Я прошмыгнул через проволоку последним и, прижимаясь к стене, последовал за ними. В полной темноте мы гуськом добрались до парковки, заставленной машинами, беззащитные, они сверкали своим металлическим блеском под нашими варварскими взглядами. Лео выдвинул лезвие ножа. Маркетьелло тоже достал нож и недоумевающе посмотрел на меня.
А ты чего? шепотом спросил он.
Я свой дома забыл.
Его недоумение сменилось торжеством, с ухмылкой он повернулся к Лео:
Этот педрила хоть на что-нибудь способен?
Ну что тут скажешь, обделался со страху
С этими словами Американец начал охоту на покрышки.
Я никак не мог понять, почему он так сказал. Во-первых, я не страдал никакими кишечными недугами. Во-вторых, я был уверен, что вылазка в парк Вилла Тереза назначена на другой день. И в-третьих, Лео никогда себя так со мной не вел, по крайней мере на людях.
Прежде чем я успел возмутиться от такой несправедливости, Американец с Маркетьелло уже ринулись в бой. Они все делали по науке. Каждой шине доставалось три удара по самую рукоять: первый взрезал протектор, второй приходился на боковину покрышки, третий по диагонали рассекал камеру от самого ее края. Движения доведены до автоматизма, решимостькак у тореро.
Маркетьелло указал на серый «мерседес» той же модели, что и у моего отца, только этот был с тонированными стеклами и не такой ухоженный.
Возьми на себя вон ту, шепнул он Американцу, пока я нервно оглядывался. Поцарапай ему капот.
Дважды повторять не пришлось, Лео метнулся к автомобилю. При взгляде на него сразу становилось ясно, что им движет не только примитивная жажда наживы. Ему все это по-настоящему нравилось.
Мне стало совсем дурно, когда я понял, что он уродует машину торговца оливковым маслом. Так милый Маркино восстал против отцовского авторитета и окончательно превратился в Маркетьелло, вдохновившего Американца на изображение огромного фаллоса, который тот сейчас с безжалостной точностью процарапывал ножом на дверце автомобиля.
Наконец Лео закончил, и мы тотчас дали деру. Пробрались через колючую проволоку и вернулись туда, где ранее обсуждали Сильвио Пеллико. Пришло время расчетов, и тут все пошло наперекосяк.
Маркетьелло потребовал расплатиться с ним чистоганом. Впервые за все время нашего знакомства Американец не смог с лету навязать свою волю. Он объяснил, что денег у нас еще нет, Шестипалый рассчитается с нами только завтра, так всегда было заведено, и никто не жаловался.
Я хочу получить свои деньги, повторил Маркетьелло. Или ты мне их отдаешь, или я иду к охранникам и все рассказываю.
Как я понял из слов отца, тот факт, что Шестипалый нанял нас поставлять ему клиентов, не был такой уж тайной, но во взгляде Лео я прочитал, что огласка чревата неприятностями. Маркетьелло покосился на меня.
К тому же этот придурок ничего не делал, только глазел. Он даже нож не взял. Если я должен ждать свои бабки до завтра, то гони мне еще и половину его доли.
Поняв, что я ничего не сделаю, чтобы постоять за себя, Американец велел подождать его на первом повороте, метрах в ста от них.
Я отошел, чувствуя, что отваги во мне как у боксера в нокауте. Я ненавидел Маркетьелло, ненавидел себя, но больше всего я ненавидел Лео, который заявил, что я обделался, а теперь унизил, не дав мне стать свидетелем заключения нового пакта между ним и сыном маслоторговца.
Но до нового пакта дело не дошло.
Повинуясь его приказу, я демонстративно зашагал прочь, натянув на голову капюшон толстовки, но на ходу обернулся и увидел, что Американец мертвой хваткой зажал голову Маркетьелло, вытащил из кармана и приставил к его горлу нож.
Лео заявил, что я его партнер, а партнеру полагается равная доля.
Еще он сказал, что Маркетьелло должен передо мной извиниться, и если до завтра он этого не сделает, то может забыть о деньгах.
Наконец ослабив хватку и с силой толкнув Маркетьелло на капот машины, он сказал, что никогда не встречал большего сукиного сына, и добавил:
Может, мой друг и не умеет орудовать ножом, но он точно не такой слабак, чтобы просить кого-то расцарапать за него машину своего папаши.
Когда Американец подошел, я с невозмутимым видом сидел на ступеньках, хотя внутри меня все ликовало после такой демонстрации дружеских чувств. Он скомандовал мне следовать за ним, и мы побежали, так как уже опаздывали.
Взмыленные, несколько минут спустя мы уже были в своем районе.
Ты должен научиться защищаться, выдохнул он, сложившись пополам от одышки. Мы живем в джунглях. Здесь есть хорошие и плохие, но плохие всегда будут брать верх, даже если их меньше, потому что злобаэто липкая слюна, которая склеивает нас всех вместе без разбору. Кругом полно психов. И ты даже не можешь открыть клетку и сказать им «выходите», потому что сразу кто-нибудь пнет тебя в спину и запрет внутри.
Дух дышит, где хочет19921995
Летние месяцы были наполнены счастьем, в них не было места страху.
Падая, он понимает, что в револьвере его убийцы есть что-то знакомое. Золотой отблеск. Миниатюрная лошадка, вставшая на дыбы, напоминает ему об американском городе, где он был счастлив в свои двадцать с небольшим лет.
Он всегда неплохо ориентировался в любой ситуации. Даже сейчас, несмотря на шесть пуль где-то между грудной клеткой и головой, он способен оценить всю иронию этого совпадения. От холода зуб на зуб не попадает. Так темно, что невозможно отличить дорогу, ведущую к дому, от той, что ведет в небытие.
Кольт, думает он. Кольт «Питон» 357-го калибра.
Вот и первые зеваки, привлеченные выстрелами и не поддавшиеся панике. Кто-то узнаёт его.
Это Винченцо! восклицает склонившийся над ним человек, лица которого он не видит. Винченцо Макулатурщик! повторяет он. В Винченцо Макулатурщика стреляли!
Снова это прозвище. Как обидно, думает он, лишиться звания супергероя перед самой смертью.
Людей становится больше. Человеческие крики, которые ничего для него не значат. Он знает, о чем все думают. Они думают, что он выкарабкается, потому что именно в это верят никогда не убивавшие люди: никто не может умереть вот так, прямо на моих глазах. Винче, ты слышишь меня? ласково шепчет голос. Не отключайся, Винче, скорая уже едет.
Кровь из ран все льется на тротуар, собираясь в лужицы, от них исходит жар, который растапливает вечернюю сырость.
Я слышу тебя, думает он, но трагедия в том, что я умираю и даже не знаю, кто передо мной. Потом его лицо искажает судорога, и рот наполняется кровьюпоследняя усмешка перед смертью.
* * *
В день, когда умерла музыка, баночки с гелем остались закрытыми, видеоигрывыключенными, автомобильные покрышкинетронутыми. Все остановилось. Никакого Ричи Валенса, никаких индейцев. Никакого капитана, никакого матроса. Лео было шестнадцатьв этом возрасте отказываются от отцов, чтобы отправиться на поиски новых. Его же лишили такой возможности, и отныне ему суждено было вечно лелеять воспоминание о сильном, светловолосом и молодом мужчине. Образ героя, который бежал от правосудия, прыгнув с балкона, во многом соответствовал заламинированной фотокарточке усопшегоАмериканец по любому поводу доставал ее из портмоне, прикладывался к ней губами и осенял крестным знамением, воздавая дань уважения отцу.
Примечания
1
На неопределенный срок (лат.). (Здесь и далееприм. перев.)
2
Бластовая трубкакурительная трубка, подвергнутая пескоструйной обработке.
3
Ин. 3:18.
4
Кремина (от итал. cremina) кремообразная масса из сахара и небольшого количества свежесваренного кофе.
5
Трамедзини (от итал. tramezzini) итальянские бутерброды.
6
«Посталмаркет» итальянская компания, существовавшая с 1959 по 2007 г. лидер по продажам товаров по почте.
7
Я не матрос, я капитан (исп.).
8
Пастьера (от итал. pastiera) неаполитанский пасхальный пирог.
9
«Голубые фишки» (от англ. Blue chips) акции (или ценные бумаги) наиболее крупных, высокодоходных и ликвидных компаний.
10
Бенедетто (Беттино) Кракси (19342000) итальянский политик, председатель Совета министров Италии (19831987); Джулио Андреотти (19192013) итальянский политик, христианский демократ, председатель Совета министров Италии (19721973, 19761979, 19891992).
11
В 1985 г. четыре боевика Палестинского фронта освобождения захватили итальянский круизный лайнер «Акилле Лауро». Организатором террористической акции был Абу Аббас (наст. имя Мухаммад Зайдан Аббас). Самолет с террористами совершил вынужденную посадку на военной базе Сигонелла (Сицилия).
12
«Мои темницы»автобиографическая книга Сильвио Пеллико (1832).