Ухмыльнувшись, я встала на колени, взяла физраствор и марлю, а Джекс поднял голову и стал смотреть на меня.
Так что же произошло? спросила я, прижав марлю к коже прямо под порезами, чтобы она впитала стекающий раствор.
Затем вылила немного раствора на раны, чтобы промыть их, и мышцы пресса у него напряглись, вероятно, от холодной жидкости, так как физраствор не вызывал жжения.
Он втянул воздух сквозь сжатые зубы.
У ребятишек, помешанных на естествознании, на крыше парники, проворчал он, и я едва не рассмеялась. Мастерс попросил меня подняться и проверить, закрыты ли крыши. Я поскользнулся, спускаясь по лестнице. Зацепился за какие-то болты.
Ой.
Оставшимся куском марли я вытерла раствор, а потом открыла упаковку с влажными салфетками и убрала кровь.
Тебе следует надеть перчатки, заметил он. Ну, знаешь, кровь и все такое.
А я думала, что с тобой девушке ничего не грозит, парировала я, открывая упаковку с пластырями. Ты разве не об этом мне говорил?
С минуту Джекс молчал, наблюдая за тем, как я приклеиваю на живот три прямоугольных пластыря.
Не просто девушке, а моей девушке, наконец уточнил он. И все же тебе не стоит быть столь беспечной. В следующий раз надевай перчатки.
Я проигнорировала эти слова. Когда он вел себя подобным образом, у меня возникало странное чувство.
Он привык отчитывать меня, но порой будто бы оберегал, а в дополнение ко всему вышеперечисленному еще и вел себя как настоящий козел. Я решила, что снисходительность это его способ обеспечить себе превосходство.
Выпрямившись, сменила тему:
Еще где-нибудь болит?
Джекс помешкал лишь мгновение. А потом согнул правую руку, подняв локоть и показав мне царапины, которые я заметила, еще когда стояла за дверью.
Я повторила ту же процедуру, встала и склонилась над ним, промыла физраствором раны, подставив марлю.
Он зашипел и скомандовал:
Подуй.
Так ведь не больно же, усмехнулась я, отлично зная, что физраствор не щиплет и не жжет.
Господи, Кейси, рявкнул он, поморщившись.
Я закатила глаза, но уступила. Взяв его руку снизу, я наклонилась и осторожно подула на царапины. Запах Джекса вновь окутал меня, и мне отчаянно хотелось закрыть рот и втянуть его носом.
Но я этого не сделала: знала, что он внимательно наблюдает за мной.
Почему ты так на меня смотришь? спросила я, вытирая остатки раствора и кровь.
Я не взглянула на него, но услышала, как он сглотнул.
Просто ты впервые в жизни сделала мне приятно, вот и все, ответил он. И, возможно, это были самые искренние слова, которые я когда-либо слышала.
Я нахмурила брови.
Впервые сделала ему приятно? Я не знала, что на это сказать. Мне совершенно нечего было ответить.
Я молча закончила обрабатывать раны и быстро наклеила пластыри, больше не глядя ему в глаза. В старших классах Джекс пытался быть со мной милым. Он хотел быть мне другом. Возможно, с перспективой более близких отношений. А теперь я навязывала ему свое внимание, в котором, он, вероятно, не нуждался.
Могу я спросить? рискнула я.
О чем?
Той ночью, когда ты отвез Лиама домой я проглотила комок в горле, разглаживая пальцами пластырь на его руке, ты сказал, что у тебя есть татуировки. Слишком много. Я сфокусировала взгляд на его предплечье. Что ты имел в виду? Очевидно же, что у Джекса не было ни единой татуировки. Его фраза не имела никакого смысла.
Он отвернулся и медленно, глубоко вздохнул. Так, словно собирался нырнуть с головой под воду и знал, что вынырнет не скоро.
Извини, тихо произнесла я, выпрямившись и смяв упаковки от пластырей в кулаке. Я просто не знаю Просто хочу тебя понять.
Наконец я посмотрела ему в глаза. Он молча изучал меня. Может, пытался придумать ответ, правда я не была уверена, хотел ли он вообще что-то объяснять. Забавно, за прошедшее время я не раз вспоминала те его слова, но только сегодня, случайно подслушав их разговор с Джаредом, поняла, что они как-то связаны с его детством.
Я совсем не знала, кто такой Джексон Трент.
Он потер предплечье и прищурился.
Если бы ты решила сделать себе татуировку, что бы ты попросила изобразить?
Я моргнула, потрясенная его вопросом.
Хм. Тихо усмехнулась, задумавшись над ответом, а потом призналась: Наверное, крылья ангела. Причем одно из них сломанное.
Это как-то связано с твоим прошлым?
Да, кивнула я.
И это что-то, о чем ты хотела бы помнить?
Да.
Вот поэтому у меня нет татуировок, подытожил он. Люди делают татуировки по разным причинам, но так или иначе это всегда напоминания о том, что сделало их такими, какие они сейчас. Я же не хочу вспоминать о людях, которые дали мне жизнь. О людях, которые меня вырастили Он решительно покачал головой. О местах, которые я видел, о поступках, которые я совершил. Все равно из головы это не выкинешь. Так зачем еще и рисовать это на теле? Я ни на чем не хочу зацикливаться.
Его язвительный тон был адресован не мне, но я понимала, что задела его за живое. И догадывалась, о чем он говорит. Воспоминания о детстве по-прежнему причиняли боль, и он не хотел думать о них, глядя в зеркало.
Нашим друзьям повезло. Мать Тэйт хоть и ушла из жизни любила ее. Отец всегда был рядом. Черт, да даже мама Джареда в итоге оказалась классной. А родители Шейн хоть и контролировали ее чрезмерно, но очень переживали за дочь.
Внезапно я поняла, чтó у нас с Джексоном Трентом общего. Насколько иной могла бы быть наша жизнь без нерадивых родителей. Или родись мы в других семьях.
Ни матерей, ни отцов, прошептала я.
Что?
Моргнув, я покачала головой:
Ничего.
Только когда мои легкие начали гореть, я осознала, что все это время не дышала.
Сделав глубокий вдох и собрав медикаменты, я выпрямилась и спросила:
Твой брат много для тебя значит? Джаред, Мэдок, Тэйт Возможно, когда-нибудь ты поймешь, как тебе на самом деле повезло, или найдешь что-то или кого-то, кто будет тебе небезразличен.
Может, и я буду в их числе, подумала я, подходя к шкафчикам и расставляя все по местам, в точности так же, как было.
Вспышка молнии осветила комнату, и через несколько мгновений послышался раскат грома.
Черт. Я же так и не позвонила Шейн.
Услышав, как скрипнула кушетка у меня за спиной, я поняла, что Джекс поднялся.
Там дождь, произнес он. Я тебя подброшу. Пошли.
Повернувшись, я увидела его массивный силуэт в дверном проеме. Он натягивал серую футболку, на которой виднелись разрывы и пятна крови.
Господи. Я едва не задохнулась, увидев, как напряглись мышцы его живота, проследила взглядом за V-образными линиями, которые исчезали под шортами. Футболка сидела на нем свободно, но ее короткие рукава облегали бицепсы. Высокий, в меру мускулистый, он был просто идеален. И я готова была поспорить, что любая женщина думала то же самое, глядя на него.
Чистый секс.
Я отвернулась к шкафчикам, пытаясь замедлить дыхание и не думать о нас с Джексом вдвоем в машине.
«Я подброшу тебя». Я покачала головой. Ага, черта с два.
Все в порядке, пробормотала я, не поворачиваясь к нему. Я позвоню Шейн.
Даже не думай вынуждать свою сестру сесть за руль в такую погоду, произнес он своим размеренным низким голосом, в котором послышалась угроза. Иначе мне придется придумать что-нибудь еще, чтобы снова поставить тебя на колени.
У меня вытянулось лицо, а во рту пересохло. Маленький засранец.
Не зли меня, Кейси. Я буду у входа через пять минут.
И с этими словами он исчез.
Машина Джекса когда-то принадлежала Джареду. Я столько раз видела ее за эти годы. Хотя она была старше, чем «камаро» Лиама, но определенно крепче. Или, возможно, просто так казалось. Я помню, как сидела в машине Лиама на светофоре и у меня было такое ощущение, что вот-вот откажет мотор или случится что-нибудь еще в этом роде. Она даже двигалась так, будто в любой момент заглохнет.
Но в черном «мустанге GT» Джекса я чувствовала себя так, словно сидела в турбореактивном самолете, прочном как сталь. Автомобиль с легкостью скользил сквозь пелену проливного дождя. Из-за черного цвета салона создавалось впечатление, будто ты в пещере. Косые струи дождя били в лобовое стекло. Я почти ничего не видела впереди, так как дворники с трудом справлялись с таким потоком воды.
Но эта машина оказалась надежным убежищем от дождя, который хлестал по крыше сверху, а брызги из-под колес отдаленным эхом стучали по кузову.
Находясь в тепле и безопасности, я все еще никак не могла унять нервную дрожь, от которой волоски на моих руках стояли дыбом. Я сжала ткань своей юбки в кулаках и смотрела невидящим взглядом в окно.
Он был слишком близко. И я вытерла ладони о свои теплые бедра недостаточно близко.
Вот, заговорил Джекс, и я вздрогнула. Он протянул руку за полотенцем, лежавшим на заднем сиденье и бросил его мне. Оно чистое.
Ну, разумеется, чистое. Джекс мог время от времени запачкать руки, но его одежда и автомобиль во всяком случае, судя по тому, что я видела, были безупречны. Черт, даже его дом выглядел девственно чистым.
Спасибо, сказала я, поймав полотенце у груди.
Хоть какое-то занятие. Все что угодно
Я нагнулась и вытерла ноги, а потом сняла шлепанцы и насухо промокнула ступни.
Я не успела промóкнуть насквозь, да и Джекс подъехал максимально близко к школьному входу, но мне все же досталось. Одежда была в мокрых пятнах размером с монету, а пряди волос прилипли к шее и плечам.
Вытерев бедра, я прислонилась спиной к сиденью и отерла капли воды со своих голых рук.
Вытираясь, я чувствовала, что Джекс наблюдает за мной.
Повернувшись, я положила полотенце на заднее сиденье и замерла, когда в полной тишине у меня в животе раздалось урчание доказательство того, что я ничего не ела с раннего утра.
Черт. Я снова повернулась и пристегнула ремень, надеясь, что он ничего не слышал.
Но нет.
Ты голодная? спросил Джекс, бросив взгляд в мою сторону. У меня есть что перекусить, если хочешь.
Нет, все в порядке, пробормотала я, не глядя на него.
И тут у меня в животе снова заурчало. Я закрыла глаза и обхватила себя руками, вжавшись в сиденье.
Господи, усмехнувшись, он снова протянул руку и достал из сумки на заднем сиденье пластиковый контейнер.
Ешь, скомандовал Джекс, поставив его мне на колени.
Я поджала губы. Почему он говорит со мной таким снисходительным тоном?
Все нормально, сказала я, отворачиваясь к окну. Я все равно скоро буду дома.
Значит, домой я тебя могу отвезти, но еду мою ты есть не станешь?
Мои глаза округлились, я посмотрела на него.
Ты же сам заставил меня поехать с тобой, заметила я, а потом тихо добавила: Я благодарна, разумеется. И покачала головой, не сумев сдержать улыбку. Ладно, проворчала я, поем.
И в считаные секунды я сняла с контейнера крышку и удивленно уставилась на ломтики арбуза, лежавшие внутри. Взяв ломтик двумя пальцами, я пошутила:
Фрукты? Я никогда не представляла тебя нарезающим арбуз, Джекс.
Но в других сценах ты меня представляла, невозмутимо произнес он, и на его лице появилось такое выражение, словно ему было все обо мне известно.
Переключив передачу, он устремился вперед, а я закатила глаза, не желая развивать эту тему, поднесла к губам ломтик арбуза и откусила половину. Мне нравилось ощущение его зернистой поверхности на языке. Рот заполнился сладким соком, и в животе снова заурчало, на сей раз одобрительно.
Проглотив сок, я едва не рассмеялась и вовремя прикрыла рот рукой: я и не думала, что была настолько голодна.
Очень вкусно. Спасибо.
Но когда я взглянула на Джекса, от моей улыбки не осталось и следа. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, и его лицо было похоже на маску. Казалось, он был чем-то рассержен. Машина замедлила ход, и в его прищуренных глазах появилось странное выражение.
Я что, ем твой обед? спросила я, внезапно тоже разозлившись на то, что он вынудил меня это съесть. Я же сказала тебе, что все в порядке
Ешь, оборвал меня он, пожалуйста.
Он сглотнул, и его кадык дернулся. Ему было явно не по себе.
Я не понимала, чем вызвана эта перемена в его настроении, и не знала, что мне делать. Поэтому просто продолжала жевать, ощущая, как заполняется пустота в желудке. А Джекс вел автомобиль по запруженным улицам.
Заиграла композиция The Deep End группы Crossfade, и я отдалась собственным мыслям, почти не пытаясь скрыть, что наблюдаю за ним.
Джекс вел машину абсолютно по-мужски: спина прижата к спинке сиденья, прямая рука стальной хваткой лежит на руле в положении на двенадцать часов, подбородок опущен. Когда он переключал передачи, я смотрела на его кисть, скользила взглядом по мускулам на предплечье, отмечала, как они напрягаются. Мне нравилось, как автомобиль набирает ход, как рычит и вибрирует мотор, отчего по моим ногам пробегали мурашки.
Мне хотелось уметь водить вот так.
Я никогда не просила Лиама научить меня, хотя он наверняка бы согласился. Если не принимать во внимание все эти чертовы измены, мой бойфренд бывший бойфренд был, в общем-то, неплохим парнем, и договориться с ним было легко.
Но я сама никогда не думала, что смогу. Как глупо! Ведь я хорошо училась в школе и была способной.
Я продолжала есть, поглядывая на руку Джекса всякий раз, когда он переключал передачи. Пыталась запомнить, что он делает, чтобы машина набирала скорость, наблюдала за тем, как синхронно двигаются его ноги и руки.
Когда я была маленькой, мать сводила меня на симфонический концерт в Чикаго. Я помню, что зрители смотрели на музыкантов, а я следила за дирижером. Эта способность управлять всем действом завораживала меня. Я завидовала его самоконтролю, умению руководить столькими инструментами, чтобы в результате получилось нечто настолько прекрасное. Это было как потрясающий пазл, и тебе нужно было найти верный способ собрать все части воедино.
Я тихо жевала, наблюдая за Джексом, следя взглядом за его движениями, и чертовски хорошо понимала, что, если бы мне пришлось выбирать, за кем наблюдать за дирижером или за Джексоном Трентом, я бы выбрала Джексона Трента.
Его длинные пальцы сжимали рычаг переключения передач, мускулистые икры напрягались всякий раз, когда он выжимал сцепление, а голубые глаза, которые клянусь почернели, напряженно смотрели в лобовое стекло.
Я могла бы бесконечно любоваться тем, как он ведет машину.
Перестань на меня смотреть, сказал он, и я тут же перевела взгляд на его лицо.
Черт!
Он по-прежнему смотрел в лобовое стекло, его губы были приоткрыты, а лицо выглядело настороженным.
Что? спросила я, сделав вид, будто не поняла, о чем он. Будто я сейчас не пускала слюни, глядя, как он ведет автомобиль. Но это было бесполезно. Мои щеки пылали, и я уверена, он это заметил.
Из-за тебя мы попадем в аварию, черт возьми, выругался Джекс.
Из-за меня? нахмурилась я. И что же я такого сделала?
Он покачал головой, издав едва слышный смешок.
Сделай одолжение, ладно? его голос вдруг стал мягким и чувственным. В этой внезапной перемене было что-то угрожающее.
Джекс стрельнул в меня взглядом, и я захлопнула рот, проглотив остатки арбуза. Какого черта он смотрит на меня вот так?
Дернув подбородком в мою сторону, он произнес:
У тебя на губах арбузный сок. Слижи его, или это сделаю я.
Я ошарашенно опустила руку с ломтиком арбуза. Это что, шутка? Но нет, вызов в его взгляде, угроза в его тихом голосе, охватившее меня ощущение опасности все это едва ли было шуткой. Я моргнула и, отвернувшись, уставилась в лобовое стекло.
Что за черт!
Быстрым движением я слизнула с губ остатки сока и закрыла контейнер.
В моей сумке зазвонил телефон, и я протянула за ним руку, радуясь возможности отвлечься. Но, взглянув на экран, поежилась.
Снова мать. Она дважды звонила, а теперь прислала еще одно сообщение.
«В доме у Тэйт. Через десять минут».
Покачав головой, я снова засунула телефон в сумку, пытаясь избавиться от дурного предчувствия. Какого черта ей нужно? Когда я приехала в город, она даже не удосужилась поинтересоваться, как я добралась, а несколько дней спустя звонит и пишет не переставая. Может, просто никак не смирится с тем фактом, что я сама ей не позвонила? Не знаю. Но видеть ее я не хотела. Только не сегодня и, скорее всего, не в ближайшее время.
Кто это? спросил Джекс.
Я вздохнула, продолжая смотреть в окно. К чему лгать?
Моя мать. Она ждет меня дома у Тэйт.