Эджике забрал гусенка. Когда к заходу солнца он еще не появился, мой хозяин начал волноваться. Он пришел к дому, где жили Эджике и его мать, и постучал в дверь, но никто не вышел к нему. Он много раз звал Эджике по имени, но ему никто не отвечал. Дверь была закрыта изнутри. Но до него доносились гоготание птицы и звук порхающих крыльев, когда гусенок принимался летать, несмотря даже на то, что ноги у него были спутаны. Он бросился домой и нашел отца. Они вместе пошли к дому Эджике, и хотя на сей раз мать Эджике открыла дверь, она сказала, что никакого гусенка у них не было.
Эта женщина, чей муж умер, как-то раз заманила его отца в дом, и они совокупились. Но отец не хотел, чтобы другая заняла место его любимой жены, о которой он будет скорбеть до конца дней, и отказался продолжать отношения. И это вбило клин между ним и женщиной. Хотя мой хозяин не знал об этом, но я-то знал, потому что слышал, как его отец разговаривает сам с собой, пока мой хозяин спит. А как-то ночью я видел чи его отцабеззаботного чи, который часто, путешествуя по дому, парил с неземной вычурностью, и он сказал мне, что оставил тело своего хозяина, потому что тот собирался заниматься сексом с соседкой. Он сказал, что отец моего хозяина и эта женщина тискаются за домом во дворе. Я довольно близко сошелся с этим духом-хранителем, как часто сходятся духи-хранители членов одной семьи. Загляните в любой дом в полночь, и вы увидите духов-хранителейобычно мужчин, они беседуют или просто двигаются по дому, между ними часто образуется связь за время жизни их хозяев. Так я узнал множество духов-хранителей мужчин и женщин, принадлежащих к роду человеческому.
И вот в тот день, может быть все еще лелея старую обиду, женщина хлопнула дверью перед носом моего хозяина и его отца.
После этого мой хозяин ничего не мог сделать с Эджике и его матерью. Несколько дней он был совсем не в себе и, случалось, впадал в неуправляемую ярость и мчался к дому соседа, но отец окликал его и обещал выпороть, если он еще раз туда пойдет. Он каждую минуту прислушивался, не появится ли гусенок, отказывался есть и по ночам почти не спал. Мне, его духу-хранителю, тяжело было видеть его страдания. Но чи ничем не в силах помочь человеку в таких обстоятельствах, поскольку у нас есть свои границы. Старые отцы в мудрости своей говорят: «Онье ка нмаду ка чи йа», и они правы. Человек, который превосходит другого, превосходит и его чи. А потому чи мало что может сделать для человека со сломленным духом.
Эгбуну, Ндали была тронута этой частью его истории. Хотя она и не слушала его молча, задавала вопросы («Он так и сказал?», «И что случилось потом?», «Вы сами это видели?»), я решил не приводить их, поскольку должен сосредоточиться на истории об этом существе, которому мой хозяин когда-то отдал сердце. Но в свете случившегося теперь и той причины, по которой я стою перед тобой и свидетельствую о моем хозяине, я должен передать ее речь в тот момент истории моего хозяина, когда его желание вернуть то, что ему принадлежало, достигло предела, чуть ли не безумия. Устало покачав головой, она сказала:
Вероятно, это очень грустно, когда птицу, которая принадлежит тебе, ради которой ты страдал, вот так вот отбирают у тебя. Наверно, это мучительно.
Он только кивнул и продолжил. Он сказал ей, что к пятому дню впал в отчаяние. Он забрался на дерево на заднем дворе, откуда ему открывался вид на участок соседа. Он увидел Эджике, тот сидел на табуретке за забором в своем дворе и гладил гусенка. Поначалу моему хозяину показалось, что гусенок мертв, но потом он увидел, как затрепыхались его крыльягусенок пытался улететь от своего тюремщика, который быстро наступил ногой на красную бечевку, привязанную к ноге птицы. Гусенок сопротивлялся, снова и снова поднимал ногу и хлопал крыльями, но бечевка не пускала его. И вот, пока мой хозяин смотрел на это, жестокая идея пришла ему в голову.
Чукву, как только я прозрел намерение его сердца, я стал возражать против него. Я осенил его голову мыслью об опустошенности и боли, которые станут его уделом, если он осуществит задуманное. Он задумался на мгновение, даже представил, как кровь вытекает из проделанной камнем дыры в голове птицы, и его это испугало. Но, как ты знаешь, чи не может идти против воли хозяина, как не может и заставить хозяина поступать против его воли. Вот почему старые отцы говорят, что если человек хранит молчание, то и его чи безмолвствует. Это универсальный закон духов-хранителей: человек должен проявить волю, чтобы его чи начал действовать. Я, таким образом, оказался в трудной ситуациибыл вынужден беспомощно смотреть, как он делает то, что в конечном счете заставит его страдать. Он вернулся с рогаткой, сел на кривую ветку и спрятался в листве. Оттуда он видел птицу, привязанную к ножке табурета, на котором только что, перед тем как уйти в дом, сидел Эджике.
В этом месте своей истории мой хозяин понял: он не хочет рассказывать Ндали, что способен на серьезное насилие, поэтому прервал рассказ и солгал ей, сказав, что перестал любить гусенка, поскольку тот больше не принадлежал ему. Он сказал ей, что, поскольку гусенок прилепился к Эджике, он надумал убить птицу, чтобы отомстить ее новому хозяину. Когда Ндали кивнула и сказала: «Я понимаю, продолжайте», он рассказал ей, как выстрелил в птицу камнем и не промахнулся. Камень попал гусенку в ногу, и он упал с криком, означавшим, вероятно, боль. Мой хозяин спрыгнул с дерева, его сердце превратилось в громкий барабан. Он вбежал в свою комнату, а немного спустя к нему с окровавленной птицей примчался Эджике, он кричал, что гусенок умрет, если его не лечить. Так оно и случилось, несколько дней спустя после того, как мой хозяин вернул себе птицу и принес ее назад в дом, он проснулся утром и увидел, что гусенок лежит в середине комнаты, крылышки его плотно прижаты к телу, голова безжизненно свесилась набок. Ноги его были жесткие и безжизненные, когти загнулись вниз из-за трупного окоченения.
Гаганаогву, смерть птицы стала очень тяжелым ударом для моего хозяина. Он рассказал Ндали, как оплакивал свою утрату, как ругал себяотец даже был вынужден его наказать. Но это ничего не изменило. Из школы стали приходить жалобы на его невнимательность, постоянные прогулы. Его отвращение к себе было настолько сильным, что он специально провоцировал наказания и принимал ихв особенности поркус мазохистским безразличием, вызывая тревогу учителей. Они поставили в известность отца, который к тому времени боялся его наказывать, потому что тот из пухленького мальчишки превратился в щепку. Однажды в отчаянной попытке спасти сына отец взял его на птицеводческую ферму близ города. Мой хозяин подробно описал Ндали эту большую ферму: сотни птиц перед его глазамиодомашненные птицы разных пород. И вот там среди запаха тысячи перьев и кудахтанья сотен голосов его сердце наконец оттаяло и вернулось к жизни. Он с отцом вернулся вместе с клеткой, полной куриц, и с двумя индейками, и так начался их птичий бизнес.
Эбубедике, когда он поведал ей эту историю, они некоторое время молчали. В тишине он перебирал сказанные им словане сорвалось ли у него с языка чего-нибудь такого, что выставляло бы его в дурном свете. И она сидела, погрузившись в размышления, может быть, обдумывала его слова. Осмотрительностьвот что лежало в основе его самооценки. Он должен был сохранять в себе это свойство, потому что оно поддерживало его. А потому для него крайне важно было скрыть бо́льшую часть подробностей из его прошлого, а для его языкасохранять бедность речи даже под давлением. Мучимый тем, что рассказал ей столько, он позволил своим мыслям переключиться на томаты, которые он посадил на прошлой неделе и еще не поливал, когда она вдруг заговорила.
Прекрасная история, сказала Ндали после размышлений, показавшихся ему долгими.
Он кивнул:
Вам понравилось, мамочка?
Понравилось, ответила она. Вы горюете по своей семье? Кстати, а что ваша сестра?
При всей простоте этого вопроса ему потребовалось немало времени, чтобы дать ответ. Я достаточно долго пробыл среди людей, чтобы знать: они хранят информацию о тех, кто их обидел, иначе, чем информацию о других. Эти сведения находятся в плотно закупоренных сосудах, крышки которых нужно открыть, чтобы вспомнить об обидчиках. Или, в худших случаяхтаких, как воспоминание об изнасиловании его бабушки солдатами во время войны, кувшин должен быть разбит на кусочки. Поэтому он только сказал:
Она живет в гммм Лагосе. Мы с ней вообще-то не разговариваем. Ее зовут Нкиру.
Почему?
Мамочка, она ушла из дома перед смертью папы. Она, понимаете, она как это сказать? Бросила нас. Он поднял голову, встретился с ней взглядом. Она ушла из-за мужчины, хотя никто не хотел, чтобы она выходила за него, потому что он совсем старый, он такой старый, что мог бы ее отцом быть. Да что там, он на пятнадцать лет старше, чем она.
Ай-ай! И почему она так поступила?
Не знаю, сестра моя. Он внимательно посмотрел на неекак она прореагировала на его новое обращение. Потом сказал: Не знаю, мамочка.
Эгбуну, хотя больше он ей пока ничего про сестру не сказал, когда человек снимает такую крышку, он видит больше, чем может рассказать. И часто нет способа остановить это. «Почему ребенок бросает родителя?» спрашивал у него отец, а он отвечал, что не знает. А отец, услышав это, моргал, и по его щекам медленно текли слезы. Его отец покачивал головой, щелкал пальцами. А потом крепко сжимал зубы, скрежетал ими. «Это выше моего понимания, говорил отец с еще большей горечью, чем прежде. Выше понимания любого, живого или мертвого. Ах, Нкиру. Ада му ох!»
Поскольку воспоминание из этого кувшина тяжело давило на моего хозяина, ему захотелось сменить тему разговора.
Я принесу вам что-нибудь выпить, сказал он и поднялся.
А что у вас есть? Она встала рядом с ним.
Нет, мамочка, вы сядьте. Вы моя гостья. Вы должны сидеть и не мешать мне покормить вас.
Она рассмеялась, и он увидел ее зубыкакими они казались нежными, выстроились в ряд чуть ли не изысканно, как у ребенка.
О'кей, но моя стоять хотеть, сказала она.
Он стрельнул в нее взглядом и выгнул бровь.
Я не знал, что вы говорите на пиджине, сказал он и рассмеялся.
Она закатила глаза и вздохнула, как это делали великие матери.
Он принес две бутылки фанты, дал ей одну. Он все еще покупал ящиками напитки, которые назывались «фанта» и «кола», как покупал его отец для гостей, хотя у него почти никаких гостей и не бывало. Несколько бутылок он держал в холодильнике, а пустые ставил в ящик.
Он показал на обеденный стол с четырьмя стульями вокруг него. На использованной жестянке от «Бурнвиты» стояла свечка, принявшая невообразимую форму от наплывов воска, который образовал у основания слой, напоминающий корявые корни старого дерева. Он поставил жестянку на край стола у стены, а сбоку выдвинул стул для нее. Он увидел, что она смотрит на календарь на стене с изображением алуси Белого Человека Джизоса Крайста в терновом венце на голове. Слова, написанные у поднятого пальца Джизоса, пробежали по ее губам, но не стали слышимыми. Он открыл банку, когда она села, а когда собрался убрать открывашку, она ухватила его руку.
Иджанго-иджанго, даже столько лет спустя я не могу в полной мере понять все, что произошло в этот момент. Она, казалось, каким-то таинственным способом сумела прочесть намерения его сердца, которые все время отражались на его лице как сущность. И она сумела с помощью какой-то алхимии понять, что улыбка, которую он носил все время на лице, была борьбой его тела, попыткой справиться с темной бескомпромиссностью собственного вулканического желания. Они почти час занимались любовью с необыкновенной неистовостью, с очарованием, и их энергии не было конца. Он чувствовал странную смесь неверия и облегчения, а что чувствовала оная не могу описать. Ты же знаешь, Чукву, ты много раз отправлял меня поселяться в разных людей, жить с ними, становиться ими. Ты знаешь, что я видел многих людей раздетыми. И все же ярость их соединения обеспокоила меня. Возможно, все объяснялось тем, что это был их первый раз и они оба понималипотому что он и в самом деле так думал, что между ними есть что-то невыразимо глубокое, и тут я вспомнил слова ее чи: «Моя хозяйка воздвигла фигурку в святилище своего сердца». Может быть поэтому в конце, когда оба они были покрыты по́том и он увидел слезы в ее глазах, он лег рядом с ней, произнося слова, которыехотя слышать их могли только она, он и ябыли слышны и в загробном царстве человека как оглушительные восторги, предназначенные для ушей человека и духов, живых и мертвых, отныне и навсегда: «Я нашел! Я нашел! Я нашел!»
5. Оркестр меньшинств
Гаганаогву, быт любовников часто превращается в рутину, а потому со временем новый день становится неотличим от предыдущего. Любовники носят слова друг друга в своих сердцах и когда они вместе, и когда врозь; они смеются; они разговаривают; они занимаются любовью; они спорят; они едят; они вместе ухаживают за птицей; они смотрят телевизор и мечтают о совместном будущем. Так вот идет время, накапливаются воспоминания, пока их союз не становится суммой всех слов, которые они сказали друг другу, их смеха, их любовных ласк, споров, обедов, их работы в птичнике и всего, что они делали вместе. Если они не вместе, то ночь для них не желанна. Они впадают в отчаяние, когда заходит солнце, и ждут с нетерпением, чтобы ночь, эта космическая завеса, которая разделила их, прошла в лихорадочной спешке.
К третьему месяцу мой хозяин понял, что больше всего ценит то время с Ндали, когда она помогает ему в птичнике. Хотя многие вещи, связанные с содержанием кур, например, запах в птичниках, то, что птицы почти всюду оставляют помет, забой тех, что продаются в рестораны в виде мяса, все еще беспокоили ее, за курами она ухаживала с удовольствием. И хотя она без сетований работала с моим хозяином, его все же беспокоило ее отношение к этой работе. Он часто вспоминал ученого университетского лектора на птичьем рынке в Энугу, который горько негодовал, говоря о привычке птицеводов держать куриц за крылья, называя это жестоким и бездушным. Хотя сама Ндали училась на фармацевта и иногда на фотографиях, которые она ему показывала, была в лабораторном халате, она подобной щепетильностью не страдала. Она с легкостью выдирала переросшие птичьи перья. Она собирала яйца, когда приезжала рано утром или оставалась у него на ночь. Но она занималась не только птицамиона заботилась о нем и о доме. Она засовывала руку в темные и тайные уголки его жизни и перетрагивала там все. А со временем она стала тем, о чем долгие годы тосковала, чуть не плача, его душа.
За прошедшие три месяца эта женщина, с которой он случайно познакомился на мосту и которая стала причиной моего преждевременного свидетельствования этой ночью, перевернула его жизнь. Ндали без предупреждения приехала как-то днем с новым четырнадцатидюймовым телевизором и утюгом. Несколько недель перед этим она смеялась над ним, называя его единственным человеком среди ее знакомых, кто не смотрит телевизор. Он не сказал ей, что у него до недавнего времени был родительский телевизор, всего за несколько недель до его повторной встречи с ней, когда он в ярости после исчезновения Моту разбил его в мелкие дребезги. Позднее, поняв, что сделал, он отнес телевизор в мастерскую по соседству. Повозившись немного с телевизором, мастер сказал, страдальчески качая головой, что ему лучше купить новый. Стоимость сломанных запчастей, нуждающихся в замене, равна стоимости нового телевизора. Он оставил старый телевизор у мастера в его маленькой мастерской на оживленном шоссе, в окружении зиккуратов всевозможной электроники в разных состояниях неработоспособности.
Помимо того что Ндали приносила ему новые вещи, она еще и поддерживала порядок в доме. Постоянно подметала пол в ванной, а когда после сильного ливня через сливную трубу запрыгнула лягушка, она вызвала водопроводчика, чтобы поставил сетку на выходе из трубы. Она отскребла от грязи плитку в ванной, которую не чистили много месяцев. Она купила ему новые полотенца и повесила их не на дверь«потому что на двери наверняка пыль» и не на согнутый гвоздь внутри двери«потому что гвоздь заржавел и оставляет пятна на полотенце», а на пластиковые плечики. Время шло, она, казалось, каждый день улучшала что-то в его жизни, и даже Элочукву, которому хозяин теперь почти не уделял внимания, теперь не уставал удивляться огромной перемене, произошедшей с ним.
Хотя мой хозяин ценил ее покупки, он особо о них не задумывался до конца третьего месяца, когда Ндали отправилась со своими родителями в Британию, на землю Белого Человека. Причина этого состоит в том, что люди не видят ясно вещи у них перед глазами, пока не посмотрят на них с расстояния. Один человек, будучи обижен другим, может ненавидеть обидчика, но по прошествии значительного времени его сердце начинает оттаивать по отношению к этой личности. Вот почему мудрые отцы говорят, что человек яснее слышит послание барабана уду с расстояния. Я видел это много раз. И вот во время ее отсутствия все, что она ему говорила, стало отчетливее, он ощутил все перемены в своей жизни, понял, что его прошлое до ее появления представляется теперь совсем другой эпохой, не похожей на настоящую. И в течение этих дней в одиночестве, когда он размышлял обо всем, к нему пришло желание, подкрепленное всей сокрушительной силой убежденности: он хочет жениться на Ндали. Он встал на ноги и прокричал: