Над этой студией Временная Сотрудница работала как ни над чем и никогда. В пабе по вечерам наводила тоску на друзей, рассказывая последние новости декоративно-прикладного искусства в медицине. По выходным расписывала горшки для цветов, которые будут рисовать пациенты. Придумала три плаката с рекламой новой студии и даже освещение в СМИ обеспечиларепортажи в двух местных газетах и региональном выпуске новостей.
Накануне торжественного открытия Временная Сотрудница пришла убедиться, что в студии все готово. Кабинет получился просторный (ведь под него отвели два помещения, где раньше располагался компьютерный склад) и имел еще одно преимуществобольшие окна с двух сторон, а значит, естественное освещение. Были здесь и шкафы с художественными принадлежностями, и книги по искусству, и маркерная доска для учителя, и столы со стульями разной высоты и удобства для пациентов с любыми потребностями, и раковина, чтобы кисти мыть, а одна стена завешана демонстрационными досками с тесемками и прищепкамитоже на разной высоте, чтобы рисунки сушить.
Она обвела комнату взглядом. Все было готово, все замерло в ожидании. Карандаши еще целы, столы чисты, а раковина сияет белизной, и пол не закапан краской. Скоро настанет день, подумала она, и эта комната загудит, оживет, наполнится цветом и экспрессией. Здесь пациенты найдут утешение. Здесь их услышат. Здесь они на время перестанут быть больными и станут просто людьми. Прежде чем запереть дверь, она вдохнула запах свежевыкрашенных стен и напомнила себе, что всего лишь пару месяцев назад здесь был бестолковый склад компьютерной техники.
В день торжественного открытия Временная Сотрудница приехала на работу, чуть живая от волнения. Ей не терпелось рассказать всем о студии, но главное, не терпелось показать ее пациентам. Что будет, когда они войдут и приступят к делу, этого она не могла вообразить. Какие истории поведают их первые рисунки?
Явившись в кабинет в новом, специально купленном костюме, она все никак не могла понять, почему Начальник так сдержан, избегает ее взгляда и вообще атмосфера какая-то невеселая. Она показала ему на смартфоне пост в твиттере, пробежалась по программе открытия.
Слушай, мне совсем не хочется ставить тебя в неловкое положение, особенно сегодня, Начальник запустил пальцы в остатки своих волос, но нам нужен учитель рисования, а бюджет урезали и временным сотрудникам надо за работу в выходные платить..
Сердце Временной Сотрудницы забилось быстрееона, конечно, надеялась, что он попросит, если уж говорить правду. В студию потребуется учитель, это было ясно, а Начальник все тянул и не нанимал. Он знал, что у нее степень по искусствутак кого еще брать? Сотрудница стиснула пальцы.
Словом, я нанял женщину, и ей придется платить больше, чем предполагалось, так что мы не сможем перезаключить с тобой договор в конце месяцасредств нет. Но, пожалуйста, поприсутствуй на открытии. И формально твой договор действует еще три недели.
Секунды три-четыре Временная Сотрудница улыбалась, пока ее ошеломленный мозг пытался сообщить рту, что улыбка тут неуместна.
Пришло время давать интервью для телевидения. Временная Сотрудница повела журналистов в студию, помогла им снять маленьких пациентов, приглашенных на торжественное открытие. (Только с переломами, пожалуйста, чтобы не слишком тягостно, раковых больных не нужнотакова была инструкция Начальника.) Затем ведущий поставил и ее вместе с детьмиВременная Сотрудница показывала им, как изобразить звезду, и ребята рисовалигустой желтой гуашью на черном фоне, а камера делала панорамную съемку. Затем взяла крупным планом Начальника, который явился с деловым видом, источая невыносимый аромат поддельного Гуччи и всем давая понять, что онруководитель проекта. Ему прицепили микрофонподготовили к интервью, которое покажут в вечерних новостяхв 18.00 и 22.30. Временная Сотрудница медленно поднялась с места и покинула помещение.
Она сдерживала слезы всю дорогу до кабинета. А там выложила на пол бумагу из коробки, поспешно собрала в нее свое добро: кружку, фоторамку, бумажные салфетки. Она думала, вещей будет гораздо больше, поэтому даже свои записи и образцы краски для студии аккуратно поместила в коробку. Оставила пропуск на столе у Начальника и захлопнула за собой дверь.
Мысли ее затуманилисьот избытка эмоций. Она хотела выбраться из здания, прежде чем съемочная группа, дети и журналисты выйдут в коридор, встреча с ними была бы невыносимой. Но без пропуска воспользоваться служебным входом Временная Сотрудница не могла, только главным, а как к нему пройтине помнила. Заплутав в лабиринте больничных коридоров, она бросилась бежать.
И девочку в розовой пижаме заметила, только налетев на нее.
Сотруднице удалось удержать равновесие, а девочке в пижаме нет. Споткнувшись, она рухнула на пол. Горкой костей в розовом.
Сотрудница пробовала извиниться, но выдавить смогла лишь какое-то кудахтанье. Медсестра, сопровождавшая девочку, села рядом с ней на корточки и крикнула шедшему мимо уборщику, чтобы прикатил инвалидную коляску. Лица девочки Сотрудница не увидела, разглядела только худые руки, пока сестра суетливо усаживала свою подопечную в коляску и увозила. Сотрудница кричала извинения им вслед.
А вечером, вспоминая худые руки девочки, которую подняли и усадили в коляску, Сотрудница не могла уснутьнесколько бокалов мерло плескалось внутри, совсем не облегчая, однако, ее раздумий. Она не могла туда вернуться. Но должна была.
На следующий день Сотрудница решила разыскать девочку в розовой пижаме и позвонила в детское отделение. На вид лет шестнадцать-семнадцать, светлые волосы и эта самая розовая пижамадругих примет она не могла сообщить. Минут сорок ее просили подождать, переводили на другую линию, расспрашивали о цели звонка, а она выдумывала, кем приходится этой пациентке, и наконец Сотруднице назвали палату, где девочку предположительно можно найти.
Вот так Временная Сотрудница и оказалась у моей кроватив руке букетик желтых шелковых роз, на лице раскаяние.
Ленни и художественная студия
Пожалуй, Временная Сотрудница оказалась симпатичнее, чем вы могли себе представить. И выше ростом. Только очень уж боязливая. Удивилась, кажется, что кости мои не стеклянные и не расколются, если она присядет на край кровати. Как видно, у нас общие корни, сообщила Временная Сотрудница, ведь ее отец тоже швед. Или швейцарец. Она не помнит. Важная, конечно, деталь. Но после она сообщила кое-что поважней.
Нужно спросить у Джеки, можно ли мне пойти в студию, сказала Новенькая Медсестра. Это не я решаю, сказала Джеки, и Новенькой Медсестре пришлось искать врача, который подтвердил бы, что меня можно допустить в новую художественную студию для пациентов и я не подвергнусь риску чем-нибудь заболеть, заразиться и трубку моей капельницы не перегрызут бешеные волки.
Новенькая Медсестра все не возвращалась. Дожидаясь ее, я читала старую утреннюю газету. Уборщик Пол иногда оставляет их для меня на прикроватной тумбочке. Больше всего люблю местные газетыдля них весь остальной мир не существует, важно только, что при здешней начальной школе открыли естественный сад, а старушка связала покрывало для нуждающихся. Дети становятся на год взрослее, подростки выпускаются из школ, дедушек и бабушек провожают в последний путь. Всё здесь невелико и поддается управлению, все сходят в могилу в свой черед.
Я дочитала газету, подождала еще. Сначала просто терпеливо ждала, а потом принялась все как следует обдумывать. Существует некое помещение, кубическое пространство, где я еще не бывала. Там, вероятно, есть краски, перья, бумага и (дай Вишну) блестки. Может, удастся заполучить даже несмываемый маркер для граффити, которое я давно задумала. Прямо у меня над головой, на полочке из розеток и переключателей, любезно размещено напоминание о моей недолговечности. Маркерная доска с надписью Ленни Петтерсон, сделанной красным маркером, рядом с последней нпятно. А с такой ведь проще простого все стереть. Она для того и предназначена, чтобы использоваться снова, снова и снова, носить имена тех немногих, кому не повезло угодить в Мэй-уорд. Когда-нибудь один лишь короткий взмах ластика для маркеров не оставит от меня и следа. Другой пациент с худыми руками и большими глазами займет мое место.
Я подождала еще.
Когда я только сюда поступила, у меня были наручные часы, но даже тогда я без конца у всех спрашивала, сколько времени, а потом переспрашивалане верила ответам. Я вроде бы два месяца уже провела в Мэй-уорд, а выяснялось, что всего-то пару недель.
Но с тех пор прошли годы.
А с того утра прошло семь недель, однако Новенькая Медсестра с новостями насчет студии так и не вернулась. Я испытала тревогу, разочарование, отчаяние, а потом примирилась с ее отсутствием. Именно в таком порядке. Дважды. На пятой неделе ожидания я воссоздала студию мысленнопо описаниям Временной Сотрудницы. Окна все время держала в голове. Временная Сотрудница сказала, что там два больших окнасправа и слева. Пока я ждаланеделю, другую, окна становились больше и больше, и вот наконец вся дальняя стена студии превратилась в одно огромное открытое окно. А противоположная стена стала целиком состоять из кистейсотни и сотни торчали из неевыбирай любую.
На шестой неделе я опять воодушевилась. Придумала, что скажу Новенькой Медсестре, когда она придет, чтобы отвести меня в студию, и повторяла про себя. Раздумывала, какие надену тапочки (Обычные Повседневные или Лучшие Воскресные?). К седьмой неделе я успокоилась и приготовилась. С каждым днем моя уверенность росла. Не нужно больше строить планы и воображать. Она придет. Новенькая Медсестра придет за мной.
Прости, что так долго, сказала, возвратившись, Новенькая Медсестра. Надеюсь, ты не ждала меня все это время?
Ждала. Но ничего, ты ведь пришла.
Новенькая Медсестра посмотрела на часы.
Боже мой Два с половиной часа. Прости, Ленни.
Улыбнувшись, я покачала головой. Больницагоспожа суровая. Так уж пролегает линия перемены дат, что Мэй-уорд с одной стороны, а сестринский постс другой. Единственный способ поспорить с Больничным Временемне спорить с ним. Если Новенькой Медсестре хочется утверждать, что ее не было всего два с половиной часа, я не возражаю. Когда споришь с Больничным Временем, все начинают волноваться. Спрашивать тебя, какой, по-твоему, теперь год и помнишь ли ты имя премьер-министра.
Прости, что заставила ждать, но я с хорошими новостями, сказала Новенькая Медсестра. Мы можем пойти туда прямо сегодня.
Не глядя, я сунула ноги в тапочки и только потом обнаружила, что Лучшим Воскресным мои ноги предпочли Обычные Повседневные. Что ж, в сущности, это их дело.
Идем? спросила она, протягивая руку.
Я запахнула халат, взяла ее за руку и ответила:
Идем.
Инстинкт самосохраненияпоразительная штука. Куда бы я ни шла из Мэй-уордпо привычке запоминаю дорогу. Наверное, подсознание обеспокоено: не в плену ли меня держат? Так что могу рассказать вам, как попасть из Мэй-уорд в студию: у сестринского поста поворачиваешь налево и идешь по длинному коридору, сквозь блок двойных дверей попадаешь в другой коридор, идешь прямо, поворачиваешь направо, опять идешь по длинному коридору. Затем, на перекрестке коридоров, поворачиваешь налево и поднимаешься по проходу с едва заметным уклоном. Студия находится справа. Дверь у нее неприметная, но по мне так это только хорошо. Все лучшее скрывается за скромными дверьми.
Новенькая Медсестра постучала, толкнула дверь, и вот она передо мнойхудожественная студия для пациентовприготовилась. Белые столы приготовилисьскоро на них появятся потеки, пятна и царапины. Их, может, как татуировки, больно будет наносить, зато они сделают каждый стол неповторимым и станут для умирающих художников горьким напоминанием о руках, которые держали, рисовали, резались и пачкались. Стулья приготовились поддерживать увечныхподпирать какую-нибудь ногу в гипсе. И обещанные окна тут былиоба. В больнице окна в основном матовыепленникам нечего смотреть наружу, а посторонним лучше не заглядывать внутрь. Но в окна студии, широкие и прозрачные, лилось солнце, будто тоже, как и я, радуясь, что оказалось в новом пространстве, куда прежде не попадало.
За учительским столом на фоне белой доски сидела женщина и тоже готовилась. В руке у нее была кисть, перед нейчерная грифельная табличка. На которую она пристально глядела. Почувствовав, что больше не одна, женщина вздрогнула и тут же засмеялась.
Простите ради бога! Давно вы здесь?
Мы не хотели вам мешать, просто пришли на занятия, объяснила Новенькая Медсестра.
Я Ленни, сказала я.
Привет! Я Пиппа.
Женщина пожала мне руку.
Дальше сама, шепнула я Новенькой Медсестре, она кивнула и ушла.
Э-э-э м-м-м Пиппа уставилась на дверь. Она вернется?
Не-а. Нам сказали, занятие идет целый час.
Так и есть. Она придвинула еще один стул к своему столу, чтобы я села рядом. Но занятия начнутся только на следующей неделе.
Повисла пауза.
Не страшно, весело добавила Пиппа. Зато ты можешь помочь мне вот с этим.
Как описать Пиппу? Она из тех, кто даст незнакомцу на вокзале 30 пенсов, чтобы тот мог сходить в туалет. Из тех, кто не боится дождя и обожает воскресное жаркое. Она похожа на человека, который мог бы держать, хоть на самом деле и не держит, собаку. Рыжую. Пиппа из тех, кто к торжеству мастерит самодельные серьги и, нарисовав уже сотни фантастических картин, не может их ни показать, ни продать, потому что никак не разберется с собственным сайтом.
Я села рядом с ней. В отверстие лежавшей на столе таблички была продета толстая веревкатолько повесить осталось.
Что это будет?
Табличка на двери студии.
Чего вы ждете?
Вдохновения.
И долго его обычно ждут?
Ну она глянула на часы, я пришла, только чтобы кисти заказать, и вот уже полтора часа здесь сижу
Можно я?
Она поглядела на меня внимательно. Что высматривала, не знаю, но высмотрела, наверное, поскольку пододвинула табличку к моему краю стола и вручила мне кисть.
Как называется это место?
В том-то все и дело. Формально это кабинет B1.11.
Поэтично.
Вот именно, поэтому я и придумывала название.
Какие-нибудь правила есть? уточнила я.
Да нет, наверное, ответила она, и тогда я поднесла кисть к табличке и взялась за дело. А когда закончила, Пиппа нарисовала вокруг названия белые цветочки. Я наблюдала, как она рисует, и, заметив на рукаве ее кофты рыжую шерстинку, подумала, не от той ли это собаки, которой у нее нет.
Неплохо, сказала она, когда мы обе закончили. Совсем неплохо.
К возвращению Новенькой Медсестры мы уже повесили табличку на дверь и поаплодировали только что обретшему имя кабинету арт-терапии больницы Принсесс-ройал города Глазго.
Даже если Временная Сотрудница никогда не вернется, даже если много лет будет искать работу, даже если диплом ее окажется бесполезным и она никогда не будет заниматься искусством, пусть знает, что у нее здесь есть друг и она оставила в больнице свой след. Она создала Розовую комнату и тем заслужила признание.
Побег
Больничный деньи таков его нормальный режимдеформирован, искривлен, как соломинка под увеличительным стеклом. В одной части он больше, в другой меньше, разрознен и в то же время цел. Во внешнем мире день начинается с восходом солнца. А в больнице среди ночи может кипеть жизнь. Люди спят при свете дня, просыпаются в темноте, идут прогуляться, выпить кофе, тайком выкурить сигарету, и ради того лишь, чтобы обнаружить: они неправильно помнят, какой сегодня день, этот день давно прошел, а вообще сейчас полдесятого утра.
Сама же больница не спит вовсе. Свет в коридорах никогда не выключаетсяя это поняла, пробыв здесь несколько недель. Свет у главного входатоже, да и вообще везде. Время от времени, видимо, приходит уборщик и меняет лампочки, но свет горит неумолимо.
С двух часов я лежала без сна, а чувствовала себя так, будто день в самом разгаре. И никак не могла отделаться от одного воспоминания. Мне вспоминался рекламный роликя видела его по телевизору в гостинице, где-то в другой стране, языка которой не знала. Рекламировали каких-то организаторов приключений, и в этом ролике компания детей сплавлялась по порожистой реке. На головах у них были оранжевые светоотражающие шлемы, они гребли по течению и визжали от восторга. Я пообещала себе, что однажды отправлюсь туда и тоже это проделаю.