как раз такие, в которых она была в первый день их «знакомства», красные ногти. Он никогда не видел ее с красными ногтями. Никогда не видел с красными губами и сильно подведенными глазами. Ухоженной, модной, свободной, вызывающей И настолько разбитой внутриСердце стучало.
Что я скажу? Как буду смотреть ему в глаза? Как избежать его пронзающего взгляда? она боялась, боялась себя, боялась его.
Тянуть больше было нельзя. Влада вышла из машины в сопровождении Ивана Ильича. На крыльце ее уже ждали какой то сириец в военной форме, оглядевший ее оценивающе с ног до головы, так, что стало унизительно и не по себе
Влада сухо с ним поздоровалась, после чего все они зашли внутрь.
Я не хочу, чтобы за нами наблюдали во время разговора, тихо проговорила девушка консулу, пока они петляли по извилистым коридорами с плохим освещением, ведомые тем самым арабом.
Невозможно, даже если мы и согласимся, они нет. Сирийцы и так идут на уступки, на которые раньше при других раскладах ни за что бы не пошли.
Влада выдохнула с досадой. Знать, что за ними смотрят десятки глаз
Я прошу, поймите это для блага
Влада, нет, я же сказал, раздраженно отрезал Иван Ильич.
Тогда хотя бы без камер. Пусть просто слушают
Он призадумался и через минуту уступчивым тоном сказал, я постараюсь, переговорю.
Ивану Ильичу действительно удалось убедить сотрудников не включать камеры и задвинуть жалюзи в комнате наблюдений за допросом.
Влада стояла у железной двери и думала, что все слышат, как сильно бьется ее сердце Как страшно, стыдно и непривычно
Готова? спросил сопровождающий, он уже там.
Девушка с трудом сглотнула, горло пересохло, молча кивнула головой.
Жми на красную кнопку у двери, если что, лишь напомнил он ей инструктаж напоследок и впустил девушку внутрь.
***
Влада робко зашла в средних размеров комнату с неоновым освещением, от которого можно бы было сойти с ума. Посередине нее стоял стол, с двух сторон которого были придвинуты стулья. Вернее, на противоположном конце стул был уже занят.Там сидел Он.
Обреченно и печально, но все же с каким то неистовым порывом он поднял на нее голову, и Влада вскрикнула. Красивое мужественное лицо Карима превратилось в сплошное синее месиво. Запекшаяся кровь, сине желтые разводы, припухлости. Только болезненно скривившая его губы приветственная улыбка и его жгучий блеск глаз, все же проглядывавший сквозь вспухшие щели глаз вот все, что напоминало о немИзорванная одежда, лохматые волосы, щетинаНикто не заботился о его гигиене, было понятно.
Влада попыталась улыбнуться в ответ, в нерешительности перебирая ногами, но ее губы задрожали от подступающих слез.
Что они сделали с тобой? только лишь смогла прошептать она.
Она резко развернулась и стала с силой нажимать на красную кнопку Выпустите меня! кричала девушка.
Карим опустил голову. Его сердце болезненно сжалось. Она хочет сбежать Конечно, что еще, кроме испуга и отвращения, он у нее вызывалИ тогда, и теперь тем более
Охранники открыли дверь, Влада выскочила вон под недовольные и разочарованные взгляды Ивана Ильича и его спутника.
Срочно дайте мне льда и марлю или вату! почти кричала она.
Нет, резко ответил сириец в военной форме.
Влада перевела не требующий возражений взгляд на консула, Вы же хотите успеха слушайте меня! Лед, марлю и зеленку! Прошу! она почти умоляла, но так, что любой приказ показался бы мягче.
***
Через несколько минут дверь опять заскрипела. Карим даже не стал поднимать голову. Он знал, что за ним пришли охранникиНо почему то за ржавым скрипом двери снова послышался стук каблуковНеужели?
Он с надеждой устремил свой заплывший взор на дверь. Перед ним стояла Влада. Нет, не та Влада, которую он обнималХрупкая, испуганная, юная Эта статная, ухоженная, шикарнаяТакая, какой он себе представлял ее в той жизни, откуда он ее вырвал. Она была так прекрасна, что он просто боялся на нее смотретьУсмехнулся, вспомнил книгу Виктора Гюго про Собор Парижской Богоматери.Он КвазимодоОна Белль..
Она поставила на стол поднос с лекарствами. Быстро взяла свободный стул, придвинула к Кариму вплотную и присела. Ее руки действовали быстро и решительно девушка развернула марлю, положила на нее лед, накрыла вторым тонким слоем и приложила к вспухшему лицу Карима.
Кто меня теперь назовет секс символом революции? усмехнулся он.
Она чуть улыбнулась, но ничего не ответила, продолжая прикладывать к лицу холодный компресс. Он лил на нее блеск своих восторженных глаз, от которых шло тепло
Лучше? тихо спросила она, когда намазала последнюю рану зеленкой. Карим резко втягивал воздух от боли все щипало, а она дула на его лицоТак же, как это делала бы любящая мать или жена. Так же, как когда то делала она, в Хомре, обрабатывая рану, которую нанесла сама же
Карим взял ее за руку, и Влада наконец остановилась, опустив глаза.
Я живу лишь памятью о тебе, сказал он ей как то тихо, обреченно и блаженно одновременно, в тебе моя жизнь, хоть ты сама и не моя.
Не говори так, Карим, ты сильный и смелый, ты герой, и я тут ни при чем, черт, наступил тот самый момент, которого она боялась. Он смотрел на нее так, что кровь вскипала.. Даже сейчас, в побоях, на шаг от смерти, он так доминировал над ней, хотя между ними была пропасть
Карим начала было Влада.
Но он не дал ей развить мысль, все еще поглощая ее своими глазами, запоминая, нежно коснулся ее губ свободной рукой.
Тсс, не говори ничего. Дай мне на тебя посмотреть. Ты еще красивее, чем я себе представлял. Богиня
Карим, у нас не так много времени, упорно продолжала Влада, плохо скрывая свое смущение и страх.
Он отпустил ее и усмехнулся, возвратившись в реальность от ее делового тона.
Зачем ты пришла, балерина? Позлорадствовать?
Карим, она коснулась его губ рукой так же, как он сделал это минуту назад. Ты спас мне жизнь, и я хочу сделать то же. Прошу тебя, пойди на сделкуПойми, все еще не потеряно.
Он громко засмеялся, обрывисто, грубо, надломлено, словно голосом старого курильщика, тут же, однако скривившись от боли ребра болели.
Уходи, асфура, все кончено. Я ничто.
Нет, закричала она и схватила его за лицо. Посмотри мне в глаза, Карим, прошу тебя, сделай это для меня! она почти молила его со слезами на глазах.
Он явно не ожидал такой реакции, выдохнув, спросил,
Почему я должен это делать для тебя?
Потому что ты единственный в моей жизни говорил, что любишь меня так, что я верила даже сквозь ненавистьЖиви, я хочу, чтобы ты жил, я не смогу жить с мыслью, что тебя больше нет! по ее щеками стекали капельки слез.
И он не выдержал и прижался к ней губами, хватая их и наслаждаясь их тонким соленым вкусом, словно смешанным с ароматом ее духов.
Ты с ним? прошептал он, все еще не отрываясь от ее губ ты его? его голос срывался на болезненный хрип.
Нет, Карим. Я ничья Я свободная, независимая женщина Запомни это словно для самой себя чеканила, как мантру
Какое блаженство вот так быть с тобой рядом после этого можно и умереть, он улыбался своей белоснежной улыбкой, шептал неимоверные нежности, от чего Владе хотелось плакать еще больше. Его свободная рука с жадностью притянула ее к себе. Он гладил ее, словно слепой книгу с рельефными символами. Он запоминал ее. Заучивал наизусть.
Но что чувствовала онаЖалость, жалость и благодарностьСтранную благодарность за то, что после всего пережитого, благодаря ему, она осталась собой. Пусть и измененной, но собой Любовь? Любви не было. Нет, она ушла, как наваждение, как солнце после затмения снова становится ярким Да и была ли это любовь вообще Его руки были такими знакомыми, такими узнаваемыми. Сколько раз он вот так привлекал ее к себе. По телу непроизвольно пробежала дрожь. Только сострадание и благодарность? Наверное, она лукавила сама себе, но ничего поделать с этим не могла
Ты любишь Сирию, ради нее ты должен остаться тут, среди живых. Прошу тебя. Она снова заглянула в его глаза и увидела в них то, что так мечтала видеть в глазах Васеля «Боль безграничной нежности», о которой писал ДжибранЕй показалось, что ее словно обволакивает облако, так мягко и нежно она растворялась в его глазах, и в то же время так щемило в груди, потому что эта нежность причиняла ему такие страдания.
Если бы Аллах дал мне знать, что после смерти меня ждет еще одна жизнь и она будет с тобой, я бы не задумываясь убил бы себя сам, прямо сейчас, но он молчит
Влада печально улыбнулась, Если бы моему сердцу можно было приказать, я бы любила только тебя. Больше жизни
Карим печально усмехнулся.
Последнее, произнес он тихо, поцелуй меня в губы. СамаТак, чтобы я не забыл.
Влада утвердительно прикрыла глаза ресницами и припала к его губам. Они целовались не спеша и не страстно, а словно на замедленном режиме пленкиТак, чтобы запомнить все вкус губ и слюны, запах кожи, то ритмичный, то сбивающийся темп дыхания
Объятия первым разорвал Карим. Вытирая остатки ее помады со своих губ, он громко закричал, Стража, он знал, что их слушают, но ему было плеватьЕе присутствие было важнее..
В комнату непонимающе тут же вошли. Ладно, давайте ваши условия
Влада стояла у стены и смотрела в пустоту. Было грустно, так, как бывает, когда провожаешь близкого человека в путь. И в то же время успокоение накрыло с головой. Он может быть спасен, он готов пойти предложенным ею путем
Вам следует уйти немедленно, зашел в комнату с бумагами все тот же сухой сириец, обратившись к Владе. Она понимающе кивнула и устремилась к выходу, в дверях повернувшись к бывшему любовнику.
Прощай, тихо сказала она, Алла маак (араб. Аллах с тобой).
Запомни, асфура, если мне будет дана еще одна жизнь, я проведу ее с тобой. он повелительно указал на нее пальцем, и почему то девушке показалось, что его утверждение не риторическое
Влада развернулась и вышла прочь, а в его голове еще несколько минут звучал стук ее каблуков о холодный каменный пол.
Если бы можно было себе приказать с горечью на сердце произнесла Влада, одними губами, выходя из комнаты для допросов, а потом подняла глаза и поняла, что воздуха в легких больше не хватает
ГЛАВА 8
У соседнего кабинета, опершись о дверной косяк, с непроницаемым лицом стоял Васель собственной персоной. И смотрел на нее так, что земля ушла из под ног. Злость, разочарование, презрение вы не знаете значение этих слов, если не видели его взгляда в тот момент.
Следуй за мной, сказал он тихо, развернувшись и направившись к выходу.
Влада машинально стала озираться по сторонам в поисках своих сопровождающих. Ни Ивана Ильича, ни араба видно не было, а скорее всего, они были слишком увлечены окучиванием ныне сговорчивого Карима. Девушка же сыграла свою роль и была больше не нужна Делать было нечего. Она нервно сглотнула и пошла за Васелем, флюиды гнева которого долетали до нее даже на расстоянии. Неуверенный стук ее каблуков раздавался по всему коридору.
Как он оказался здесь? Что слышал? Конечно, многое, иначе бы сейчас так не смотрел на нее
Они вышли на улицу под беспристрастно презрительные в отношении Влады и раболепные в отношении Васеля взгляды охраны. На секунду она подумала, что они так сильно пресмыкаются перед ним, что если бы он решил прямо здесь пырнуть ее ножом, то они бы все коллективно сделали вид, что ничего не произошло. Вспомнила его слова, сказанные ей давным давно, еще в начале знакомства, что ментальность восточных людей отлична от европейских людей, как и навязываемые им чуждые ценности. А он и пырнул, только взглядом
В машину, все таким же не требующим возражения голосом сказал он, когда водитель подогнал знакомую Владе Карреру Васеля.
Что это значит? начала она по арабски.
Заткнись, резко перебил ее голос по русски.
Васель, ты все не так понял
Я сказал, заткнись! закричал он так, что окна в автомобиле задребезжали И этот убивающий взгляд Нет, нет ни тепла, не любви, ни даже похоти. Презрение и гнев.
Влада вжалась в сидение от захлестнувших ее эмоций и скорости, свистящей покрышками о неровный дамасский асфальт
***
Он все слышалОн все знаетОн слышал их разговор с Каримом
Голова вмиг налилась горячим свинцомЧто же такое происходит теперь? Что же теперь ей делать?
Они остановились на светофоре, и кисть девушки машинально потянулась к дверной ручке. Он, видимо, увидел это боковым зрением. Его рука за толику секунды схватила ее, так сильно и неистово, что из глаз Влады брызнули слезы.
В следующий раз я прострелю ее тебеТолько посмей дернуться.
Влада молча отвернулась и почти до крови прикусила губу. Нужно было сделать себе больно, чтобы не ответить ему Что он творил Что делал с ними Они приехали в его дом в Яафуре.
Не дав ей даже опомниться, быстро вышел из автомобиля, обошел его, открыл ее дверь и с силой выволок ее из машины, затащил в дом. Могла ли она подумать, когда давно, в той жизни, он рассказывал ей о ремонте дома и приглашал к себе в гости, что впервые в итоге окажется здесь при вот таких обстоятельствах, словно щенок, за шкирку кинутая на пороге особняка.
Только зайдя в дом и захлопнув тяжелую входную дверь за собой, он выпустил ее руку из своего захвата, и к удивлению Влады подошел к камину, начал его разжигать. И это жарким сирийским летом?
Что стоишь? сказал он ей, все так же занятый поддержанием разгорающегося пламени. Даже не обернулся на нее, снимай с себя тряпки. Все, что есть.
Влада молча повиновалась. Отключила мозг, чтобы не впасть в парализующее отчаяние. Она ровным счетом ничего не понимала из того, что происходило, но точно знала одно он не простит. Теперь точно не простит. О, как же был прав Карим тогда
Наконец, он поднял на нее тяжелый взгляд, на секунду задержался им на ее теле.
Ты глуха? Я сказал, все!
Влада поежилась от стеснения, стягивая с себя трусы и лифчик. Все это теперь валялось у ее ног мягким грузом, а она пыталась прикрыть себя как, только могла.
Васель криво усмехнулся.
Откуда вдруг такая скромность у такой шлюшки, как ты?
Боже, он был на грани безумия, или реально безуменДевушка попятилась назад.
Еще шаг и ты пожалеешь. Стой, где стоишь, он походил на разъяренного вампира, готового разорвать ее. Девушка остановилась. Васель подошел вплотную. Медленно наклонился и поднял с пола ее вещи, не сводя все это время с нее хищного взгляда
Вернулся к камину и бросил все в огонь.
Одежда быстро вспыхнула, неприятно запахнув, вместо дыма пошла черная копоть, словно покрывающая своей грязью ее сердце
Видишь, как горят твои тряпки? спросил он жестко, с ними сгорает твоя жизнь до этого момента, Влада. В том числе и остатки моей любви, которую ты не успела растоптать своей глупостью и блядством.
Девушка в шоке смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
Сгорает моя зависимость от тебяТеперь, детка, ты стала тем, кем действительно заслуживаешь быть. Шлюхой. Была его шлюхой. Теперь стала моей.
Что ты несешь? с ужасом спросила она.
Я все слышал и видел. Как ты льнула к нему, в любви признавалась и чуть не раздвинула перед ним ноги на радость всей тюрьме
Значит, камеры не выключили Или он приказал их включить, кто посмеет ему перечить Ей было больноОна чувствовала, как силы покидают ее. Он топтал ее. Топтал и радовался. Мстил. Он не простит. А простит ли она? А нужно ли ему ее прощениеГорький ком во ртуГубы дрожат. Тело тоже бьет дрожь. Так сильно, что зубы стучат