Хелен погладила псов, чтобы успокоить. Они обнюхивали подошвы моих ботинок. Вероятно, я где-то наступил на особо интересную какашку. Они всё никак не могли уняться, нюхая; их собачьи мозги явно нашли что-то интересное в запахе моей обуви.
Один из псов был чёрный лабрадор-ретривер. Другой немецкая овчарка; серо-чёрный, похожий на волка кобель. Он хромал, должно быть, вывихнул лапу.
Я нашла лабрадора на озере Мерсед. Он стоял на берегу, у самой воды, и смотрел на уток.
По поводу некоторых её найдёнышей возникали вопросы. Представьте себе: собака на берегу озера, и никого поблизости. Значит, собаку бросили. Не обязательно верный, но наиболее вероятный вывод. Особенно если вы предрасположены повсюду находить брошенных собак.
Он был насквозь мокрый, я вытерла его своим пальто, сказала Хелен с гордостью. У неё было бежевое пальто из верблюжьей шерсти. Недурное из него полотенце. Под пальто было надето тонкое красное платье из акриловой ткани. Синтетика плотно облегала тело, демонстрируя, что под платьем не надето ничего. Ежедневно Хелен проходила по нескольку миль своей бодрой раскрепощённой походкой; у неё были крепкие ноги, которые не стыдно показать. Нижнее бельё не соотносилось с её стилем ходьбы.
Капитализм, сказала Хелен, возвышая голос. Вот что капитализм делает с собаками и людьми. Рабочих увольняют, они стоят в очередях за бесплатным супом. А о собаках больше заботиться некому.
Псы взирали на неё с таким видом, как если бы понимали, что речь идёт о непростой судьбе собак в капиталистическом обществе. Тяжёлые времена: то рецессия, то депрессия.
У нас есть Общество по защите домашних животных, специальные собачьи корма, а также законы, регулирующие содержание собак. Мы придумали собаководство, выводим особые породы для побед на собачьих выставках. Породы с родословной, в отличие от беспородных ублюдков результатов беспорядочных кровосмесительных связей.
Дети приезжали прошлым вечером, сказала Хелен, резко сменив тему. Марша опять беременна.
В её голосе слышалась покорность перед судьбой. Марша опять беременна. Это было неизбежно. У Марши уже две гири на ногах. Как у её мамочки.
При звуках имени Марши собаки навострили уши. Марша занимала важное место в сердце Хелен, её имя было произнесено по-особому. Собаки смотрели на Хелен с пониманием.
Муж Марши не был ни социалистом, ни коммунистом. Марша тратила свою жизнь впустую.
Дэнни вымахал под потолок. Работает в порту, как его отец когда-то.
Голос Хелен дрогнул. Хэл, её муж, погиб на работе. Несчастный случай. Сорвался груз стали, Хэла раздавило в лепёшку. До своего последнего дня он был членом компартии. Жертва гравитации и классовой борьбы. Так рабочие массы были сокрушены капиталистами. Несправедливость внезапная и жестокая. Собаки начали чесаться. Собаки понимают, что значит угнетение жестокими людьми, безжалостными блохами.
Сын вырос большим. Это важно, даже в семье коммунистов. Ваш сын достигает определённого возраста, и вы задумываетесь: будет ли он расти или останется недомерком. У разных детей этот период наступает в разное время; родители ждут с нетерпением. И расстраиваются, если ожидание затягивается.
Сын вырос, а дочь снова беременна. Различие между полами, которое даже собаки могут понять.
Я направился в сторону церкви Томаса Мора, к системе управления автополивом. Хелен шагала рядом. Почти бесшумно, как индейский разведчик. Собаки бежали позади, обнюхивая траву. Они были очень разборчивы, сторонились острых листьев, прямо как коровы.
Пульт управления автополивом был расположен между церковью Томаса Мора и синагогой Бет Израэль. Между христианством и иудаизмом. Символично.
Израиль становится фашистским государством, заявила Хелен. Мы сражались с фашизмом во время Испанской революции, потом во Вторую мировую. Израилю следовало бы извлечь урок.
Псы недовольно зарычали. Фашизм, нацизм. Люди, марширующие в начищенных до блеска сапогах. Доберманы и овчарки, призванные на службу в полицию. Собаку с вывихнутой лапой следует пристрелить. А лабрадоры принадлежат к нечистой расе. Должны подчиняться доберманам и овчаркам.
Раса недопсов должна служить расе сверхпсов.
Псы оскалили клыки, они были готовы сражаться с фашизмом. За равенство всех людей и собак.
Только в Израиле всё совсем не так. Собаки лучше знают, их не проведёшь.
Я выключил разбрызгиватели второй, четвёртый и шестой, затем включил первый, третий и пятый. Чёт и нечет. Чётные номера своё отработали, пришло время нечётных. Тумблеры чётных номеров были красного цвета, нечётных чёрного. Очевидные отличительные признаки. Чтобы не перепутать ненароком. Чётные номера перестали разбрызгивать воду, начали работать нечётные. Псы носились по траве, уворачиваясь от брызг.
Что случилось, что ты перестал со мной этим заниматься? спросила Хелен.
Посещал семинар по логическому мышлению, сказал я.
Логос. Разум. Всё проистекает из разума. Собачий образ мыслей. Мужской образ мыслей. Женский образ мыслей. Логика, логические системы определяют мышление. Мысль прежде секса. Прежде действия. Прежде собак.
Мы могли бы уединиться в кустах, сказала Хелен. Там, куда брызги не долетают.
Ни чётные, ни нечётные.
Мы проскочили между двумя всплесками.
А место здесь совсем неподходящее, сказала Хелен. Так что я тебя обслужу.
Она опустилась на колени, прямо на землю. Человеческие самец и самка, в кустах, между церковью и синагогой. Обеими руками Хелен стискивает мои ягодицы. Ни Логоса, ни логики, только зоология. Животворная жидкость изливается в женский рот. Без оплодотворения.
Нечётные дают всплеск.
Собаки лают.
Собаки всё понимают.
Заведение мадам Вонг
Лили родом из Вьетнама, её волосы как вороново крыло. Она работает в так называемом массажном салоне мадам Вонг, что в округе Тендерлойн, Сан-Франциско. У Лили очень приятная улыбка и жемчужно-белые зубы. Немаловажное сочетание в её профессии.
«Лили» её профессиональный псевдоним.
Она обслуживает монтажников и прочих строительных рабочих, что трудятся поблизости на возведении высоток. А также она обслуживает офисных клерков, что перекладывают бумажки в правительственном учреждении по адресу Голден-Гейт авеню, 450. И ещё захаживают управленцы среднего звена, что пытаются держаться тут за своих. Клерки и управленцы носят скучные чистенькие костюмы, но клиенты из них неважнецкие скупые и надоедливые, в отличие от монтажников.
Лили работает в дневную смену, тридцать часов в неделю (Блоссом Вонг верит в права женщин и социальную справедливость). Если вы заглянете в салон мадам Вонг в правильный момент, то застанете там Лили, одетую в красное платье с длинным разрезом сбоку. Нижнее бельё Лили не носит. Сзади на платье есть застёжка-молния. Лили с лёгкостью может до неё дотянуться, расстегнуть и выскользнуть из платья в мгновенье ока. В этом у неё огромный опыт.
Красное платье Лили носит не всегда. Иногда она надевает чёрное, исключительно соблазнительное. Гораздо реже она носит зелёное. У Лили есть платья и других цветов. Полагаю, она выбирает их по настроению.
Но для клиентов её настроение всегда одно. Их встречает жизнерадостная женщина, готовая в любой момент заняться сексом, с нетерпением ждущая возможности удовлетворить мужскую похоть; женщина, которая никогда не спит, не ест, не испражняется; женщина, которая никогда не залетит. Женщина, которая никогда не откажет.
Эта женщина, что носит красное платье, или чёрное, или зелёное (или какое-нибудь ещё), она умеет выжать из мужчины все соки. Прежде чем это случится, она выскользнет из своего платья и ловко спрячет его куда-то. По разным причинам я ни разу не видел, куда. И вот она обнажена и готова.
Её тело всегда в превосходной форме, не то что у большинства клиентов. Но это благодаря им она в такой форме, именно они поддерживают её в тонусе. Ей постоянно приходится подстраиваться под особенности телосложения каждого клиента, приходится подстраиваться под ритм их движений. Широкий диапазон динамических нагрузок: клиенты то низкие, то высокие; то мускулистые здоровяки, то вялые жирдяи. Непрекращающийся секс с бесчисленным количеством партнёров. Эротическая гимнастика в течение всего рабочего дня.
Порой все комнаты оказываются заняты, и приходится ждать. «Не желаете ли чая?» спросит Лили тогда. И приготовит вам чай.
Возле входа есть небольшой бассейн, где плавают золотые рыбки. Вы пьёте чай, смотрите на рыбок. Они снуют в воде и выглядят очень счастливыми. Они называются золотыми, но на самом деле красные. Они смотрят на вас с таким видом, будто знают много такого, чего знать не следует. Когда же им надоедает смотреть, они прячутся от вас в маленьких песчаных замках на дне бассейна.
Рыбок легко выманить, если бросить им немного корма. Ящички с рыбьим кормом стоят здесь же, рядом с бассейном. Можно взять щепотку корма, рассыпать по поверхности воды рыбки тут же приплывут и начнут взбудораженно хватать корм своими маленькими ртами. Как мало им нужно для радости.
Лили тоже рада: вы пришли! Вы выпили чаю, развлеклись тем, что покормили рыбок, и у вас есть деньги. Лили очень рада, что у вас есть деньги.
Сколько же Лили на вас заработает? Это зависит от разных причин. Лили неплохо осведомлена, что зарплаты монтажников и прочих строителей повыше, чем у госслужащих из здания 450 по Голден-Гейт авеню. И даже повыше, чем у некоторых управленцев, пожалуй. С другой стороны, строители закончат с высоткой и переберутся на новое место, а клерки и управленцы приносят постоянный доход.
В дни зарплаты, да ещё когда строители подогреты алкоголем, Лили имеет от 50 до 80 долларов с каждого. А иногда и больше. В то же время, навеселе или нет, на госслужащих и управленцах можно поиметь от 20 до 40, и это предел.
Они обналичивают чеки, затем идут накатить стаканчик в бар ОМэлли, что по соседству с заведением мадам Вонг. Подготавливаются. Затем стучатся в двери салона. При этом ведут себя очень сдержанно, потому что мадам Вонг сначала отодвинет занавесочку и посмотрит, кто пришёл. Мадам Вонг не привечает людей определённого типа. В особенности людей непотребно пьяных, которые могут стать причиной проблем и нежелательного внимания полиции. У Блоссом Вонг очень длинный список людей, которые ей не по нраву, но эти на первом месте. Лишь один взгляд, а глаз у неё намётанный, и мадам Вонг либо откроет дверь, либо скажет: «Извините, мы закрыты».
Практически, момент истины. Скажет ли она, что закрыто? Как правило, нет. Но порой бывает иначе. Некоторых это может сильно разочаровать. Но спорить бесполезно, её слово окончательное.
Так что вы за человек? Из тех, что согласны с запрашиваемой ценой, не мнутся на пороге, не тянут время и уходят без лишних напоминаний? Тогда добро пожаловать.
Или вы из тех, кто платит мало, но требует побольше времени и ласк, из тех, кто не следует заведённым порядкам? Проходите мимо, не задерживайтесь.
Теперь, если вы попали в число избранных, мадам Вонг опустит занавеску и отопрёт дверь. И запрёт её снова, как только вы зайдёте.
Возможно, вы пришли к определённой девушке. Если нет, кто-то из девушек обязательно вами займётся. Вы принадлежите к одной из трёх каст: строители, менеджеры, клерки. Разумеется, внутри каждой касты имеется своя иерархия. Водопроводчики ценятся выше плотников. Магистры делового администрирования выше бакалавров прикладных наук. Зодчие бюрократических пирамид выше рядовых бюрократов. А внутри каждой иерархии есть своя иерархия. Вы чувствуете себя более значимым, если принадлежите к некой касте и занимаете определённое место в иерархии.
Несмотря ни на что, прежде чем потешить себя, любой член касты с любой иерархической ступени должен помыться. И неважно, насколько чистым вы себя считаете, мадам Вонг требует, чтобы вы приняли душ, помылись с мылом и вытерлись насухо. Только после этих процедур разрешён доступ к женскому телу. Понимаете сами или нет, но вы грязны.
А затем наступает момент, которого вы так долго ждали. Сейчас вас обслужат.
Я тоже бывал в салоне мадам Вонг. Тоже мылся с мылом, потому что был грязен. Меня тоже обслуживала бывшая солдатская девка. Я тоже просовывал свёрнутые в трубочку деньги в ложбинку между её грудей.
Фелляция
Лили пишет письмо по-вьетнамски. Прекрасный почерк. И сама она прелесть.
Лили из так называемых «людей в лодках», беженцев из Вьетнама. Не всем из «людей в лодках» удалось добраться до заветного берега. Некоторые из тех, кому удалось, живут в Сан-Франциско, в округе Тендерлойн. Где живёт Лили, я точно не знаю. По-моему, где-то на другой стороне улицы, напротив салона мадам Вонг. Зато я знаю, где живёт сестра Лили. Во Вьетнаме. Я знаю это, потому что когда я пришёл в салон, Лили сказала: «Я пишу письмо сестре во Вьетнам». Ещё она сказала: «Милый, дай мне минутку».
И я смотрел, как она пишет письмо. Очень аккуратно, буквы с завитками. Закончив писать, она посмотрела на меня.
Давненько ты к нам не заходил, милый.
Это верно, клиент я весьма непостоянный.
Нужно расплатиться, сказала Лили.
Я расплатился.
Теперь мы пойдём в душ.
Мадам Вонг настаивает на гигиене. Мы вымылись с мылом, затем насухо вытерлись полотенцами.
Я нравлюсь тебе, милый? спросила Лили.
Конечно, она мне нравилась. Как же иначе?
Иди ко мне, милый.
У неё были крепкие груди с тёмными сосками. Мне были привычны более светлые. Лили убавила и без того тусклое освещение.
Её чёрные волосы щекотали мою кожу. Лили улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. Снова спросила:
Я нравлюсь тебе, милый?
Она ждала моего ответа.
Да, ты мне нравишься.
Она прильнула ко мне, легонько потёрлась всем телом. Затем приступила к обычной прелюдии: оральным ласкам.
Меня это всегда удивляло. Не знаю, может, некоторым клиентам требуется дополнительная стимуляция. Может, они даже настаивают на этом. Я же не из их числа. Но в любом случае это было приятно.
Настал момент принять горизонтальное положение, лицом к лицу.
Момент неуверенности. Наверное, для этого и нужны оральные ласки. Чтобы справиться с неуверенностью.
Интимная близость. Тесное соприкосновение кожей, взглядом. Лили направляет меня, у неё богатейший опыт.
Смогу ли я?..
Момент ужасной паники.
Ноги раскинуты, всё сжалось внутри.
И всё хорошо. Жуткий момент миновал.
На коже выступает пот, крупными каплями. Объятия становятся крепче. Тело исторгает внутренние флюиды. Кульминация.
Затем мы снова идём в душ. Снова моемся с мылом. Когда я вытираюсь полотенцем, Лили произносит: «Я тоже кончила, милый».
Я задумываюсь: правда ли это? Был ли у неё свой кульминационный момент?
Зелёная уточка
Посреди бассейна есть фигурка из раскрашенного гипса, зелёная уточка. Вокруг неё плавают золотые рыбки. Я пришёл сюда, чтобы сделать то, что давно собирался сделать. А пока сел на подушки, разложенные возле бассейна.
Золотые рыбки плавали бесконечными кругами, гонялись за хвостами друг дружки. Их жабры трепетали, процеживая воду. Из клюва зелёной уточки бил фонтанчик. Мелкие брызги падали на поверхность воды, формируя концентрические круги.
Я бросил в воду щепотку корма. Стайка рыбок бросилась к угощению, едва не выпрыгивая из бассейна. Ещё! Дай ещё! Прожорливые твари. Я не стал больше их кормить. Рыбки возобновили гонки с преследованием вокруг зелёной уточки.
Я принялся разглядывать фонтан. Зелёная краска местами облупилась, открыв взгляду белый гипс.
Возле бассейна сидела Сюзи. И Лили рядом с ней. Они тоже смотрели на рыбок и на зелёную уточку.
Милый, хочешь двух девушек сразу? спросила Сюзи.
За двойную плату, разумеется. Это само собой, можно и не уточнять. Конечно, я хотел двух девушек. Должно быть весело: можно потискать четыре сиськи. И пососать, одну за другой. Четырёхкратное оральное удовольствие.
Я кивнул, соглашаясь. Заплатил двойную цену.
Они провели меня через холл. Сюзи открыла дверь; втроём мы заняли почти всю комнату. Сюзи и Лили вжикнули молниями, я принялся расстёгивать пуговицы.
Раздевшись, я лёг на массажный стол. Они смотрели на меня, словно медсёстры на пациента в операционной. Покорный кусок человеческой плоти, с которым они намеревались проделать определённые процедуры.