Её самоуверенность никогда не подходила ей по габаритамАйла едва достаёт ему до плеча, но внутренних сил в ней гораздо больше, чем у него. Она его сломала. Забралась под кожу и выдрала сердечную мышцу цельным куском. Слабак. Стоило раздавить эту гадину ещё у Мичигана, а не стоять вот так, будто старого друга встретил, да уже рука не поднимется.
Они не движутся, словно приросли друг у другу. Дыхание выравнивается, гулкая тишина забивает уши ватой, его руки, казалось, прожигают плотную ткань куртки насквозь, и Айла делает слабую попытку отстраниться.
Успокоилась?Хантер молча кивает в ответ, не поднимая на него глаз. Она не сопротивляется больше, покорилась или что задумалаему неясно. Она не настолько тупа, чтобы исподтишка сунуть ему нож под ребра, но спускать с неё глаз он не намерен.Ни шагу от меня.
Его силуэт пропадает в гуще листвы, и Айле приходится ему верить.
Она не знает, как долго они бредут волчьими тропами, и удивляться, как Эрик не плутает в этом скопище одинаковых, как близнецы, деревьев, нет больше сил. На поляне, заросшей молодым папоротником, торчит палатка. Эрик делает остановку.
Стой здесь,велит он ей, а сам идёт вглубь, утопая в траве по колено.
Он дважды бьёт носком сапога по оси палатки, отчего затертый брезент ходит ходуном. Слышится недовольное ворчание, оттуда вылезает мужикбригадир местных угодий, и Айлу передёргивает. Живой труп с начисто сгнившим носовым хрящом, сгорбленный на одну сторонуему даже не нужно нагибаться, чтобы не задеть головой полог палатки.
Я беру выходной. Все, что есть.
Эрик говорит в приказном тоне, по въевшейся в подкорку привычке, и не встречает сопротивления. Даже здесь, далеко за пределами Чикаго, лишённый короны лидерства над пятой частью города, он всё ещё не вызывает ни малейшего желания с ним спорить.
Бабу себе купил? Почём брал? Поделишься?бригадир выглядывает у него из-за спины и бесстыдно разглядывает Хантер.
Природа вдоволь наигралась с человечеством за ядерный удар. Жизнь стала короче, а болезни и мутации свели её качество под ноль. Неизменным осталось лишь одноинстинкт размножения. Подобно не до конца выведенному из организма вирусу, люди изо всех скудных сил старались заселить планету зановоэто первобытное желание поднимает хрен, как флагшток, даже если его обладатель обеими ногами в могиле.
Пасть захлопни. Это моя жена.
Женапонятие общепризнанное в любой общине. Одно словои женщина не принадлежала больше никому, кроме того, кто её выбрал. Это слово также легко было взять назад.
Сестрой не судьба было назвать?
Айла всё ещё ощущает спиной взгляд этого полудохлого, похотливого козла, когда они снова уходят вглубь леса.
Тоже мне сестра,он усмехается, надевает рубашку из вещмешка, взятого из палатки бригадира, и заряжает дробовик.Так кому я понадобился?
Община к югу отсюда. Хотят нанять тебя.
Я больше этим не занимаюсь.
За тебя золото дают. Ты ведь знаешь, что будет, если ты откажешься.
Живущие за Стеной знали, что Лихачиобученные убийцы и следаки, главари пытались заполучить их в свой клан раньше других любыми путями. Когда наёмник шёл в глухой отказ, от него избавлялись. Если могли найти. Оставлять такой козырь врагам никто не рисковал.
Справлюсь как-нибудь. Не ты первая приходила за мной.
Один из хэдхантеров уже с месяц как удобряет почву, якобы случайно раздавленный на валке. Следующего он положил бы рядом, снялся бы с места и потерялся в очередной забытой Богом глуши, но этим следующим оказалась проклятая Айла, и как теперь поступать, он не знал.
А мне-то что делать?!
Решать свои проблемы самостоятельно.
Я оказалась за Стеной по твоей милости, Лидер!Хантер прицельно плюётся ядом, заставляя против воли сжимать руки в кулаки.И я собираюсь ещё немного пожить.
Ничего нового. Она выживала в Чикаго, выживает и здесь, вопрос лишь в методах. Эрику мерзко думать, что она, возможно, использует те же самые.
Обходная тропа приводит их к машине меньше чем за час. Айла отпирает замок и садится на пассажирское сиденье, пуская Эрика за руль.
Я еду к побережью, высадишь меня и езжай куда хочешь. Я отсыплю тебе патроновне сдохнешь с голоду. Но сначала заедем кое-куда.
Хантер молчит. Он ясно дал понять, что её мнение ему неинтересно, а упираться бессмысленно. Айла знает его не первый год, зверя в нём лучше не будитьс него станется бросить её здесь и забрать тачку себе, а без колёс и оружия она всего лишь кусок экзотического мяса. Айла чувствует, что по уши застряла в дерьме, и как из него теперь выплывать известно одному дьяволу.
Спустя тягостные двадцать миль молчания дорога выводит их к старой деревянной постройке, надёжно спрятанной в густой чащобе. Барак из полусгнивших брёвен и покатой крыши был домом лесника, но по назначению его не использовали вот уже тучу летприглядывать за лесом больше не имело смысла. Лёгкие планеты не страдают от бесконтрольной вырубкилесов теперь гораздо больше, чем людей.
Заходи. Чувствуй себя как дома,Эрик сгребает в кучу еловые ветви, прикрывавшие маленький, в пол человеческого роста проём, отпирает замки и нарочито по-джентльменски открывает перед Хантер дверь.
Тронешь меня пальцем, я тебе хер отстрелю, ясно?
Если сама не попросишь,он ядовито скалится в ответ на её угрозы, впускает её внутрь и запирается на засов.
Хантер не попросит, но уговорить попытается.
========== 4 ==========
Внутри тесно, холодно и сыро, как в подвале. Продавленный диван-ракушка, жесткая, заваленная хламом кушетка и камин, наспех собранный из гнилых кирпичей. В углу стоит ведро с водойпервое средство пожаротушения, в другомпылится ржавая двухкомфорочная плитка, которую используют как подставку для горелкиздесь давно нет ни электричества, ни газа. Единственное окно забито досками, и слабый солнечный свет едва струится из щелей, подкрашивая в жёлтый плотную стену пыли.
Ну и обстановочка у тебя, Лидер,Айла морщит нос и передёргивает плечами. Шикарные лидерские апартаменты не шли ни в какое сравнение с этой хибарой.
Он здесь не на месте. Движется, как медведь, сбивая углы, и едва не задевает головой низкий потолок. Здесь положено жить полуистлевшему доходяге из местных, а не емумолодому и здоровому воину, холёному, гордому Лидеру фракции, который не знает слова нет. Айла ровно на секунду залюбовалась его широкой спиной, вспоминая, как налитые стальной тяжестью мышцы расслаблялись под её прикосновениями.
Ненавидеть получается всё хуже, сладкая месть отдаёт привкусом гнили и плесенион получил сполна за то, что с ней сделал, а новой глобальной жизненной цели Айла себе не выбрала. Пусто, тухло, холодно. В душе хлещет сквозняк, а горечь воспоминаний обжигает глотку едкой желчью. Что было бы, если бы? Хантер на этот вопрос ответа не знаетвсё равно ни одному из них не суждено сбыться, и нет смысла забивать себе голову.
Ты вообще в машине живёшь,обрывает её Эрик и машет рукой в сторону фанерной двери в углу. Оттуда доносится характерный запах сырости.Душ там, если надо. И воду не лей. Я её вот на этом горбу таскаю,он демонстративно стучит себя по спине и топает вглубь комнаты. Под его немалым весом скрипят половицы.
Лидер. Проклятое звание, ради которого он стелился ковром перед Джанин. Ради которого принёс столько напрасных жертв и едва не лишился жизни. Под мотком тряпки чешется шея, так и тянет поскрести. Содрать эти метки с кожей, чтобы не осталось даже воспоминания.
Что это за хрень?
Не удержался. Она тычет пальцем в его обёрнутую тканью шею, пытается заглянуть за край, который Эрик неосознанно оттягивает пальцем.
Не трогай!он дёргает головой, отстраняясь. Айла не настаивает, спешит скрыться в душевой каморке, потому что находиться с ним на одной крохотной точке пространства становится всё труднее.
Стены душевой покрыты чёрной плесенью. Её гнилой запах, казалось, проникает в лёгкие и споры её прорастают в рыхлой слизистой с каждой лишней секундой, проведённой внутри. Тёплая влага, нагретая солнцем за день, льётся тонкой струйкой из ржавой жестяной бочки, установленной на крыше. В неё собирается дождевая вода и вода из ближайшего родника, которую Эрик затаскивает на крышу по хлипкой деревянной лесенке каждый вечер после смены. Что сподвигло его перейти из наёмников в отшельники, остаётся только гадать, одновременно пытаясь приладить пыльную после дороги голову под слабый поток воды.
Ты там откинулась, что ли?стук кулаком по двери выводит Хантер из мутного забытья.Сказал же, не лей!
Грубый окрик напугал еёона торопливо завинчивает шестерёнку, которая прилажена к трубе в подобии крана, натягивает одежду прямо на мокрое тело и выходит из душевой.
В комнате горит камин, пахнет дымом, сизый смог скапливается под потолком, не успевая просачиваться на улицу сквозь узкий дымоотвод. У огня расстелены старые тряпки и тёмная звериная шкура, наверняка гризли, которых тут развелось немало. Видимо, ей решили уступить диван. Эрик скидывает в раскрытую пасть дорожной сумки рожки с патронами и ржавые банки консервов, осматривает оружие, проверяет заточку ножей.
Потише ори, будь добр.
Выезжаем на рассвете. Бери, что необходимо,он пропускает её колкость мимо ушей и кивает на откинутую крышку подвала. Там он оборудовал схрон.
Я не полезу туда,Держать оружие при себе, тачку в поле зрения и в замкнутое пространство не лезтьправила выживания, полученные на собственном горьком опыте, и пусть Эрик ей не чужой, делать исключений она не намерена.
Клаустрофобия, что ли?
Я сказала, не полезу, ясно?! Возьму, что дашь.
На языке липнут вопросыкак она жила, что делала, с кем спала и спала ли вообще, кто её, не приведи Господи, обидел? Перегруженный мозг выдаёт варианты ответов один другого хуже, поганое воображение играет на нервах, а от чувства вины хочется сдохнуть. Он любил её так, что готов был стрелять в каждого, кто на неё посмотрит, а теперь перед ним лишь призрак. Эрик не знает её и по-настоящему не знал никогда.
Советую поспать. Привалов завтра не будет. Начнешь хныкать, что усталавысажу,он держит привычную маску засранцапривязываться к ней снова нет никакого желания. Ещё раз отрывать её от себя с мясом и кровью, словно куски обожжённой кожи, не хватит никаких сил.
Эрик скрывается в душевой каморке, и Айла засыпает под мерный шум воды, едва положив голову на жесткий подлокотник.
За годы изгнания Айла научилась чутко спать. Сдавленный вой за фанерной стенкой заставляет её прыгать за спинку дивана и хвататься за рукоять пистолета. Рефлексы действуют быстрее разума, но опасности нетникто не стреляет и не ломится в дверь, Айла выдыхает и прислушивается. Она не знает, сколько времени проспалаогонь в камине едва теплится, а снаружи смолится чернота. Наверняка сейчас глубокая ночь.
Эрика поблизости нет. Из душевой слышны возня и отборный мат, Айла рвётся к двери и тщетно дёргает запертую изнутри ручку.
Что происходит?она бьёт ладонью по рассохшемуся полотну, цепляет занозу кончиком пальца, с досады шипит и тянет палец в рот.
Иди спать!Внутри что-то падает, отдаваясь характерным лязгом металла, Айла делает шаг назад и выбивает хлипкую дверцу ногой. Замок вылетает с веером щепок, теряясь навечно в мутно-зелёной жиже слива, и Хантер закрывает ладонью рот, чтобы не заорать.
Она помнит этот взгляд. Таким можно убить на месте, но сейчас ей плеватьона смотрит на его открытую шею. Там, где когда-то чернели квадраты лидерских меток теперь багровое месиво жжёной плоти, и едва затянутую сетку ожогов только что вспорол новыйв его руках раскалённая кочерга. Эрик сводит их самым доступным и самым зверским из способов, будто намеренно причиняя себе боль, и на кой чёрт ему это понадобилось, не приложить ума.
У нее мутнеет перед глазами не то от ужаса, не то от гнева, Хантер врывается в помещение огненным торнадо, вырывает кочергу из его руки и бросает в сторону, не замечая, как на собственной ладони наливаются белесые волдыри.
Ты что творишь?!
Да ты охренела?! Вон пошла отсюда!Эрик огрызается, грубо снимает с плеч её руки, когда она раз за разом пытается развернуть его лицом к себе.
Заражение хочешь заработать?!
Это не твоё дело. Проваливай.
Ладно,Айла грохает дверцей и возвращается с ведром ледяной воды, которое заметила у камина сразу, как вошла в этот чёртов дом. Адская боль тормозит реакции, Эрик не успевает ни увернуться, ни вытолкать её назадАйла обливает его, и мощный поток воды едва не сбивает его с ног. Он лишь успевает отшвырнуть рукой ведро, которое летит следом ровно ему в голову.
Остыл?
Ее вопрос несёт прямой как палка смысл. Настолько буквально, что даже смешнокочерга шипит в углу, и мелкие взвеси пара реют над ней лёгким дымком. Эрик смеётся, как умалишённый, превозмогая боль, и Айла выбегает на улицу продышать мозги.
Идиот! Ну, какой идиот!она цедит сквозь зубы, лезет под днище машины, куда стратегически заныкала аптечку, украденную в родной ЭрудицииАйла стащила её вместе с парализатором, когда пыталась спасти эту безмозглую тушу от казни.
Медикаменты за Стеной были на вес золота, а медицина превратилась в бабкино знахарствоесли ты ранен, то застрелиться проще, чем излечиться, так какого хрена он намеренно подвергает себя риску? Самообладание трещит по швам, ей страшно возвращаться назадона так яростно желала ему смерти, а теперь хочет набить ему рожу лишь за то, что он уродует себя.
Вне Чикаго вся её ненависть вдруг потеряла смысл, а образ хладнокровной стервы стал тесен в груди.
Не разрыдаться. Айла опирается ладонями на капот, глубоко дышит и считает про себя. На счёт три она резко бросается к дому, словно в атаку, и запирает за собой дверь на засов.
========== 5 ==========
Если ты решил сдохнуть, то пуля в голову была бы гуманнее, не находишь?
Айла сметает хлам с кушетки и одним волевым жестом руки приказывает Эрику сесть.
Он подчиняется. Пульсирующая боль тянет за собой апатию, а желание до хрипоты выяснять, кто здесь главный, сходит на нет.
Айла, по сути, никогда его и не боялась, будто видела его насквозь. Слои бронебойной стали, колючая проволока, противотанковые ежиона преодолела их с какой-то пугающей лёгкостью, словно нехотя. Вытащила на свет божий всех его демонов и изгнала их, чтобы после ударить в самую больную точку. Демоны вернулись ещё злее, загадили душу ещё основательнее, выдрали понятие совести с самой подкорки, не оставив шанса отмыться от тех дел, что он тогда наворотил. Выхаркать, выблевать с кровью все эти долбанные сопливые чувства, которые эта дрянь всколыхнула со дна его циничной души, стало тогда идеей фикс, но сейчас они упрямо лезут назад блядской розовой пеной, потому что слишком много осталось недосказанностей в этих проклятых отношениях.
Зачем ты нянькаешься со мной? Тебе не похрен?лениво тянет он и смотрит на неё сквозь надменный прищур.
Он подпускает её к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Айла держит банку с обезболивающим и бутылку с антисептиком, придирчиво осматривает кожу. Он готов поклясться, что видит в её глазах отвращение.
Не для того я вытаскивала тебя из дерьма, чтобы ты так бездарно всё проебал. Мог бы предупредить ещё в тюрьме, что тебе в хер всё это не впилось,она берёт его за подбородок и поворачивает шею к тусклому свету керосинки.
Её пальцы холодные, как лёд, а движения нарочито грубы. Неловко, нервозно, Айла плещет жидкость на ожог, заставляя Эрика выть в закушенный кулак. Как же это до боли знакомоона лечит его раны, а близость её тела будоражит нервы, будто нет между ними пропасти в годы боли. Её небрежные тычки, хамские манеры и неприкрытая ненависть в каждом прикосновении лишь сильнее провоцируют на повтор, и пусть в её глазах он снова станет последней сволочьюплевать. Шансов на искупление ему не давали.
Зачем ты это делаешь?она кивает на его изуродованную шею, отставляет лекарство, складывает руки на груди и ждёт ответа.
Хочу от нее избавиться. Очень уж особая примета.
С такой татуировкой не затеряться в толпе. Местные хорошо осведомленыкомандир военизированной фракции слишком желанная добыча, слишком для того, чтобы оставить его в покое и позволить бросить своё кровавое ремесло. Ради этих чёртовых меток он сдался в добровольное рабство Джанин. Ради них он выворачивался шкурой наружу со дня Церемонии выбора. Из-за них была изгнана женщина, которую он любил.
Живые, осязаемые воспоминания в обломке зеркала преследовали его день ото дня, тыча прямо в глаза немым укором. Утраченная власть, ошибки, которые не исправить, ложь в обе сторонывсё сосредоточилось в этих проклятых квадратах. Эрик не помнит, когда впервые взял в руки докрасна раскаленный прут, но легче от этого не стало.