«Ага, гнуть спину в Бреттонето еще удовольствие», думает Дин.
Я же говорил, миссис Невитт, с «Бреттоном» не заладилось.
Ну, это не моя забота. Моя заботаквартплата. Я так понимаю, вы хотите отсрочки?
Дин переводит дух. С некоторым облегчением.
Если честно, я был бы очень благодарен.
Она поджимает губы, раздувает ноздри:
Что ж, один-единственный раз можно и отсрочить.
Ох, спасибо, миссис Невитт. Вы не представляете, как я
До двух часов пополудни. Как вам известно, я женщина покладистая.
«Она надо мной издевается, карга старая!»
До двух часов пополудни сегодня?
Больше чем достаточно, чтобы дойти до банка и вернуться. И на этот раз деньги никому не показывайте.
Дина бросает в жар, в холод. Мутит.
У меня на счету пусто, миссис Невитт. А зарплата только в понедельник. Вот тогда я и заплачу.
Квартирная хозяйка дергает шнурок, свисающий с потолка. Берет с письменного стола табличку: «СДАЕТСЯ КОМНАТАИРЛАНДЦАМ И ЦВЕТНЫМ НЕ ОБРАЩАТЬСЯСПРАШИВАЙТЕ».
Нет-нет, миссис Невитт. Погодите!
Квартирная хозяйка выставляет табличку в окно.
И где мне сегодня ночевать?
Где угодно. Но не здесь.
«Сначала остался без денег, теперь без комнаты».
Верните мой залог.
Залог не возвращают жильцам, которые не вносят квартплату вовремя. Правила вывешены в каждой комнате. Я вам не должна ни фартинга.
Но это же мои деньги, миссис Невитт!
А в подписанном нами договоре сказано иное.
У вас во вторник уже будет новый жилец. В крайнем случае в среду. Вы не имеете права присваивать мой залог. Это воровство.
Она возвращается к вязанию:
Вот я сразу в тебе признала кокни из канавы. Но сказала себе, мол, дай ему шанс. Все-таки королевские печатники не примут на работу абы кого. Ну и рискнула. И что? Из «Бреттона» ты ушел в какую-то поп-группу. Отрастил патлы, как девчонка. Тратишь все деньги на гитары и бог знает на что еще. Ни пенни не отложил. А теперь обвиняешь меня в воровстве. Вот, будет мне наука. Кто в канаве родился, тот там и останется. О, мистер Харрис! В дверях гостиной появляется сожитель миссис Невитт, отставной солдафон. Этот молодой человек нас покидает. Немедленно.
Ключи, требует у Дина мистер Харрис. Оба.
А мои шмотки? Или вы их тоже присвоите?
Забирай свои шмотки, говорит миссис Невитт, и выметайся. Все, что после двух часов дня останется в твоей комнате, в три окажется в лавке Армии спасения. Марш отсюда.
Да ради бога, бормочет Дин. Чтоб вы все сдохли.
Миссис Невитт не обращает на него внимания. Спицы щелкают. Мистер Харрис хватает Дина за шиворот, выволакивает его из гостиной.
Дин задыхается:
Ты меня душишь, сволочь!
Бывший сержант выталкивает Дина в прихожую:
Собирай манатки и вали отсюда. А то я тебя не просто придушу, пидорок ты мой сладенький
Ну хоть работа есть. Дин набивает кофе в портафильтр, вставляет рожок в машину и нажимает на рычаг. Из клапана «Гаджи» вырывается пар. Восьмичасовая смена никак не закончится. Вот не навернулся бы на Денмарк-стрит, не был бы весь в синяках. На улице подмораживает, но в кофейне «Этна» на углу ДАрблей-стрит и Беруик-стрит тепло, светло и шумно. Студенты и подростки из пригородов болтают, флиртуют, спорят. Здесь собираются моды, перед тем как пойти в клубы, закинуться наркотой и потанцевать. Ухоженные мужчины постарше глазеют на гладкокожих юнцов, которые ищут сладкого папика. Менее ухоженные мужчины постарше забегают за кофе, перед тем как пойти на порнофильм или в бордель. «Тут больше сотни посетителей, думает Дин, и у каждого есть жилье». С самого начала смены он надеялся, что в кофейню заглянет кто-нибудь из знакомых, из тех, к кому можно напроситься на ночлег. Но время шло, надежда истончалась, а теперь и вовсе исчезла. Из музыкального автомата вырываются громкие звуки «19th Nervous Breakdown». Дин с Кенни Йервудом как-то разбирали ее аккорды, в счастливые времена «Могильщиков». Из носика «Гаджи» капает кофе, чашка наполняется на две трети. Дин отсоединяет рожок, вытряхивает кофейный жмых в ведро. Мистер Кракси несет мимо лоток с грязной посудой. «Надо бы стрясти с него аванс, в пятидесятый раз напоминает себе Дин. Выбора-то нет».
Мистер Кракси, можно с ва
Мистер Кракси оборачивается, не замечая Дина:
Пру, вытри столики у окна! Свинарник развели, мамма миа!
Он снова протискивается мимо, и Дин замечает, что за стойкой, между кофейной машиной и кувшином холодного молока, сидит посетитель. Лет тридцати, интеллигентного вида, залысины, пиджак в мелкую клетку и модные очкипрямоугольная оправа с дымчатыми стеклами. Наверное, голубой. Но в Сохо никогда не угадаешь
Посетитель отрывается от журнала«Рекорд уикли» и без стеснения смотрит на Дина. Морщит лоб, будто пытается вспомнить, кто это. Будь они в пабе, Дин сразу спросил бы: «Че уставился?» Но здесь он отводит глаза, ополаскивает холдер под краном, чувствует, что посетитель все еще глядит на него. «Может, решил, что я на него запал?»
Шерон приносит новый заказ:
Два эспрессо и две кока-колы, девятый столик.
Два эспрессо, две кока-колы, девятый столик. Понял. Дин поворачивается к «Гадже», нажимает кнопку, и в чашку льется молочная пена.
Шерон заходит за барную стойку, наполняет сахарницу:
Извини, честное слово, но у меня никак нельзя. Даже на полу.
Ничего страшного. Дин посыпает молочную пену какао-порошком и ставит капучино на стойку, для Пру. Это ты меня извини, нахальство с моей стороны тебя просить.
Понимаешь, у меня хозяйкапомесь кагэбэшницы с настоятельницей монастыря. Если б я попыталась тебя украдкой провести, она подстерегла бы нас и разоралась, что, мол, тут приличный дом, а не бордель. И выгнала бы обоих.
Дин наполняет рожок кофе, смолотым для эспрессо:
Понятно. Ладно, тут уж ничего не поделаешь.
Но ты ж не будешь ночевать под мостом?
Нет, конечно. Обзвоню народ.
Шерон облегченно вздыхает и говорит, призывно качнув бедрами:
В таком случае я рада, что ты меня первую спросил. Я для тебя что хочешь сделаю.
Милая толстушка с близко посаженными изюминками глаз на рыхлом, опаристом лице совершенно не привлекает Дина, но В любви и на войне все средства хороши.
Слушай, а ты не одолжишь мне деньжат? До понедельника? Я отдам, с получки.
Шерон мнется:
А что мне за это будет?
«Она еще и кокетничает»
Дин изображает свою фирменную полуулыбочку, открывает бутылку кока-колы:
Как только разбогатею, выплачу тебе обалденный процент.
Она сияет от удовольствия, а Дин чувствует себя виноватым.
Может, шиллинг-другой в сумочке и найдется. Только не забывай меня, как станешь поп-звездой и миллионером.
Эй, пятнадцатый столик ждет заказ! кричит мистер Кракси на своем сицилийском кокни. Три горячих шоколада! С маршмеллоу. Пошевеливайтесь!
Три горячих шоколада! отзывается Дин.
Шерон подхватывает сахарницу и уходит. Пру берет со стойки капучино, уносит к восьмому столику, а Дин накалывает листок с заказом на штырь. Штырь заполнен на две трети. Мистер Кракси должен быть в хорошем настроении. Иначе дело швах. Дин начинает делать эспрессо для девятого столика. «Стоунзов» сменяет «Sunshine Superman» Донована. «Гаджа» шипит паром. Интересно, Шероновы шиллинг-другойэто сколько? Вряд ли хватит на гостиницу. Можно заглянуть на Тотнем-Корт-роуд, в хостел ИМКА, но вот будут ли там места? Раньше половины одиннадцатого Дин туда не доберется. Он еще раз мысленно перебирает лондонских знакомых, из тех, у кого (а) можно попросить помощи и (б) есть телефон. Метро закрывается к полуночи, поэтому если Дин с гитарой и рюкзаком заявится куда-нибудь в Брикстон или в Хаммерсмит, а дома никого не окажется, то придется куковать в подворотне. Он даже подумывает, не связаться ли с бывшими приятелями из «Броненосца Потемкин», но чувствует, что там не выгорит.
Дин косится на посетителя в дымчатых очках. «Рекорд уикли» сменила книга, «Фунт лиха в Париже и Лондоне». Наверное, битник. В музыкально-художественном колледже некоторые тоже прикидывались битниками. Курили «Голуаз», вели беседы об экзистенциализме и ходили с французскими газетами под мышкой.
Эй, Клэптон! Пру всегда придумывает классные прозвища. Ты че, уснул? Горячий шоколад сам себя не приготовит.
Клэптонлид-гитарист. А ябасист, в сотый раз поправляет ее Дин.
Пру довольно улыбается.
Дворик за кухней «Этны» закопченный колодец тумана, уставленный мусорными баками. По водосточной трубе к подсвеченному квадратику ночных облаков карабкается крыса. Дин в последний раз затягивается последним «Данхиллом». Девять вечера, смена закончилась. Шерон уже ушла домой, но сначала вручила Дину восемь шиллингов. Если нигде еще не подфартит, то хоть на билет в Грейвзенд хватит. Из-за двери слышно, как мистер Кракси разговаривает по-итальянски с очередным сицилийским племянником. Парень не знает английского, да ему и не нужно. Будет поливать спагетти горячим соусом болоньезедругих блюд в «Этне» не готовят.
В дверях появляется мистер Кракси:
Мосс, ты хотел поговорить?
Дин швыряет окурок на брусчатку дворика, затаптывает. Мистер Кракси сердито смотрит на него. Черт! Дин поднимает окурок:
Извините.
Что, так и будем всю ночь стоять?
Вы не могли бы выдать мне авансом?
Выдать тебе авансом? уточняет мистер Кракси, будто не расслышал.
Ага. Ну, зарплату. Сегодня. Сейчас. Прошу вас.
Мистер Кракси изумленно смотрит на него:
Зарплата по понедельникам.
Ну да. Но я же объяснял, меня ограбили.
Жизнь и Лондон сделали мистера Кракси очень недоверчивым человеком. А может, он таким родился.
Да, не повезло. Но зарплата только по понедельникам.
Я знаю. Просто мне некуда деваться. Меня выставили с квартиры за неуплату. Я вон даже на работу пришел с гитарой и с рюкзаком.
А я думал, ты в отпуск собрался.
Дин притворно улыбаетсямало ли, вдруг мистер Кракси шутит.
Какой тут отпуск Мне очень нужны деньги, честное слово. Хотя бы на койку в хостеле или что-то в этом роде.
Мистер Кракси обдумывает услышанное.
Да, ты вляпался, Мосс. В кучу собственного дерьма. Ты сам ее навалил. А зарплата только по понедельникам.
Ну хоть одолжите мне пару фунтов тогда.
У тебя есть гитара. Иди в ломбард.
«От него жалости не дождешься», думает Дин.
Во-первых, я еще не выплатил за нее последний взнос, так что гитара пока не моя. А деньги у меня украли.
Ты же говорил, это были деньги за жилье.
Частьза жилье, а частьза гитару. Во-вторых, уже десять вечера, пятница. Все ломбарды закрыты.
У меня тут не банк. Зарплата по понедельникам. Разговор окончен.
Как же я выйду на работу в понедельник, если до понедельника придется ночевать в Гайд-парке и я слягу с двусторонним воспалением легких?
Мистер Кракси дергает щекой:
Не выйдешь в понедельник, тоже не беда. Я тебе тогда вообще ничего не заплачу. Выдам бумажку для налоговойи гуляй. Ясно?
Да какая вам разница, когда платитьсейчас или в понедельник? Я же в эти выходные все равно не работаю!
Мистер Кракси складывает руки на груди:
Мосс, ты уволен.
Да что за фигня! Вы не имеете права.
Короткий толстый палец утыкается Дину в солнечное сплетение.
Еще как имею. Всё. Вон отсюда.
Никуда я не пойду! (Сначала отняли деньги, потом жилье, теперь вот работу) И не надо тут! Дин отпихивает палец Кракси. Вы мне должны за пять дней.
Докажи. Подай в суд. Найми адвоката.
Дин, в котором всего пять футов и семь дюймов росту, а не шесть футов и пять дюймов, выкрикивает Кракси в лицо:
ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ, ВОРЮГА! КРЫСА ПАРШИВАЯ!
Si, si, я тебе должен. Вот и отдам должок.
Кулак с силой впечатывается Дину в живот. Дин сгибается вдвое и, сбитый с ног, валится на землю. Задыхается. Второй раз за день. Лает собака. Дин встает, но Кракси уже исчез. На пороге кухни появляются два сицилийских племянничка. У одного в руках Динов «фендер», у другогоего рюкзак. Они хватают Дина за локти и выводят из кофейни. Музыкальный автомат играет «Sunny Afternoon», с четвертого альбома The Kinks. Дин оглядывается. Кракси, сложив руки на груди, стоит у кассы и мрачно смотрит ему вслед.
Дин показывает бывшему работодателю средний палец.
Кракси проводит ребром ладони по горлу.
Идти с ДАрблей-стрит совершенно некуда. Дин раздумывает, что будет, если зафигачить кирпичом в витрину кофейни. Безусловно, арест решит проблему ночлега, но с полицией связываться неохота, да и зачем оно ему потом, криминальное прошлое. Он подходит к телефонной будке на углу. Внутри будка оклеена листочками с женскими именами и номерами телефонов, посаженными на скотч. Дин прижимает к боку «фендер», рюкзаком припирает полузатворенную дверь. Вытаскивает шестипенсовик и листает синюю записную книжку. «Этот переехал в Бристоль этому я задолжал пять фунтов этого нет» Дин находит номер Рода Демпси. С Родом Дин едва знаком, но они оба из Грейвзенда. Месяц назад Род открыл в Кэмдене магазинчик, продает косухи и прочие байкерские прибамбасы. Дин набирает номер, но трубку никто не берет.
И что теперь?
Дин выходит из телефонной будки. Ледяная морось растушевывает очертания, стирает лица прохожих, туманит неоновые вывескиGIRLS GIRLS GIRLS! и наполняет легкие. У Дина есть пятнадцать шиллингов и три пенсаи два способа их потратить. Можно дойти по ДАрблей-стрит до Чаринг-Кросс-роуд, на автобусе доехать до вокзала Лондон-Бридж, а оттуда махнуть в Грейвзенд, разбудить Рэя, Ширли и их сына, признаться, что честно заработанные Рэем пятьдесят фунтово которых Ширли ни сном ни духомукрали спустя десять минут после того, как Дин обналичил банковский ордер, и попроситься на ночлег. Но не навеки же там поселиться
А завтра что? Неужели ему, двадцатитрехлетнему оболтусу, придется жить с бабулей Мосс и Биллом? А на следующей неделе отнести «фендер» в «Сельмер» и умолять, чтобы вернули хотя бы часть уже выплаченного. За вычетом износа. Покойся с миром, Дин Мосс, профессиональный музыкант. Гарри Моффат, конечно же, обо всем узнает. И от смеха пупок надорвет.
Или Дин глядит в конец Беруик-стритна клубы, огни, шумные толпы, стрип-бары, игровые аркады, пабы Попытать счастья еще разок? Может, в пабе «Карета с упряжкой» сидит Гуф. А Ник Ву проводит пятницы в клубе «Мандрейк». Ал, наверное, в «Банджи» на Личфилд-стрит. Может, Ал приютит до понедельника? А завтра надо будет найти новую работу в какой-нибудь кофейне. Желательно подальше от «Этны». До получки можно протянуть на хлебе с «Мармайтом».
Но А вдруг Фортуна благоволит осмотрительным? Что, если Дин попытает счастья в последний раз, потратит деньги на вход в клуб, познакомится с девчонкой побогаче, у которой свое жилье и она сбежит, как только он пойдет отлить? Такое уже случалось. Или в три часа утра Дина, пьяного вусмерть, выбросят из клуба на подмерзший заблеванный тротуар, а денег на дорогу как не бывало. И придется топать в Грейвзенд на своих двоих. На противоположной стороне ДАрблей-стрит какой-то бродяга роется в мусорном баке под освещенным окном прачечной-автомата. А вдруг он тоже когда-то попытал счастья в последний раз?
А вдруг все мои песни и вправду дрянь и фигня? говорит Дин вслух.
«Вдруг я просто сам дурю себе голову? Какой из меня музыкант?»
Надо что-то решать. Дин снова вытаскивает шестипенсовик.
ОрелДАрблей-стрит и Грейвзенд.
РешкаБеруик-стрит, Сохо и музыка.
Дин подбрасывает монетку
Прошу прощения, выДин Мосс?
Монета летит под бордюр тротуара и укатывается из виду. «Мой шестипенсовик!» Дин оборачивается и видит гомика-битника из «Этны». На нем меховая шапка, как у русского шпиона, а вот акцент похож на американский.
Ох, простите, вы из-за меня монетку выронили
Ага, выронил нафиг.
Погоди, вот она. Незнакомец наклоняется и поднимает с земли шестипенсовик. Держи.
Дин сует монету в карман:
А ты вообще кто?
Меня зовут Левон Фрэнкленд. Мы встречались в августе, за кулисами в брайтонском «Одеоне». Шоу «Будущие звезды». Я был менеджером «Человекообразных». А ты был с «Броненосцем Потемкин». Исполнял «Мутную реку». Классная вещь.
Дин вообще с сомнением принимает похвалу, особенно когда она исходит от вроде бы гомика. С другой стороны, конкретно этот гомикменеджер музыкальной группы. А в последнее время Дина не балуют похвалой.