С высоты трех ступенек, ведущих к входу в магазинчик, Мануэла краешком глаза присматривала за собравшимися, болтая с клиенткой. Она одаривала всех своей коммерческой улыбкой, плавным движением проводя рукой по длинным черным волосам, но, судя по тому, как раздувались ее ноздри, Дория догадалась, что она все еще была в ярости. Она издалека улыбнулась и отсалютовала хозяйке фужером. Мануэла в ответ помахала ей рукой. Дория сделала глоток шампанского и удовлетворенно вздохнула. Впервые за эти сутки она чувствовала себя хорошо. Узел, сжимавший ее горло, немного ослаб. Она прислонилась к стене и улыбнулась сама себе, глядя на зажигающиеся на небе звезды.
Мадемуазель, держу пари, что вы упали с небес!
Простите
Вы так похожи на ангела!
Он стоял перед нейобворожительный, в лихо заломленной фетровой шляпе. Она узнала Сашу, того парня, который утром, словно мартовский кот, улепетывал с шестого этажа. Вблизи он был так же чертовски мил, как и издали. Дория была отнюдь не из тех девушек, которые отшивают заинтересовавшегося ими красавчика. О, нет! Она внимательно оглядела представшие ее взору белоснежные зубы, ласковый взгляд из-под длинных ресниц, губы, м-м-м мужественные, красиво вылепленные губы.
На ангела, значит Любопытно!
На ангела, что снизошел до вечеринки на заднем дворе Больших бульваров. Ты у Мануэлы в первый раз?
Я здесь случайно, но тут любопытно.
Ах да, ангел не может угадать, где он приземлится.
Они рассмеялись. Тут послышался мелодичный голос Мануэлыона приглашала девушек войти в магазин, чтобы открыть для себя в этом дворце чувственности секреты женских наслаждений. Толпа заволновалась, несколько девушек направились к бутику.
Саша склонился к Дории:
Ты правда туда хочешь? А то мы могли бы выпить по стаканчику у Карима, это напротив. Я тебе покажу тайный ход
Дория скрыла свои колебания за широкой улыбкой и сделала глоток шампанского, чтобы выиграть время на краткое совещание с собой. Теперь ее мысли были заняты совсем другим. «О май год!» подождет. Разве несколько граммов пластика перевесят килограммы мышц и шарма? Вдруг Дории до смерти захотелось больше узнать об этом парне, который способен утром вылезти из окна блондинки, а вечером уже приударить за шатенкой. Например, за ней. Дория колебалась недолго. Вслед за Сашей она скользнула в невзрачную дверь, ведущую на кухню оживленного ресторана, затем прошла по узкому коридору и оказалась прямо у стойки ресторана «Бродвей Бульвар».
Пиво в баре лилось рекой. Народу у стойки собралось вдвое больше, чем обычно. Хозяин, здоровяк с круглым, веселым лицом и коротко стриженными темными волосами, сиял радостной улыбкой. Дория заметила несколько столов, занятых небольшими группами или парами, которые она раньше заметила во дворе перед ступеньками «О май год!». За стойкой красивая смуглая азиатка лениво протирала стаканы. Дория протиснулась вслед за Сашей к стойке, где хозяин, не дожидаясь заказа, поставил перед ними две кружки пива и вазочку попкорна.
Спасибо, Карим! Не забыл про концерт, о котором мы с тобой говорили?
Даже не знаю, приятель Его здесь сложно организовать.
Саша склонил голову набок и придал своему лицу выражение неподдельного отчаяния:
Да ладно! Ты же не хочешь, чтобы я выступал в Делявилле!
Карим залился заразительным смехом и повернулся к Дории:
Только посмотри на него! Ему палец в рот не клади! Он даже с фонарным столбом готов заигрывать, чтобы добиться того, что ему надо! А вы что, на аперитив пришли?
Нет. Вообще-то я теперь в этом доме живу, сказала Дория и улыбнулась.
Оба вытаращились на нее круглыми от удивления глазами.
Я дочь Макса, пояснила Дория.
Макс? Он мужик что надо! кивнул Карим.
Девушка за стойкой, которая ни слова не упустила из их разговора, закончила вытирать очередной бокал, и вставила словечко:
Макс офигенный.
О да, все, кто встречал Макса хоть раз в жизни, пели ему дифирамбы. Дочь этого славного отца расправила плечи, охваченная огромной любовью и гордостью, и улыбнулась:
Меня зовут Дория.
Саша поднял свою кружку:
Добро пожаловать на Большие бульвары, Дория-путешественница!.. Не смущайся, это я так шучу.
Меня зовут Саша. Вот этот качок за стойкой Карим, а та красотка, которая вытирает стаканы, его подруга Соня.
Дория хотела расспросить его о концерте, который он собрался устроить, как вдруг неожиданно перед стойкой возникла Мануэла со сжатыми челюстями и дрожащими ноздрями. Ее коммерческую улыбку сменил нескрываемо злобный оскал. Она встала перед Каримом и обвела публику язвительным взглядом. Дория почувствовала, что этот взгляд обжег ей лицо, словно лазерный луч.
Это уже восьмая! проскрежетала Мануэла.
Карим повернулся к ней:
Восьмая?
Да, восьмая девушка, которая собиралась сегодня вечером сделать у меня покупку и которую я нахожу здесь, за кружкой твоего дрянного пива. Это называется кража клиентов.
Дории захотелось спрятаться под стол. Хозяин бара расставил ноги и выпятил грудь:
Я ничего не крал, эти девушки свободные люди. Если им больше нравится у меня, чем у тебя, я тут ничего не могу поделать. Разве что добавить, что я их понимаю.
Еще как можешь! Без твоих махинаций тут не обошлось, господин хороший. Отныне я запрещаю тебе выпускать клиентов в мой двор, когда я организую аперитив. Это вопрос уважения, вежливости и добрососедства.
Если кому-то понадобится вечером подышать воздухом во дворе, я им мешать не стану. А в четверг вечером еще и счастливого пути пожелаю, так-то вот, мадам! Это вопрос принципа!
Что-что?
Карим медленно скрестил руки на груди:
Что слышали. Как вы ни стараетесь рожать детей для себя, зарабатывать на жизнь самостоятельно, а теперь и трахаться своими пластиковыми игрушками, я скажу, что мужчину никогда и ничто не заменит. Вот почему я не стану мешать моим клиентам приставать к вашим девицам.
Мануэла презрительно расхохоталась:
Только не это! Еще один тупоголовый мачо сводит все к размерам своего мужского хозяйства. Я здесь говорю о бизнесе, о торговом обороте.
Карим удовлетворенно оглядел свой битком набитый бар:
А у меня в этот четверг дела как раз идут отлично!
Мануэла смерила его взглядом с головы до ног, затем с ног до головы, словно оценивая его запас прочности:
Ну, хорошо. Хочешь войны? Готовься!
Дория могла бы поклясться, что под этим властным взглядом Карим потерял несколько сантиметров в росте. Мануэла круто повернулась и направилась прочь, цокая каблуками своих высоких сапог по замызганному паркету. В черных кожаных брюках, обтягивающих длинные ноги, эта стройная женщина с королевской осанкой и гордо расправленными плечами прямо-таки излучала ощущение естественной, немного пугающей власти. Дории показалось, что она вот-вот выхватит кнут, словно укротитель в клетке со львами.
Карим вытер очередной бокал и проворчал:
Ну вот, только мы тут развеселились
6Натянув резиновые перчатки, он взялся за дело с каким-то мазохистским удовольствием
В очках-половинках, съехавших к кончику крупного носа, в белом фартуке, обвязанном вокруг живота, Макс готовил на ужин свое коронное блюдорыбу под маринадом. В большой сковороде уже тушилось несколько нарезанных луковиц и перцев, предварительно обжаренных в оливковом масле. Он тщательно измельчил спелые помидоры, бросил их в соус, добавил щепотку соли и немного молотого перца, помешал все это деревянной ложкой и присел за стол очистить черные маслины от косточек. Макс спокойно готовил в тишине опрятной кухни, наслаждаясь спокойствием того момента, когда на улице уже сгустилась темнота, а лампа на мраморной столешнице наполняет кухню теплым светом. Из приоткрытого окна приглушенно доносилась веселая музыка карнавала на улицах Парижа. Он выжал сок из половинки лимона, затем достал пышный пучок свежевымытой петрушки и ловко порубил ее на деревянной доске. Покончив с этим, Макс Даан добавил в соус, который к тому времени загустел, лимонный сок, маслины, петрушку и оставил тушиться на медленном огне. Филе сардин, разделанное еще в рыбном магазине, уже ждало на тарелке. Он обжарит рыбу в последний момент, когда придет Дория. Симон уже вернулся из университета и занимался у себя в комнате, хотя, вообще-то, Макс подозревал, что на самом деле он играет по Интернету в покерв какую-нибудь упрощенную его версию, позволяющую подросткам разоряться онлайн.
Приютивший в сентябре своего внука, Макс Даан радовался, что теперь под его крышей оказалась и дочь. Неожиданное, но острое чувство сжало его сердце вчера вечером, когда он заглянул к спящей дочери после ухода друзей. Во сне она показалась ему худенькой и хрупкой, с плотно сомкнутыми ресницами, словно от страшного сна. Днем всех обманывала ее бьющая через край энергия. Дория показалась Максу сильной и проницательной, она явно избавилась от многих иллюзий и теперь старалась найти свой путь в жизни. Но он чувствовал, что дочь не в лучшей форме. Уже несколько лет она ходила по кругу, не двигаясь вперед и не в силах построить ничего нового. Ее романы были недолговечны, а на артистическом поприще она пока далеко не продвинулась. Роли, которые ей удавалось найти, были слишком примитивны для нее. И все же она была талантлива, хотя Макс и не чувствовал в ней того одержимого эгоцентризма, который неотъемлемо вплетен в характер любой настоящей звезды. Нет, Дория отличалась великодушием, она заботилась о других, и Макс не мог не беспокоиться за нее, хотя еще никогда и ни за кого не волновался. Он тогда бесшумно склонился над ней, чтобы поцеловать ее бледную щеку. Дория с рассыпавшимися по подушке темными прядями волос, похожими на легкие, блестящие перья, напомнила Максу птенца, выпавшего из гнезда. Сидя в темноте на краю кровати, Макс с горечью осознал, что в детстве и отрочестве дочери он играл свою отцовскую роль весьма посредственно. Вдруг он мысленно поклялся защищать ее, помочь ей наконец встать на крыло. То есть начать вести себя как хороший отец. Да, лучше поздно, чем никогда
Макс протер стол губкой и мысленно отчитал себя, качая головой. Не время сейчас для сентиментальности! Он провел значительную часть вечера за приготовлением вкусного ужина для двух детей, вдруг оказавшихся у него на руках, и почувствовал, что малость выбился из сил. Новая роль заботливого папаши стала значительной переменой в жизни убежденного старого холостяка шестидесяти восьми лет.
Макс прополоскал губку и перешел к мытью посуды. Он терпеть не мог мыть посуду, но тем не менее, натянув резиновые перчатки, взялся за дело с неким мазохистским удовольствием. У него для этого было все необходимое: двусторонняя губка, жесткая проволочная мочалка, сильнодействующая жидкость для мытья посуды И он тер, взбивая пену, отмывал, не пропуская ни пятнышка жира или гари, затем прополаскивал свои кастрюли под проточной водой, вытирал их и напоследок разглядывал под светом лампы, чтобы удостовериться в их идеальной чистоте. Ведь еще больше, чем мытье посуды, Макс ненавидел блюда, приготовленные в сомнительной чистоты кастрюлях.
Макс посмотрел на часы: без пяти девять! Неужели у Дории хватит наглости пропустить его ужин? подумал он и вдруг понял, что утром они не успели обсудить планы на вечер. Она ушла по делам, ничего не сказав, а он даже не подумал расспросить ее о планах на день
Стол был накрыт, рис сварен, соус готов, салат ждал в салатнице, а фруктыв корзинке. Подавив желание еще раз посмотреть на часы, Макс налил себе стаканчик виски, насыпал в вазочку фисташек и с усталым вздохом упал на диван в гостиной. Скрипнули коленные суставы, дали о себе знать и позвонки, но, так как они жаловались каждый раз, когда Макс менял позу, он решил их игнорировать. Звякнув льдинками, он выпил глоток виски. Закрытые окна пропускали свет фонарей и еле слышный шум бульвара. Несмотря на двойные стекла, в квартире никогда не было по-настоящему тихо, но Максу нравился этот шум. Он очистил несколько фисташек, допил виски и забылся сном, откинув голову на спинку дивана.
7Ты хочешь сказать какой-нибудь тип вроде тебя?
Ну и храпишь же ты!
Отец, вздрогнув, проснулся. Дория чудом успела поймать едва не выскользнувший у него из рук пустой стаканчик.
М-м, пьешь в одиночку? Как-то не по-товарищески!
Извини. Хочешь и тебе налью?
Давай! Пойду принесу еще фисташек. И позову Симона.
О, я буду удивлен, если он к нам присоединится. Он из своего логова выходит только за тем, чтобы обследовать холодильник и проглотить что-нибудь за пять минут.
Спорим? Дория улыбнулась и направилась в комнату Симона.
И правда, через несколько минут Дория вернулась вместе с Симоном, волосы которого были зачесаны на странный косой пробор.
Невероятно! Как тебе это удалось? удивился Макс.
Подкупом. Я обещала ему кока-колу.
Все трое рассмеялись. В детстве Симон обожал кока-колу. Как-то раз Дория засекла, сколько времени ему понадобится, чтобы выпить полулитровую бутылку. Он управился за семь и тридцать две сотые секунды. Ему тогда было одиннадцать лет, и этим подвигом он хвастался еще очень долго. Все восхищались и улыбались. Все, кроме его матери.
Дория провела рукой по волосам, заговорщически взглянув на Симона, но он в ответ только запустил свои длинные пальцы в вазочку с фисташками и вытащил горсть. Она разлила виски в три стакана. Отец любил виски со льдом, она пила неразбавленным, а Симон с кока-колой.
У тебя камин работает? спросила Дория, глядя на красивый камин из серого мрамора с черной решеткой.
Не знаю. В последний раз я зажигал его несколько лет назад. Макс задумался, что-то вспоминая. Я тогда устроил здесь вечеринку. Одна молодая особа стала бросать в огонь сначала всякие мелочи: то фантик, то печеньице, то бумажную салфетку. Постепенно она вошла во вкус и плеснула в камин свою водку. Вспыхнуло голубое пламя, и девушка осталась без бровей и ресниц. Во хмелю она решила, что это классно, и весь остаток вечера строила из себя Елизавету I. Но на следующий день она позвонила вся в слезах и обвиняла меня, что я ее изуродовал. Огонь я больше не разводил.
Совсем без башни девка! восхитился Симон. И как они, отросли?
По последним сводкам новостей, пострадавшая полностью оправилась. Ну как, проголодались? Я тут кое-что приготовил
Сардины под маринадом были просто изумительные, хотя Макс и уверял, что соус перестоял. Дория только теперь поняла, насколько проголодалась, ведь с утра она только сэндвичем перекусила, а потом погрызла попкорн у Карима. Она положила себе еще риса с хорошей ложкой соуса, словно спеша обогнать других едоков. Макс смотрел на жадно насыщающуюся дочь с нескрываемым беспокойством:
Тебя Фред голодом морил!
Вовсе нет! Просто аппетит разыгрался. Сегодня у меня был насыщенный день. Чувствую, что от всех этих событий я психологически повзрослела.
И эта похвальная зрелость к тебе пришла разом, в один день?
Точно! Я сегодня приняла важное решение: мои следующие отношения будут прочными или их не будет вовсе. Больше не хочу заведомо обреченных связей с ненадежными мужчинами.
Молодец! одобрил отец, подкладывая ей рыбы. Теперь, как только мужчина к тебе подойдет, сразу переходи на другую сторону улицы!
Ты хочешь сказать какой-нибудь мужчина вроде тебя? Бабник, игрок, гуляка и бездельник? спросил Симон.
Да, Симон был молчалив, зато всегда говорил именно то, что думает.
Прошу прощения, я всю жизнь трудился в поте лица, я и теперь еще работаю! Макс парировал этот выпад с улыбкой.
Окей, бездельника беру назад, кивнул Симон.
Если не считать лени, описание довольно точное признал Макс.
Знаете, кто меня сегодня пригласил в кафе? поспешила спросить Дория, чтобы сменить тему. Саша, наш сосед. Он ужасно симпатичный, и он гораздо серьезнее, чем можно подумать. Мы целый час проговорили о работе.
Макс еле сдержал стон:
Ты хочешь сказать, он тебе нравится?
Дория слегка замялась, но затем твердо ответила:
Поверьте, под маской донжуана на самом деле скрывается человек тонко чувствующий и целеустремленный. Я считаю, он далеко пойдет Ну ладно, если честно, я на него запала.
Симон с Максом переглянулись. Говоря о своей зрелости, Дория явно поторопилась с выводами.
8Она была у Макса, но чувствовала себя как дома
После ужина Дория принялась распаковывать вещи, которые она собрала всего несколько часов назад. Отец сделал в ее комнате некоторую перестановку, так что интерьер кабинета по сравнению со вчерашним днем несколько преобразился. Макс постелил на паркет тканый восточный ковер и убрал с пола картины. На стену он повесил полотно Анри Беро: вид бульвара Итальянцев с театром «Водевиль» на первом плане. Ротонда здания, ныне превратившегося в кинотеатр «Гомон Опера», была вполне узнаваема. С письменного стола исчезли бумаги, кровать была покрыта широкой цветной шелковой шалью. Дория села в кресло «Кост» дизайна Филиппа Старка, которое отец купил в восьмидесятые годы на распродаже мебели после закрытия знаменитого кафе на площади Инносан. Комната выглядела уютно и богемно. Дория положила на большой письменный стол ноутбук и айпад, убрала в стенной шкаф одежду. Она задумалась о том, что делать со своими фотографиями, сделанными Фредом, и решила оставить их в чемодане. Все, кроме большого черно-белого портрета, который она очень любила. Дория приколола его кнопками над кроватью. Вот, пожалуй, и все. Накопившаяся за день усталость придавила ее, как тяжелое одеяло. Перевалило за полночь, в стекла стучал разыгравшийся на улице дождь.