Я прицелился, метнул дротик, и тот вонзился в сектор «20».
Как тебе удалось научиться так здорово играть? прозвучал совсем рядом голос Отем.
Я замер, держа дротик возле уха, потом медленно скосил глаза и увидел девушку. Она подмигнула мне поверх стакана, щеки у нее разрумянились.
Представляю на месте мишени лицо своего врага, ответил я.
Отем рассмеялась и уселась на ближайший табурет, а стакан поставила на стенной выступ.
Вот как? И чье лицо ты представляешь сейчас?
«Свое».
Хочешь сыграть? предложил я. Может, ты и в дартсе профи?
О нет, фыркнула девушка и подняла стакан. Пью уже третий. Или четвертый? Мне сейчас нельзя давать в руки остроконечные предметы.
С длинной палкой ты вроде бы неплохо управлялась. Я покосился на Отем и метнул очередной дротик. Что решила ненадолго отвлечься от бильярда?
«И от моего лучшего друга?»
Она кивнула, и в свете лампы ее волосы вспыхнули медно-золотым отливом.
Пришлось остановиться, пока я еще была на коне. Пока не начала промахиваться по шарамхочу остаться для всех загадкой.
Тыковарная, загадочная профи-бильярдистка из Небраски.
Это лучше, чем просто загадочная девушка с фермы из Небраски.
Ты выросла на ферме?
Ага, родилась и выросла. Мой отец выращивает кукурузу и пшеницу.
Мое глупое воображение немедленно нарисовало заманчивую картину: Отем стоит посреди пшеничного поля, кончики ее пальцев касаются спелых зерен, медно-рыжие волосы блестят на солнце. Подол простого платья полощется на ветру, обвивает ее колени, колосья пшеницы гнутся и колышутся вокруг, точно море
И как там? спросил я. В смысле, как тебе жизнь на ферме?
Я очень ее любила, сказала Отем, и ее карие глаза увлажнились. Я обожаю землю. Люблю наблюдать, как отец работает, чтобы все вокруг росло.
Она слегка захмелела, и ее голос стал мягче, речь звучала медленнее, и ее выговор уроженки Среднего Запада стал еще заметнее.
Но мне этого было мало. Я всегда хорошо училась в школе и всегда планировала заняться чем-то важным. Меня даже выбрали на роль Возможной спасительницы мира. Она застенчиво улыбнулась. Небольшое преувеличение.
Я пожал плечами.
Лучше чем Мисс Конгениальность.
А кем тебя выбирали?
Мистером Конгениальность.
Она засмеялась.
Обманщик.
Меня вообще никем не выбирали.
Отем склонила голову набок.
Вот как? Жаль. Я бы номинировала тебя на награду «Лучшие глаза».
Я дернулся, бросая дротик, и он отскочил от металлической рамы мишени.
Отем закрыла рот ладонью.
Видишь, алкоголь действует на меня, как сыворотка правды. Она вдруг нахмурилась. Как же называлась та песня? «Океанские глаза»?
Я подобрал упавший дротик и вытащил остальные дротики из мишени.
Никогда такую не слышал.
Отем напела несколько нот.
Океанские глаза и блестящий ум. Отличная песня. Не просто один куплет, который хор повторяет снова и снова. Текст этой песни напоминает высокую поэзию. Знаешь? В ней говорится о серьезных вещах.
Тебе нравится поэзия?
«Пожалуйста, скажи «нет».
Обожаю поэзию. Она прижала ладони к табурету, на котором сидела, и слегка поболтала ногами. Люблю Дикинсон, Китса и Эдварда Эстлина Каммингса. Мне нравится, как несколько точно подобранных слов могут вызвать в душе глубокое чувство, создать определенное настроение или заставить тебя почувствовать нечто настоящее, понимаешь?
«Понимаю. Я полностью разделяю твои чувства, Отем».
Она покачала головой:
Извини, я на секунду замечталась. О чем мы говорили до этого? Ах, да. Почему я покинула ферму.
Ты хочешь спасти мир.
Я метнул очередной дротик. Сектор «19».
Верно, сказала она. Мне хотелось выбраться из Небраски и использовать все способности, какие у меня есть, чтобы совершить что-то значимое.
Есть так много областей, требующих внимания, а ты знаешь одно: ты хочешь помогать другим.
Она сдвинула тонкие брови.
Как ты?..
Ты говорила мне это в библиотеке.
Она рассмеялась и подняла стакан.
Выпивка. Стирает не только фильтры, но и воспоминания.
Пока Отем пила, я позволил себе оглядеть ее с ног до головы. Она была такая хрупкая: невысокая и худенькая. Тело у нее было гибкое, как у танцовщицы, я мог бы легко подхватить ее на руки, словно пушинку, прижать к стене и целовать эти губы, пахнущие грушей
«А потом я написал бы для тебя стихотворение о том, что ты чувствуешь ко мне и как сладко ты пахнешь»
Бостон?
Я резко вернулся к реальности.
Что?
Я спросила, не уроженец ли ты Массачусетса. Твой акцент похож на бостонский.
Ага. Я с силой метнул дротик. Десять. Я вырос в Уоборне, рядом с Бостоном. Мама переехала в южный район города, когда мне было семь.
Только твоя мама?
Я обернулся и посмотрел туда, где в большой компании стояли и смеялись Коннор с Руби.
Извини, проговорила Отем. Это немного личный вопрос
Ага, только моя мама.
Вопрос о моем отце повис в воздухе, ответ вертелся у меня на кончике языка. Мне хотелось рассказать Отем свою историю, но пятничный вечер в баре «У Янси» показался мне неподходящим временем и местом, чтобы изливать печальную историю Носочного Мальчика.
У меня настолько сильный акцент? спросил я.
М-м-м-м-м Она отвела взгляд, пожевала губу и хитро улыбнулась. По шкале Мэтта Дэймона из фильма «Умница Уилл Хантинг»?
Я засмеялся.
Точно.
Я бы сказала «восемь». До Мэтта Дэймона ты недотягиваешь, но продолжай работать над собой.
Черт, да ну его, постараюсь от него избавиться.
Только попробуй! воскликнула Отем. Твой акцент такой милый.
«У меня милый акцент, и Отем нравятся мои глаза».
Мне отчаянно захотелось остаться с ней наедине и чтобы мы оба были трезвые. Подвыпившая Отем очаровательна, но мне хотелось поговорить с девушкой, которую я встретил в библиотеке, с той, которая мучительно выбирала, какой сломанный кусочек этого мира исправить в первую очередь.
Отем осушила свой стакан и слегка покачнулась на табурете.
Черт побери, плохо у меня получается ходить на свидания.
Хочешь что-нибудь съесть? предложил я. Я принесу нам принесу тебе чего-нибудь. Если хочешь.
С другой стороны, я же не на свидании, продолжала она, как будто не слыша меня. Я просто веселюсь. Руби постоянно твердит, что мне следует почаще выходить в люди. Она прикусила губу. Говорю так, будто я затворница и занимаюсь только учебой, да? Я занимаюсь не только учебой. В смысле, я действительно много учусь, но я совсем недавно разорвала предыдущие отношения, так что сейчас я определенно не собираюсь начинать новые.
«С Коннором? Или с кем бы то ни было?»
Отем закрыла глаза рукой.
О боже, изливаю душу как безумная, уверена, тебе не хочется все это выслушивать. Надо было ограничиться двумя стаканами
Девушка соскользнула с табурета, споткнулась, а я был слишком далеко, но, к счастью, ее подхватил Коннор, будь он неладен.
Ух ты, пробормотал он с улыбкой. Как ты?
Секунду Отем цеплялась за его руку, потом у нее покраснели щеки, и она поспешно отстранилась, спасая свою гордость.
Я в порядке, заверила она Коннора, поправляя юбку. Я лучше пойду. Уже поздно. Она огляделась. Где Руби?
Здесь. Руби вклинилась между Коннором и Отем, так что им пришлось отступить друг от друга. Пора нам откланяться.
Я провожу вас и вызову такси, сказал Коннор, вытаскивая из кармана телефон.
Нет, спасибо, отказалась Отем. Мы сами справимся.
Я справлюсь, уточнила Руби.
Ну, тогда держись, проговорил Коннор. Он чуть пригасил блеск своей улыбки, чтобы она стала более интимной, как будто они с Отем одни в баре. Я увижу тебя снова?
Отем прикусила губу.
Не знаю. У меня много работы в этом семестре.
Эй-эй, я понял! воскликнул Коннор. Приходи к Уэсу на соревнования по легкой атлетике в следующую субботу.
Я захлопал глазами.
Я не понял, это что сейчас было?
Взгляд Отем метался от Коннора ко мне.
В следующую субботу?
Будет весело, заверил ее Коннор. Поболеем за нашего мальчика и помашем ему, только и всего.
Это всего лишь предварительные соревнования, сказал я. Не бог весть какое дело.
«Пожалуйста, приходи».
«Прошу, не приходи».
Я стиснул зубы; да какая разница, придет Отем или нет? При любом раскладе я в пролете.
Может быть, сказала Отем. Посмотрим, стану ли я трезвенницей к тому времени. Она улыбнулась Коннору. Спасибо за сидр. И за игру. Она посмотрела на меня. Пока, Уэстон.
Ага, буркнул я, глядя, как она уходит под ручку с Руби.
Едва они скрылись за дверями бара, Коннор резко повернулся ко мне.
Ну, ничего себе, она просто идеальна!
Идеальна для чего?
Для свиданий, ты, болван. Она гуманистка. Ты знал?
Да. Я посмотрел на дротики, которые сжимал в руке, и прицелился. Я это знал.
Коннор сел на табурет, который совсем недавно занимала Отем.
Она красивая, умная. Наверняка из хорошей семьи.
Она с фермы в Небраске, процедил я и метнул дротик. Четыре.
Ага, но есть такие фермы, которые вполне сойдут за дворец в стиле ампир, отмахнулся Коннор. Если у ее семьи есть бизнес
У нее нет денег, припечатал я. Она учится здесь на стипендию.
О. Коннор помолчал секунду, а потом пожал плечами. Тем лучше. Она соль земли. Только представь, как я приведу ее к нам домой. Родители проглотят это, не задумываясь.
Я глянул на него.
Ты это о чем?
Они меня достали, Уэс. Коннор рассеянно ухватил полупустой стакан Отем с грушевым сидром. Они думают, что я просто сплю со всеми подряд и ни к чему не отношусь серьезно.
Это потому, что ты спишь со всеми подряд и ни к чему не относишься серьезно.
Знаю, знаю. Но ведь я выбрал чертову специальность, которая мне никогда не пригодится.
Коннор тоже выбрал экономику, якобы потому, что я смог бы помогать ему с учебой, а на самом деле потому, что ничто другое его родители не одобрили бы.
Так брось все, предложил я. Открывай свой спортбар.
Ты же знаешь, родители ни гроша мне не дадут, пока я не получу диплом. И даже тогда я сомневаюсь
Мы уже сто раз это обсуждали, вздохнул я. Забудь про родительские деньги. Возьми ссуду в банке и сделай все сам.
Ну конечно. Это же так легковзять и отказаться от шести миллионов.
Я пожал плечами.
Не понимаю, чем тебе поможет Отем. Если ты просто используешь ее, чтобы произвести впечатление на родителей Я метнул дротик. Восемнадцать. Это будет подлость.
Я бы никогда так не поступил. Но Отем не похожа на девчонок, с которыми я встречался раньше. Он отхлебнул сидра и скорчил недовольную мину. Матерь Божья, и эта малышка опьянела от этой грушевой водички? Это так мило. Он хмыкнул. Она чертовски мне нравится.
Я замер.
Правда?
Точно. Разве она может не нравиться?
Я стиснул зубы. «Разве она может не нравиться?»
Мой дротик полетел в мишень.
В яблочко.
Глава шестая
Уэстон
Утром следующего дня Коннор, облаченный во фланелевые штаны и футболку, шатаясь, вышел из своей комнаты и простонал:
Черт возьми. Он швырнул свой мобильный на дизайнерскую кушетку, купленную для нас его родителями. Еще так рано, а они уже промывают мне мозги.
Я сидел на корточках возле входной двери и шнуровал кроссовки, но поднял голову при виде Коннора.
Кто именно?
Коннор зевнул и обеими руками поскреб черноволосую голову.
Дорогие мамочка и папочка решили, что хотят получать ежемесячный отчет о моих успехах на курсе экономики.
Чего ради? Я зашнуровал вторую кроссовку, потом встал и попрыгал на мысках, чтобы разогреться.
Хотят убедиться, что я не прогаживаю учебу. Зачем же еще? Коннор снова душераздирающе зевнул и устало поглядел на меня, щурясь от света. Господи, Уэс, еще даже не рассвело.
Десять миль, в дождь и зной, ответил я.
Знаю. Обычно я так рано не просыпаюсь, чтобы стать свидетелем твоих подвигов. От одного взгляда на тебя я чувствую бесконечную усталость.
Думаю, тут уместно слово «зависть»
Коннор фыркнул.
Я серьезно. Мне хана. В математике я полный ноль.
Я прислонился к консоли возле двери и скрестил на груди руки.
Что именно они сказали?
Сказали, что я должен продемонстрировать «ответственный подход к делу», а еще доказать, что могу применить полученные на курсе экономики знания и что пошел сюда учиться вовсе не потому, что так поступил ты.
Какой облом.
Он рассмеялся.
Заткнись.
Так сделай что требуется, посоветовал я. Когда получишь диплом, сможешь использовать приобретенные знания для управления спортбаром.
Привычная ослепительная улыбка Коннора стала кислой.
И в довершение этого ультиматума они мне все уши прожужжали про то, как Джефферсон собирается закончить Гарвард с отличием. Как будто я успел об этом забыть, они же постоянно этим хвастаются. Вдобавок он встречается с какой-то светской львицей из Коннектикута. Похоже, дело идет к помолвке.
Бедняга.
Инстинкт подсказывал мне, что Коннор сумел бы обойтись без родительских денег и при этом стал бы куда счастливее. Я был благодарен за все те случаи, когда Дрейки выручали мою маму из беды, а также же за то, что мы с Коннором живем как короли, в отдельной квартире рядом с территорией универа, а платят за нее опять же Дрейки. Вот только теперь я чувствовал себя перед ними в неоплатном долгу.
Я подошел к другу и хлопнул его по плечу.
Ты хочешь остаться в Амхерсте?
Конечно, хочу, ответил он, и счастливая улыбка снова озарила его лицо. Ты же без меня пропадешь.
Я усмехнулся.
Тогда приложи все усилия. Я тебе помогу, если будет нужно.
Прямо как в старые добрые времена? спросил он. Разве что не нужно будет так много писать.
Верно. Но с математикой у меня проблем нет.
Да тебе все предметы легко даются.
Кто же спорит? фыркнул я и направился к двери.
Эй, Уэс?
Я обернулся.
Чего?
Спасибо.
У меня на языке вертелся язвительный ответ, но я не стал его озвучивать. Мой лучший друг сгорбился на кушетке, придавленный весом родительских ожиданий.
Без проблем, старик, ответил я.
Наслаждайся своей пыткой. Коннор вытянулся на кушетке, закрыв глаза рукой. Кстати говоря, надеюсь, Отем завтра придет за тебя поболеть.
Я крепко стиснул дверную ручку.
Ах, да.
Беспокойство на лице Коннора уступило место сонной улыбке.
Не могу выбросить из головы эту девушку.
«Встань в очередь».
Не говоря больше ни слова, я вышел в прохладу раннего сентябрьского утра. На востоке едва-едва занималась заря. Мне стало немного зябко в черной толстовке с длинным рукавом и черных спортивных штанах до колен. Медно-рыжий солнечный свет становился все ярче, а я побежал по дорожкам вдоль территории кампуса.
Бег действовал на меня успокаивающе, прочищал мозги и немного гасил боль, сжигающую мою душу. Если мне не хотелось слушать музыку, я мысленно повторял следующую мантру:
«Наплюй на него.
Забудь его.
Он ушел».
Но после встречи с Отем я сменил пластинку и во время пробежки твердил себе вот что:
«Забудь обо всем.
Не думай о ней.
Живи дальше».
Я не понимал, почему, черт возьми, не могу выбросить из головы эту девушку. В Амхерсте пруд пруди умных, хорошеньких девчонок, многих из которых я знал в библейском смысле этого слова. И все же прекрасная улыбка и очарование Отем Колдуэлл заполняли каждое мгновение моего бодрствования. То хорошее и цельное, что было в ней, взывало к моей испорченности и сломленности.
«Забудь обо всем.
Не думай о ней.
Живи дальше».
Я слил эти слова с ритмом, который мои ноги отбивали по асфальту, вклинивал их между выдохами и вдохами.
В тот день этот трюк не сработал. Отем Колдуэлл постоянно стояла у меня перед глазами, и я не мог от нее убежать.
* * *
Позже днем я сидел на своем любимом занятии, которое называлось: «Поэзия, литература и стихосложение». Моей основной специальностью была экономика, а одной из факультативныханглийская литература, таким образом я спрятал свой по-настоящему любимый предмет за надежной ширмой.