Зла на вас не держу, сказал он.
Но пластырь все еще нужен?
Для того я вас и окликнул, продолжал он, будто не слыша меня. Чтобы делом, как говорится, доказать, что обиды не затаил и зла не помню. Хотя обошлось мне это недешево: помимо прочего, я потратился на обезболивающие. И сколько-то времени был нетрудоспособен.
О-о, пришлите мне счета, и я
Нет, об этом и речи быть не может, оборвал он. Не оскорбляйте меня, пожалуйста.
Простите, просто я подумал, что
Я не затем пришел проводить друга в последний путь, чтобы содрать с вас деньги за пару упаковок обезболивающего.
Карбальо был обижен и, кажется, непритворно. Кто же он такой? Каждое произнесенное им слово только сильней отталкивало меняотталкивало, но и интриговало. Не без толики невольного цинизма я подумал, что пластырь на переносицечасть продуманного и очень притом незамысловатого образа и, вероятно, помогает ему добиться своего. Чегосвоего? Тут воображение мне отказывало. Карбальо меж тем заговорил об Эрре-Аче: о том, как горюет по этой утрате, хотя ее и нельзя назвать внезапной, потому что болезнь этатакая сволочь, простите, и именно потому сволочь, что предупреждает, чем обернется. Как бы мало ни длилась, как бы молниеносно ни сражала, всегда придется провести с ней несколько месяцев, получая от нее весточки. В этомее особая жестокость. В случае с Эрре-Аче, надо признать, она вконец остервенилась, как, впрочем, и всегда по отношению к лучшим. Да, тут мы решительно бессильны: если уж выпал тебе такой жребий, ничего не попишешь О господи, опять, подумал я, опять, как и в первую нашу встречу, слышу я эту неразборчивую мешанину из общих мест и парадоксальных суждений. «Кончина Эрре-Ачеогромная потеря для нашей словесности, сказал он. И, немного помолчав, добавил: Такие, как Морено-Дюран, не каждый день рождаются».
Вот это верно, сказал я.
Не правда ли? Об этом надо говорить во всеуслышание! Взять хоть «Коты канцлера» какой прекрасный роман! А «Мамбру»?! Чудо! Вы, кажется, резюмировали их, да?
Что? переспросил я.
То есть рецензировали! Для журнала «Республиканский Банк». Отличная рецензия. Я хочу сказатьтакая позитивная Хоть и коротковата, на мой вкус.
Моя рецензия на «Мамбру» появилась в 1997 году. В ту пору сочинение ежеквартальных обзоров для «Болетин культураль» и «Библиографико дель Банко де ла Республика» стали для меня основным источником дохода. «Болетин» заслуживает самых лестных слов, но рассчитан он был не на широкую публику: его читали в академических кругах, посетители библиотек или маниакальные книгочеи. Неужели Карбальо рылся в моем прошлом? Как он вообще узнал про меняи зачем узнавал? Неужели, как сказал Бенавидес, этот интерес пробудило в нем мое родство с Хосе Марией Вильяреалем, важным свидетелем событий 9 апреля? Хотя не исключено, что Карбальоименно тот, чем кажется, а кажется он интеллигентом, у которого слишком много свободного времени и навязчивая идея а литературные вкусы совпадают с моими: именно те два романа, выделенные им из обширного наследия Эрре-Аче Морено-Дюрана, выбрал бы я сам. Сейчас Карбальо пустился расточать ему неумеренные похвалы: «А что вы скажете о его первых фразах? Какие начала! Арабы назвали тальк словом, обозначающим испарину невесты. Это из Рыцаря Непобедимой. Когда мы с тобой занимаемся любовью, смерть выигрывает партию в шахматы у Рыцаря Седьмой Печати. Какие начала, Васкес, ах, какие начала! После такого хватаешь книжку и уже не можешь оторваться. По крайней мере ячеловек, желающий, чтобы ему рассказали искусно сплетенную историю. Я, так сказать, читатель-гедонист». И так вот он говорил, перемежая банальности с неожиданно глубокими и тонкими наблюдениями, которые казались взятыми напрокат у других, и вдруг произнес нечто такое, что среди всей этой словесной шелухи заблистало огнем на ночной горной вершине.
Погодите перебил я. Повторите, пожалуйста, то, что вы сейчас сказали.
Это был писатель, способный закодировать важное послание. Способный между строк говорить о самых трудных вопросах своей страны. Он был настоящий мастер аллюзии.
Нет, не это. Вы сейчас говорили о том, что ему еще оставалось написать.
А-а, да, сказал Карбальо. Я кое-что об этом знаю, и мне кажется, что и вы тоже, хоть и меньше, чем я. Но, как бы то ни было, всем этим я обязан вам. Кесарюкесарево. Если бы не та беседа, Эрре-Аче никогда бы так не обогатил мою жизнь Хотя сейчас уже ничего от этого не осталось.
Какая беседа?
Вы и вправду не знаете? преувеличенно удивился он.
«Артист! Комедиант! подумал я. Ни единому его слову верить нельзя».
Впечатление такое, что вам все надо разжевывать. Беседа, Васкес, была о новом журнале. «Современный роман и другие болезни» так, кажется, он назывался?
Да, именно так он и назывался. Карбальопросто шкатулка с сюрпризами. В августе прошлого года Мойсес Мело, главный редактор недавно возникшего журнала «Сноска», пригласил нас к себе домой, чтобы обсудить происходившее с Эрре-Аче с тех пор, как ему поставили диагноза именно его болезнь и страдания, с точки зрения литературы. Разговор длился два часа и от всех других наших встреч отличался только отсутствием виски, присутствием диктофона и последующей редактурой, придавшей нашим словам стройность, связность и последовательность, которых они порою были лишены. Номер вышел в декабре, между Рождеством и Новым годом, а Карбальо, изучавший какие-то документы в библиотеке имени Луиса Анхеля Аранго, по чистой случайности обнаружил экземпляр на столике кафетерия. «Я чуть не свалился со стула. В этом интервью было все, что я искал».
И что же вы искали? осведомился я.
Человека с незашоренным умом. Человека, умеющего слушать. Человека, свободного от предрассудков и способного разорвать смирительную рубашку официальных версий.
Да что-то я не помню, чтобы мы говорили о смирительных рубашках, сказал я.
Не помните? Жаль. Но надеюсь, помните хоть про Орсона Уэллса?
Это я помнил, хоть и смутно. Зато теперь, десятилетие спустя, когда я пишу воспоминания, передо мной лежит первый номер «Сноски», и я могу отыскать там в беседе с Морено-Дюраном (помещенной между статьей о Грэме Грине и репортажем с Франкфуртской книжной ярмарки) его точные высказывания и бережно воспроизвести их в этом повествовании, мало-помалу приобретающем черты следственного дела. Эрре-Ачев черном костюме и сорочке лиловатого оттенкарассказывал о своем новом, только что оконченном романе. История возникла из рассказа «Первое лицо единственного числа» о поездке Орсона Уэллса в Колумбию в августе 1942 годапоездке довольно своеобразной, поскольку в реальности ее не было. После успеха «Гражданина Кейна», объяснял мне Эрре-Аче, Уэллс обрел мировую славу и стал фигурой международного масштаба. Государственный департамент США и киностудия «Радио-Кейт-Орфей» решили послать его в Латинскую Америку для съемок документального фильма, используя престиж режиссера как способ объединить обе Америки в борьбе против стран Оси. Далее в интервью говорится:
В(аскес): Может быть, хотели избавиться от него на некоторое время. Под давлением Уильям Рэндольфа Херста, медиамагната, выведенного в «Гражданине Кейне».
Эрре-Аче: Подозреваю, что Орсон Уэллс на самом деле уехал, чтобы отделаться от Риты Хейуорт, преследовавшей его довольно настойчиво. И отправился снимать документальный фильм в Бразилию, где и провел без перерывов шесть месяцев. Потомв Буэнос-Айрес, на премьеру своего «Гражданина» (под таким названием картина шла в аргентинском прокате). Побеседовал с Борхесом. В результате тот написал прелестную заметку в газету «Сур». Потом приехал в Чили и уже в самом конце своего турнев Лиму, где 12 августа информационные агентства взяли у него прощальное интервью. Его спросили: «Что вы намерены делать сейчас? Полетите в Лос-Анджелес?» «Нет, сказал он. Завтра я лечу в Боготу». Его спросили «зачем?», а он в ответмол, у него в Колумбии близкие друзья, и он любит быков, а Колумбиястрана быков. И дальше выдал целую гирлянду расхожих представлений о нашей стране. На следующий день, 13 августа, газета «Тьемпо» на первой полосе оповестила свет, что Орсон Уэллс прилетает в Боготу, и эту новость воспроизвели «Эспектадор» и «Сигло». Однако Орсон Уэллс в Боготу так и не прибыл.
В опубликованной беседе не оказалось заданного мной вопроса: «Почему же, Эрре-Аче? Почему Орсон Уэллс не прилетел в Боготу?» И, само собой, текст не мог бы передать плутовское выражение, которое вдруг мелькнуло на его лице, неожиданно сообщив ему что-то детское и заставив позабыть, что это лицо умирающего от рака. «Не скажу, даже не мечтай! сказал он. Придется тебе прочесть весь роман». В журнале же напечатали вот что:
Э.-А.: Роман называется «Человек, видевший черно-белые сны» и рассказывает о том, что случилось с Орсоном Уэллсом 13, 14 и 15 августа, ровно через восемь дней после того, как Эдуардо Сантос передал власть Альфонсо Лопесу Пумарехо , и тот во второй раз стал главой государства. Это событие имело большое политическое значение, о котором теперь никто не помнит, и Лауреано Гомесв беседе с послом США предупредил его, что если Альфонсо Лопес возьмет власть, то он, Гомес, с помощью своих друзей из стран Оси совершит государственный переворот. Но дело в том, что Орсон Уэллс оказывается в Боготе, в городе, ставшем гнездом шпионов и военных корреспондентов, в столице страны, пребывающей в скорби, тоске и злобе из-за гибели нескольких колумбийских кораблей на Карибах. И вот в такой обстановке Орсон Уэллс переживает череду бурных событий.
В.: Это очередной виток во взаимоотношениях истории и беллетристики. Роман становится мощным средством исторического размышления.
Э.-А.: Не думаю, что роман пытается покорять и осваивать новые пространства, скорее, он подтверждает, что все это и так принадлежат ему. Довольно занятный факт: в 1942 году на карнавале в Рио Орсон Уэллс познакомился со Стефаном Цвейгом, и Цвейг рассказал ему об этой чудесной стране, где оказался по приглашению приятеля. В моем романе, когда Орсон Уэллс приезжает в Колумбию, его приглашают на прием, чтобы представить ему цвет общества, и он видит там какого-то молчаливого человека почти двухметрового роста; человека этого все называют Путником, и когда он все-таки открывает рот, то говорит с характерным выговором жителя Минас-Жерайсв общем, Уэллс немедленно проникается к нему симпатией. Оказывается, Путник этотне кто иной, как Жоан Гимараэнс Роза
Примечания
1
Улица или проспект, идущая с севера на юг перпендикулярно калье.
2
Боготасо, боготано (Bogotazo, исп.) боготанец, житель Боготывошедшее в обиход название того дня (9.04.1948), когда в колумбийской столице началось стихийное вооруженное восстание.
3
Зд.: Члены или приверженцы Либеральной партии, лидером которой был Гайтан.
4
23 февраля 1981 года ультраправыми силами в Испании была совершена не увенчавшаяся успехом попытка военного переворота. В историю Испании этот день вошел как 23F (23 de febrero), или Эль Техерасо (El Tejerazo), по имени лидера мятежников, подполковника жандармерии в отставке Антонио Техеро Молины.
5
Зд.: Напоминание о смерти (лат.).
6
Война за Независимость (18101824) привела к освобождению испанских колоний в Южной Америке из-под власти метрополии и образованию ряда суверенных государств, в том числе Колумбии.
7
Франсиско де Асис Леон Богислао де Грейфф Ойслер, более известный как Леон де Грейфф (18951976) колумбийский поэт-авангардист, создавший целую галерею гетеронимов.
8
Дом поэзии Хосе Асунсьона Сильвы, или просто Дом Сильвы, дом, где провел последние пять лет жизни колумбийский поэт Хосе Асунсьон Сильва, одна из крупнейших фигур испаноязычного модернизма. В 1986 году дом был выкуплен предпринимателем Белисарио Беттанкуром и посвящен поэзии: кроме музейной части, в Доме Сильвы действуют библиотека, фонотека, аудитория, залы для занятий и книжный магазин.
9
Агустин Ньето Кабайеро (18891975) писатель, психолог, адвокат, основатель крупных частных школ для мальчиков и девочек и молодежного движения от Колумбийского Красного Креста.
10
Все это время офицер находился в предварительном заключении.
11
Литературная мистификация, рассчитанная на знатоков творчества Дж. Конрада: дон Хосе Авельяносперсонаж романа самого Конрада «Ностромо». Прим. перев.
12
В узком кругу; только свои (фр.).
13
Энрике де Эрис (19642019) испанский издатель, писатель, переводчик и литературный критик.
14
Персонаж серии романов Джона Ле Карре.
15
Цитируются первые строчки стихотворения Леона де Грейффа «Ритурнель», написанного в 1935 году.
16
Сидней Бешелегендарный джазовый кларнетист и сопрано-саксофонист. Умер в Париже 14 мая 1959 года, в свой шестьдесят второй день рождения. Таким образом, у доктора Бенавидеса хранится один из последних автографов Беше.
17
Рикардо Пилья (Рикардо Эмилио Пилья Ренси) аргентинский писатель, сценарист и литературный критик, автор остросюжетных романов.
18
Хосе Мария Вильяреальколумбийский политик консервативного толка, бывший губернатор провинции Бойяка. В частности, известен тем, что 9 апреля 1948 года направил в Боготу подчинявшиеся лично ему отряды вооруженной полиции для оказания помощи правительству в подавлении восстания, начавшегося после убийства Гайтана.
19
Чепе (Chepe) принятая в Колумбии уменьшительная форма имени Хосе.
20
Артуро Алапе (наст. имя Карлос Артуро Руис) колумбийский журналист, историк, писатель, сценарист и художник, автор ряда книг, посвященных восстанию в Боготе и гибели Хорхе Гайтана.
21
Homo habilisчеловек умелый (лат.), первый представитель человеческого рода, ископаемые останки которого были обнаружены в ноябре 1960 года.
22
Родольфо (Рудольф) Валентино (18951926) голливудский киноактер, секс-символ эпохи несого кино.
23
Университет Св. Франциска Ксаверия (Хавьера) старейшее в Колумбии высшее учебное заведение, основанное в 1623 году и состоявшее под покровительством ордена иезуитов.
24
Жестокая расправа над объявившими забастовку рабочими «Юнайтед Фрут компани» в городе Сьенага, в результате которой было убито 47 человек.
25
Виоленсия (La Violenciaнасилие, исп.) противостояние Либеральной и Консервативной партий Колумбии, вылившееся в вооруженный конфликт, который продолжался с 1948-го по 1958 год.
26
Рафаэль Виктор Зенон Урибе Урибе (18591914) видный парламентарий, политик и военный, подвергся на улице нападению двух рабочих-каменщиков, нанесших ему молотками несколько смертельных ран.
27
Испанские названия букв «R» и «Н».
28
«Приветствие мира» прошение Церкви о мире и единстве для нее самой и для всего человечества, а также проявление прихожанами общинного духа и христианской любви между ними непосредственно перед принятием Святых Даров.
29
Эдуардо Сантос Монтехо (18881974) колумбийский журналист, адвокат и политик, президент Колумбии с 1938-го по 1942 год.
30
Альфонсо Лопес Пумарехо (18861959) колумбийский бизнесмен и политик, дважды (в 19341938-м и 19421945 годах) президент Колумбии.
31
Лауреано Элеутерио Гомес Кастро (18891965) колумбийский политик, журналист и инженер. Президент Колумбии с 1950-го по 1951 год. Один из наиболее радикальных лидеров консервативной партии, сторонник нацизма и франкизма.